Глава 13: Столкновение
Сеул дышал слухами. Воздух, тяжелый и пасмурный без обещанного дождя, был пропитан шепотом. В эфире новостных каналов, завуалированно, обсуждалась «скоропостижная кончина» влиятельного бизнесмена Хван-старшего. Ведущие качали головами, намекая на «естественные причины», но их глаза выдавали знание иной правды. В подполье же кипело. Зашифрованные чаты, темные форумы – все пестрело обрывками фраз: «Щенок взобрался на трон», «Кровавый рассвет нового режима», «Банчан отступил? Или просто ждет?». Город затаился, ощущая сдвиг тектонических плит власти.
---
Хёнджин разорвал конверт из плотной, безликой бумаги. Ни адресата, ни отправителя. Только лаконичный текст, напечатанный на принтере:
> Место: Галерея «Хаос Восприятия», зал 7.
Время: 20:00.
Условие: Один.
Причина: Ты должен увидеть это своими глазами.
Он сжал бумагу, уголки губ дрогнули в подобии усмешки. Ловушка? Очевидно. Тест? Возможно. Провокация? Несомненно. Но игнорировать – значит показать слабость. Вечером он был там. В черном костюме, скроенном по последнему слову техники бронезащиты, под неброским кашемировым пальто. Черные кожаные перчатки скрывали руки. Он вошел один, отключив на время внешнюю охрану, оставив лишь скрытую группу наблюдения на периметре. Галерея встретила его гнетущей тишиной, нарушаемой лишь навязчивым фоновым гулом – аудиоинсталляция из шепота, наложенного на биение сердца. «Иллюзии контроля» – название выставки казалось издевкой. Темное пространство, разорванное резкими неоновыми лучами – кроваво-красным, ядовито-зеленым, холодным синим. Зеркала, искажающие отражения до гротеска. Статуи, собранные из осколков фарфоровых масок, чьи пустые глазницы следили за посетителями. Людей было мало, и они растворялись в полумраке, словно призраки. Декорации для грядущего спектакля.
Он почувствовал его раньше, чем увидел. Запах дорогого, едва уловимого одеколона, смешанный с холодным металлом власти. Банчан вышел из тени инсталляции, представлявшей собой вихрь разорванных документов, застывших в полимерной смоле. На нем не было пиджака – только черная рубашка из тончайшего шелка, расстегнутая на две пуговицы, и черные брюки. Волосы, обычно безупречно уложенные, были слегка растрепаны, будто он провел рукой в раздумьях. В одной руке – бокал темно-рубинового вина. В другой – простая белая визитка. Он протянул ее Хёнджину, не говоря ни слова.
Хёнджин взял карточку. Глянцевый картон. Надпись готическим шрифтом: «Извинения бесполезны. Побеждает тот, кто действует.»
– Прямолинейно, – прокомментировал Хёнджин, бросив визитку на пол и раздавив каблуком. Звук эхом отозвался в зале.
– Эффективно, – парировал Банчан, сделав глоток вина. Его черные глаза, лишенные обычной ледяной маски, изучали Хёнджина с откровенным, почти хищным интересом. – Ты не пригласил меня – ты вызвал меня. Смело. Глупо.
Хёнджин медленно обошел Банчана, ощущая, как тот следит за каждым его движением.
– Вызов? – Хёнджин остановился лицом к лицу, нарушая дистанцию. – Нет. Возможность. Возможность увидеть, как ты пытаешься сохранить лицо, когда песок уходит из-под ног. Твоя империя трещит по швам, Банчан. Старые союзники смотрят в мою сторону.
Банчан не отступил. Напротив, он чуть наклонил голову.
– Империи не рушатся от щелчка пальцев мальчишки, – его голос был тихим, опасным. – Помню тебя, Хёнджин. Вспыльчивого пацана, который ломал игрушки, когда не мог получить своего. Твой отец пытался это выбить из тебя плетью. Видимо, не до конца.
Хёнджин засмеялся. Коротко, резко, без тени веселья.
– Мальчишка мертв. Вместе с отцом. – Его янтарные глаза вспыхнули холодным огнем. – Осталось то, что он создал. И то, что я построил на руинах его страха. Ты боишься не за империю, Банчан. Ты боишься меня. Потому что я непредсказуем. Потому что я не играю в твои шахматы с позолоченными фигурами. Я сжигаю доску.
Тишина повисла густой пеленой, нарушаемая лишь навязчивым шепотом из динамиков и треском – то ли статики, то ли лопнувшей нити в напряженной атмосфере. Битвы двух воль.
Банчан внезапно сделал шаг вперед. Теперь между ними не было и десяти сантиметров. Хёнджин почувствовал тепло его тела, запах вина и железа воли. Банчан наклонился, его губы почти коснулись уха Хёнджина. Дыхание было горячим, слова – острыми, как бритва:
– Ты стал опасным, Хёнджин. По-настоящему. Это... возбуждает. – Его голос снизился до бархатного, интимного шепота, полного скрытой угрозы. – Но помни, мальчик. Тех, кто слишком быстро взлетает к солнцу на восковых крыльях, ветер срывает первым. И падают они... очень больно. Разбиваясь вдребезги.
