Глава 9
Акане выходит из школы поздно: уроки давно закончились, студенты разбежались по домам и в коридорах пусто. Потихоньку вечерело, и Солнце опускалось за облака. Она передернула плечами от холодного порыва воздуха.
Свалившиеся на голову, дежурство заставило задержаться и сделало прошедший день в разы хуже. А он выдался довольно тяжелым: каждую перемену она оббегала кабинеты и этажи, в поисках Миуюки, но безрезультатно. Как и ее появление во время драки, местонахождение капитана 4-го отряда оставалось загадкой.
Акане вздыхает и ерошит волосы. Она собиралась принять предложение Миуюки и не ждать три дня, но видимо придется потерпеть.
— Простите!
Акане оборачивается и с удивлением восклицает:
— О, это же тебя вчера избивали.
Комментарий нелепый и неуместный, Акане тут же хочется извиниться.
Девочка, впрочем, никак не реагирует. На скуле, практически в том же месте, что и у Акане, красуется синяк, не прикрытый косметикой. Она склоняется в уважительном поклоне и протягивает небольшую картонную коробку.
— Меня зовут Сато Хидилин. Примите в знак моей благодарности!
Акане неловко переминается с ноги на ногу: для этой малышки она не сделала ровным счетом ничего. Если бы не Миуюки, то та хулиганка избила сначала ее, Акане, а потом вернулась бы и к девчонке. Свои неуверенные замечания она произносит вслух.
—Даже если так. — Хидилин мотает головой, отчего ее волосы, заплетенные в косы, болтаются из стороны в сторону. — Вы ведь помогли мне.
Твердый взгляд девочки удерживает Акане от дальнейших споров. Она с благодарностью принимает коробку. Внутри лежит непонятная ей еда: то ли фрукт, то ли еще что — небольшие оранжевые кусочки в форме полумесяца, посыпанные пудрой.
— Это куцинта, — поясняет Хидилин. — Филипинский десерт из рисовой муки.
Она нетерпеливо глядит на Акане снизу-вверх в ожидании.
Акане не планировала пробовать этот необычный десерт при ней: вдруг не понравится, а скрыть отвращение не получится. Но девочка не оставляет ей выбора.
— Как вкусно! — с восхищением говорит Акане, пережевывая кусок десерта. Мягкие кусочки растворяются во рту, оставляя приятное сладкое послевкусие.
Хидилин расплывается в довольной улыбке.
— Ты из средней школы? — спрашивает Акане, жуя.
На девочке форма, отличная от нее, да выглядит Хидилин слишком маленькой для старших классов.
— Ага, — кивает девочка. — Мы с мамой переехали недавно.
— А как ты в моей школе оказалась то?
Акане закрывает крышку: желание съесть еще кусочек слишком велико, но она хочет оставить десерт и для Сейшу. Брату должно понравиться.
Хидилин мрачнеет и затыкается. Тема явно чересчур болезненная, чтобы озвучивать ее. Возможно ее заманили те девчонки, или она сама пришла по неосторожности.
Хидилин не отличается правильностью и красотой черт, исключая большие карие глаза, в обрамлении черных густых ресниц, смотревшие на Акане с благодарностью и даже с неким восхищением. Однако лицо ее очень живое и подвижное: каждая эмоция и мысль отражается на нем. Акане недоумевает, как можно поднять руку на такую малышку.
— Тебя может проводить? — спрашивает Акане.
Хидилин улыбается ей.
— А мы живем с вами в одном доме.
— Серьезно? — Брови у Акане ползут вверх. Видимо она была слишком невнимательна, раз не приметила ее раньше. Вместе с Хидилин она покидает двор школы.
— Мы с мамой на третьем, а вы на первом. Я часто вижу из окна Вас и вашего брата.
Акане улыбается и тут вспоминает кое-что.
— Я же забыла представиться. — Акане хлопает себя ладонью по лбу. — Меня зовут Инуи Акане.
Улыбка девочки становище шире, отчего появляются небольшие милые ямочки на щеках.
— Откуда ты переехала? — интересуется Акане.
— Филиппины. Моя тетя нашла для мамы работу здесь, в кондитерской недалеко от дома.
Акане кивает, но про себя размышляет над тем, куда же смотрит ее мать, видя синяки на лице дочери? Неужели так занята работой?
Они заворачивают за угол и тут же натыкаются на толпу. Акане не успевает остановиться и бьется лицом прямо об чью-то спину.
