Глава 56
«Ада»
Дверь открылась бесшумно, но я почувствовала её присутствие ещё до того, как подняла глаза. Этот запах— немного духов, сладкий жасминовый чай, чуть-чуть дома.
—Ты выглядишь ужасно,— произнесла она вместо приветствия.
Голос дрогнул, и я поняла, что она держится из последних сил.
Я попыталась улыбнуться.
— Спасибо. Всегда ценила твои комплименты.
Она опустилась рядом на стул, поставила сумку у кровати, сняла перчатки.
На запястье — тонкая нитка браслета,того самого, что я когда-то подарила ей на удачу. Мир вдруг стал ближе. Человечней.
—Ева,– она наклонилась ко мне ближе, глаза блестели. — Что ты натворила?
—Правду,— выдохнула я. — Я просто не могу больше молчать.
—Ты украла записи из личного архива отца и теперь лежишь под наблюдением.
—Ну когда ты так это формулируешь – звучит безумно,— хмыкнула я.
—Оно и есть безумство!— вспыхнула Ада, но почти сразу затихла и опустила взгляд. — Но... чёрт, я всё равно тебе верю.
Она провела ладонью по лицу, потом наклонилась ближе.
— Я видела твои заметки в кабинете отца. Эти совпадения. Все эти случаи, тела, подписи– они и правда странные.
— Значит, ты понимаешь.
—Понимаю,– сказала она тихо. — Но, Ева... ты уже перешла грань.
—Нет Ада. Я просто дошла туда, куда другие не решались дойти.
Между нами капельница— и километры недосказанности.
Я смотрела в глаза сестре и знала : если кто-то и поможет, то только она.
—Ада,— я поймала её за руку. — Мне нужны мои записи. Все. И диктофон. Отец запер их в кабинете.
— Ева...
—Пожалуйста. Без этого я нечего не докажу. Он уничтожит всё, пока я лежу здесь.
Она отпрянула на секунду, будто борясь сама с собой.
—Ты хочешь, что бы я украла это у отца? — шепотом спросила она.
—Не «украла»,– сказала я с горькой улыбкой. —Вернула справедливость на место.
Ада замолчала. Слышно было как за стеной, кто-то шаркает тапочками.
Потом она резко поднялась.
— Хорошо. Но ты должна пообещать...
—Что?
—Что ты не сбежишь?
Я не ответила.
Она посмотрела на меня долго, с тем выражением, в котором было всё— страх, любовь и неизбежность.
—Чёрт с тобой,– сказала она наконец. — Семья одна сатана.
И прежде чем уйти, она наклонилась, и поцеловала меня в лоб.
—Держись, сестренка. Я всё сделаю.
Я не заметила, как задремала.
Сон пришел не как отдых— как спасение. Без образов, без мыслей. Просто тишина.
А потом—шаги. Тихие, почти крадущиеся. Я открыла глаза — и увидела её.
Ада стояла у двери, чуть запыхавшаяся, с растрёпанными волосами и тем самым взглядом— когда в ней борется страх и решимость. Под пиджаком она что-то прижимала к груди.
— Ты что, через охрану пробиралась? — прошептала я, едва сдерживая улыбку.
— Почти,- так же тихо ответила она, подходя ближе. — Всего лишь дождалась, когда отец пойдет на обход.
— И ты...
Она подошла ближе и приподняла край пиджака. Из-под ткани показалась тонкая стопка моих исписанных до краёв бумаг, и маленький диктофон.
Я не удержалась— на глаза навернулись слёзы.
—Ада...
—Тссс— она быстро оглянулась и села на край кровати. — Никто не должен знать. Я просто подменила его папку в сейфе на копию.
—Ты?
—Я не дура,– улыбнулась она уголком губ. — Если бы я взяла всё без остатка, то папочка положил бы меня рядом с тобой.
Я засмеялась сквозь комок в горле— тихо, будто боялась спугнуть этот момент.
—Ты сумасшедшая.
—Прости сестрёнка, видимо это у нас семейное,- ответила она с широкой улыбкой.
Я протянула руку, дотронулась до её пальцев, холодные и чуть подрагивают.
— Спасибо, я не знаю что без тебя.....
—Прекрати,– перебила она меня. — Я просто делаю то, что ты просила меня не делать.
— Не понимаю...
— Ева, я вмешиваюсь, и захожу в это безумие ради тебя,— она легла ко мне на кровать и обняла меня так крепко как могла.
—Я так сильно тебя люблю,— мой голос смешался с всхлипом. — Я всегда хотела быть как ты, яркой , живой.
Ада гладила меня по волосам и спине. — А я как ты, умной, смелой и сдержанной.
—Мы ведь обе знаем, что это не про нас.
—Да, но зато у нас есть сердце, бьющиеся в один ритм для двоих,— прошептала Ада.
Мы пролежали так ещё какое-то время. Не размыкая объятий, без слов.
И в этот миг было понятно: какой бы хаос не бушевал вокруг, всё ещё есть мы. Две половинки одной правды.