Хёнджин не дрогнул. Он повернул голову, их носы почти соприкоснулись. Усмешка тронула его губы, в глазах горел вызов.
– Я не взлетал, Банчан. – Его ответ был таким же тихим, таким же опасным. – Я просто убрал тех, кто мешал идти. По головам. А ветер... – Он выдохнул, воздух смешался. – Я сам создаю бури. Ты почувствуешь их дыхание очень скоро.
Напряжение вибрировало между ними, густое, как смола. Это не было сексуальным – это было чистой, неразбавленной демонстрацией силы, воли, готовности уничтожить. Поцелуй стал бы слабостью. Этот немой поединок взглядов, дыхания, вторгшихся в личное пространство тел – вот истинный язык их войны.
Именно в этот момент Банчан едва заметно отвел взгляд в сторону, к огромному зеркальному кубу в центре зала. В его отражении, за стеклянной перегородкой соседнего зала, мелькнула тень. Блеснул объектив. Щелчок фотоаппарата был беззвучным, но для них – оглушительным.
– Подарок? – Банчан отступил на шаг, его лицо вновь стало непроницаемой маской, лишь в глазах мелькнуло что-то похожее на азарт. – От твоих новых "друзей"? Или от моих старых врагов, решивших стравить двух хищников?
Хёнджин резко обернулся. За стеклом – никого. Пустота. Но инстинкт кричал об опасности. Карман его пиджака предательски завибрировал. Он выхватил телефон. Уведомление от криптованного мессенджера. Анонимный канал. Заголовок резанул глаза: «The Prince & The Rebel: Тайный Альянс?» А ниже – фото. Очень качественное. Крупный план. Они стоят почти вплотную в полумраке галереи. Банчан наклонен к его уху, выражение его лица скрыто ракурсом, но поза интимна, почти агрессивно-соблазнительная. Хёнджин – в профиль, его взгляд направлен на Банчана, губы сжаты, тело напряжено. Словно момент перед поцелуем или перед ударом ножа. Текст под фото: "Источники подтверждают тайную встречу нового главы клана Хван (Хёнджин) и бывшего непримиримого соперника (Банчан) на закрытой выставке. Обсуждали раздел сфер влияния? Или нечто большее? Город ждет ответов."
Хёнджин медленно поднял взгляд на Банчана. Тот уже смотрел на свой телефон, на экране – та же новость. На его лице не было ни удивления, ни гнева. Только холодная оценка.
– Хороший кадр, – произнес Банчан, убирая телефон. – Почти художественный. Теперь у нас... общая проблема. И общие враги.
Хёнджин не ответил. Он лишь сжал телефон так, что треснуло защитное стекло. Его взгляд, устремленный в пустоту зала, где мелькнул фотограф, обещал только одно: кровавую расплату.
---
Феликс бесцельно листал ленту на планшете, сидя в огромной, слишком тихой гостиной особняка Хёнджина. Он пытался отвлечься от тревоги, от ощущения, что затишье – лишь предвестник бури. И наткнулся на это. Фото. Заголовок. Его сердце остановилось, потом забилось с бешеной силой, ударяя в ребра. Кровь отхлынула от лица. Предательство? Мысль ударила, как нож. Игра? Но какая? Он не понимал. Его рука дрожала, планшет едва не выпал из пальцев. Хёнджин и Банчан... вместе? Тайно? Что это значит? Для него? Для хрупкого мира, в котором он пытался существовать?
Минхо, сидевший напротив и чистивший нож специальной салфеткой, заметил его бледность. Он протянул руку, выдернул планшет, одним взглядом охватил новость. Его реакцией было лишь короткое, презрительное хмыканье.
– Вот и началось, солнышко, – он бросил планшет обратно на диван. – Официально. Первая пуля – информационная. Расслабься, Хёнджин не дурак. Он знает, что делает. Или не знает, но это его проблемы. – Он встал, пряча нож в ножны на поясе. – Наливай чай. И не парься. Настоящая драка еще впереди.
---
Черный лимузин Банчана плавно скользил по ночным улицам. В салоне царила гнетущая тишина. Чанбин сидел напротив брата, его пальцы нервно перебирали край пиджака. Он видел новость. Видел фото. Смесь ревности, страха и непонимания клокотала внутри. Банчан смотрел в темное окно, его профиль был резким.
– Он... сражается красиво, – Банчан произнес вдруг, не поворачивая головы. Его голос был задумчивым, почти... с оттенком уважения? – Почти как я. Использует хаос как оружие. Интересный ход. Опасный.
Чанбин не нашел, что ответить. Красиво? Это выглядело как катастрофа.
– Нам нужно понять, кому это выгодно, – продолжил Банчан, наконец глядя на Чанбина. В его глазах горел холодный огонь анализа. – Кто сделал снимок? Кто слил? Игрок со стороны, пытающийся стравить нас раньше времени? Или... кто-то из наших? Или его? Найти фотографа. Любой ценой.
