Сломленный принц

Проходит ещё одна неделя. Лиса по-прежнему не нашлась, и мои братья по-прежнему не разговаривают со мной. Жизнь пошла наперекосяк, и я понятия не имею, как это изменить, поэтому перестаю даже пытаться. Я сдаюсь перед душевной болью, закрываюсь от всего мира и каждую ночь провожу в раздумьях о том, чем сейчас занимается Лиса. В безопасности ли она. Скучает ли по мне... Ну конечно, не скучает. Если бы она скучала, то уже давно бы вернулась домой.
В понедельник я встаю с кровати и иду на тренировку. Всем сразу становится понятно, что мы с Тэхёном в ссоре. Он стоит на одной боковой линии, я - на другой. Между нами больше чем стадион. Черт, между нами такая пропасть, что туда мог бы вместиться весь Атлантический океан.
После тренировки в коридоре меня останавливает Намра. У меня возникает непроизвольное желание прикрыть яйца.
- Просто скажи мне, что с ней все в порядке, - умоляет она.
- У неё все отлично.
- Она злится на меня? Я что-то не то сделала? - спрашивает она дрожащим голосом.
Проклятье. Почему никто не может взять себя в руки?
- Я кто, ваш личный психотерапевт? Понятия не имею, почему она не звонит тебе, - рычу я из-за охватившей меня злобы.
Лицо Намры морщится.
- Это подло, Чонгук. Она и мой друг тоже. У тебя нет никакого права прятать её от меня.
- Если бы Лиса захотела связаться с тобой, она бы тебе позвонила.
Не надо было мне это говорить, но мир и так уже катится в тартарары. Я не могу забрать свои слова назад, потому что Намра убегает прочь.
Если Лиса ещё не питает ко мне ненависти, то она точно возненавидит меня со всей силой, когда вернется и увидит весь этот беспредел, который я натворил.
Взбешенный и растерянный, я поворачиваюсь и бью ногой по шкафчику. Металлическая дверца перекашивается от удара, который отдается по всей ноге. Не сказать, что это приятное ощущение.
В коридоре раздается смех. Я разворачиваюсь и вижу, как Тэхён протягивает руку, а Доминик Брунфелд что-то кладет ему на ладонь. Еще несколько ребят из нашей команды достают банкноты и отдают их Тэхёну.
- Никогда не думал, что увижу, как ты будешь сходить с ума из-за девчонки, - говорит Дом, проходя мимо меня. - Ты подвел всех нас.
Я показываю ему средний палец и жду, когда со мной поровняется Тэхён.
- Не хочешь объяснить, что здесь происходит?
Он машет веером из банкнот перед моим лицом.
- Самые легкие деньги в моей жизни. Ты съехал с катушек, брат. И все в школе об этом знают. Когда ты потеряешь самообладание, было лишь вопросом времени. Поэтому Лиса и сбежала.
Я тяжело дышу через нос.
- Она вернется.
- Тебе волшебным образом удалось найти её этой ночью? - он разводит руки в стороны и вертится на месте. - Потому что её здесь нет. Ты её видишь? Дом, ты видишь Лису?
Взгляд Доминика перемещается с меня на Тэхёна и обратно.
- Нет, он её не видит. А ты, Минхёк? Ты её видишь? Или она пойдет с тобой в туалет?
- Заткнись, Тэхён.
В его глазах вспыхивает боль, и он делает движение рукой, как будто закрывает рот на молнию.
- Затыкаюсь, Мастер Чонгук. Ты же единственный знаешь, как будет лучше для Чонов, да? Ты всё делаешь правильно. Получаешь хорошие оценки. Играешь в футбол. Трахаешь только правильных девчонок. Но вот только когда ты ошибаешься, это затрагивает всех нас. - Он обхватывает рукой мою шею и притягивает к себе так близко, что мы соприкасаемся лбами. - Так почему тогда тебе не заткнуться, Гук? Она не вернется. Она мертва, как и наша дорогая мамочка. Только в этот раз это не моя вина. А твоя.
