Не святые

PoV. Малия

Машина сворачивает на подъездную дорожку и тормозит у двухэтажного серого дома с четкими линиями деревянных панелей, тянущимися через весь фасад. Смотрю на окна с черными стеклами. Удивительно, но несмотря на это внутри помещения довольно светло. Сказывается обилие светильников и светодиодных ламп. До возвращения Джонни и Саймона у меня и желания не возникало сюда приехать. Не была в этом поместье, да года три наверное, если быть точной. Слишком далеко от города. Я предпочитала жить в Глазго, там у отца несколько особняков и с десяток квартир, я могла остановиться в любой. Как и два моих придурка братца. 

Только они почему-то выбрали после приезда из Манчестера зарыться в глуши. Соуп хотя бы на окраине города поселился. Невыносимый же Саймон устроился в восьмидесяти милях от цивилизации. Сказать бы ему, как же чертовски бесит постоянно тратить время на дорогу сюда. Вздыхаю и вздрагиваю, выныривая из мыслей, когда Келлер открывает дверь с моей стороны. Окидываю взглядом его мужественную фигуру в идеально сидящем сером костюме. Черная рубашка и серый галстук безупречно подходят к его светлым волосам и голубым глазам. Выглядит потрясающе. Красавчик он все таки. С первого взгляда и не скажешь, что у него протез. Несмотря на травму, он остался таким же сильным. Да иначе отец и не держал бы его в ближнем кругу.

Опускает на меня глаза, явно думая, почему я медлю. Ну не объяснять же, что на него засмотрелась. Фыркаю, и он улыбается краем губ. Выхожу из машины, опираясь на твердую руку.

— Спасибо, Алекс. — говорю, поднимая воротник длинного бежевого пальто и пытаясь усмирить рыжие волосы, которые безжалостно треплет ветер.

В это время года в Шотландии ужасная погода. 

— Малия... — он запинается, как будто подбирает правильные слова.

Чувствую его пальцы на своем запястье, и как нежно поглаживает подушечкой большого кожу на тыльной стороне ладони. Делаю глубокий вдох и с облегчением выдыхаю и отстраняюсь, когда слышу визг шин, а рядом с нашей машиной тормозят джипы. Не хочу снова обсуждать наши недоотношения.

— Джонни, — хмурюсь, наблюдая , как брат морщится и ежится от пробирающей прохлады, ступая на землю.

Оделся как идиот. В джинсы и синий вязаный свитер с воротом под горло. Хоть бы куртку накинул. Хочется стукнуть по дурной голове, чтобы хоть иногда думал своими мозгами. Улыбается, шагая мимо Келлера, который мгновенно отступает от меня в сторону и встает у машины, скрестив руки перед собой. 

— Привет, лиса моя зеленоглазая, — притягивает в медвежьи объятия, и я вздыхаю, положив ладони на его бока. — Не вздыхай. Я тоже не хочу туда идти.

— Потому что вы два долбанных придурка посрались неизвестно из-за чего, забыв о том, что мы семья!

Взрываюсь раздражением и шагаю к особняку, зло сопя от недовольства. Отец конечно рассказал мне о том, что произошло в Англии. Даже подумать бы не смогла никогда, что мои братья будут способны творить такую дичь.

Так обращаться с девушкой, да еще и друг друга возненавидеть. Черт... Сама бы их прибила, если бы не любила так сильно. Бесят меня оба до дрожи своим ослиным упрямством. Особенно Саймон. Джонни хоть не огрызается, молча выслушивает все мои нотации, вот как сейчас например. Шагает спокойно следом, бросив на ходу небрежно бетам:

— У машин ждите.

Заходим в дом вдвоем. Алекс тоже остается на улице. И меня это радует. Не хочу, чтобы сцепились с Райли, как в прошлый раз. Надоело все это. Такое ощущение, что все вокруг с ума посходили.

— Зачем вообще отец снова сказал мне приехать с тобой? — риторический вопрос.

Понимаю, чего Прайс добивается, чтобы я попробовала их помирить. Только вот я до чертиков устала терпеть заскоки двух упертых придурков.

— Ты на нас положительно влияешь. — Джонни хмыкает сзади, поднимаясь за мной по лестнице, и я закатываю глаза. Ага, как же, влияю.

