Портреты

Феликс приехал уже на закате. Безупречно красив. Статный, высокий, одетый в черные джинсы, футболку пожарного и джинсовую куртку. Я встречаю его на пороге, пахнет, как всегда чистотой и свежим, прохладным ветром с моря и обнимает, как всегда, крепко.

– Пойдём, – беру его за руку: – Ты заслужил узнать решение.

– Я весь день об этом думал, – отвечает воодушевленно.

Мы вместе входим в дом, Феликс снимает куртку на входе и я бросаю взгляд на его запястья.
Все еще видно.

– Мать твою, милый! Это увидит моя мама. Я не думала, что это будет иметь такой исход. Да я видимо вообще ни о чем не думала, – изрекаю немного нервно. Нужно было действительно включить голову.

Он улыбается, всегда улыбается ни к месту. Что за супер способность такая? Может это нервное? Человечество уйдёт под воду, будет полыхать в адском огне, а он, наверное, будет стоять и улыбаться, смотря вдаль. Скорее всего, полностью экипированный.

– Ты как всегда драматизируешь. Ну увидит твоя мама и что с того?

– Интересный ты человек, Феликс Уокер. С такими отметинами ты либо какой-нибудь незаконопослушный гражданин, либо мазохит. Как думаешь, что выберет моя мама? Это пиздец, надень обратно куртку, – говорю тихо, но требовательно. Конечно он меня не слушает! Где уж там.

– Мне так нравится, когда из твоего рта вылетают грязные словечки. Я уже завожусь, так что лучше помолчи. Твоя мама может и не заметить, что там у меня на запястьях, но выпирающий из штанов член она точно заметит.

Я поднимаюсь на носочках, чтобы его подразнить, и выдыхаю в ухо парня:

– Мерзкий ты тип, Уокер, извращенец.

– Наручники были самозатягивающиеся, – шепчет он в ответ.

Кажется, мои глаза сейчас выскочат из орбит. Какого хрена ты вообще молчал?

– Ты серьезно? – шиплю я: – Ты знал об этой особенности?

– Не имел ни малейшего понятия, – врёт и врать не умеет. Я больше не решусь на подобные эксперименты: – Изучи устройства для ограничения свободы рук на досуге, вдруг кто позвонит в 911, за помощью, – подшучивает он: – А если Афина заметит, скажу, что меня задержали полицейские за эксгибиционизм в парке.

– Боже, нет, лучше скажи правду, – отмахиваюсь я. Феликс понижает голос, тон становится хрипловато-мурчащим:

– Сказать, что ты трахала меня так, что из меня чуть душа не вышла? – я прикладываю палец к губам парня, услышав где-то за спиной легкие шаги своей мамы.

Она оттаивает к Фелу, я это чувствую. Улыбается, когда парень входит в гостиную, но не дежурно, ради приличия, а просто отныне он для неё тот, кто спас её принцессу. Поднявшись с дивана, спрашивает:

– Будете кофе? Или чай?

– Нет, Афина, спасибо, – отвечает Феликс.

Я тоже отказываюсь. Он в нетерпении, я вижу это, такое чувство, что пожарный даже не может усидеть на месте.

– Что ты решила? Скажи и не мучай меня.

– А мне понравилось тебя мучать, – тихо говорю я.

– Детка, говори, я сейчас от нетерпения сдохну и уже никто, никуда точно не полетит. Возьмешь мою маму под белы рученьки и пойдёте выбирать урну для моего праха.

– Ты хочешь быть кремирован после смерти?

– Может мы чуть позже обсудим, как хотим умереть? Давай сначала разберёмся, как жить будем.

– Завтра я иду на работу, – хочу проверить его реакцию.

– Тогда я тоже, – без раздумий отвечает. Кажется, этот мужчина всегда готов к любому исходу событий.

– Я иду на работу и попробую выпросить отпуск, мне придется подзатянуть пояса в ближайшее время.