Меня захлестывает чувство стыда. Густая, мерзкая субстанция облепляет мои кости и тянет вниз. Я не могу убежать от истины. Брат прав. В маминой смерти есть доля и моей вины, и если Лиса мертва, то здесь вина лежит на мне полностью.
Вывернувшись из хватки Тэхёна, я возвращаюсь в раздевалку. До сегодняшнего дня мы с братьями никогда не ссорились на глазах у других. Мы всегда вели себя по принципу «один за всех и все за одного».
Мама ненавидела, когда мы ссорились дома, но совершенно не терпела этого, если мы были где-то за его пределами. Даже если кто-то из нас насмехался над остальными, она вела себя так, словно мы не её дети.
Мальчикам Чон Су Джин нельзя было опозорить ни её, ни себя при посторонних. Ей достаточно было неодобрительно посмотреть на нас, и мы уже поправляли на себе одежду и закидывали руки друг другу на плечи, как будто это день открытых дверей на бейсбольном стадионе и мы просто счастливы так жить - несмотря на то, что секунду назад готовы были поубивать друг друга.
Дверь в раздевалку открывается. Даже не поднимая глаз, я знаю, кто это. И это точно не Тэхён. Когда он злится, то предпочитает держаться сам по себе.
- В пятницу, до игры, одна из Пастелей отрезала ножницами волосы у девятиклассницы. Девчонка выбежала из школы вся в слезах.
Я замираю. Плохо дело. Наверное, это та самая девчонка, которую видели мы с Сехуном. Она выскочила из здания и спряталась в «фольксвагене».
- Худенькая блондинка? Водит белый «пассат»?
Он кивает и садится рядом со мной на лавку, которая жалобно скрипит.
- За день до этого Дев Хан уничтожила научный проект Джун Чэнь.
- Джун ведь учится по гранту?
- Ага.
- Ха. - Я заставляю себя сесть ровно. - Ещё есть интересные истории?
- Эти были самые интересные. Ещё я слышал сплетни о других гнусностях, но подтвердить их не могу. Санна плюнула на какую-то девчонку на уроке естествознания. Гуди Беллингем предлагает пятьдесят кусков любому, кто захочет пустить по кругу членов школьного совета.
Я устало потираю рукой челюсть. Идиотская школа.
- Прошло почти две недели.
- И за эти две недели твои братья перестали разговаривать с тобой, ты сцепился с О Сехуном, разбил шкафчик. О, а до того, как уехала Лалиса, ты вдруг решил, что тебе не нравится внешность Скотта Гастонбурга, и немного поправил ему лицо.
- Он дерьмовое трепло.
Чувак оскорбил Лису. И пусть я этого не слышал, но сразу это понял по нахальному выражению его лица, когда мы были в клубе. Он-то думал, что ему все сойдет с рук. Но он плохо меня знает.
- Может, и так. Всё, что слетает с языка Гасти, не стоит того, чтобы слушать. Ты сделал всем огромное одолжение, сломав ему челюсть, но в школе становится все хуже. Тебе нужно взять себя в руки.
- Мне плевать на Астор.
- Возможно. Но если школой не будут управлять Чоны, то она скатится в отстойник. - Минхёк ёрзает на жестком металлическом сиденье. - Про Лису тоже ходят слухи.
- Плевать. Пусть ходят.
- Ты это сейчас так говоришь. А представь каково ей будет, когда она вернется? Они с Санной уже на ножах. Да, их драка была чертовски горячей. Но потом тот случай с Сехуном, а теперь она пропала. Все говорят, что она либо уехала делать аборт, либо восстанавливается после лечения венерических болячек. Если ты прячешь её, то пора уже вернуть её, показать всем свою силу.
Я молчу.
Минхёк вздыхает.
- Я понимаю, как тебе не хочется стоять во главе, но, мужик, ты главный, стал им сразу же, как Чимин окончил школу. Если ты все пустишь на самотек, то к Хэллоуину здесь будет твориться адский ад. По стенам будут размазаны кишки и мозги. А на Санну обрушится чей-нибудь праведный гнев, как в «Кэрри»
Санна . От этой курицы одни проблемы.
