От лица Феликса
Всегда думал, что моё сердце — мой главный враг. Оно болело, барахлило, могло подвести в любой момент. Я привык улыбаться шире, говорить громче, чтобы никто не заметил, как мне страшно. Каждый день мог стать последним. А я ведь так мало успел...
А потом всё перевернулось. Сынмин, мой лучший друг, который всегда казался самым сильным, на самом деле едва держался. И Чанбин... этот человек с глазами пустыми, как у ночного неба. Я боялся его до дрожи. А оказалось, что в его груди бьётся сердце, которое тоже когда-то было разбито.
Когда я лежал в больнице после операции, я видел, как они меняются. Сынмин перестал притворяться. А Чанбин... он молча дежурил у двери, как большой угрюмый пёс, который не умеет ласкаться, но готов защищать до последнего вздоха. И в тот момент я понял: мы все немножко сломанные. Но вместе — мы целые.
Теперь я живу у них. Моя комната самая солнечная. Утром пахнет кофе, который варит Чанбин (он до сих пор делает его слишком крепким, но мы молчим). А вечером Сынмин включает музыку, и мы все вместе готовим ужин. Получается ужасно, но весело. Я учусь вязать. Получается криво, но Сынмин носит мой шарф как самую дорогую вещь. А Чанбин просто молча кладёт свою чашку поближе, чтобы я налил ему чай...
Моё сердце теперь бьётся ровно. Врачи говорят, что операция прошла успешно. Но я-то знаю, что оно исцелилось не только от скальпеля хирурга. Оно исцелилось теплом, которое меня окружает. Тем, что я нужен. Не как «весёлый Феликс», а просто как я есть.
**«Когда-то я боялся, что моё сердце остановится. А теперь я знаю — оно будет биться ровно столько, сколько нужно. Чтобы видеть, как восходит солнце. Чтобы слышать их смех. Чтобы дошить этот дурацкий шарф... Потому что жизнь, даже самая простая, — это самый лучший подарок».
И знаете... я даже благодарен своей болезни. Она привела меня сюда. К ним. Домой.