Портреты

Я еще какое-то время рассказывал факты об Аляске. Говорил, что покажу ей самые красивые места, места где, возможно, даже я сам ещё не был, что врядли. Смеяться, играть и ужинать с Эмили было так же классно, как и всё остальное, что мы делали раньше. У нее замёрзли ноги и Эм непринуждённо, выудила из комода мои носки и натянула их. Это мне нравится, осваивайся, милая, тебе предстоит часто бывать в этой квартире.

– Ты ведь еще помнишь про мой сюрприз? – она игриво касается моей шеи.

– Весь вечер держу это в своей голове.

Эми встает с дивана, достаёт из кармана своей куртки наручники и бросает их на стеклянный кофейный стол рядом с диваном. Звон оглушает. Но закалённый стол выдерживает. Если бы он не выдержал, то это точно был бы эпик.

– Эти штуки не из сексшопа.

– Как точно подмечено, они полицейские.

– Даже не буду спрашивать, как они у тебя оказались. Это достаточно жёсткая игрушка. Ты хочешь чтобы я тебя пристегнул?

Она становится на колени у моих ног. Упираясь ладонями в мои расставленные колени:

– Нет, малыш, я хочу пристегнуть тебя. Чтобы ты не трогал меня руками.

Чего твою мать?! Сказать честно, я сам такое практиковал лишь дважды и с более щадящими девайсами. Но это возбуждает, интерес только растет с каждой секундой.

– Поиграем? – говорит Эмилия и берётся за край моих штанов.

– Ты уверена?

– А ты? – спрашивает она, чтобы удостовериться в том, что я согласен.

Лёгкий мандраж, который приходит, когда ты что-то предвкушаешь немного учащает моё дыхание:

– Как никогда.

– В ту ночь у меня дома. Ты сделал самый невероятный куни в моей жизни, а то что ты делал своими пальцами, – она прикрывает глаза, еще ближе подползает ко мне на коленях, целуя живот. В голове проскакивает мысль, что я мог бы быть и в лучшей форме.

– Я могу это повторить столько раз, сколько ты захочешь, чтобы я это делал. Столько, пока ты не попросишь меня остановиться, – блять, мысли уже в спальне. Я громко выдыхаю, а она все целует и прикусывает.

– Сегодня я хочу кое-что попробовать, если позволишь.

– Раньше никогда не делала такого? – протягиваю ей одну руку и она закрывает на ней браслет. Оцениваю свои ощущения, металл тяжелый, но испытывать эти ощущения хотелось бы только в спальне. Это определённо приятнее, чем прошлый мой опыт.  И дело тут, вероятнее всего, не в приспособлении включенном в  жаркую игру, а именно в женщине, которая все это проворачивает.

– Нет, впервые.

– Затяни ещё, – я уверен в своих ощущениях.

– Это же будет больно.

Обязательно будет. Этого я и добиваюсь.

– Давай, не бойся, крепче. Не потеряй ключ, не хотелось бы вызвать сюда спасателей, мне потом ещё с ними работать, – кажется, я раззадорил Эм, потому что она делает то, что я сказал. Обращаю внимание на то, что наручники самозатягивающиеся и их механизм никак не фиксирует размер браслета, даю фору на движения моих рук, в голове рассуждая, что, скорее всего в итоге они сожмут мои запястья полностью.

– Пойдём, – веду Эми в свою спальню. Благо моя кровать позволяет сделать так, что мои руки будут полностью обездвижены. А я только собирался менять ее на другую, с мягким изголовьем, но эта железка мне ещё послужит: – Ты не хочешь чтобы я сам разделся? – задаю вопрос.

– Нет, я сделаю это.

Ложусь на кровать, Эмилия залезает сверху и перекидывает наручники через перекладину на спинке кровати.

– Давай, продолжай делать, что хотела.

Она смеётся:

– Почему ты опять командуешь? Чья сегодня ночь?

– Ты сказала, что никогда такого не делала, я просто подсказываю. Не бойся мне навредить.

Эм встает и выключает верхний свет, закрывая шторы и в этой комнате, оставляет включённым лишь лампу на прикроватной тумбе.

– Я не подумала. Мы же сдерём краску с изголовья.

- Плевать, закрывай.

