Нежданно-негаданно
После своего грандиозного провала на Финале Кубка Мира Юри не представлял, как сможет продолжать участвовать в соревнованиях. Казалось, что отныне все будут смеяться над ним, стоит только выйти снова на лёд. Это ж надо было так опозориться – первое место от конца… И это после того, как он в течение стольких лет пахал как проклятый. Так было всегда: на тренировках у Юри получалось более-менее хорошо исполнять сложные элементы, а на соревнованиях он волновался так, что потели ладони, подкашивались колени, и он мог думать лишь о том, что все на него будут смотреть, что его будут оценивать, а не о том, как войти в образ и наилучшим образом откатать свою программу. Поэтому и заваливал прыжки. И никто в этом не виноват, кроме него самого и его дурацкой привычки нервничать перед всяким хоть сколько-нибудь важным событием. Как Юри ни старался, он так и не смог избавиться от неё. И чем больше народу окружало его в ответственные моменты, тем больше ошибок он допускал из-за волнения. А в этот раз всё было намного хуже, потому что на него смотрели не только судьи и зрители, но и сам Виктор Никифоров.
Он чувствовал себя теперь полным неудачником – мало того, что выступил так, что хуже некуда, так ещё и разревелся потом в туалете. Ещё и этот комментатор со своими дурацкими вопросами: «Что ты собираешься делать после Универа?», «Будешь тренироваться в Детройте?». Что Юри мог ему на это ответить? Ведь он и сам ни в чем сейчас не был уверен. А потом, когда появился Никифоров и предложил сфотографироваться с ним на память, оказалось, что хуже есть куда. На память о чём? Об этом грандиозном провале? Юри много лет мечтал о том, что когда-нибудь выйдет на один каток с Виктором Никифоровым, и облажался по полной программе, когда это наконец произошло. Так что сейчас ему хотелось сквозь землю провалиться, а не фотографироваться со своим кумиром, который наверняка видел это позорище, коим являлось его последнее выступление. Юри поспешил ретироваться.
Он вернулся в Деторойт и продолжил тренироваться у Челестино, но с тех пор перестал получать удовольствие от катания. Всё чаще его посещали мысли о том, чтобы бросить всё, ибо какой смысл участвовать в соревнованиях, если не веришь в то, что сможешь победить? Провалившись на национальных соревнованиях, Юри пролетел, как фанера над Парижем, мимо чемпионата Четырёх континентов и чемпионата Мира. Но он был очень упрямым и не мог сдаться, поэтому с упорством пьяного продолжал биться об лёд на тренировках, пока его не свалил с ног грипп. Только тогда Юри позволил себе расслабиться и немного отдохнуть. Пока болел, только и делал, что жрал и спал, из-за чего быстро набрал вес. Измотанный непрерывными тренировками и постоянным самоедством организм настолько обрадовался этому отдыху, что не спешил выздоравливать – осложнение в виде пневмонии надолго выбило Кацуки из колеи. Не успел Юри отправиться от пневмонии, как снова подхватил какой-то зловредный вирус и охрип. Лечащий врач сказал, что у Кацуки слабый иммунитет и посоветовал ему отдохнуть у моря. Его родной город Хасецу находился у моря, поэтому, попрощавшись с тренером, Юри отправился домой, понятия не имея, вернётся ли он в Детройт. Он уже пять лет не видел родителей и сестру, а его пудель Вик за это время успел умереть, так и не дождавшись возвращения хозяина.
Родные места кажутся немного иными всякий раз, когда возвращаешься даже из короткой поездки, что уж говорить о том, как они успели измениться за пять лет отсутствия Юри. И появление эскалатора на станции в Хасецу было лишь первой из замеченных им перемен.
Ох, не так Юри рассчитывал вернуться. Если уж не победителем, то хотя бы не тем, кто пасёт задних. Хорошо, что теперь, чтобы снова не подхватить какую-нибудь инфекцию, в людных местах Юри носил маску. Она скрывала большую часть лица, и он мог не беспокоиться о том, что кто-то узнает в нём того фигуриста-неудачника, который завалил на Финале Кубка Мира всё, что только можно было завалить. Правда, она мешала дышать, а на железнодорожной станции Хасецу и без того было довольно душно, так что пришлось её опустить. Однако вскоре Юри, увидев плакаты со своим изображением на стенах, понял, что напрасно расслабился. Он замер перед одним из них и услышал позади себя крик: «Юри!» простой, как угол дома, Минако-сэнсэй, пришедшей его встречать и привлёкший к нему всеобщее внимание. А это было как раз то, чего Юри стремился избежать. И ведь не спрятаться, не скрыться. Потому что Минако, посчитав, что громогласных возгласов недостаточно, уже развернула транспарант с его именем.
