Не святые

— Да что за бред? — я взрываюсь, как только до меня доходят его слова. Мой голос тонет в выкриках и рычании альф, но я ору, встряхивая Грейвса за предплечье. — Какой поединок, блять?! Мы что, в долбанном средневековье?!

— Тихо, мышка. Не нужно так кричать. Таковы правила. — Макаров ухмыляется, взмахивая рукой, и все вокруг приходит в движение.

Альфы расходятся в стороны, освобождая площадку, а Райли с МакТавишем начинают стягивать пиджаки. И вот тут меня накрывает паникой, потому что я понимаю, что собирается делать Грейвс. И меня выворачивает наизнанку от страха. Не за себя. Я начинаю бояться за него.

— Филлип! — пытаюсь подавить головокружение и сглатываю желчь, кривясь от горечи. — Не смей!

На все, что угодно готова сейчас, лишь бы он был в безопасности. Даже вернуться в руки ненавистных мне мудаков. Да что там говорить... Я умереть за него готова.

— Ангел, успокойся. — сжимает ладони на моих плечах и наклоняется, быстро целуя и заставляя сдавленно всхлипнуть. — Иди с Кенигом. Он знает, что делать. 

— Нет! — цепляюсь за него, и он снова целует, отрывая от себя и передавая здоровяку, который тут же обхватывает меня поперек талии мощными руками, увлекая за собой. — Филлип, блять! Не надо!

Брыкаюсь в тисках громадины, краем сознания улавливая спокойный голос МакТавиша, обращающегося к главе.

— Она должна остаться. По правилам поединка.

— Пусть идет. Она все-таки его истинная. Если победите, я прослежу за исполнением...

Последние слова Макарова тонут в шуме толпы. Я начинаю вырываться еще активнее. Еле успеваю перебирать ногами за широким шагом австрийца. Постоянно оглядываюсь на Фила, который тоже начинает снимать верхнюю одежду.

— Кениг, отпусти! Отпусти немедленно! — дергаюсь, понимая, что у меня начинается истерика.

— Успокойся, kleine. (Мелкая) — он продолжает тащить меня за собой, кажется даже не прилагая особых усилий. — Делай, что он сказал.

— Отпусти, идиот! Ты совсем рехнулся?! Их двое! Он собирается драться с двумя жестокими психопатичными ублюдками! Они его убьют!!!

Слышу фырканье над головой, и Кениг поднимает меня в воздух, приближаясь к арке. А я готова его прибить, потому что похоже, что он и вовсе не обеспокоен ситуацией. Шагает, словно бесчувственная статуя и говорит ровно и невозмутимо.

— Верь своему мужчине, narr. (Дурочка)

Я издаю полу стон, полу рычание и закрываю глаза в бессильной ярости. Вздрагиваю, когда альфы начинают свистеть и орать, и понимаю, что поединок начался. Озираюсь, пока здоровяк проносит меня через арку. Не вижу ничего, потому что обзор закрывают широкие спины, обтянутые дорогими пиджаками. Шиплю от злости и тут чувствую это. Энергетику Филлипа. Я почти не ощущала ее раньше, лишь раз чувствовала легкое согревающее покалывание, но узнаю сразу. Она отличается. За всю свою жизнь я не встречала ничего подобного. Ауры Райли и МакТавиша яростные и неудержимые. Мрачные и удушающие. У Макарова она жестокая и испепеляющая, словно безумный огонь, уничтожающий все на своем пути. Но даже они меркнут по сравнению с Грейвсом. И я понимаю теперь, что значит королевское величие. Она подавляет. Не ломает, но подчиняет себе. Хочется встать на колени. Хочется дрожать и ползать у его ног, вымаливая прощение, потому что ты – всего лишь жалкая песчинка перед могущественным богом.

— Вот видишь, — Кениг хмыкает, сбегая по лестнице вниз и запихивая меня в машину. Плюхается рядом со мной, и внедорожник трогается с места, визжа шинами. Замечаю сзади еще два джипа сопровождения. — Я же говорил, верь ему.

Меня трясет. Я знаю, что Грейвс сильный. Осознаю теперь, что он сильнее многих. Но не могу перестать бояться. Комкаю в руках низ футболки, кусая губы. Здоровяк поворачивается ко мне.

— Холли, успокойся. Если бы он захотел, он бы легко главой стал. Даже Макаров ему не ровня. Не то что эти schnecken. (Слизняки)

— Их двое, блять...