- Почему бы тебе не стать главным? - тихо говорю я. - У твоей семьи достаточно денег, чтобы купить родителей Санны.
Минхёк из потомственных богатых аристократов. Мне кажется, часть их состояния до сих пор хранится у них в подвале в виде золотых слитков.
- Дело не в деньгах. Дело в фамилии Чон. Вас слушаются. Наверное, потому, что вас так много.
Он прав. Чоны правят школой с тех пор, как Чимин перешёл в десятый класс. Не знаю, что именно произошло, но в один прекрасный день мы проснулись, и оказалось, что все смотрят на Чимина . Если кто-то выходил за рамки, Чим урезонивал его. Правила были простыми - выбирай равного.
Равного в прямом смысле этого слова. Равного по социальному статусу, по количеству денег на банковском счету, по интеллекту. Если бы Санна травила кого-нибудь из Пастелей - это было бы нормально. Но она травит учеников-бюджетников, и это плохо.
Лисане попадала ни туда, ни туда. Она не принадлежала к бюджетникам. Но и не была из богатой семьи. А я вообще думал, что она спит с моим отцом. Что он притащил домой шлюху из элитного борделя. Они с Намджуном любили наведываться в подобные места во время командировок. Да, мой папа - высший класс.
Я держался на расстоянии и ждал, а все остальные ждали вместе со мной. За исключением Санны. Она сразу же увидела то, что увидел и я. Что Лиса гораздо сильнее, чем те, с кем нам приходилось иметь дело в Астор-Парке. Санна возненавидела её. Меня же к ней тянуло.
- Мне не нужна власть, - говорит Минхёк. - Я хочу заниматься сексом, играть в футбол, действовать на нервы дружкам моей матери и напиваться. Я могу делать все это, даже если Санна будет третировать любую симпатичную девчонку, которая дышит не так, как она. Но ты - другое дело. В тебе есть сознательность, мужик. Но из-за всего этого дерьма... то, что Сехун продолжает ходить по школе, словно он и не пытался изнасиловать Лису... короче, молчание считается вроде как одобрением.
Он поднимается с лавки.
- Народ рассчитывает на тебя. Это то еще бремя, я понимаю. Но если ты не возьмешь ситуацию в свои руки, то начнется кровавое побоище.
Я тоже встаю и иду к двери.
- Тогда пусть школа сгорит, - бормочу я. - Тушить пламя - не моя забота.
- Братан.
Я останавливаюсь в дверном проеме.
- Что?
- Дай мне знать, если сможешь, ладно? Я просто хочу быть в курсе, надо ли мне начинать носить защитный костюм.
Пожав плечами, я смотрю на него через плечо.
- Пусть все катится в ад, мне плевать.
За моей спиной раздается досадливый вздох, но я не собираюсь задерживаться ни на секунду. Пока Лису не найдут, я не хочу отвлекаться на что-то, кроме ее поисков. Если кому-то еще плохо, ну и пусть. Нам будет плохо всем вместе.
Я плетусь по коридору, опустив голову. Мне почти удается дойти до класса, ни с кем не столкнувшись по дороге, когда вдруг меня окликает знакомый голос.
- Что случилось, Чон? Обижаешься из-за того, что никто не хочет с тобой играть?
Я останавливаюсь. Лающий смех О Сехуна заставляет меня развернуться к нему лицом.
- Прости, не расслышал тебя, - сухим тоном говорю я. - Может, повторишь? Только в этот раз для моего кулака?
Он спотыкается о собственные ноги, потому что трудно не заметить угрозу в моем голосе. Коридор наполняется учениками, у которых закончились факультативы: музыкальный кружок, команда по дебатам, команда поддержки, научный кружок.
Я намеренно надвигаюсь на него, в крови бурлит адреналин. В прошлый раз мне удалось ударить ублюдка, но лишь единожды. Мои братья оттащили меня, пока я не покалечил его.