Толпа большая, рассмотреть, что-то сложно, но Акане улавливает вспышки фотокамер, желтую оградительную ленту и полицейских, которые пытаются сдержать зевак и репортеров. Акане перехватывает руку Хидилин, чтобы толпа не разнесла их в стороны.
— Извините, а что происходит? — спрашивает Акане у одного из прохожих — мужчины средних лет в деловом костюме.
— Повязали банду хулиганов, распространявших наркотики, — охотно делится мужчина.
Акане приподнимается на носочки: силится рассмотреть что-то поверх голов, но безрезультатно.
— Идемте, Инуи-сан. — Хидилин дергает ее за край рубашки, привлекая внимания.
Они обходят толпу, и уже готовы завернуть на следующую улочку, когда взгляд Акане зацепляется за знакомую беловолосую шевелюру.
Из рук выпадает коробка с куцинта: кусочки десерта рассыпаются по всему асфальту. Хидилин что-то кричит ей вдогонку, но Акане плевать. Расталкивая толпу зевак, пихаясь и толкаясь, не обращая внимания на протестующие возгласы и ругательства, Акане напролом рвется вперед.
— Стойте! — кричит она полицейским. — Сейшу! Стойте же!
Голос у нее срывается почти в хрип.
Ее брата ведут к полицейской машине. Руки у него закованы в наручники, он избит, из раны на лбу обильно сочится кровь, пачкая все лицо. Услышав сестру, Сейшу поднимает взгляд, и пустота в его глазах пугает Акане.
Она прорывается мимо полицейских, попытавшихся схватить ее, и кидается к брату.
— Сейшу! Сейшу, — приговаривает Акане, оглядывая лицо брата. С облегчением она понимает, что рана небольшая и других повреждений у него нет.
— Уйди, Акане, — тихо говорит Сейшу, избегая смотреть сестре в глаза.
Акане мотает головой. Она не может бросить брата в такой ситуации: произошла какая-то ошибка, и она твердо намерена это доказать.
Кто-то перехватывает ее за талию и насильно пытается увести с места. Акане яростно вырывается, но хватка сильная, ее будто взяли в стальные тиски. Она зло смотрит на полицейского, сдерживающего ее.
— Отпустите. Вы не понимаете, это какая-то ошибка. Мой брат не может быть связан с наркотиками. — Голос Акане срывается на истерический крик. Но полицейский лишь сильнее стискивает ее, не давая и шанса на освобождение.
— Твоя сестра, Инуи?
Следом за Сейшу из здания выводят молодого юношу с высветленными, почти белыми волосами, и золотисто-коричневой кожей. Его одежда испачкана кровью, но Акане не может разглядеть на нем ни единой раны. Он смотрит на нее в упор, практически не моргая.
Сейшу молчит, ничего не отвечает своему командиру. А Изана не сводит с Акане глаз вплоть до тех пор, пока полицейский не запихивает его в машину.
— Курокава Изана, — шепчет девушка.
Ужасное осознание случившегося начинает заполнять разум Акане. Не смогла, не уследила, не защитила.
— Какой номер участка? — тихо спрашивает девушка.
— Третий, — отвечает полицейский и отпускает ее. Акане хочется врезать ему за жалость, которое сквозит в его взгляде, но она лишь молча кивает.
В голове Акане набатом стучит одна мысль: Сейшу в третьем участке. Нужно идти туда.
— Инуи-сан!
Хидилин догоняет Акане. Она тяжело дышит и за собой тащит брошенный портфель Акане и коробку с уцелевшими куцинта. Акане с горечью понимает, что Сейшу возможно уже никогда их не попробует.
— Иди домой, — сдавленным голосом говорит Акане.
Однако девочка упрямо следует за ней, вплоть до полицейского участка. Они вместе заходят внутрь, Акане пытается убедить офицеров пустить ее к брату. Но непреклонные стражи порядка отвечают отказом на ее мольбы и отправляют домой.
Впервые после попадания Акане чувствует себя такой потерянной. Она совершенно не знает, что делать.
Девушка опускается на лавочку около участка. Она зарывается руками в волосы, пытается скрыть от Хидилин слезы и заглушить всхлипы.
— Твоя мама будет переживать, — говорит Акане, не поднимая головы.
Хидилин мнется: оставлять девушку одну ей не хочется, но на улице уже стемнело, скоро улицы совсем опустеют и идти будет боязно. Она прощается с Акане, оставляет ее вещи рядом с ней, и убегает домой. Иногда Хидилин оглядывается назад: она горит желанием помочь Акане, как та помогла ей, но понимает, что сейчас будет лишним свидетелем ее горя.
