Глава 58
«Кровавый гонец»
Утро пахло стерильностью и выцветшим временем.
Я сидела на кровати, передо мной— пластиковый поднос с хлопьями, тостом, джемом и арахисовой пастой. Еда выглядела так, будто кто-то пытался изобразить « нормальную жизнь» по учебнику. Но забыл, что в ней должен быть вкус.
Я жевала машинально, язык не чувствовал нечего, кроме текстуры.
В окне— серое небо, стекло дрожит от ветра. В голове обрывки мыслей, как не перемотанные кассеты.
Взгляд отца, фразы Роберта, шёпот Дэнни. Они не складывались в слова, но уже выстраивались в смысл.
Пазл медленно собирался в голове. И чем яснее становилась картинка, тем меньше хотелось её видеть.
От моих внутренних диалогов, меня прервал стук в дверь.
Я повернула голову.
—Ева, к тебе посетитель,– сказала медсестра, заглянув в палату.
Я посмотрела безразлично.
В дверях стоял Гарет– растерянный, немного уставший, но с букетом мелких белых цветов, похожих на аптечную ромашку.
Он неловко улыбнулся.
—Подумал, тебе не хватает... цвета.
— Как мило,– сказала я, глядя на букет так, будто это было орудие преступления.
Он положил его на тумбочку и сел напротив меня.
Если честно, я скучала.
Между нами повисла пауза— густая, как пыль, которая садиться на старые книги.
Гарет первый нарушил молчание:
—Без тебя в морге тоскливо.
—Гарет, если бы вы меня слушали...
Он опустил свой взгляд на руки и устало вздохнул:
— Я переживаю за тебя. Ты дорогой для меня человек.
—Ты тоже, но я не сдавала тебя в дурку за любовь разговаривать с усопшими.
Он усмехнулся, тихо, почти беззвучно.
— Может стоило,— глаза у него были покрасневшие, голос усталый. — Тогда бы я не стоял сейчас перед тобой с цветами, как идиот.
Я хотела сказать что-то язвительное, но не смогла. В груди защемило.
Он скучал. Я это видела— по тому, как он моргает, будто сдерживая что-то ненужное, слишком человечное.
—Ты не должен был приходить, — сказала я тихо. — Это против правил.
— Я знаю,— он опустил голову. — Ты столько лет была у меня под боком что это уже вошло в привычку.
—Гарет... не надо,— в глазах защипало. — отец продлил моё пребывание ещё на неделю .
—Я смотрел твои записи.
—Какие ещё записи?— спросила я, хотя прекрасно понимала о чем он.
—Все, карту твою с жертвами, записи про пациента. Всё смотрел.
Он провёл рукой по щеке, будто хотел стереть с нее бессонницу.
—Если твоя логика верна... следующая точка — смотровая площадка.
Я приподняла бровь. В груди засела обида.
—Ты всерьёз пришел советоваться к душевнобольной?
— Ев, иногда люди которые нестандартно мыслят , видят больше тех, кто ставит диагноз, — было видно как он с трудом подбирает слова.
Я усмехнулась, но внутри что-то кольнуло.
Он продолжил, не глядя на меня:
— Сегодня утром, Чаду в офис принесли конверт.
—И что?
— Внутри серьга. Женская. Одна. Вся в крови.
Он замолчал, пытаясь понять мои мысли по выражению лица:
— И записка : «Это будет легендарная картина»
Воздух стал гуще, как перед грозой.
Я не дышала.
« Серьга»
Дэнни.
« У нее красивая сережка. Жалко, что одна». Фраза всплыла в памяти, будто кто-то произнёс ее снова— прямо у уха.
Я медленно отставила поднос с едой. Пальцы дрожали. Мир вокруг сместился на миллиметр. Но это дало толчок другим мыслям, на запредельной скорости.
Он говорил правду.
Он знал.
Гарет всё ещё что-то говорил, его голос звучал приглушенно, как через стекло.
Я кивала, не слушая.
Смотрела на его руки. В голове уже был ворох мыслей. Мне потребовалось несколько минут , что бы взять под контроль тело и мысли.
Я поднялась с кровати.
—Ладно,— сказала я, прерывая его монолог. — Спасибо, что пришел.
—Ева, я просто хотел...
—Порадовать душевнобольную? – я усмехнулась. — Ты справился.
Он выдохнул, встал, поправил свои очки.
— Я к тебе ещё приеду, береги себя.
—Попробую,– ответила я.
Когда дверь за ним закрылась, тишина рухнула на меня, как крышка гроба. Я подошла к окну, слушая, как в венах стучит кровь.
«Когда заиграет музыка»
Голос Дэнни врезался в память, как царапина на виниле.
За окном медленно кружил снег. Где-то там, кипела жизнь. Там — он.
Голубой человек.
Я коснулась кончиками пальцев стекла , от теплоты ладони по нему побежали капельки воды.
— Если музыка заиграет,— шепнула я. — Я должна быть там, где заиграет первая нота.
Я резко повернулась лицом к двери:
— Нужно выбираться с этой кунсткамеры...