Но сегодня меня никто не остановит. Стая зверей - ученики Астор-Парка - почуяли кровь.
Сехун отодвигается в сторону, не глядит на меня, но и боится поворачиваться ко мне спиной. «Я не из тех, кто бьет в спину, - хочется сказать ему. - Скорее, это в твоих привычках».
Но он считает иначе. Он чокнутый и всегда охотится за теми, кто, по его мнению, слабее его.
От его худощавого тела исходят волны злобы. Ему не нравится показывать свою трусость. В конце концов папочка всегда отмажет его. Да и пусть, но только папочки сейчас здесь нет.
- Ты всегда за насилие, да, Чон? Думаешь, что кулаки решат все твои проблемы?
Я усмехаюсь.
- Ну, я хотя бы не использую наркоту, чтобы решать свои проблемы. Девчонки не хотят тебя, и ты накачиваешь их наркотиками. Такие у тебя методы, да?
-Лиса хотела этого.
- Мне не нравится, когда ты произносишь её имя. - Я делаю шаг вперед. - Тебе лучше забыть его.
- Или что? Мы будем драться на дуэли, пока один из нас не умрёт?
Он раскидывает руки, приглашая остальных посмеяться вместе с ним, но они либо ненавидят его, либо боятся меня, потому что никто не издает ни звука.
- Нет. По-моему, ты ничтожество. Ты напрасно забираешь воздух, который с большим успехом мог бы вылетать из чьей-то задницы. Я не могу тебя убить - все эти идиотские законы и все такое, - но я могу причинить тебе боль. Сделать каждую минуту твоей жизни несчастной, - уверенным тоном говорю я. - Лучше бы тебе уйти из этой школы, парень. Никто не хочет тебя здесь видеть.
Сехун начинает тяжело дышать.
- Это тебя здесь никто не хочет видеть, - презрительно усмехается он.
Затем оборачивается к толпе в поисках поддержки, но наших зрителей интересует лишь одно - когда же прольется кровь. Они сдвигаются ближе, выталкивая Сехуна вперёд.
Тут его трусость выходит наружу. Он бросает в меня свой телефон, пластиковый корпус ударяется в мой лоб. Ученики ахают. По лицу течет теплая алая струйка, застилая глаза, капая на губы.
Я мог бы ударить его. Это проще простого. Но я хочу, чтобы он действительно страдал. Чтобы мы страдали оба. Поэтому я хватаю его за плечи и бью своим лбом в его лоб.
Его лицо окрашивается моей кровью, и я довольно улыбаюсь.
- Ну вот, твоё личико заметно похорошело. Посмотрим, что я ещё смогу сделать.
И я даю ему пощёчину. Со всей силы.
Он краснеет от злости, вызванной пренебрежением, с которым я ударил его. Пощёчина - оружие девчонок, парни так не дерутся. От очередного шлепка открытой ладонью раздается хлопок. Сехун делает шаг назад, но далеко ему не уйти - путь к отступлению загораживают шкафчики.
Ухмыляясь, я делаю шаг вперед и снова отвешиваю ему пощёчину. Он блокирует меня рукой, и при этом вся левая сторона его лица остается открытой. Я два раза шлёпаю его по левой щеке и отхожу.
- Ударь меня, - кричит он. - Ударь меня кулаком!
Моя ухмылка становится шире.
- Ты не заслуживаешь моих кулаков. Так я буду драться только с мужчиной.
Я опять шлёпаю его по щеке, но в этот раз сильнее, и кожа лопается. Из раны выступает кровь, но это не удовлетворяет мое желание отомстить. Я хлопаю его по одному уху, потом по другому. Он слабо пытается защититься.
Сехун надувает губы, собирая слюну. Я делаю ложный выпад влево, и плевок пролетает мимо. С выражением отвращения на лице я хватаю его за волосы и бью лицом о шкафчик.
- Когда Лалиса вернётся, ей не захочется видеть здесь мусор типа тебя, так что уходи или тренируй способность становиться невидимым, потому что я не хочу больше ни видеть, ни слышать тебя.