Девушка туже закрывает второй наручник на моей руке. Дергаю рукой, оценивая степень сжатия. Здесь уже не идет речи о безудержности, девушка планировала и готовилась к этому вечеру. Эмилии снова покидает постель, чтобы полностью раздеться. Раньше такое медленое заигрывание с наступающим возбуждением меня бы не порадовало. Но с ней я наслаждаюсь каждым действием. Как она нарочито медленно стягивает сначала свои колготы, потом избавляется от платья. И вот она, абсолютно голая передо мной, а я не могу трогать ее руками. Эта девочка идеальна. Округлая грудь, длинные волосы в лёгком беспорядке, но она собирает их резинкой на макушке. Я понимаю, что она собирается делать и очень жажду этого, но одновременно жалею, обожаю, когда ее волосы распущены. Эмили впервые так доминирует над мужчиной. Ей должен понравиться этот опыт, и я постараюсь сделать так чтобы ее это затянуло.

Эм начинает снимать с меня штаны. Я помогаю ей стянуть их, приподняв бедра.

– Что ты сделаешь со мной, детка? Скажи.

– Я буду тебя ласкать. Пока теперь уже ты не кончишь для меня.

Господи Иисусе, да с превеликим удовольствием. Девчонка обходит слева и забирается на кровать рядом. Ладони зудят, как хочу касаться ее талии, стискивать в своих руках идеальные бедра, так чтобы оставить на них следы от пальцев. Я снова чувствую ее губы. Сначала она просто нежно целует, мне хочется ее укусить. Ощущаю влажные поцелуи на своем животе, легкие укусы заставляют кровь приливать к члену с удвоенной силой, а потом она резко погружает его в свой рот почти до основания. Матерь божья! Я инстинктивно дергаю руками, металл впивается в кожу. Звонкий звук удара металла о такое же изголовье, звучит среди этого всего как-то неестественно. Но, должен признать - звон приятный, как и ощущения. Она будет истязать меня, а я только рад. Эмилия почти сразу берёт ускоренный темп, насаживаясь на член губами, как можно глубже. Так меня надолго не хватит. Дыхание сбивается, но я еще не проронил ни слова, во рту пересохло. Как же хорошо, блять. Еще раз убеждаюсь в том, что важно не как, а с кем.

– Почему ты молчишь? – спрашивает Эми отстраняясь.

– Я хочу трогать тебя, – облизываю губы и сглатываю. Меня трясёт, как мальчишку. Это грань. Знаете, как тонка может быть грань между болью и колоссальным удовольствием? Настолько тонка, что она почти стирается.

– Рано, – Эмили снова возвращается к моему члену. Вверх-вниз, вверх-вниз. Я не могу, это выше моих сил. Я стонал бы даже если бы она меня пытала.

– Боже, детка, пожалуйста, не останавливайся, – готов всхлипывать, как девчонка, лишь бы она продолжала. Руки слегка затекли. Я сжимаю их в кулаки и снова расправляю пальцы. Больно, но приятно.

– Что ты сказал? – она повторяет сценарий, который придумал я. Бьет по мне из того же оружия. При этом ограничивая движения. Я
просил власти и Эм дала мне ее, пришло время возвращать должок.

– Я сказал, – я проглотил ком, вставший в горле, не договорив: – Господи, – стоны, которые раньше усмирял теперь услаждают её уши в полной мере, мне нужно ещё буквально немного, говорить совсем не хочется. И когда-нибудь я обязательно припомню ей эту "пытку". Эми снова освобождает член из сладкого плена.

– Говори, малыш, ты не договорил.

Должно быть она издевается! Я такого не делал.

– Не могу, просто доведи это до конца.

– Тебе больно? – девушка спрашивает это не обеспокоенно, а скорее просто интересуясь.

– Нет, продолжай, пожалуйста, Эм. Ты что меня пытаешь?

Не смотря на то, что девчонка больше не трогает меня, я все равно не могу привести в норму свое дыхание, во рту сухо, как в пустыне.

– А ты еще не понял? Конечно! Я тебя еще и до слёз довести хотела.

Я рассмеялся:

– И до этого недалеко.

– Ты закончишь не так, – в руках Эмилии ключ от наручников, она седлает меня сверху, растворяюсь в ней со стоном, когда девчонка лихо насаживается на член и протяжно стонет: – А так, – Эмили набирает темп, капельки пота стекают по ее животу вниз. Железки на моих руках, затянулись уже до предела.

– Ещё чуть-чуть, детка, почти.