Естественно, на Юри тут же стали показывать пальцами и обсуждать его так называемые успехи, спрашивать о его планах. Хуже всего было то, что какой-то пожилой мужчина вдруг захотел пожать ему руку. Юри снова натянул на нос повязку, стараясь спрятаться за неё, и наверняка дал бы дёру, если бы не Минако-сенсей, принявшаяся его воспитывать. Так что одними рукопожатиями на станции дело не ограничилось – Минако желала, чтобы чуть ли не весь город разделил с ней радость от встречи с Юри и потащила его здороваться со всеми встречными и поперечными. А сам Юри в тот момент хотел лишь одного – поскорее запереться в своей комнате и ни с кем не разговаривать. Даже с родными. Но разве это объяснишь Минако? Обязательно ведь снова начнёт читать нотации, да ещё со свойственной ей бесцеремонностью стукнет промеж лопаток, чтоб не ныл и перестал сутулиться. Так что пришлось Юрии соврать, что он устал от перелёта, чтобы она выпустила его из своих цепких ручек.
Родители были настолько добры, что не стали ругать сына ни за долгое отсутствие, ни за отросшее пузо. Зато Мари, отбросив ненужные, по её мнению, церемонии, сразу спросила, что он собирается делать дальше. Японский бог! Да Юри и сам пока не знал. Он считал, что умеет только кататься, да и то плохо, поэтому совершенно не представлял, чем будет заниматься даже в ближайшем будущем. Он приехал домой в надежде, что окунувшись в благодатную атмосферу своего детства, вспомнит, каково это – просто получать удовольствие от катания, не заботясь о победах и поражениях, не думая о том, как это выглядит со стороны. Ну а если не получится, то, скорее всего, придётся, как и сестра, заняться семейным бизнесом и помогать родителям с Ю-топией. Это была не самая плохая работа, но Юри пока не был готов перечеркнуть всё то, чем он жил почти двадцать лет. И вернуться на лёд тоже был не готов.
Дни шли, а Юри всё так же не представлял, как заставить себя сделать выбор и начать двигаться в каком-либо направлении. Он застрял в этом неопределённом состоянии, и необходимость принять какое-то решение ещё глубже загоняла его в депрессию. Казалось, что даже Виктор Никифоров смотрел на него с плакатов на стенах его комнаты укоризненно. Вопросы Пхичита и Челестино о том, как скоро он собирается вернуться, только расстраивали Юри, поэтому он перестал выходить с ними на связь. Хандру он привычно заедал котлетами и прочими вкусностями, которые в изобилии готовила мама, и целыми днями не вылазил из своей комнаты, ища в интернете новую информацию о Викторе Никифорове. Виктор был по-прежнему прекрасен и успешен: он выиграл национальные соревнования, чемпионат Европы и был явным лидером на предстоявшем чемпионате Мира. Тем не менее, находились некоторые индивидуумы, которые осмеливались утверждать, что Никифоров уже не тот, что в этом сезоне он не показал ничего нового. С одним из таких умников и сцепился Юри на каком-то фигурнокатательном форуме.
«Человек может устать даже от любимого дела, тем более фигурист от постоянных изнурительных тренировок. А ещё оттого, что набор обязательных элементов, которые необходимо выполнить в короткой и в обязательной программе, строго регламентирован правилами ИСУ, и любое отклонение от него карается штрафными баллами. Сегодня почти невозможно выдумать новый элемент, потому что всё, что физически может выполнить спортсмен, уже сделано до нас, и выше головы не прыгнешь, - писал он, задетый отношением к своему кумиру. – Музыка, которую можно брать для создания программ, тоже порядком затёрта, так что нелегко найти новые оригинальные мелодии, которые до этого не использовал бы кто-то из твоих предшественников. И нет ничего удивительного в том, что Никифоров к концу сезона устал. Прежде чем обвинять его, попробовал бы ты сам изо дня в день по шесть часов выкладываться на льду, создавая что-то новое и оригинальное».
«Я пробовал», - ответил пользователь под ником Михаил Аристархов.
«Я тоже, и у меня не очень-то получалось», - написал Юри.
«У меня тоже в последнее время не получается кататься так, как я хотел бы. Причём как раз по тем причинам, которые ты назвал», - ответил Михаил.
«А у меня из-за волнения», - признался Юри.
«Думаешь, Никифоров не волнуется?». – Рядом с этим комментарием красовался смайлик.
