Сломленный принц

Наши машины одна за другой въезжают на огромную круговую подъездную дорожку особняка Чонов. Мой кабриолет. Пикап Тэхён. «Рендж ровер» Чонгука и «ровер» близнецов. Я остаюсь сидеть в машине, наблюдая, как братья Чон хлопают дверцами и исчезают через черный вход дома.
Поверить не могу, что эта стерва Миён здесь. Поверить не могу, что Чонгук «забыл» сказать мне об этом. Досаждая мне своим присутствием, в перерывах насмешками по поводу того, как он собирается вернуть меня - и как я по-прежнему хочу его, - почему он так и не сказал мне, что Миён вернулась?
Но, конечно, он ничего не говорил. Думает, если притворится, что никогда не прикасался к ней, что её не существует, я все позабуду.
Он напрасно надеется. Лалиса Манобан ничего не забывает. Никогда.
Я делаю глубокий вдох и приказываю себе выйти из машины. Но остаюсь сидеть, где сидела. И вылезаю, только когда открывается соседняя дверца.
- Лалиса, - улыбаясь от уха до уха, окликает меня Миён.
Я беру сумку, обхожу машину и пытаюсь пройти мимо неё, но она перегораживает мне путь. Мне еще никогда и никого так сильно не хотелось ударить, как эту женщину. Блондинка Миён все такая же насквозь фальшивая, какой я ее запомнила. На ней дорогущее мини-платье, высоченные каблуки и столько бриллиантов, что ими можно заполнить магазин «Тиффани».
- Мне нечего тебе сказать, - заявляю я.
Она смеется.
- Дорогая, ты это не всерьез?
- Еще как всерьез. А теперь прочь с дороги.
- Только после того, как мы с тобой перекинемся парой словечек, между нами, девочками, - чирикает она. - Я не позволю тебе войти в дом, пока мы кое-что не выясним.
От изумления у меня пропадает дар речи, но я беру себя в руки.
- Нам нечего выяснять. - По какой-то причине я понижаю голос до шепота, хотя они с Чонгуком заслужили, чтобы я кричала об этом во всю глотку. - Ты переспала с сыном Хосока.
- Разве? - она опять хихикает. - Потому что, если бы это было правдой и кто-то в доме узнал, - она многозначительно смотрит на меня, - тогда Хосок бы тоже знал.
Она права. И я начинаю злиться на себя за свое молчание. Одно только слово Хосоку - и Миён осталась бы в прошлом. Он бы вышвырнул её из дома за секунду - быстрее, чем можно сказать «подлая стерва».
Но... он вышвырнул бы и Чонгука тоже. Даже мог бы отречься от него.
Боже, я ненормальная. Больная на голову. Зачем мне вообще переживать о том, что будет с Чон Чонгуком?
Миё улыбается так, словно читает мои мысли.
- Эх, ты! Бедная, жалкая девчонка! Ты влюблена в него.
Я стискиваю зубы. Она ошибается. Я больше не люблю его. Не люблю.
- Я пыталась предупредить тебя. Говорила, что Чоны разрушат твою жизнь, но ты не прислушалась.
- И поэтому ты решила наказать меня? - язвительно спрашиваю я.
- Наказать тебя? - она моргает, видимо, искренне удивленная моим вопросом. - И что именно я тебе сделала, милая?
Я в изумлении таращусь на нее.
- Ты переспала с Чонгуком! Я застала вас! Или ты уже обо всем забыла, потому что тебе так удобно?!
Миён взмахивает рукой.
- О, так ты о той ночи, когда сбежала? Мне жаль разочаровывать тебя, но тогда не было... никакого веселья.
- Т-ты была голой, - заикаясь, говорю я.
- Я отстаивала свою точку зрения. - Миён закатывает глаза, видя мое полное недоумение. - Нужно было кое-что доказать Чонгуку.
- Что ты изменщица и лгунья?
- Нет, что это мой дом, - она показывает на особняк позади нас. - Он больше не диктует условия. Теперь балом правлю я.
Она накручивает на палец прядь сияющих золотистых волос, а потом заправляет её за ухо.
- Я хотела показать ему, что может произойти, если он переступит черту. Хотела заставить его понять, что могу запросто уничтожить его. Видишь, как легко всё получилось? Я сняла платье, и пуф! Ваши с ним отношения рассеялись как дым. Это, моя дорогая, и называется властью.
