Глава 5. Цена жизни
Ночь после их молчаливого договора в парке повисла между ними невидимой нитью. Чанбин не ушел. Он остался в тени, наблюдая, как Сынмин медленно бредет к своему дому, его силуэт растворялся в туманной дымке под утро. Что-то щемящее и острое застряло у Чанбина под ребрами, мешая дышать. Это было похоже на проржавевший крюк, зацепившийся за плоть изнутри.
Они встретились снова в том же парке через два дня. Не сговариваясь. Как будто оба знали, что другой придет. Сынмин сидел на той же скамейке, кутаясь в дорогое черное пальто. В руках он крутил пачку сигарет, но не курил.
Чанбин подошел и сел рядом. Расстояние между ними было достаточным, чтобы не касаться друг друга, но достаточно малым, чтобы чувствовать исходящее от Сынмина нервное тепло.
—Ты пришел, — констатировал Сынмин, не глядя на него.
—А ты ждал? — голос Чанбина прозвучал хриплее, чем он хотел.
—Ждал. Интересно, на что способен человек, который не смог выстрелить.
Они сидели в тишине, слушая, как ветер шелестит последними мертвыми листьями. Городской гул доносился приглушенно, словно из другого мира.
—Почему? — наконец спросил Чанбин. — Почему не боишься?
Сынмин горько усмехнулся.
—Я боюсь каждый день. Боюсь камер, боюсь своего отражения, боюсь, что завтра мне снова придется улыбаться. Смерти я боюсь меньше всего. Это ведь конец всем страхам, верно?
Он повернулся к Чанбину. Его лицо при дневном свете было еще более хрупким, синяки под глазами — более явными.
—А ты? Почему не сделал то, за что тебе платят?
—Не знаю, — честно выдохнул Чанбин, уставившись на свои руки в перчатках. Руки, которые знали только одно дело. — Ты… не такой, как я думал.
—А каким ты меня представлял? Богатым мажором, который плачет, когда ему на ботинок пыль попадает?
—Что-то вроде того.
Сынмин рассмеялся. На этот раз смех прозвучал почти естественно.
—Я бы хотел, чтобы все было так просто. — Он помолчал. — У меня есть друг. Феликс. Он… светлый. Единственное, что не фальшивое в этой всей вони. И у него больное сердце. Очень больное. А он скрывает это, дурак, потому что не хочет никого беспокоить.
Чанбин слушал, и этот простой, человеческий рассказ растапливал в нем что-то ледяное.
—И что ты будешь делать?
—Что я могу? — в голосе Сынмина снова зазвенела знакомая усталость. — У меня есть деньги. Много денег, которые я ненавижу. Может, хоть на это их стоит потратить.
Он резко встал.
—Мне нужно идти. Я обещал навестить его. — Он сделал шаг, затем обернулся. — Ты… будешь здесь завтра?
Чанбин кивнул,не в силах вымолвить слово.
---
Сынмин приехал к Феликсу и не стал слушать его лепет о том, что «все нормально» и «не надо волноваться». Он видел его синюшные губы и одышку после пары шагов по квартире. Он взял его за руку, почти силой усадил в свою машину и повез в лучшую кардиологическую клинику города.
— Сынмин, что ты делаешь? Это же безумные деньги! — пытался сопротивляться Феликс, когда им выкатили счет за предоперационное обследование и срочную госпитализацию в VIP-палату.
—Заткнись, — мягко сказал Сынмин, подписывая бумаги золотой ручкой. Его лицо было каменным. — Твоя жизнь стоит дороже всех моих контрактов вместе взятых.
Он проводил Феликса до палаты, похожей на номер в пятизвездочном отеле. Белые стены, новейшая аппаратура, панорамное окно с видом на город.
—Я буду здесь, когда ты проснешься, — пообещал Сынмин, сжимая его холодную руку. — Все будет хорошо.
Когда врачи увели Феликса на подготовку, Сынмин остался один в пустой, сияющей палате. Он подошел к окну. Где-то там, в городе, был человек, который должен был его убить. А он здесь, тратил состояния, чтобы спасти жизнь единственному другу. Абсурд. Но в этом абсурде было больше смысла, чем во всей его прежней жизни.
---
В это время Чанбин, бродивший по набережной, получил звонок. Незнакомый номер, но он знал, кто это. Сердце упало.
—Алло.
—Жив-здоров, Ворон? — раздался в трубке спокойный, чуть насмешливый голос Минхо. — Слухи ходят интересные. Говорят, твоя птичка до сих пор порхает. И ты порхаешь вокруг нее.
— Какое тебе дело? — буркнул Чанбин.
—Старые друзья должны заботиться друг о друге. Банчан не тот, кто прощает долги. Особенно долги профессиональные.
—Я в курсе.
—Уверен? — Минхо помолчал. — Он уже ищет замену. Как думаешь, что будет с твоей птичкой, когда придет новый охотник? Он не станет с ней разговаривать. Просто сделает работу.
Чанбин сжал телефон так, что треснул пластик.
—Что ты предлагаешь?
—Предлагаю встретиться. Вспомнить старые времена. Пока у нас еще есть время. Подумай. Я позвоню.
Связь прервалась. Чанбин закурил, пытаясь заглушить подступающую панику. Минхо был прав. Банчан не станет ждать вечно.
---
На следующий день Чонин, стажер, поймал Сынмина в коридоре агентства. Его глаза горели.
—Сынмин-сси! Я… я должен вам кое-что сказать! Это важно!
Сынмин,изможденный после ночи в больнице, хотел отмахнуться, но увидел искренний испуг на лице мальчика.
—Что такое, Чонин?
—Я… я видел того человека! Который за вами следит! — прошептал Чонин, озираясь по сторонам. — Несколько дней назад, поздно вечером, у заднего выхода. Он разговаривал по телефону… и я слышал, как он сказал… что «заказ будет выполнен в течение недели». И что… что кто-то другой «слишком медлит».
Ледяная струя пробежала по спине Сынмина. Значит, Банчан теряет терпение. Но вместо страха он почувствовал странное спокойствие.
—Спасибо, Чонин, — мягко сказал он. — Забудь, что видел его. И никому не говори. Ради собственной безопасности.
—Но… сси!
—Обещай мне.
Чонин испуганно кивнул. Сынмин улыбнулся ему самой беззаботной из своих улыбок, той, что сводила с ума поклонниц. И пошел прочь, ощущая, как с каждым шагом петля на его шее и на шее Чанбина затягивается туже. Но теперь в этой петле были двое. И это меняло все.