Акане корит себя: она ведь читала мангу, так почему же забыла, как могла не вспомнить, что ее брат состоял в «Драконах» при Изане. Раскаяние, словно плотоядный зверь, пожирает все ее силы. Слишком она расслабилась, забылась и потерялась в этой череде событий. Слишком уж сильно поверила, что может жить, не зная бед.
Рядом с братом она чувствовала себя настолько счастливой, что не допускала и мысли о том, что что-то может пойти не так, и сейчас боль от потери ощущалась гораздо острее.
Обессиленная Акане устраивается на лавочке поудобнее и прикрывает глаза. Утомленный волнением разум отключается, а когда Акане приходится в себя, то чувствует теплую ладонь на своей щеке.
Разлепив глаза, Акане не сразу узнает Хаджиме. На нем другой костюм — однотонно синий — а волосы взлохмачены и растрепаны.
Коко поспешно убирает руку.
— Акане-сан, — шепчет Коко. В глазах у него жалость и тревога, от которой тошнит. Ей не нужно сочувствие. Ей нужен ее брат.
— Я выяснил детали, — говорит Коко. Акане не двигается: выжидающе смотрит на него. — Арестовано практически все 8-е поколение «Черных драконов», вместе с их главой Изаной Куракавой. Инупи он... — Коко откашливается, пытается восстановить ровность голоса. — Он был посыльным.
Акане слабо кивает: все это она знала и без него. Знала, но забыла. А сейчас, будто в насмешку, память услужливо открывает ей двери воспоминаний. Арест Сейшу упоминался в середине сюжета, как и зарождение 9-го поколения «Черных драконов».
— Не было никакой девушки, ты меня обманул, — шепчет Акане. Она не злится, не осуждает его за ложь — это Коко смог бы пережить. Но в голубых глазах, ставших ярче от слез, он видит только разочарование, от которого сердце болезненно сжимается.
— Хочу его увидеть, — говорит Акане. Увидеть брата, обнять, ощутить его тепло и запах.
У Коко есть возможности, есть деньги. У Акане нет ничего, даже брата. Наверное позже, она почувствует вину за то, что так жестоко использовала любовь Коко в своих целях. Сейчас же, прося о помощи, она не ощущает ничего: — Пожалуйста, Коко, только пару минут.
Хаджиме кивает, тут же встает и идет обратно в участок.
Коко возвращается не скоро, но все же возвращается и манит ее рукой. В участке уже пусто, рабочий день закончился и большинство служащих ушли домой.
Мужчина в форме, уже довольно преклонных лет, дожидается Акане и Коко внутри. Он проводит их по узким коридорам к закрытой двери комнаты для переговоров.
— У Вас пять минут, — предупреждает мужчина прежде, чем открыть дверь.
Внутри уже сидит Сейшу. Руки у него до сих скованы наручниками, он сидит, понурив голову.
Акане бросается к брату. Она прижимает его к себе и ощущает, казалось бы, уже потерянное тепло.
— Сейшу, ты как? У тебя ничего не болит? — лопочет Акане, осматривая брата. —Не переживай. Мы найдем для тебя адвоката, тебя выпустят, все будет хорошо.
— Акане. — Сейшу поднимает голову. Глаза его темнеют и наполняются никогда не проявляющимся гневом. — Уйди! Оставь меня уже, — кричит Сейшу. Акане отшатывается от брата, а он продолжает осыпать сестру долго копившейся злобой. Где-то на краю разума, Сейшу осознает: сестра никак не виновата в его проблемах, она пытается помочь, но слова безостановочно вылетает из его рта. — Да, я был связан с наркотиками, и открою тебе глаза, сестра, я не маленький ребенок. Хватит постоянно вертеться вокруг меня!
Слова кружатся, вгрызаются глубже, повторялись раз за разом, пока у Акане не перехватывает дыхание.
— Оставь меня наконец в покое!
Акане кажется, будто земля уходит из-под ног, весь мир резко начинает кружиться. Она делает шаг назад, старается сбежать, закрыться от жестоких слов брата. Кто-то подхватывает ее, поддерживает, и не дает упасть, опуститься на самое дно. Но она уже на дне: опускается в беспросветную яму, из которой не выбраться.
Акане не помнит, как оказалась дома: возможно, добралась сама, возможно, кто-то помог. В голове все затянуто туманом.
В их с Сейшу комнате до сих пор чувствуется его незримое присутствие, слышатся отголоски смеха. Некогда теплая и уютная комната превратилась для Акане в склеп.