А дом стал темнее. Каким-то более мрачным что ли. Чувствую злость, ярость, отчаяние и... безысходность? Клубится в воздухе туманными лентами. И с последнего моего визита все только усугубилось.

— Не смеши. — отвечаю, язвительно фыркая и распахивая высокие черные двустворчатые двери в гостиной на втором этаже. Глаза не сразу привыкают к полутьме. Антрацитовые шторы на окнах плотно задернуты. Бледно зеленые стены и картины на них тонут в тенях. Массивные кожаные диваны посреди помещения узнаю по контурам, как и дубовые шкафы у дальней стены. Втягиваю носом воздух. Пахнет дымом – видимо камин погас совсем недавно. А еще алкоголем. И я тут же начинаю злиться.

Щелкаю выключателем у двери, заливая комнату холодным электрическим светом, и Райли, развалившийся на одном из диванов, недовольно морщится.

— Да какого хуя... — тянет хриплым голосом, прикрывая глаза рукой.

Даже маску свою неизменную не надел. И черная футболка с джинсами какие-то помятые и заляпанные. Злюсь еще больше, потому что стал похуистом, которому на все плевать, кроме выпивки. Рассматриваю батарею пустых бутылок на столике и кругом на полу. Слышу, как протяжно вздыхает за спиной Джонни.

— Не делай вид, идиот, что ты не учуял нашего приближения. Думаешь, если игнорировать проблему, то она волшебным образом исчезнет? — говорю, проходя к бару и хватая бутылку с водой.

Откручиваю крышку и в два шага преодолеваю расстояние между нами, выливая холодную жидкость на белобрысую голову. Почти смеюсь, когда резко подскакивает, отфыркиваясь и мотая башкой из стороны в сторону.

— Охренела? — смотрит возмущенно, и я злорадно улыбаюсь.

— Хватит бухать, Саймон. А то и те две извилины, что у тебя были, атрофируются.

Вижу, как темнеет его лицо, когда слышит смех Соупа.

— А ты вообще ебальник прикрой, — выплевывает брату, зло сверкая янтарными глазами, в которых тлеет алая дымка.

— Сам завались, долбоеб. — Джонни не остается в долгу. — Пьянь конченая.

— Зато ты правильный. Папенькин сынок. Яйца можешь отрезать, такому пидору, как ты, они не надо.

— Я тебя урою, гандон!

Закатываю глаза, протяжно вздыхая и смотря в потолок. Господи, когда это все уже закончится?

— Закройте, блять, рты! — ору, смотря на них по очереди. Зыркают на меня исподлобья, как псины бешеные. — Может хватит себя вести, как придурки?! Вы братья, блять!

— Нет у нас общей крови, — Саймон цедит сквозь зубы, а я мрачнею от каждого его слова. — Ни с тобой, ни с ним.

Говорит правду конечно. Ни он, ни Джонни мне не родные. Отец взял их, когда им было уже где-то по десять. Мне не исполнилось и трех лет тогда. Они были загнанными и озлобленными. Каждый со своей историей и своими травмами. Но мы выросли вместе! Я помню, как везде таскалась за ними хвостиком. Помню, как Соуп воровал для меня яблоки в саду, а Саймон читал сказки на ночь.

Как защищала их перед Прайсом и тайком носила им булки из кухни, когда он гонял их на тренировках. Помню, как Джонни лечил мои разбитые коленки, а Саймон дрался с мальчишками, обижавшими меня. Они мои братья! И нет для меня роднее в этом мире. Поэтому чувствую сейчас себя, как будто мне в душу плюнули. Понимаю, что хотел побольнее уколоть потому, что злится сейчас и вся его жизнь сломана. Но от этого мне больно не меньше. Сглатываю и глубоко вдыхаю, пытаясь унять обиду.

— Отец сегодня вернулся из Эдинбурга. — прерываю давящую на перепонки гнетущую тишину на удивление спокойным голосом. — Он хочет, чтобы ты сопровождал нас на званый ужин к Шепарду.

— Пусть Соуп поедет. — Саймон встряхивает головой, словно пытаясь прогнать мрачные мысли, а потом проводит пальцами по по волосам, зачесывая назад отросшие пряди, что почти закрывают ему глаза. — Я не в форме.

