32 глава
Дайверы делятся на две категории:
тех, кто мочится в гидрокостюм, и тех, кто говорит, что этого не делает. Это означает, что мы все чувствуем страх, у всех есть слабости и фобии. Только одни могут признаться себе в этом, а другие - нет. Пожалуй, я всегда относила себя ко второй категории: я чувствовала
себя неуязвимымой. Меня не пугало
ничто, даже собственная болезнь: она была просто неудобством, но никогда не внушала страх.
Но когда Маша рухнула на
ступеньки, я поняла, что абсолютного бесстрашия не существует. И что даже
я могу испугаться так, что из глаз
хлынут слезы, а по спине потечет
холодный пот. И поняла еще кое-что, что раньше ускользало от меня: я налажала.
Так сильно, как еще никогда в жизни. В тот самый момент, когда я позволила Маше уйти, я совершила свою самую большую ошибку…
Лера уехала с Денисом вслед за
машиной скорой. София уже крепко
спала, свернувшись клубочком на моей кровати. Я не могла не то что уснуть - не могла сидеть. Меня носило по квартире, я
бесшумно кружила по гостиной, зажав в руке телефон, и без конца выглядывала в окно, ожидая наконец увидеть фары
машины Леры.
Она вернулась глубоко за полночь,
сняла куртку и кроссовки, молча
заварила себе чашку чая, села в кресло и только тогда заговорила:
- Травма поясничного отдела
позвоночника, шейного отдела,
сотрясение мозга, рассечение затылка. В неотложке сказали, что нервные волокна не нарушены, но завтра нужно будет сделать МРТ, чтобы понять, что с головой, потому что Маша многого не помнит. И еще она сильно истощена. Наверное, совсем не ела, пока находилась в своей квартире… я зашла туда, чтобы завтра отвезти ей
кое-какие вещи, и на кровати нашла…
Лера не смотрела на меня. Она держала в руках чашку, но не пила из нее.
- Нашла на ее кровати детскую
хоккейную куртку. Такие носят
девочки в том хоккейном клубе, в
котором ты играла дома..
и свитер с оленями - на ярлычке
до сих пор есть следы ручки и, если
присмотреться, можно прочитать
инициалы В.М… а еще детский игрушечный вертолет с гербом
Вооруженных сил Сургута: красный
щит, золотой лев, золотая корона, -
который я видела у тебя в руках на
одном из детских фото. Да и свитер
видела, кстати, тоже. И хоккеем ты
занималась в том же самом клубе…
Я проглотила стоявший в горле комок.
- Откуда они у нее?
- Наши родители обменивались
вашими вещами, когда хотели
убедиться, что вы совместимы…
«Продолжай,Лера. Добей меня…»
- Думаю, она нашла их в доме
родителей, сообразила, кому они
принадлежат, и забрала с собой… а
теперь, Ви, ты расскажешь, что,
черт возьми, между вами произошло.
* * *
Лера на середине рассказа вылила
в раковину остывший чай и налила
полстакана неразбавленного джина.
Потом секунду подумала и налила мне того же.
- Твое здоровье, систр. Оно тебе
пригодится. - Она сделала два больших глотка, отдышалась и добавила: - и еще: ты не можешь оставить ее.
- Кого из них? - спросила я, чувствуя
себя последней идиоткой.
Лера, очевидно, подумала так же,
потому что посмотрела на меня почти грозно:
- Я просто закончу предложение, а
ты сама подставь нужное имя. Ты не
можешь оставить ее, потому что иначе твоя жизнь превратится в череду бессмысленных дней. Ты будешь думать о ней, постоянно возвращаться мыслями к вашей последней встрече,
размышлять, что было бы, поступи
ты иначе. Ты не можешь оставить
ее, потому тебе ее никто не заменит.
Ты будешь жаждать новостей о ней,
приходить туда, где могла бы встретить ее. От вида девушек, похожих на нее, у тебя будет замирать сердце. Ты будешь
хранить все то, что она однажды тебе написала или подарила, и эти вещи обретут для тебя особый смысл. Это
будет агония, Ви. Медленная,
мучительная агония, пока ты не
приползешь к ней и не будешь умолять принять тебя или добить. А теперь сама подставь сюда имя… И, Господи, помоги нам всем…
* * *
«Господь не услышал», - подумала я,
открыв рано утром дверь и обнаружив на пороге двух вооруженных
полицейских.
- Виолетта Малышенко?
- Это я.
- Вы обвиняетесь в причинении
тяжких телесных повреждений
Александра Кудрявцева. Вы не обязаны говорить что-либо помимо того, что считаете нужным сказать. Но все, что вы скажете, будет записано и в дальнейшем может быть использовано
как доказательство вашей вины.
