Глава 18: Воздух после грозы
Прошел месяц. Сеул всё такой же — пыльный, шумный, живой. Только внутри у каждого стало легче, будто после долгой, затянувшейся грозы воздух наконец очистился, и стало легче дышать.
Минхо стоял у зеркала зала, наблюдая, как Джисон, задыхаясь, делает очередной подход. На нём мокрая майка и сосредоточенный, почти упрямый взгляд. Минхо улыбнулся. Так он смотрел на него ещё до того, как признался.
— Ещё два, — негромко сказал он.
— Сдохну, — выдохнул Джисон, но всё равно поднял штангу.
— Сдохнешь — я вдохну тебя обратно, — хмыкнул Минхо.
— Это было... романтично? Или пугающе?
— Честно? Я сам не понял. Но ты милый, когда умираешь, — Минхо подошёл ближе, остановился за спиной, осторожно приобняв его за плечи. — Ты вообще милый. Всегда.
— Хватит. Мне жарко. Я потею. Я умираю. Не трогай. — Джисон засмеялся и всё-таки откинулся назад, к нему, — но не отошёл.
Минхо легко коснулся его шеи губами.
— Знаешь, я люблю, как ты упрямо борешься с гравитацией. Ты будто мне показываешь каждый день, что хочешь быть лучше. И мне хочется быть лучше рядом с тобой.
Джисон посмотрел на него в зеркало. И вот в этом отражении — они были парой. Настоящей. Уже два месяца. Без драмы. Без крови. Без лжи.
---
На другой стороне города, в чёрной машине, Хёнджин закуривал, глядя на улицу, где Феликс в своей дурацкой розовой кофте уговаривал Чонина съесть острый токпокки. Где-то рядом Сынмин фоткал всё это на свой старенький айфон и смеялся.
— Феликс счастлив, — сказал Хёнджин, и голос его был спокоен, даже мягок.
— Да, — Банчан кивнул, затягиваясь. — И это главное.
Они сидели в машине, припаркованной возле старого здания. Здесь всё начиналось. Здесь клан Банчана впервые провел сделку. Здесь Хёнджин кого-то пристрелил — сам не помнит уже кого. А теперь…
— Ты уверен? — спросил Банчан, повернувшись к нему. — Если соединить кланы, всё изменится.
— Всё и так изменилось, — ответил Хёнджин. — Мы больше не дети. Мы не играем в войну. Мы живём. Мы любим. Мы умираем за тех, кто смеётся в кофейнях и ест острые токпокки.
Банчан усмехнулся.
— Ты стал поэтом.
— Ты — стариком, — хмыкнул Хёнджин.
Они стукнулись кулаками. Это было не рукопожатие, не присяга. Просто жест. Как два брата, решивших, что хватит войн. Что пора строить что-то новое.
---
Вечером в зале, когда Джисон снова пытался не умереть под гантелями, Минхо сел рядом на пол, протянул бутылку воды.
— Когда-нибудь мы заведём кота, — сказал он вдруг. — Он будет злым и толстым. Назовём его... Клан.
— Почему «Клан»? — выдохнул Джисон.
— Потому что он будет объединять нас всех. Даже когда мы будем ссориться. Даже когда забудем, с чего всё началось. Мы будем помнить — что всё было по-настоящему.
Джисон кивнул. Он знал, что в этих словах — правда.
---
А где-то в комнате , под пледом, Феликс засыпал на груди Хёнджина, устав от смеха и длинного дня. А Хёнджин гладил его по волосам и думал: «Я никогда не думал, что смогу вот так просто — быть».
И в этой простоте было всё. Дом. Любовь. Мир.