Я закусываю щеку. Чему теперь верить? А если Чонгук договорился с ней? Она будет врать и притворяться, что не спала с ним, в обмен на... что? Да и какая разница? Когда-то они переспали. И если он способен вот так предать своего отца, что ему стоит предать меня?
- Ты переспала с сыном Хосока, - повторяю я, на лице отражается все отвращение, которое я испытываю к ней. - Неважно, было ли между вами что-то той ночью или нет. Факт остается фактом, ты изменила ему с его же собственным сыном.
Она лишь улыбается.
К горлу подступает тошнота.
- Ты...
Я умолкаю. Уф, у меня даже не находится слов, чтобы как следует унизить её.
- Кто я? - усмехается она. - Потаскушка? Охотница за деньгами? Или ты сможешь придумать оскорбление похуже? Я не понимаю, почему мы с тобой не можем держаться вместе, но если честно, дорогуша, твоё мнение для меня ничего не значит. Скоро этот дом станет моим, я буду главной. Тебе надо хорошенько постараться, чтобы заполучить мое расположение.
Миён выгибает бровь.
Я напоминаю себе, что сотни раз сталкивалась с подобными ей. Она закулисный тиран. Притворяется милой со всеми, у кого есть деньги. Презирает девушек, которые не смогут помочь ей подняться вверх по социальной лестнице. И готова уничтожить любого, кто - так или иначе - представляет для нее угрозу.
В общем, я черпаю мужество в том, что Миён считает меня угрозой, и выгибаю бровь в ответ.
-Хосок никогда не позволит тебе вышвырнуть меня. А если и позволит, мне плевать. Я пыталась сбежать отсюда, не забыла?
- Но ты вернулась, не так ли, дорогуша?
- Потому что он заставил меня, - бормочу я.
- Нет, потому что ты этого хотела. Ты можешь сколько влезет говорить, как ненавидишь Чонов, милочка, но правда в том, что ты хочешь быть частью семьи. Да любой семьи, если уж на то пошло. Бедной сиротке Лалисе нужен кто-то, кто будет любить её.
Она ошибается. Мне ничего не нужно. Я была сама по себе целых два года после смерти мамы. И смогу снова. Мне неплохо и одной.
Ведь правда?
- Я легонько подтолкну Хосока в нужном направлении, и, ручаюсь, он станет думать так, как захочется мне, - говорит она. - А каким будет это направление, зависит только от тебя. Ты хочешь и дальше жить так, как живут Чоны, или хочешь снова трясти задом за долларовые бумажки? Твоя судьба в твоих руках.
Она указывает накрашенным ногтем на пустоту рядом с собой.
- Для тебя здесь пока еще есть место.
Раздается шум мотора, и мы обе разворачиваемся на звук. Внедорожник Чимина резко тормозит за пикапом Тэхёна. Самый старший из братьев Чон выпрыгивает из машины, окидывает нас взглядом и спрашивает:
- Что происходит?
- Поздравляю Лалису с возвращением в лоно семьи, - подмигнув мне, отвечает Миён. - Давай, дорогой, подойди и поцелуй меня.
У Чимина такой вид, что он скорее поцелует кактус, чем её, но, тем не менее, нехотя подходит и бесстрастно чмокает её в щеку.
- В чем дело? - недовольно спрашивает он. - Мне пришлось пропустить занятия и три часа потратить на дорогу сюда. Надеюсь, это что-то важное?
- Очень важное, - Миён загадочно улыбается нам. - Давайте зайдем в дом, и мы с вашим отцом все вам расскажем.
* * *
Спустя пять минут мрачный Хосок приглашает нас в гостиную. Его рука покровительственно лежит на талии Миён. А сама она? У неё вид довольный, как у кошки на рыбном рынке.
Комната изысканно оформлена в стиле, который я бы охарактеризовала как «элегантный южноплантаторский». На стенах - кремово-бежевые обои. Потолок украшен лепниной. Здесь настолько просторно, что помещаются две зоны отдыха: одна, обитая шелковой тканью персикового цвета, рядом с окнами от пола до потолка, вторая ближе к дверям.Миён усаживается в одно из зелено-оранжевых кресел, стоящих рядом с камином.
Над каминной доской висит великолепный портрет Чон Су Джин. В том, что Миён сидит в этой комнате, прямо напротив портрета, есть что-то ужасно неправильное. Кощунственное.