На запястьях клацнули наручники,
и я сжала зубы, когда офицер коснулся моей ладони, которую я еще не успела покрыть защитным спреем.
Лера неподвижно стояла у кухонного стола и обнимала всхлипывающую Софию
- Сообщи родителям, - сказала я сестре.
Потом один из полицейских положил руку на мое плечо и сопроводил до
полицейской машины с мигалками,
успевший привлечь внимание всех
соседей.
* * *
В отделении со мной обращались
довольно сносно. Мне даже принесли еду, которую я не рискнула съесть. Ожог
на руке вышел довольно терпимым,
так что оказалось достаточно спрея с
пантенолом, который я позаимствовала
надзирательницы - милейшей
дамы с резиновой дубинкой и
огромными кулаками. Она все время игриво улыбалась мне и называла
«сладенькая».
Еще мне вернули телефон и позволили поговорить с матерью, которая впала в истерику, плакала и сожалела.
«Лера тоже однажды арестовали, -
пришлось напомнить ей. - Забыла, как она угнала папину машину и каталась без прав, чтобы впечатлить соседского мальчика?»
Но самый большой сюрприз ждал в
конце дня. В камеру вошел незнакомец с черным
кейсом и пиджаком через плечо.
Невысокий, но крепкий и широкий
в плечах мужчина преклонных лет.
Его глаза были полны странного
сочувствия. Лицо казалось мне
знакомым…
- Здравствуй, Виолетта, как жизнь?
- Пока не жалуюсь, сэр.
- Тебя отпустят под залог до конца дня. Я твой адвокат и сейчас улаживаю.этот вопрос. Тебе светит несколько лет тюрьмы за вторжение на территорию
частной собственности и нанесение
тяжких телесных повреждений, но
я сделаю все возможное, чтобы ты
отделалась только легким испугом, в крайнем случае условным сроком… Тебе на руку то, что Кудрявцев уже сознался в изнасиловании…
- Вас наняли мои родители?
- О том, что ты здесь, мне рассказала
дочь. И она очень просила помочь тебе. Тогда я связался с твоими родителями и предложил помощь. Тебе не о чем
беспокоиться, я много лет работаю с
подобными делами, и успешно.
- Вы отец Софы? - предположила я.
Я пару раз встречала мать Софы, но
никогда не видела отца. Ее родители
были в разводе, и он жил где-то в
другом графстве. То ли в Америке, то ли в Англии…
- Нет, меня зовут Макс Смирнов (я не помню имя отца Маши,но вроде был макс), я отец Маши, - ответил мужчина, изучая
меня со спокойным интересом.
Я сделала глубокий вдох, сжав под
столом руки. «Машуль… я не заслуживаю помощи от тебя…»
- Она знает, что я здесь?
- Да, кажется, твоя сестра сообщила ей.
- Как ее самочувствие, дядь Макс? - спросила я, даже не пытаясь
скрыть волнения. - Я знаю, что она в
больнице…
- У нее травма шеи, и выбитый
позвонок давит на кровеносные сосуды. Завтра операция. Будут ставить его на место, - сказал он. - Очень неудачное падение с лестницы…
Я сжала руки под столом в кулаки.
- Вы можете передать ей кое-что от
меня?
- Смотря что. Меня досмотрят на
выходе, - ответил дядь Максим.
- Передайте ей, что я очень благодарна.
* * *
День в отделении тянулся так долго,
что успела бы возникнуть и прийти
в упадок целая цивилизация. Так
долго, что я успела состариться, умереть
и родиться заново. Так долго, что
практически свихнулась, размышляя о том, в порядке ли Маша и как скоро я
смогу увидеть ее.
Мне нужно увидеть ее.
Убедиться, что она в порядке. Что
она дышит, что она существует, что
я все еще могу прикоснуться к ней,
поговорить и попытаться переписать нашу историю. Эта история должна быть переписана. В ней должна быть как минимум еще одна глава - полная надежды, веры и легких, как воздух, слов.
Впечатляющий монолог Леры, в конце которого она предложила поставить нужное имя, все еще звучал в голове.
Как жаль, что она не прочитала его
раньше - до того как кровь Маши
залила лестничную площадку. До того как я позволила ей упасть…
Под конец дня меня выпустили
под залог, и прямо из отделения я
поехала в больницу. Купила цветов в супермаркете, забрала все последние,расписалась на бланке посетителей
и рванула на четвертый этаж по
ступенькам. Ждать лифт было выше
моих сил.
У Маши в палате сидели ее
университетские подружки.
Обе поспешно распрощались и
выпорхнули, когда я вошла. Маша
смотрела на меня не моргая. Ее руки
неподвижно лежали поверх одеяла.
Дыхание было спокойным, ровным.
