Признание в тени
Прошли недели, превратившиеся в мучительные месяцы. Бэтмен с удвоенной энергией погрузился в борьбу с преступностью, словно пытаясь заглушить нарастающее внутри него смятение. Но образ Джокера, его безумный взгляд и неожиданный поцелуй преследовали его в каждом темном переулке, в каждой схватке.
Он пытался убедить себя, что это всего лишь психологическая уловка Джокера, попытка сломить его, заставить усомниться в своей миссии. Но чем дольше он размышлял, тем яснее становилось ужасающее осознание: его реакция на поцелуй была не просто отвращением. Там было что-то еще. Что-то смутное, тревожное, но неоспоримо сильное.
Он перебирал в памяти все их встречи, все безумные выходки Джокера, его ядовитые шутки, их ожесточенные драки. И вдруг он начал видеть это под другим углом. Не просто как противостояние добра и зла, а как... болезненную, извращенную форму связи. Джокер был его антиподом, его тенью, но в то же время... чем-то еще.
Однажды ночью, патрулируя город, Бэтмен услышал по полицейскому радио сообщение о странных инцидентах, происходящих в районе порта. Очевидцы сообщали о фигуре в фиолетовом костюме, оставляющей за собой след из смеха и хаоса. Но на этот раз целью Джокера была не полиция и не мирные жители. Он, казалось, флиртовал... с Женщиной-Кошкой.
Бэтмен почувствовал, как внутри поднимается странная, незнакомая волна ярости. Ревность. Нелепая, иррациональная ревность. Он всегда рассматривал Селину как союзницу, иногда как противницу, но никогда как объект романтического интереса Джокера. И сама мысль об этом вызывала у него приступ необъяснимого гнева.
Он стремительно направился в порт, его сердце колотилось от непонятных эмоций. Прибыв на место, он увидел знакомую картину: разбросанные контейнеры, перепуганные докеры и Женщина-Кошка, которая, к его удивлению, не выглядела ни испуганной, ни раздраженной. Она, казалось, даже... забавлялась.
Джокер кружил вокруг нее, осыпая комплиментами, отпуская двусмысленные шутки и пытаясь поцеловать ей руку. Селина то отстранялась с усмешкой, то отвечала колкостью, но в ее глазах не было неприязни.
Бэтмен наблюдал за этой сценой из тени, и его ревность разгоралась с новой силой. Почему он уделяет внимание ей? Почему не ему? Ведь их противостояние всегда было особенным, их связь – уникальной, пусть и болезненной.
Не выдержав, Бэтмен вышел из тени. "Джокер!" - его голос прозвучал резко и угрожающе.
Джокер обернулся, и его лицо расплылось в широкой, но на этот раз какой-то натянутой улыбке. "О, Бэтси! Какая встреча! Ты тоже решил присоединиться к нашей маленькой... беседе?"
"Оставь ее в покое," - процедил Бэтмен, его взгляд был прикован к Джокеру.
Селина удивленно подняла бровь, наблюдая за этой странной сценой.
"Ого! Какой рыцарь! Решил защитить свою... подружку?" - Джокер бросил игривый взгляд на Женщину-Кошку.
"Она мне не подружка," - отрезал Бэтмен, не сводя глаз с клоуна.
"Тогда что же? Ревнуешь, летучая мышь?" - в голосе Джокера прозвучала насмешка, но Бэтмен уловил в нем и что-то еще – словно он пытался его спровоцировать, вытянуть из него какую-то реакцию.
Ревность опалила Бэтмена изнутри. Он понял, что Джокер попал в точку. Он ревновал. Ревновал к тому вниманию, которое клоун уделял кому-то другому, а не ему. Это было абсурдно, безумно, но это было правдой.
"Ты тратишь свое время," - сказал Бэтмен, стараясь скрыть свои истинные чувства. - "Твои игры мне надоели."
"Неужели? А мне казалось, мы так хорошо проводили время," - Джокер снова повернулся к Селине, подмигнув ей. - "Может быть, мы продолжим без этого угрюмого гостя?"
Бэтмен не выдержал. Он бросился на Джокера, и началась ожесточенная схватка. Но на этот раз в его движениях была не только привычная ярость борьбы со злом. Там была еще и слепая, иррациональная ревность. Он бил Джокера с особой злостью, словно пытаясь выместить на нем свое собственное смятение.
Селина наблюдала за их дракой с недоумением. Она видела их противостояние много раз, но на этот раз в поведении Бэтмена было что-то новое, что-то личное и очень странное.
В пылу боя Джокер улучил момент и прошептал Бэтмену на ухо: "Видишь, Бэтси? Ты не такой уж и равнодушный, как пытаешься казаться."
Эти слова словно ударили Бэтмена током. Он отшатнулся от Джокера, осознавая всю глубину своего падения. Он действительно ревновал. Он, Бэтмен, символ порядка и справедливости, ревновал к безумному клоуну, своему злейшему врагу.
Он посмотрел на Джокера, на его безумную улыбку, и вдруг увидел в ней не только злобу, но и какое-то болезненное отражение своей собственной внутренней борьбы. Он понял, что их связь была гораздо глубже и запутаннее, чем он когда-либо мог себе представить. И в этой темной, извращенной связи он, к своему ужасу, обнаружил ростки чего-то похожего на... любовь.
Осознание этого было болезненным и пугающим. Но отрицать это было уже невозможно. Бэтмен понял, что он влюблен в Джокера. И эта любовь, отравленная ненавистью и безумием, терзала его душу сильнее любого физического ранения. И вид Джокера, флиртующего с кем-то другим, причинял ему боль, которую он никогда прежде не испытывал.
Теперь его борьба с Джокером приобрела совершенно новый, мучительный смысл. Это была уже не просто борьба за Готэм. Это была борьба за собственное сердце, за собственное здравомыслие, в тени безумной и невозможной любви.