Ночь долгая: Акане спит урывками, просыпается то от размытых кошмаром, то от плача Инуи Таки из соседней комнаты или от ругани Инуи Акиры. Они вернулись поздно, практически под утро, все время проведя в участке, разговаривая с офицерами, пытаясь выяснить обстоятельства.
Акане удается выловить одну единственную фразу Инуи Акиры из всего его разговора с женой:
— Пускай отправляют его в колонию! Мне все равно.
Женщина заходится в еще более оглушающем плаче, а Акане сжимается на кровати.
Акане мучает непонимание: где она ошиблась? Она так пыталась окружить Сейшу заботой и любовью, которую не получила сама, что в один момент перестаралась и начала душить его своей опекой. И не заметила его.
Больше всего Акане боялась стать похожей на свою мать, но теперь оглядываясь назад она спрашивает себя: а не стала ли она ее копией?
Акане пропускает школу: один безликий день перетекает во второй.
Иногда она слышит, как Коко тихо топчется около дверей, неуверенно стучит, окликает ее, но Акане молчит. Не сейчас. Ей просто хочется побыть одной. Прийти в себя.
Непонятный звук, будто кто-то стучит по ушам, отвлекает Акане от дремы. Ночью она практически не спала: ни прошедшей, ни ранее. А редкий сон был больше похож на обморок: недолгий и пустой.
Она с трудом приподнимается, прищуривается, чтобы различить, откуда идет звук.
На подоконнике, по ту сторону окна, прижавшись к стеклу лицом, стоит Хидилин. Она глядит на сонную Акане и, заметив, что та проснулась, начинает сильнее колотить по стеклу, грозясь его выбить.
Акане резко подскакивает, в глазах темнеет, и она делает пару шагов вслепую. Открыв окно, Акане перехватывает девочку и заносит в комнату.
— Как ты забралась? — спрашивает Акане.
— Мастерство, — хмыкает девочка. Она спрыгивает с рук Акане и оглядывает комнату. А после обращает горящий недовольствам взгляд на девушку.
— Инуи-сан, вы ведь опаздываете!
Акане исступленно на нее таращится. Еще не отошедший от дремы разум плохо воспринимает информацию.
— У вас ведь назначена встреча с «Голубым лотосом»! — напоминает Хидилин.
Акане вздыхает: встреча с Миуюки совершенно вылетела у нее из головы.
— Вы ведь пойдете? — спрашивает Хидилин.
Акане переводит плечами. Она собиралась, но сейчас она ни в чем не уверена. Тем более в себе.
— Вы обязаны пойти, — заявляет девочка. Она хвостиком носится за Акане по квартире.
— И зачем? — скучающим голосом отзывается Акане.
— Как зачем? — с горячностью переспрашивает Хидилин. — Вас пригласили в «Голубой лотос», это такой шанс!
Акане лишь фыркает.
— Инуи-сан. — Она становится напротив Акане, преграждая ей путь. — Знаете, как говорит моя мама? Если птица залетела в твои руки, то не забудь сжать ладони. Моя мать сжала свою птицу — приехала сюда, не упустила шанс. А вы? Сожмете ладони или позволите птице улететь?
Акане всматривается в лицо девочки, преисполненной яркой сияющей решимостью, которую Акане совершенно не ощущала.
Сейшу был единственной ниточкой, связывающей Акане с этим миром. Только он не давал ей окончательно закрыться в себе и утопиться в тоске. Сейчас эта нить была разорвана, а свободные концы болтались в воздухе. И могли больше никогда не соединиться вновь. Но девочка была права: она не могла медлить и отсиживаться вечно.
— Пошли.
Акане подхватывает бумажку Миуюки, и они вдвоем с Хидилин несутся на место встречи.
Ни решимости, ни уверенности — ничего из этого не было у Акане, но она намерена снова их обрести: даже если придется позаимствовать немного у маленькой девочки, бегущей рядом.
Местом встречи был указан спортивный секционный зал. На пустой дверной табличке не было название. Только рисунок — цветок лотоса с пятью лепестками.
Акане останавливается около двери — большой и металлической — через которую не проникает ни звука.
—Я подожду вас снаружи, — говорит Хидилин и сжимает кулачки. — Вперед, Инуи-сан.
Акане с улыбкой кивает ей и берется за дверную ручку. Внутри все натягивается от страха, но Акане быстро распахивает дверь, не давая себе времени на раздумья.