На лице - никаких эмоций. Казалось, мое появление произвело не больше впечатления, чем начавшийся за окном дождь.
- Привет, - сказала я, опускаясь на стул рядом с кроватью.
Маша повернула голову, с усилием
фокусируя на мне взгляд. Сонная, вялая - точно чем-то накачали.
- Привет, - беззвучно ответила она.
- Как ты?
- Болит голова, обезболивающее не
помогает.
- Я могу раздобыть джин, - сказала я.
Она слабо улыбнулась, но улыбка тут же угасла, как гаснут на ветру искры.
- Маш… Наверно, сейчас не самое
подходящее время, но нам нужно
поговорить. О тебе, обо мне и об Софии.
- Как дела у твоей девушки? - ровно
спросила она, словно мы беседовали о невыносимо скучных вещах.
- Более-менее. Но…
- Ты нашла того, кто изнасиловал
Софию и отомстила за нее?
- Вроде того.
- Я горжусь тобой. Передай Софе, что ей очень повезло с девушкой. Хотя думаю, она и так это знает.
- Маш…
- Отец вытащит тебя. Лера заглянула
сегодня утром и все рассказала. И тогда я позвонила ему.
- Да, он приходил. Он будет моим
адвокатом.
- Он очень крутой адвокат. Прокуроры боятся его, а судьи уважают.
- Спасибо, что устроила все это. Маша…
- Не за что. Как там твои родители?
Она не хотела говорить о том, что мне жизненно важно было обсудить. Она набрасывала кирпич за кирпичом на разделяющую нас стену, а я хотела
выломать ее к чертовой матери.
- Послушай. - Я нашла ее руку и
сжала в своих ладонях, балдея от
прикосновения к теплой мягкой коже.
- Я знаю, что тебе было плохо, очень плохо. Я не должна была оставлять тебя одну после всего, что произошло. Я знала, что Лера общается с тобой, что ты отвечаешь на звонки, но не думала,
что ты все это время лежала в своей
квартире, не выходила и не ела…
Маша забрала руку и потерла виски,
морщась от боли.
- Виолетта, приглядывай за Софой и
не беспокойся обо мне. Прости, но
ты похожа на няньку, чьи детишки
разбегаются в стороны, лезут в огонь и.суют гвозди себе в рот. Ты пытаешься бежать во все стороны сразу. Но это бессмысленно. Бессмысленно и глупо.
- Теперь я хочу бежать только в одну
сторону. В ту, где находишься ты.
- Зачем? - медленно проговорила
Мария, переводя на меня потухший,
болезненный взгляд.
- Затем, что мы нужны друг другу.
Мы не сможем друг без друга. Когда
я увидела тебя там, на лестнице, все
изменилось. Все изменилось и теперь не сможет быть прежним. Я хочу быть с тобой…
Мария глянула на меня так, словно не понимала ни слова.
- Я о многом думала, пока была одна, - забормотала она. - Теперь я знаю, что побыть одной в течение некоторого времени - полезно. Никто не нарушает
твои мысли. Никто не отвлекает. И
тогда мысли выстраиваются ровными рядами. Идеально ровными рядами. Каждая на своем месте.
Ей точно дали что-то сильное. Она
была слегка заторможена, говорила
вяло и медленно.
- И до чего же ты додумалась? -
спросила я, мысленно готовясь к самому худшему.
- Есть вещи, которые мы делаем,
потому что желаем этого всей душой. Любим, общаемся, занимаемся любовью, готовим вкусную еду… и есть вещи, которые мы делаем от безысходности, потому что другие
варианты крайне неудобны или
попросту невозможны. Например,
жуем сухари, когда нет нормальной
еды, или живем в маленьких
комнатушках, когда нет денег на
большие дома. Так вот, Виолетта,нас с тобой связывает только
безысходность. Я устремилась за
тобой, потому что хотела знать,
каково это - принадлежать кому-то.
Хотя бы мимолетно. Я всю жизнь
гналась за этим. Меня сводили с ума
мысли о прикосновениях и обо всем,
что делают мужчины и женщины,
когда остаются наедине. В детстве я
страшно ревновала Дениса к каждой приближающейся к нему девчонке, потому что он был единственным, к кому я могла прикасаться. Я думала,
что если его заберут у меня, то я
лишусь последнего сокровища…
Став старше, я решила подавлять
свои чувства, желания, потребности.
И у меня получалось. Пока я не
встретила совместимого человека и
все не вышло из-под контроля… Все
мое естество захотело тебя, оно было
готово атаковать, победить и взять.
Ведь это было восьмое чудо света
и величайший соблазн - человек,
не оставляющий ожогов. Девушка.