«А ему-то зачем волноваться с такой техникой? Он давно уже заработал себе репутацию, с которой ничего не страшно», - удивился Юри.
Они бы долго ещё могли переписываться, если бы завсегдатаи форума не стали возмущаться флудящей парочкой, из-за чего им пришлось перебраться в личные сообщения. Они болтали там ещё около часа. Сначала, конечно же, обсудили недавние прокаты Виктора, потом переключились на его соперников. Оказалось, что Михаил любил тех же фигуристов, что и Юри, им нравилась та же музыка и, самое главное, оба считали, что техника – важная часть хорошего выступления, но не самая главная, отдавая предпочтение артистизму. Странно, но Юри не помнил никого из русских фигуристов по имени Михаил. Наверное, это кто-то малоизвестный, решил он и не стал особо допытываться, тем более, что его сетевой знакомый сказал, что очень устал от этого сезона, от груза ожиданий, которые ему во что бы то ни стало всё время нужно было оправдывать.
Они стали общаться каждый день, и вскоре Юри уже не мыслил себя без этой ночной переписки, из-за которой потом спал чуть ли не до полудня. После этих коротких сообщений, которыми они перебрасывались, ему снова хотелось кататься, хотелось снова встретиться на одном льду с Виктором.
«Был бы я Виктором, то не стал бы волноваться перед соревнованиями», - как-то написал он Михаилу.
«А ты представь, что ты и есть Виктор», - то ли в шутку, то ли всерьёз предложил ему тот.
И однажды Юри осмелился это сделать – пришёл в ледовый дворец и откатал на радость Юко и её тройняшкам произвольную программу Никифорова, вживаясь в любимый образ, стремясь хоть немного приблизиться к своему идеалу. Одного не учёл, что не по годам развитые дочурки Юко сняли всё это на телефон и оперативно слили видео на ютуб. Пренеприятное событие для того, кто стремился избежать публичности. Юри не мог даже предположить, что это видео попадёт на глаза Виктору Никифорову, уже несколько недель общавшемуся с ним в сети под ником Михаил Аристархов.
Ближе к концу сезона Виктор был до крайности измотан. Он всерьёз подумывал о том, чтобы после победы на чемпионате Мира бросить фигурное катание и уйти в зените славы, пока не вышел в тираж. Всё надоело. Устал. Надоело постоянно оправдывать чьи-то ожидания, много раз за сезон откатывать одни и те же программы, стремясь вложить в них не только максимум сложных элементов, но и душу, устал всё время быть улыбающимся лицом страны. Ему конечно нравилось внимание прессы и фанов, он купался в их любви, получая от этого мощный заряд энергии. Но сейчас он устал даже от этого. Хотелось чего-то нового, например, сменить обстановку или заняться чем-то другим, хотя бы какое-то время побыть не Виктором-победителем, Виктором-звездой, а простым человеком, иначе недолго слететь с катушек. Едва не слетел в прошлом году с Крисом Джакометти, когда отмечали завершение чемпионата Мира в Шанхае. До сих пор стыдно вспоминать, где и как они куролесили.
Виктору захотелось узнать, замечают ли зрители, что в последнее время с ним что-то неладно и, зарегистрировавшись на форуме фигурного катания, начал критиковать себя, чтобы понять, как на самом деле относятся к нему любители фигурного катания, как воспринимают его последние прокаты. Среди гневных отповедей фанатов внимание Виктора привлёк один комментарий, где человек высказал примерно то же самое, что думал сам Виктор. Оказалось, что парень тоже занимается фигурным катанием. У них завязался диалог, в ходе которого Виктор какое-то время гадал, кто из его знакомых мог скрываться под ником Киёши, а потом бросил эти попытки. Потому что ему понравилось общаться с тем, кто считал его обычным человеком, чьи мысли были созвучны его мыслям, кому он мог пожаловаться на усталость и получить в ответ понимание и приглашение приехать в гости и отдохнуть на горячих источниках.
«У нас в Хасецу очень красиво. Конечно, ещё не настолько тепло, чтобы можно было купаться в море, но скоро зацветёт сакура. Можно просто гулять по берегу моря или сидеть в парке перед замком и любоваться прекрасным видом, можно часами отмокать в онсэне, а потом пить сакэ и отсыпаться, как делает большинство постояльцев нашей гостиницы», - писал ему Киёши.