Глаза Феликса блеснули:

– Ты не шутишь? – он берет мою ладонь в свою. Я почему-то вспоминаю первое его прикосновение, когда парень помогал мне выйти из машины. У него были мозоли на ладонях в районе пальцев, от тяжелой работы. Сейчас руки стали нежнее, раньше я этого не замечала.

– Нет, я говорю серьёзно, я лечу с тобой. Надеюсь мне не откажут, я добросовестно работала.

– Как я рад, ты бы знала, Эми.
Просто невероятно, – показалось, будто парень даже выдохнул, расслабился. С широких плеч упало напряжение. Неужели, он действительно так волновался из-за моего решения?

Входит мама с улыбкой на пол лица. Она обращает внимание на наши сцепленные ладони и, черт возьми, на его запястья тоже.

– Что с твоими руками? – она слишком пристально рассматривает ссадины, задержавшись надолго, потом ее взгляд приобретает нотку осознанности.

– O, ничего страшного, просто кое-что практикую.

Зачем он это ляпнул? Мама теперь уже точно все поняла. Я, кажется, покраснела хлеще томата.

– Пойду отдыхать, если будете уезжать куда-то заприте дверь на ключ, – говорит она и удаляется в свою спальню.

– Ты зачем это сказал?

– Ты же говорила сказать правду.

Я, как всегда, сидела и гладила его голову, лежащую на моих коленях, почему чувство будто я знаю этого парня всю жизнь меня не оставляет? До сих пор не могу поверить, что согласилась на такое. Он светится, красивые глаза смотрят на меня снизу вверх, я наклоняюсь, чтобы поцеловать его.

– Спасибо, что спасаешь меня.

– Когда я спас тебя?

– Когда погибла девочка на линии, когда я упала, когда была разбита, когда пришёл Стив. Всегда.

– Это ты вытянула меня со дна моего сознания. Теперь моя работа, мисс.

– Ты делаешь свою работу?

– Нет, я просто влюблён и хочу совершать подвиги.

Он сказал: "Влюблён"? Боже, нет, он так всё усложнил. Ещё слишком рано для этого! Или для любви никогда не рано? Моя рука застывает у мужчины в волосах. Что я должна сейчас сказать, что ответить? Внутри как будто хлопнуло одновременно тридцать хлопушек. Я ждала этого, я чувствую его любовь, конечно чувствую. Но не была готова услышать это так скоро.

– Я не жду какой-то взаимной реакции, ответа. Пойми меня, правда не жду, – Феликс начинает оправдываться за свои чувства, хотя не должен: – Ты не обязана отвечать мне взаимностью. Просто я решил - тебе нужно знать, что мои чувства к тебе крепчают. Извини, что вот так застаю врасплох.

Как уверить его в том, что даже после его признания все останется как прежде, и я не испугаюсь, не сбегу? Пожарный покидает мои колени и встаёт с дивана. Он собирается сказать что-то еще. Кладу руку на свободное место рядом с собой.

– Подожди, милый. Присядь, – парень повинуется.

Как выразить это всё, чтобы он не подумал, что мне безразличен? Голова сейчас взорвётся.

– Феликс, я хочу чтобы ты знал, что я никуда не денусь, даже если не скажу тебе того же сейчас, я буду рядом и дальше. Мне просто нужно больше времени чтобы разобраться. Я опасаюсь своих чувств, опасаюсь говорить то, о чём могу пожалеть.

– Ты не доверяешь мне? – немного нервно взъерошивет свои волосы. Меня пугает то, что это Уокер может пожалеть о том, что сказал. Конечно, я тоже влюблена. Как его можно не полюбить? Могу сказать уверенно, но так боюсь признаться в этом. Даже себе.

– Нет, что ты, целиком и полностью! – убеждаю: – Просто недавно я так облажалась, понимаешь? Я обожглась. Было больно, но я справилась. И я справлюсь и сейчас, правда. Просто дай мне немного времени.