Она чуть сбавляет обороты и освобождает одну мою руку. Хватаю девчонку за бёдра, должно быть грубо. Несколько мощных толчков и меня накрывает. Прижимаю её к себе ещё продолжая двигаться, пока не спускаю всё. Отсрочить оргазм еще на дольше я бы уже точно не смог. Мне не хочется отпускать эту проказницу, я покрываю ее лицо и губы легкими, невесомыми поцелуями, Эми просится в душ, сползает с меня и опускается на пол, а я лежу полным овощем в кровати. На моей левой руке до сих пор болтаются полицейские браслеты.

– Освободи вторую руку, пожалуйста.

– Да, прости, – она открывает второй замок: – Малыш, да у тебя ссадины, – целует мои запястья. Нет, это лишнее, я сам согласился на подобное и согласился бы еще ни раз.

– Такие уж издержки у игр с наручниками, ты не знала?

– Конечно догадывалась, но не думала, что это будут такие следы.

– Это смотря, как затянуть и знала бы ты как мне плевать. Я кончил сейчас так, что там всё сразу должно было исчезнуть. Я думал, что сдох и воскрес, – она улыбается, растирая мои руки, а у меня только один вопрос: – Тебе понравилось?

– Твои реакции были ярче, чем обычно, это очень возбуждает.
Вспомни, как я хотела почувствовать тебя внутри раньше и умножь это все на три.

– Так ты не кончила, мы можем пойти в душ вместе и там я это исправлю. Кое-что придумал.

– Что именно?

– Такого я еще не делал, но тебе понравится.

Эмили облизывает губы:

– Будем мыться?

– Будем, обязательно, но сначала более интересное,  – подхватываю девчонку на руки и несу в ванную. Я знаю, чего она хочет.

Эмилия.

За окном уже глубокая ночь. Феликс давно спит, а я все никак не могу сомкнуть глаз. Я должна дать ответ завтра, точнее уже сегодня вечером. Не хочется мучать его, он так воодушевлён этой затеей - поехать вместе отдыхать. Конечно, я думаю о том, что я и так долго не работаю в связи с лечением, мне нужны деньги и есть большая вероятность, что начальница меня не отпустит. Но все равно, в голове все время прокручиваю одну и ту же фразу: "Я покажу тебе то, что люблю". Она внезапно стала такой важной, и так много значить для меня. Он хочет пустить меня в свою жизнь ещё глубже. Разве могу я отказаться? Соглашусь на его предложение, а там будь что будет. Это может быть великолепно и может стать лучшим решением, а может закончится плохо и будет моим новым опытом. С этими мыслями глаза мои начинают слипаться под тихий шум ветра за окном и под его размеренное дыхание.

Я проснулась рано утром и вернулась домой чтобы успеть до маминого возвращения с работы оставила записку, что жду его вечером на ужин и разговор. Приняла душ и приготовила завтрак для себя и мамы. Мысли всё равно еще только о Аляске. Думала ли я, что когда-то смогу на такое согласиться? Да не в этой жизни! Но почему-то этот мужчина внушает мне такое колоссальное чувство защищённости, доверия и взаимоуважения. В дом входит мама, вырывая меня из моих мыслей.

– Мамочка, – я встаю, чтобы обнять её.

– Доброе утро, милая, – она обнимает меня в ответ. Я должна сообщить и ей о своём решении.

– Как работа? – выставляю на стол тарелки, чтобы подать завтрак.

– Просто прекрасно, сегодня была очень спокойная ночь.

Мы садимся за стол вместе завтракать свежеприготовленным омлетом.

– Рада слышать, – собираюсь с мыслями: – Мне нужно кое-что тебе сказать.

Мама смотрит на меня обескураженно:

– Ты беременна?

Мои глаза округляются. Наверное, даже слишком.

– Мама! Нет, конечно!

– Тогда что? Я давно не слышала от тебя такого.

– Я хочу взять неделю отпуска, может две, сколько получится выпросить у Гвен.

– Это здорово! Чем планируешь заняться? – мама доедает свой омлет.

– Я хочу полететь на Аляску. С Феликсом.

Она молча оглядывает меня, как будто пытается понять не спятила ли я, все ли в порядке у меня с головой или он своим членом все мозги из меня вышиб.

– Почему ты молчишь? – спрашиваю.

– Милая, ты же всегда была такой рациональной.

– Мне 27, мама, а я сижу здесь и ем омлет, потом я пойду лежать, а потом на работу. Приду домой снова поем, посплю и опять пойду на работу. Я просто хочу вырваться куда-то из этой рутины. Мне это нужно. С человеком, который мне очень нравится.

– Ты уверена в нём?

