Игра в Перемирие

Аудитория пахла кофе, маркерами и духами, которые никто не мог себе позволить, но кто-то всегда приносил. Внутри — ритм нормальной жизни. Крошечный пузырь, в котором смерть и мафия существовали где-то за пределами стеклянных окон.

Феликс сидел, подперев подбородок рукой, и рисовал в блокноте. Не лекцию — глаза скользили по Сынмину, смеющемуся над какой-то шуткой Чонина. Не себя — руки не слушались, а сердце стучало с особым беспокойством каждый раз, когда он ловил взгляд Хёнджина.

Тот сидел сзади. Развалившись, с лёгким полуугрюмым выражением лица, которое стало привычным. Внутри него — что-то поменялось. Не резко, а медленно. Отец умер, и весь мир вокруг будто выдохнул.
Хёнджин не плакал. Он просто больше не злился.

Он стал мафиози. Не по форме, по сути. Не по приказу — по наследству. Не потому, что хотел, а потому что все ждали этого.
Он стал собой. Тихим, холодным, непредсказуемым. Но сдержанным.
Да, он всё ещё был хулиганом. Но теперь сдержанным.

— У тебя новые духи, — прошептал он, наклоняясь к Феликсу в коридоре между парами.
— Нет. — Тот даже не повернул головы.
— Значит, ты сам пахнешь чертовски вкусно.

Феликс не ответил. Он не мог. Щёки сдали его.
Сынмин засмеялся вдалеке и подозрительно взглянул в их сторону.
Чонин подтолкнул его локтем:
— Эй, дай им быть. Там напряжение, как в триллере.
— Или в фанфике, — буркнул Сынмин, доставая телефон.

День прошёл в странной тишине. Никто не поднимал тему отца Хёнджина. Никто не упоминал, что теперь он официально глава семьи. И что его фамилия снова на слуху — но уже не как имя убийцы, а как имя наследника. Опасного. Красивого. Заставляющего людей склоняться не перед деньгами, а перед ним самим.

— Хочешь в кино? — спросил он, когда все уже собирались расходиться.
Феликс пожал плечами:
— А Сынмин с Чонином тоже пойдут?
— Если хочешь, пусть идут. А я сяду рядом с тобой. Всё равно.

---

Кинотеатр оказался почти пустым. Зал пах попкорном и лёгким напряжением. Хёнджин купил билеты сам, не сказав ни слова. Дал Феликсу напиток — колу с лимоном, помня, как тот однажды сказал, что это вкус детства. Даже если это было полушуткой.

Чонин сидел сбоку, комментируя трейлеры, Сынмин прикрывал глаза, как будто спал. Но когда в фильме герой наклонился к другому персонажу и прошептал что-то на ухо — все трое синхронно взглянули на Хёнджина и Феликса.

Те сидели ближе, чем надо. Их колени почти касались.
— Не бойся меня, — прошептал Хёнджин, будто в ответ на сцену на экране.
— Я не боюсь.
— Знаю. Именно поэтому ты мне нравишься.

Феликс впервые не отвёл взгляд. В его глазах был вызов — и принятие.

После фильма они долго молчали, гуляя по ночному кампусу.
Лампы освещали мокрый асфальт. У каждого — свои мысли.

— Мой отец умер, — наконец сказал Хёнджин.
— Я знаю.
— Я не горюю.
— Это не делает тебя плохим.
— Я никогда не был хорошим, Ликс.

Феликс остановился.
— Но ты всё равно хочешь, чтобы я тебя выбрал, да?

Хёнджин кивнул. Сдержанно. Без драмы.

Сынмин и Чонин вдалеке спорили о том, кто круче — главный герой фильма или его антагонист. Они снова смеялись. Они — обычные.
А вот Феликс и Хёнджин — никогда не были такими.

---

Цитата в конце:

> "Ты можешь играть в нормального сколько угодно, но когда ты смотришь на меня — в твоих глазах всё ещё пламя. И я тоже горю."