Глава 5. Свой уголок
Розэ шла по длинным коридорам особняка, внимательно изучая каждый угол. Всё было идеально — блестящие полы, тяжёлые шторы, картины в золочёных рамах. Но в этой роскоши не было ничего, что принадлежало бы именно ей.
Она остановилась перед одной из пустых комнат на втором этаже. Свет мягко падал на пол, через высокие окна пробивался дневной свет. Здесь ещё не ступала нога слуги, здесь ещё не ощущалось чужого контроля.
— Это будет моё пространство, — прошептала Розэ, чувствуя лёгкое волнение.
Сначала она расставила несколько своих любимых книг по полкам, аккуратно выложила кисти и краски, которые тайком пронесла с собой. На столе появился мольберт, на котором уже легли чистые холсты.
Она улыбнулась впервые за много дней: здесь она могла быть собой. Здесь она могла творить.
Постепенно Розэ начала менять комнату под себя. На стены она повесила небольшие картины и эскизы, которые сама нарисовала, добавила вазу с живыми цветами, чтобы интерьер ожил. Маленькие штрихи создавали атмосферу уюта, которую трудно было найти в остальном доме.
Когда она закончила, комната превратилась в её личный мир — уголок, где никто не мог диктовать ей, что делать. Здесь были её краски, её книги, её мысли и мечты.
Позднее, когда Чонгук зашёл в комнату, он заметил изменения. Его взгляд скользнул по холстам и аккуратно выставленным кистям, остановился на ярком мазке краски. Он не сказал ни слова, просто кивнул уголком губ — и в этом кивке было что-то вроде признания: её присутствие здесь ощущалось естественно.
Розэ почувствовала лёгкое тепло внутри. Пусть пока это был только маленький уголок, но она знала: именно здесь она сможет быть собой. И это давало силы жить дальше, даже в доме, полном правил, власти и холодного взгляда мужа.
На следующий день Розэ проснулась с лёгким волнением. Она решила, что её творчество не должно оставаться лишь в одной комнате. Дом был большим, холодным и строгим, но она видела потенциал: каждый уголок мог стать живым и тёплым.
Она начала с гостиной. Несколько небольших картин, которые раньше висели в её студии, теперь нашли место над диваном и креслами. На полках появились книги о живописи, искусстве и музыке. Она поставила вазы с яркими цветами, а на подоконники — маленькие статуэтки и керамику, сделанную собственными руками.
Слуги наблюдали за ней с удивлением и осторожностью: большинство из них привыкли, что дом строго подчиняется правилам хозяина. Но никто не мог ослушаться — Розэ делала всё тихо и аккуратно, но с внутренней уверенностью.
Даже Чон заметил изменения. Когда вошёл в гостиную вечером, чтобы проверить, как идут дела, его взгляд пробежал по новым элементам декора: книги, картины, яркие мазки, цветы.
— Ты снова изменила это место, — сказал он ровно.
— Мне кажется, здесь стало уютнее, — ответила она мягко.
— И ты думаешь, что это нужно людям? — усмехнулся он.
— Не людям. Мне, — тихо сказала Розэ, улыбнувшись уголком губ.
На секунду в его глазах мелькнуло что-то, что она не могла точно прочитать. Но позже, когда он ушёл, слуга, стоявший рядом, тихо прошептал:
— Она обладает силой... менять этот дом.
Вдохновлённая этим маленьким признанием, Розэ начала переносить своё искусство и в другие комнаты: на лестнице появились эскизы, в столовой — маленькие картины и декоративные предметы, в библиотеке — её личные книги и наброски.
Дом постепенно становился отражением её внутреннего мира — тёплого, яркого, живого. И хотя её муж по-прежнему оставался холоден и сдержан, она ощущала, что через творчество смогла пробить маленькое окно в его строгий мир.