Акане чуть не ахает. Зал полнится девушками, буквально набит ими, и охватить всех взглядом у нее не получается. Все разного возраста: есть и старшеклассницы, как она, а есть и ученицы средней школы.
Некоторые оборачиваются на нее: смотрят с любопытством, подозрительностью или равнодушно. Каждая девушка в зале отличается чем-то от своей соседки: у одной деревянный меч на поясе, у другой волосы выкрашены в розовый, а у третьей татуировка на всю руку, но каждая одета в короткую кожаную куртку с эмблемой лотоса на спине.
— Расступитесь, — велит неизвестный голос.
Девушки делают шаг назад, образуя перед Акане проход. Впереди она видит невысокий силуэт, который манит ее рукой. Толпа за Акане смыкается обратно, стоит ей только пройти.
В первом ряду выстроились четыре девушки, среди которых Акане замечает и Миуюки. Каждая из четверки стоит ровно, расставив ноги, смотрит прямо и даже не поворачивают головы в сторону Акане, которая вмешалась в их строй.
Ей навстречу выходит совсем еще девочка, не старше Хидилин. Она ласково улыбается, а ее глаза смотрят на Акане спокойно и по-девичьи открыто.
Каштановые волосы мягко отливают золотом, бледный румянец украшает ее щеки, а глаза красивого голубого цвета, но сквозь них на Акане смотрел не ребенок, каким она была внешне, это был взгляд расчетливого человека, который прямо сейчас оценивал Акане на предмет полезности.
— Меня зовут Кагаяки Сатоми, — представляется девочка. С ее лица не сходит добродушная улыбка даже, когда она говорит. Весь ее образ такой нарочно милый и чистый, что хочется расслабиться, но Акане напрягается лишь сильнее. В осанке, манере держаться, в самом образе этой девочке сквозит нечто твердое, что не дает Акане вздохнуть спокойно рядом с ней. — Я командир «Голубого лотоса».
Акане глупо кивает, не совсем осознавая, что ей делать: может поклониться? Представиться в ответ? Отдать честь?
— Меня зовут Инуи Акане, — в конце концов выдает Акане. Голос звучит так слабо и тихо, будто стрекот кузнечика.
Сатоми ничего не отвечает. Она слегка поворачивает голову в сторону и подзывает к себе Шитсуо Миуюки. Капитан 4-го отряда выходит из общей линии и приближается к командиру.
Лицо у нее такое же безэмоциональное, как и при первой их встрече, сильно выделяющееся своей холодностью на фоне сияющей и улыбчивой Сатоми.
— Миуюки, ты ручаешься за эту девушку?
Миуюки кивает. Она смотрит прямо на командира.
— Пока она пребывает во тьме, но обещает вырастить в прекраснейший лотос, и пробиться из ила и грязи.
Ее слова звучат как комплимент и оскорбление, слившиеся воедино настолько тесно, что Акане сомневается, что сама Миуюки распознает в них скрытый смысл.
— Почему ты пришла, Акане? — обращается к девушке Сатоми.
Акане сглатывает. Она так нервничает, что хочется сморозить глупую шутку, чтобы разрядить собственное напряжение.
— Хочу стать сильнее, — заявляет Акане. Она прочищает горло и следующие слова говорит с уверенностью, которую впрочем не ощущает: — Хочу силу, которая позволит мне защитить то, что мне дорого. А вы можете мне эту силу дать, поэтому я здесь.
Слова звучат нагло и дерзко, следовало ограничиться половиной сказанного, но Акане не жалеет: пускай знают истинные намерения. Она пришла не служить, а взять, вырвать из рук и добиться своего.
Сатоми улыбается ей, уже более искреннее. Она вскидывает руки в сторону толпы и объявляет:
— Поприветствуем же нового члена нашей банды! Инуи Акане!
Зал наполняется громким одобрительным криком и хлопками, сотрясавшими зал. Акане пробивает дрожь. Она вдруг стала частью не просто банды, а чего-то настолько большого и масштабного, что не сразу удается осмыслить.
— Позволь. — Миуюки подходит ближе к Акане. В руках она держит черную куртку: короткую, выполненную из мягкой кожи. — Знай, что не форма связывает членов банды, а нечто другое. Это, — Миуюки постукивает пальцем по вышивке на спине куртки, — всего лишь символ. Символ — что ты теперь с нами.
Акане принимает куртку и под гром аплодисментов надевает ее, чувствуя, как новая форма приятно давит на плечи.
— Займи свое место, — велит Миуюки.
И Акане слушается: встает в ряд других девушек позади Миуюки.