---
Хёнджин вернулся в особняк поздно. Энергия ярости, сконцентрированная до алмазной твердости, все еще вибрировала в нем. Он нашел Феликса в гостиной, сидящим в кресле, обняв колени. Глаза были широко раскрыты, в них читался немой вопрос, страх. Хёнджин сбросил пальто, подошел. Не говоря ни слова, он опустился на колени перед креслом, его руки легли на подлокотники, загораживая Феликса от всего мира. Он не касался его. Просто смотрел в глаза.
– Это игра, солнышко, – его голос был удивительно спокойным, почти нежным, но в глубине янтарных глаз бушевали бури. – Грязная, опасная игра. Но моя. Ты – не пешка в ней. Ты – причина. И я не отдам тебя. Ни ему. Ни тени за стеклом. Никому. – Он медленно поднял руку, коснулся тыльной стороной пальцев щеки Феликса. – Доверься мне. Хотя бы сейчас.
Феликс закрыл глаза, прижался щекой к его руке. Доверие? Это было слишком сложно. Но страх немного отступил перед этой неожиданной, хрупкой нежностью.
Сынмин, заглянувший в гостиную с чашкой какао, замер в дверях, увидев сцену. Он поспешно ретировался, наткнувшись на Чонина в коридоре. Тот стоял, уставившись на свой планшет, где в нескольких окнах шли сложные графики анализа фото и поиска цифровых следов.
– Ты видел? – прошипел Сынмин, указывая большим пальцем на гостиную. – Новость-то? Весь город в ужасе! А они тут... как в дораме! Лавандовые объятия после разоблачения!
Чонин не оторвал взгляда от экрана.
– Эмоциональная реакция субъекта «Феликс» стабилизировалась на 78% после физического контакта с субъектом «Хёнджин». Уровень кортизола снизился. Параметр «Безопасность» временно повышен. – Он наконец посмотрел на Сынмина. – Ты упомянул дораму. Это попытка снизить собственную тревожность через призму знакомого культурного шаблона? Или саркастическая оценка ситуации?
– И то, и другое! – Сынмин схватился за голову. – Чёрт, Чонин, нас сфоткали! Нас всех! Этот снимок... он же как сигнал к началу войны! Кто это сделал?!
– Анализ продолжается, – ответил Чонин, снова погружаясь в данные. – Вероятность участия субъекта «Банчан»: 32.7%. Субъекта «Неопознанный в сером пальто» с кладбища: 41.2%. Независимого агента: 26.1%. Требуются дополнительные данные. Рекомендую тебе принять седативное. Твой пульс – 128.
– Заткнись о моем пульсе! – Сынмин чуть не разлил какао. Но паника в его глазах постепенно сменялась любопытством. Война... Она уже началась. И он, «Аномальный фактор», оказался в самой гуще.
---
Небольшое, но пафосное кафе в деловом квартале было почти пустым в этот поздний час. Минхо отпил эспрессо, его взгляд скользил по экрану ноутбука – там был увеличенный фрагмент фото из галереи, анализ теней, отражений в зеркалах. Банчан сидел напротив, отодвинув пустую чашку, его пальцы барабанили по столешнице. Чанбин рядом нервно крутил в руках телефон, не решаясь ни на что смотреть.
– Кому выгодно? – Минхо откинулся на спинку кресла. – Всем и никому. Банчан, тебя хотят выставить слабаком, который тайком сговаривается с выскочкой. Хёнджина – наивным щенком, идущим на поводу у старого лиса. Вместе вы – угроза для всех остальных шакалов, ждущих своего часа. Фото – спичка, брошенная в бочку с порохом.
– Найти того, кто держал камеру, – Банчан произнес тихо, но каждое слово было как удар молота. – Не фотографа-наемника. Того, кто заказал кадр. Кто стоит за этим. Это ключ.
– Галерея камер не фиксирует, – Минхо покачал головой. – Часть концепции «Иллюзии контроля». Слепая зона. Умно. Значит, профессионал. Или очень хорошо информированный любитель. – Он ткнул пальцем в экран, где был виден размытый отблеск в одном из зеркал за стеклянной перегородкой. – Вот наш призрак. Рост примерно 175-180. Серая ткань пальто или плаща. Капюшон. Ни лица, ни отпечатков. Призрак.
– Он не призрак, – Банчан улыбнулся, но в улыбке не было тепла. – Он человек. А люди ошибаются. Оставляют следы. Заговоривают. Им нужны деньги. Или месть. Или власть. Найди его, Минхо. Вскрой все темные углы этого города. Я хочу имя. Хочу знать, кто осмелился сделать меня пешкой в своем спектакле. И тогда, – его пальцы резко сжались в кулак, – мы покажем им, что такое настоящий контроль. И настоящая цена за его иллюзию.
Равновесие было не просто нарушено. Оно было взорвано. Игра перешла в новую, смертельно опасную фазу. И каждый следующий ход мог стать роковым.