— А когда ты в форме был с момента приезда? — Джонни презрительно кривится, но дальше конфликт не развивает. Чует мое настроение и обиду наверное. — Я не могу, еду в Стерлинг. Этот русский урод еще две наших фабрики под себя подмял.

— Ебанный ад... — Райли вздыхает, закрывая глаза. — Ладно, я буду.

— Отлично. — я разворачиваюсь на каблуках, шагая вслед за Джонни, который так же как и я не горит желанием здесь задерживаться.

Вижу его удаляющуюся по лестнице фигуру, а меня на пороге останавливает мучительный стон за спиной.

— Малия...

Напрягаюсь, не оборачиваясь к Саймону. И когда говорю, даже мне самой кажется, что моим голосом можно заморозить, настолько он холодный.

— Что ты хочешь?

— Блять, прости... — бросаю на него взгляд через плечо. Сидит на диване, уперевшись локтями в колени и трет склоненное лицо ладонями. — Я не хотел этого говорить.

— Думаешь, скажешь "прости", и все в ту же минуту забудется? — иду к нему, печатая шаг и цокая каблуками по сосновому паркету. — А знаешь, что? Пошел ты нахуй, Саймон! Хочешь стать опустившимся алкашом? Вперед! Мне похрен!

Припечатываю, наклонившись над ним и тыкая пальцем в его грудь. Поднимает на меня глаза, в которых помимо ярости вижу и боль, и это выворачивает мне душу.

— Не говори так, Малия. — шипит тихо. — Ты не знаешь, что я чувствую!

— Да неужели?! А ты не задумывался, что вы сами в этом виноваты?!

— Она должна была выбрать меня! — рявкает и бьет кулаком по колену. — Это долбанные омежьи инстинкты! Любая омега подчиняется альфе! Я был ее альфой. Почему она не могла просто смириться, как любая нормальная девка?!

— Ты идиот?! — тоже ору, всплескивая руками от такой явной тупости. — Она предназначена другому! Его истинная пара. Поэтому ее тело не реагировало на вас. Никакие инстинкты не заставили бы ее смириться, потому что она его!

— Похуй, — расслабляется, устало откидываясь на спинку дивана. — Нужно было прикончить Грейвса.

Смотрю на него неверяще. Качаю головой. В страшном сне не могла бы представить себе, что мой брат будет вести себя, как ублюдок.

— Ты в своем уме, Саймон? Вы ее похитили. Насиловали. И ты думал, что она тебя полюбит?

— И что? — зло усмехается. — Это ее место и роль, как омеги. Не нужно было выебываться.

Открываю рот. Закрываю его. Вдыхаю воздух сквозь зубы, чувствуя, как темнеет в глазах.

— Я тоже омега! — не выдерживаю. Хочется мозги ему вытрясти и заставить снова быть нормальным. Пинаю его ногой. Вскидывается удивленно, а я бью еще раз. Молочу кулаками по широким плечам в приступе злости. — Со мной тоже так можно, да?! Можно какому-то уроду забрать меня силой?! Принуждать?!

Взвизгиваю яростно и продолжаю лупить его по груди, даже когда быстрым неуловимым движением встает с дивана и прижимает к стене, удерживая за плечи. Встряхивает несильно, и хватает за руки, не давая его избивать.

— Ты моя сестра. — произносит тихо и угрожающе, отчетливо слышу рычащие нотки в его голосе. — Я убью каждого, кто попытается.

— Нет у нас общей крови, Саймон. — вздергиваю подбородок, сдувая с лица растрепавшиеся пряди волос.

Вижу, как усмехается, когда возвращаю ему его же слова. Выдыхает шумно через нос, а затем отпускает меня, отступая назад.

— Стерва. — коротко смеется, пока поправляю одежду и шагаю к двери.

— Ужин в восемь. Надеюсь, ты найдешь в себе силы не опоздать. И просто для справки, я тебя все еще ненавижу.

— Я заслужил.

Сбегаю по лестнице и выхожу во двор, усаживаясь в машину. И надеюсь, что мой придурок братец не напьется и не разобьется на своем Lamborghini по пути к Шепардам.