– Понимаю, но и ты пойми, я - не он, и ни кто-либо еще. Я - это я.

Мне хочется убеждать Феликса в его исключительности, в его, не побоюсь этого слова, безукоризненности и одновременно убежать от него. Просто оставить парня стоять тут, и броситься вдоль по улице, куда глаза глядят. Может он посмотрит на мои фотки, как десять лет назад, обнулится и поедет домой. Авось, если круг замкнется снова, лет через десять еще встретимся, когда я разберусь в себе.

– Я знаю, малыш, знаю. Прости меня, – с сожалением произношу.

– Тебе не за что извиняться, – мой спасатель снова встаёт с дивана: – Я поеду. Проводишь?

– Не останешься?

– Не сегодня. Встречусь с другом.

Я провожаю пожарного до двери. Теперь я смотрю на него уже совсем другим взглядом. Этот красивый мужчина - мой, совершенно точно и он это обозначил. Мне так хочется дать ему то, что он заслуживает.

– Ты знаешь, что все хорошо? – спрашиваю, чтобы еще раз убедиться, что он не разочарован.

– Знаю. Позвони мне завтра, как решишь что-то на работе и я всё организую.

– Разумеется. Могу сегодня писать тебе сообщения? Встреча с другом затянется?

Так хорошо на душе, но вместе с тем чувствую себя разбитой.

– Что за вопрос? Можешь конечно. А встреча, думаю, это не надолго.

– Тогда до завтра, – обнимаю его не дожидаясь ответной реакции. В душе боясь, что завтра он уже не вернётся за мной.

– А я всё ещё влюблён, – Феликс оставляет поцелуй на моей макушке и выходит за дверь закрыв её за собой.

С улицы подуло холодом. Как будто это прощальный порыв ветра.
Я тоже, дорогой, я тоже.

Хочу поговорить с мамой, если она еще не спит. Мне нужен её совет. Может она поможет мне разобраться. Решаюсь постучать в дверь ее комнаты. Мама лежит на кровати с книгой, приподнимается на локтях, обеспокоенно смотрит на меня. Присаживаюсь рядом с ней.

– Что случилось, доченька? Вы поссорились?

– Нет, мама. Но все так усложнилось теперь, не знаю, что мне делать. Конечно, я уже согласилась, но наверное, теперь откажусь.

– Да что произошло? Что такого он сделал?

– Феликс Уокер сказал, что он влюблён, мама.

– Тогда почему он решил, что может вводить тебя в заблуждение? В надежде, что получится быть друзьями? – мама будто слегка злится. По крайней мере так кажется по ее встревоженной интонации.

Мне хочется ржать, так чтобы меня услышал кто-то "там" и понял, что я сумасшедшая. Но я просто в шоке и у меня нет единственного правильно решения для этой ситуации.  Вместо этого я слегла нервно хохотнула. Не могу сейчас просто сказать эти слова, они много для меня значат, и так не хочется снова оказаться просто влюблённой дурой.

– Господи, Боже, мама, он влюблён в меня.

Кажется, она теперь растеряна не меньше моего. Хоть мама и не подаёт вида, но я вижу это по её взгляду. Она ищет для меня совет на мою просьбу помочь.

– Он прямо так и сказал?

– Он сказал: "Я влюблён", а потом: "Хочу чтобы ты знала, что мои чувства к тебе крепчают".

Она искренне улыбнулась, будто-то вспомнив что-то и уселась на кровати, приподняв свою подушку.

– Это не страшно, дорогая. Я понимаю, это быстро, может вгонять в ступор. Но душа не всегда работает так, как того хотим мы. Дай ему раскрыться и позволь своей душе сказать, что же чувствует она. Несмотря на то, что твой отец был просто последним козлиной, я не жалею о том, что встретила его когда-то, ведь наш союз подарил мне тебя.