Привлекательная и сильная. Всегда
возникающая рядом, спасающая от
чужих посягательств, ожогов, проблем. Позволяющая остаться в ее постели,
накладывающий повязки на раны,
даже варящая суп… Будь смелой,
Мария, - говорило мне тело. Ведь это то, чего ты хочешь. Протяни руку и
возьми. Убей всех, кто будет мешать. И я протянула, и взяла, и готова была проливать за тебя кровь, и плевать на всех остальных…
У меня внутри все перемешалось,
запуталось и затянулось узлом.
Как же хотелось заткнуть ей рот
поцелуем и оборвать ряд всех этих
умозаключений, ведущих к огромной ошибке. Ведь поцелуя под силу выключать мысли?
- И ты была ведома теми же чувствами. Я уверена в этом. Ты устремилась за мной,
потому что я была совместима с тобой. Не оставляла ожогов и была готова, как уже пригорающий пирог. Параметры биологической совместимости
заменили нам любовь. Анатомия
заменила чувства. И только беда, в
которую попала Софа, напомнила
тебе, что любовь - это не биология,
совместимость и прочая чепуха. Это
танец душ… Виолетта? Ты слушаешь?
Нет.
Все вовсе не так.
Ровные ряды мыслей только кажутся ровными. На самом деле они громоздятся хаотично, выбирая и врезаясь друг в друга.
- Ты ошибаешься, - сказала я. - Маша, ты ошибаешься, черт побери. Все совсем не так. Анатомию и биологию я могла взять у кого угодно, я знала как. Но ты
дала мне нечто иное. Теперь я знаю,
каково это - не хотеть спать, потому
что не хочется прекращать думать о
другом человеке. Теперь я знаю, что
такое любить…
Мария продолжала смотреть в окно,
как будто все, что я сейчас сказала, не имело большого значения.
- Любовь - это когда тебя впечатывают в стену и предупреждают: «Беги, пока я
держу себя в руках»?
Она заплакала, две слезы
перечеркнули бледные щеки. Я села с ней рядом и обняла, но она оттолкнула меня.
- Прошу тебя, позволь мне все
исправить, - застонала я, приходя в
полное отчаяние.
- Прием окончен. - В палату вошел Денис и мрачно уставился на
заплаканное лицо сестры. - Пора
закругляться.
- Машуль…
- Если ты разучилась понимать
по русски, то я могу объяснить
тебе на языке кулаков, Малышенко. Он международный.
Маша продолжала смотреть в окно.
Я сжала ее ладонь, прижалась губами к
виску и вышла.
Денис догнал меня на крыльце
госпиталя, куда я шла минут пять, как старушка, переставляя ноги.
- Эй!
Я обернулся, и он ткнул пальцем мне в грудь:
- Маша решила бросить университет,
тебе известно об этом?
Еще одна чудесная новость, которая не даст сегодня уснуть.
- Нет… я не знала.
- Уговори ее остаться. И считай, что
мое прощение и благословение у тебя в кармане. Ей нравится учеба. Она замкнется в себе и впадает в депрессию, если уедет домой,к родителям.Ударим по
всем фронтам: я, Лера, ты и родители.Сейчас ей нужна твоя рука, и ты дашь ей ее.
- Я готова прокатить себя под катком и лечь перед ней ковриком, но сейчас дело обстоит так: она дала мне пинка под зад.
- Постой-постой, ты переспала с ней,
потом вернулась к своей девушке, а
теперь удивляешься, что Маша дала
тебе пинка? А что надо было сделать? Напечь оладушков к твоему приходу?
Денис был отличным парнем. В
моменты, когда нам не хотелось
выбить друг из друга дерьмо, мы
вполне мило общались.
- Через пару дней у нас заседание
экстренного военного совета, -
продолжил он. - Отец с матерью уже в Питере. Будем решать, как уговорить Машу остаться в университете. Если
есть что сказать, - приходи. И Лера
пусть придет, они же с Машей подруги?Заодно обсудите с отцом стратегию твоей защиты в суде. Бла-бла-бла, ты находилась в состоянии аффекта.
Бла-бла-бла, ты никогда не была судима. Бла-бла-бла, ты вся такая белая и пушистая… Ну и что, что у Кудрявцева теперь зубов нет.
Я рассмеялась, Денис хлопнул меня по плечу.
- Маша должна остаться в универе. Если все срастется, я выпью с тобой ящик виски, бро… или систр..
- Если все срастется так, как я хочу, то, боюсь, мы станем родственниками.
- Но-но, не горячись… - нервно
хохотнул Денис и отправился обратно, в палату к сестре.
_________________________________________
Я поспала и вроде все норм. Кто подписан мой тгк поймёт. ахвххах ну и пох что там 6 человек. Для меня много! хахвха
чмок в пупок!