Предложение было заманчивым, но Виктор колебался до тех пор, пока не прочёл слова благодарности от Киёши за совет представить, что он и есть Никифоров, а на следующий день увидел на ютубе свою произвольную программу в исполнении того самого Кацуки Юри, который вис на его шее на банкете в Сочи и упрашивал стать его тренером. Чёрт, а в этом Юри действительно что-то было, он явно был способен на большее, чем продемонстрировал тогда на Финале Кубка Мира. Виктор погуглил, где сейчас находится Кацуки, и выяснил, что тот вернулся в родной Хасецу. Вот тут-то в его голову в первый раз закралась мысль, кем мог быть его сетевой знакомый, а вслед за ней – подозрение, что Юри неслучайно познакомился с ним в сети, что пытается таким образом заполучить его в тренеры. Нет, наверное, это просто паранойя, он ведь был заныкан под таким ником, который не знал никто из друзей.
Отбросив сомнения, Виктор решил принять предложение Киёши и разобраться на месте. На радостях тот отсыпал ему в ответ кучу смайликов и написал адрес гостиницы, которой владела его семья. Обещал встретить его в аэропорту Фукуоки и спрашивал, как сможет узнать его.
«Это очень просто – со мной будет королевский пудель, такой, как у меня на аватарке», - ответил Виктор, всё ещё не желая раскрывать своё инкогнито. Решил, что сделает сюрприз.
«Как у Никифорова?» - уточнил Киёши.
«Именно», - написал в ответ Виктор и усмехнулся, представив его рожу, когда тот поймёт, что это и есть пудель Никифорова, ведущий на поводке своего хозяина.
Сюрприз не удался – на станции его никто не встретил. А тот глазастенький паренёк в маске, чем-то похожий на Кацуки, долго пялившийся на него, растворился в толпе, стоило только улыбнуться и сделать шаг в его сторону. Наверное, это был не он. Виктор попытался связаться с пригласившим его Киёши, но того не было сейчас в сети. Так что пришлось ему самостоятельно добираться до Ю-топии.
Юри был на седьмом небе от счастья, когда Михаил написал, что скоро приедет к нему в гости. Он упросил отца выделить его другу самую большую комнату, а маму – приготовить кацудон для дорогого гостя. Глядя на столь бурную деятельность, Минако сказала, что он ведёт себя, словно девушка на выданье, ждущая жениха. Юри вспыхнул, заявил ей, что Михаил ему просто друг, и выскочил во двор, чтобы по маминой просьбе расчистить снег. Даром, что уже апрель, снега навалило столько, что он управился нескоро. Пришлось бежать на станцию, чтобы не опоздать на электричку. Уже в вагоне Юри обнаружил, что второпях забыл взять свой мобильный. Оставалось только надеяться, что он не перепутает номер рейса и что из-за внезапного снегопада самолётам не запретили посадку в Фукуоке.
Примчавшись в здание аэропорта, Юри вздохнул с облегчением, увидев, что самолёт прибыл почти вовремя. Вот только единственным пассажиром с пуделем оказался Виктор Никифоров. Странно, что он тут забыл? Юри поспешил убраться с глаз его долой, надеясь, что Виктор не узнал его. Где же Михаил? Возможно, Юри перепутал номер рейса? Может быть, у Михаила что-то случилось, и он не смог приехать, а Юри из-за хлопот по хозяйству пропустил его сообщение. Покрутившись в аэропорту ещё пару часов и встретив следующий самолёт из Токио, Юри, кляня себя за забывчивость, решил вернуться домой.
У главного входа в Ю-топию на него налетел здоровенный пудель. Юри ничуть не расстроился из-за того, что пёс сбил его с ног. Напротив, обрадовался, что друг благополучно добрался, несмотря на то, что они разминулись в аэропорту. Он подбежал к дежурившему за стойкой отцу, чтобы узнать, где сейчас Михаил.
- Юри, почему ты не сказал, что твой друг Виктор Никифоров? – огорошил его отец. – Он сейчас на источниках.
- Что? – Юри открыл рот от удивления, не в силах переварить эту информацию, а потом пулей понёсся в онсэн.
В одном из бассейнов действительно сидел Никифоров.
- Ви-виктор, почему вы здесь? – заикаясь от волнения, спросил Юри.
С офонаревшим видом Кацуки влетел в онсэн, где откисал после долгой дороги Виктор. Сомнений быть не могло, Юри и Киёши – это один тот же субъект, до крайности растерянный субъект. Значит, до последнего не понимал, с кем общался в сети и кого именно должен был встретить в аэропорту. Глаза у Юри были, как у той мышки… Какой милашка. Такое вряд ли сыграешь настолько достоверно, так что не было со стороны Кацуки никакого коварного умысла. Забыв от избытка чувств, что слово не воробей, вылетит – не поймаешь, Виктор поднялся из воды в чём мать родила и заявил:
- Юри, с сегодняшнего дня я твой тренер