– Пока, да.

– А если что-то пойдёт не так?

– А как узнать, если не проверить? Продолжать сидеть и смотреть, как живут другие люди?

– Доченька, ты знаешь, как я тебе доверяю. Как я уверена в твоей мудрости. Я знаю, что ты всегда принимаешь правильные решения. Но после Стива, –  прерываю её на полуслове:

– Нет, мама. Нет! Не нужно их сравнивать. Мне это не нравится, неприятно.

– Миссис Симпсон из дома напротив кое-что видела, – после маминых слов, чувствую, как начинаю злиться на вездесущую старуху:

– Что же она видела? Пусть расскажет по секрету всему свету.

– Сказала три дня назад она видела какого-то голого мужчину на пороге нашего дома и еще одного с окровавленным лицом. Кто это был?

– Уокер не был голым, мама. У старушки Симпсон просто разыгралось воображение. На фоне маразма или ее престарелых, сексуальных фантазий, уж не знаю, – отвечаю я резко, игнорируя вопрос о другом участнике этого неравного поединка.

– Не имеет значения, во что он был одет, и был ли одет вообще. Потому что вы взрослые люди и можете ходить голыми хоть сутки напролёт, главное не прилюдно. Я не презираю Феликса, пойми меня. Он, скорее всего, хороший человек. Но меня пугает тот факт, что твой парень бьет людей. Он же дерется, Эмилия.

– Прямо таки дерется? – с нескрываемым сарказмом спрашиваю я. Меня это

утомляет,

потому что я собиралась скрыть от мамы правду.

– Конечно, он пол жизни занимался

спортом

и единоборствами в том числе, дерется и ещё как. Кто к нам приходил и стал жертвой его кулаков?

Я уже в отчаянии. Я не смогу скрыть от нее то, что не хотела говорит вовсе. Придётся сказать всё как есть, иначе мама будет думать, что Уокер просто так набил кому-то морду. А ещё я злюсь. Злюсь не на нее и не на соседку, а на себя. Я же оператор службы спасения, у меня психологическое образование, я должна уметь общаться с людьми.

– Стив снова приходил, мама.

На ее лице стал читаться неподдельный ужас:

– Что? Почему ты не вызвала полицию, дочка?

– Я накрывала на стол, когда он явился. Открыла дверь даже не удосужившись спросить, кто там. Феликс был в душе. И я не знаю, что могло бы случится, не выйди он в этот момент.

– Господи, моя милая! – мама правда не на шутку распереживалась, в её глазах стоят слезы. Я презираю Стива, просто ненавижу всеми фибрами своей души. Это он сотворил такое. Мама боится его, боится, что он явится и как-то навредит мне: – Он тебе угрожал?

– От требовал, чтобы я с ним поговорила. Кричал, задавал вопросы: "Кто он и что здесь делает?". Но потом я его послала и он разозлился ещё больше. Феликс пытался урегулировать конфликт, Стиву это не понравилось и он грубо высказался по отношению к Уокеру, я уже не могла его остановить. Просто не успела. Все произошло молниеносно.

– Девочка моя, я надеюсь, что он всё поймёт и оставит тебя в покое.

– Как думаешь, он может заявить в полицию? Мне показалось, что Феликс сломал ему нос, точнее я в этом просто уверена.

– Кишка тонка, он сам сделал столько, что может попасть за решётку. То, что его кто-то проучил должно послужить уроком.

Я встаю, чтобы убрать посуду со стола в посудомойку:

– Мама, я правда уверена, что Феликс никогда не станет распускать руки просто так. Я даже думаю, что и эта ситуация стала просто случайностью.

Мама вздыхает:

– Такое не делают случайно, дочка. Не заблуждайся. Но теперь я не могу осудить Феликса за то, что он сделал. 

Пока я складываю грязные кружки в мойку, мне хочется заплакать. Слёзы начинают печь глаза:

– Знаешь, что самое страшное, мама? То, что я, наверное, всё-таки могла попытаться остановить Уокера, воззвать к его чувствам ко мне. Но я не захотела. Мне хотелось, чтобы хоть раз за меня кто-то заступился. Чтобы этот ублюдок получил по заслугам, – в глазах застывают все те же непрошеные  слезы, я стараюсь их сморгнуть, но одна капелька все равно устремляется по щеке: – Я плохой человек, мам? – спрашиваю, поворачиваясь к ней, хлопнув дверцей посудомоечной машины.

– Нет, милая, ты просто женщина.