Я не жду, когда он ответит мне, снова бью его лбом о шкаф и отпускаю.
Он - все семьдесят семь кило убожества - валится на пол, словно поломанная игрушка.
Я оборачиваюсь и натыкаюсь на стоящего рядом Минхёка.
- Думал, тебе плевать, - шепчет он.
Я улыбаюсь ему, но, должно быть, в моей улыбке слишком много звериной жестокости, потому что все, кроме Минхёка и его вечной тени, Хантера, отступают назад.
Наклонившись, я поднимаю с пола телефон Сехуна, потом переворачиваю его самого и беру его обмякшую руку. Затем прижимаю его большой палец к экрану, чтобы разблокировать телефон, и набираю номер своего отца.
- Чон Хосок , - с раздражением отвечает он.
- Привет, пап. Тебе нужно приехать в школу.
- Чонгук? С какого номера ты звонишь? - сердито спрашивает отец.
- С телефона О Сехуна. Сына судьи О . И захвати свою чековую книжку. Я как следует навалял ему. Но он сам напрашивался на это, в буквальном смысле, - радостно сообщаю я.
Я вешаю трубку и провожу рукой по лицу, потому что кровь из раны на лбу затекает в глаз. Переступив через Сехуна, я нараспев произношу:
- До скорого, Минхёк. Хантер, - я киваю на прощание нашему огромному молчаливому нападающему.
Он отвечает таким же кивком, и я выхожу на улицу, чтобы глотнуть свежего воздуха.

* * *

Папа вне себя от ярости, когда входит в приемную, соседствующую с кабинетом директора Лим Джун Ёна. Он ничего не говорит про мой разбитый лоб. Просто хватает меня за лацканы школьного пиджака и притягивает к себе.
- Этому пора прекратиться, - шипит он.
Я высвобождаюсь из его хватки.
- Успокойся. Я уже больше года не дрался, - напоминаю я ему.
- И хочешь медаль за это? Или похлопать тебя по спине? Господи, Чонгук, сколько ещё раз нам придется проходить через это? Сколько ещё чёртовых чеков мне нужно будет выписать, пока ты не поумнеешь?
Я смотрю прямо ему в глаза.
- О Сехун накачал Лису наркотиками на одной из вечеринок и попытался изнасиловать её.
Папа резко втягивает в себя воздух.
- Мистер Чон.
Мы поворачиваемся на голос секретаря , которая стоит у открытой двери в кабинет директора.
- Мистер Лим готов принять вас, - чопорно объявляет она.
Папа проходит мимо меня.
- Оставайся здесь. Я со всем разберусь, - бросает он через плечо.
Я стараюсь не показать свое ликование. Мне придется болтаться здесь, пока папа попробует уладить неприятную историю, в которую я попал. Хотя я не считаю это «неприятной историей». Сехун сам напросился. Он заслуживал расправы с той ночи, когда хотел надругаться над Лисой, но я отвлекся от своей мести, потому что был занят тем, что всё больше влюблялся в эту девушку.
Я опускаюсь на мягкое сиденье стула и старательно избегаю встречаться с осуждающими взглядами директорского секретаря, которые она то и дело бросает в мою сторону.
Папина встреча с Лимом длится меньше десяти минут. А точнее, семь, если часы над дверью показывают правильное время. Он выходит из кабинета с триумфальным блеском в глазах, каким обычно бывает после заключения очень выгодной сделки.
- Всё улажено, - говорит он мне и дает знак следовать за ним. - Возвращайся на занятия, но после школы езжай сразу домой. И скажи своим братьям сделать то же самое. Никаких лишних остановок. Я хочу, чтобы вы все были дома.
Я моментально напрягаюсь.
- Зачем? Что происходит?
- Я собирался подождать и сказать тебе после уроков, но... раз я все равно уже здесь... - Папа останавливается посреди огромного, отделанного деревом вестибюля. - Детектив нашёл Лису.
Пока я пытаюсь переварить эту потрясающую новость, отец выходит через парадный вход, оставляя меня в полном недоумении пялиться ему в спину.