Слова мамы, как бальзам. Я успокаиваюсь с каждой её фразой и понимаю: усложняю я, а не он. Я не могу признаться, а Феликс смог проявить эту силу и так во всем. Молчу, перебирая уголок маминого одеяла в мелкий, розовый цветочек.

– Что думаешь, дочка? Что чувствуешь ты?

– Думаю, что Уокер забрал мое сердце еще с тех самых пор, как я чуть не сбила его с ног. Я в него врезалась и сердце просто упало этому мужчине в карман.

Мама кивает, понимая меня. Я встаю, чтобы задвинуть, тяжёлые, серые шторы на окне, занять себя чем-то. От нервов не могу сидеть на одном месте. У мамы для сна свои правила, темно, тихо и прохладно. 

– Знаешь в чем прелесть молодости? – спрашивает она и продолжает не дожидаясь моего ответа: – В том, что вы можете наслаждаться друг другом здесь и сейчас, отдаться этому порыву и страсти, получать удовольствие. Просто нужно осознавать, что это может стать большой болью для вас обоих или кого-то одного, – мама все время смотрит мне в глаза: – Но осознавать так, чтобы эта мысль не затмила все приятное, просто быть готовыми на случай, если что-то пойдёт не так. Ваша история может стать и тем, что вы искали всегда.

– А если станет болью? – с грустью спрашиваю. Именно этого я и боюсь. Не самих чувств, а их последствий.

– Вы это переживёте. Ты сама недавно сказала: "А как узнать, если не проверить?" Так вот и проверяй, наслаждайся тем, что есть и его обществом. Дай Феликсу шанс показать себя. И все это может обернуться чем-то прекрасным.

Я возвращаюсь к маме на кровать, вдыхая аромат кондиционера для белья, придвигаюсь ближе и обнимаю её. Мне так спокойно и тепло. Поддержка просто неоценимая.

– У меня, в принципе, мало вариантов. Или с ним на Аляску или без меня он не летит. Так что я с ним, как бы дальше не сложилось.

– Лети, Эмилия. Это поможет вам обоим убедиться друг в друге.

Взяв какую-то рандомную книгу с маминой полки, чтобы занять себя чем-то перед сном, я выхожу из ее комнаты, прикрыв дверь. Скоро она выставит сплит-систему на комфортную для нее температуру и ляжет спать. Забираю из кухни пакет вишнёвого сока и поднимаюсь в свою комнату, забираюсь в постель, натянув одеяло до подбородка. Я спокойно усну, только если он ответит на мое сообщение.

"Ты очень мне нужен. Как никто и никогда" – я понимаю, что это звучит, как нечто большее, чем просто признание в любви. И я хочу чтобы Феликс понял, что именно это я и чувствую, просто пока не могу ему сказать всё более простыми словами.

Ответ приходит через несколько минут, я не дыша разблокирую свой телефон и замираю. Это самое красивое, в чем мне когда либо кто-то признавался, глаза наполнились слезами.

"Мне был всего 21 год, когда я впервые увидел тебя и уже 31, когда встретил. Ты же понимаешь, что я не могу потерять больше ни одной минуты? И пусть я тороплюсь, но я люблю тебя уже сегодня, и буду любить завтра, даже если ты меня возненавидишь"

И мне снова больно от того, что мне нечего сказать ему на такие откровения. Просто три слова: "Я тебя люблю", которые для многих ничего не значат. Люди бросаются ими налево и направо. А я не могу прямо сказать их мужчине который относится, ко мне, как к чему-то бесконечно ценному в его жизни. Я пишу:

"Если бы я тоже увидела тебя в тот день, то осталась бы с тобой уже тогда. Я целую тебя, лучший мужчина. Хорошего вечера"

Мои слова не идут ни в какое сравнение с его признанием. Страх открыть ему свои чувства напрямую портит мою жизнь. Я обязательно научусь доверять и отдам ему все то, что он заслуживает вдвойне.