Налив себе виски, Хосок встает рядом с Миён. Одна его рука лежит на изголовье её кресла, вторая сжимает полный до краев стакан.
Чимин подходит к окнам и, засунув руки в карманы, смотрит на лужайку перед домом. Мы с Тэхёном хотим подойти к нему, но нас останавливает голос Хосока.
- Сядьте. Ты тоже, Чимин.
Чимин не двигается. Он как будто не слышит голос Хосока. Чонгук смотрит на отца, потом на Чимина и сразу принимает решение. Он подходит к брату и встает рядом с ним.
Границы четко обозначены.
Я вижу, как пальцы Хосока сжимаются в кулак. Он разворачивается к сыну, но не двигается с места, оставаясь рядом с Миён. Как ей удалось подчинить его себе?
Не может быть, что она настолько хороша в постели!
- У Миён, то есть у нас... есть для вас новости.
Мы с Тэхёном обмениваемся тревожными взглядами. Близнецы, которые стоят с другой стороны от меня, смотрят на него с одинаковым подозрительным выражением.
-Миён ждет ребенка.
Все шумно выдыхают, а потом делают удивленный вдох.
Хосок поднимает стакан с виски и начинает пить. Он пьет. И пьет. До тех пор, пока не опустошает его.
Миён выглядит счастливой, и её радость вызывает отвращение.
Бить беременных женщин - это очень плохо? Я сжимаю руки в кулаки на тот случай, если вдруг кто-то, хоть кто-нибудь, даст мне отмашку перепрыгнуть через два дивана и приставной столик и избивать ее до тех пор, пока она не взмолится о пощаде. Она разрушает семью, и я ненавижу её за это не меньше, чем за все остальное.
- Какое это имеет отношение к нам? - наконец спрашивает Тэхён дерзким голосом.
- Это мой ребенок, а значит, он будет носить фамилию Чон. Мы собираемся пожениться.
Хосок неумолим. Наверное, именно таким тоном он разговаривает на заседаниях совета директоров. Но речь идет не о бизнес-сделке. Речь идет о его семье.
Миён поднимает руку и растопыривает пальцы.
Чонгук, стоящий у окна, замирает. Тэхён стонет.
- Мамино кольцо! - со злостью вскрикивает Со Джун.
- Ты не можешь подарить ей мамино кольцо! - Минхо хватает со столика вазу и бросает её через всю комнату. Она разбивается далеко от Миён, и мы вздрагиваем от раздавшегося грохота. - Что за фигня!
- Это не её кольцо, - Хосок проводит дрожащей рукой по волосам. - Они немного похожи, но кольцо вашей матери лежит наверху. Клянусь вам.
Я смотрю на него, открыв рот. Какой мужчина станет дарить своей будущей жене кольцо, которое выглядит копией кольца его умершей супруги? И какая женщина захочет этого? Игра, которую ведет Миён, лично мне кажется слишком нездоровой. Она ловит кайф от того, что причиняет боль всем и каждому.
- Твои клятвы и обещания не стоят даже пыли под этим креслом, - говорит отцу Чимин.
Он держится холодно и непреклонно, что резко отличается от его обычного поведения. Из всех братьев Чон, Чимин всегда был самым уравновешенным. Но сейчас от его спокойствия не осталось и следа.
- Можешь делать с ней детей, сколько хочешь, но они никогда не станут частью нашей семьи.
Он широкими шагами пересекает комнату и останавливается перед Миён и Хосоком. Я задерживаю дыхание, когда Чим угрожающе нависает над ними.
- Ты всегда будешь здесь чужой, - говорит он Миён так уверенно и безапелляционно, что та кривит губы. - Неважно, перед кем ты раздвигаешь ноги. Ты всегда будешь лишь шлюхой с Салем-стрит.
Миён улыбается.
- А ты всегда будешь лишь отверженным сынком из богатой семьи, о ком забыл отец и чья мать покончила с собой.
Чимин отшатывается. Затем разворачивается и выходит вон из комнаты. Близнецы следуют за ним. Затем Тэхён. Остаемся только мы с Чонгуком, и я не могу удержаться, чтобы не посмотреть на него. На его лице написаны отвращение, злость, разочарование.
И только одного не хватает... Удивления.
Объявление Хосока о пополнении в семействе Чон шокировало всех, кроме Чонгука.
Наши взгляды встречаются, и в этот самый миг я читаю в его голубых глазах, что он знал.