Понимаю, что мой голос ломается и судорожно вздыхаю, а Кениг качает головой, переставая меня успокаивать. Едем в молчании, пока наш кортеж не останавливается у высотного здания в центре. Немного получается взять себя в руки, и я даже могу самостоятельно вылезти из машины и подняться вслед за австрийцем и окружающими нас бетами к лифту. Коробка со стеклянными стенами за пару минут поднимает нас на последний этаж. Захожу за парнями в пентхаус. Взгляд выхватывает современную дорогую мебель, минималистичный интерьер в графитовом и жемчужном цвете и огромные панорамные окна во всю стену. Внизу сияет огнями город. Пока ездили на совет, стемнело. Нервно хожу вдоль стекла, обхватив себя руками за плечи. Кениг сидит на диване, раскинув руки на его спинке. Беты располагаются на кухне.

— Перестань мельтешить, — вздыхает австриец. — У меня уже голова от тебя болит.

— Да иди ты нахуй... — выдаю ни с того, ни с сего горько. 

Тут же жалею об этом, совсем не хотела его обижать. Но здоровяк только смеется, опустив голову на руку, которой опирается о колено. Становлюсь у окна, всматриваясь невидящим взглядом в городской пейзаж. Сердце стучит в груди, отсчитывая минуты.

— Да что ж так долго, блять... Кениг, позвони Марку, или Алексу...

— Успокойся. Пол часа прошло.

— А если он не вернется?!

— Значит ты поедешь в Испанию. Варгас проводит до границы. Во владения Ортеги они не сунутся.

— Блять...

Схожу с ума от того, насколько спокойным тоном он это говорит. Они все продумали. Но кто меня спросил, хочу ли я ехать куда-то? И хочу ли я вообще жить без него?

Тру виски. Веки щипает от скапливающихся под ними слез. Прокручиваю в голове каждую минуту совета. Как озарение приходит понимание всего. Вспоминаю, как точно также, как и у Фила, светились глаза Але, когда он смотрел на Эмми. А она ведь рассказывала мне как-то про истинные пары. Насколько это уникально и ценно. И как редко встречается. Объясняла, почему так одержим ею Варгас. Потому что она та, которая предназначена ему судьбой. Только я не слушала. Пропускала мимо ушей, а теперь все это всплыло в памяти, объясняя и свечение радужек Грейвса, и то, почему меня словно магнитом тянуло к нему. Я его пара. Его истинная пара. Создана для него. Идеальная спутница. Вечная любовь.

Сердце ноет от желания прижаться к нему, вдохнуть родной запах. Наорать за то, что ничего не говорил мне раньше. Хоть и понимаю, чего он хотел. Чтобы я полюбила его не потому, что так предначертано, а из-за него самого. И я полюбила. И теперь готова выть и на стены лезть, не зная, что с ним сейчас.

Всхлипываю. Не могу сдержаться. Слезы солеными дорожками прочерчивают путь от век к краю щек. Слизываю влагу с губ. Внутри все болит, как будто нить, что связала воедино наши души, вырывают у меня из груди. Тру ладони друг об друга, а затем о ткань джинсов на бедрах. Еще немного этого отчаяния, и я просто сойду с ума.

Вздрагиваю, когда слышу, как открывается дверь. Разворачиваюсь мгновенно, крутнувшись на пятках. Фил входит в квартиру усталый и вымотанный. Застываю на пару секунд, сердце подпрыгивает в груди и меня затапливает облегчением и счастьем. Не могу отвести от него глаз. Вижу ссадины на лице. Кулаки сбиты и рубашка вся в крови. И если они дрались с голым торсом, значит пропиталась она уже после боя. И значит это его раны. Голову стягивает немеющим обручем. Отмираю и бросаюсь к нему. Встречаемся на пол пути, потому что тоже идет мне навстречу. Обхватывает меня руками и прижимает к себе, когда подпрыгиваю, повисая на его шее. Плевать, что футболка мгновенно становится мокрой от его крови. Ни о чем не могу думать, могу только целовать его, вплетая пальцы в его волосы. И он жадно целует в ответ, крепко держа за спину и под ягодицами и не давая отстраниться. Да я бы ни в какой реальности и не захотела сейчас отойти от него.

— Фил... Тебе больно... Раны... — шепчу между поцелуями.

— Плевать, заживет. — стонет в ответ, пожирая мои губы.

Замолкаю и отрешаюсь от всего, наслаждаясь его близостью, пока не вздыхает наконец, опуская меня на пол в отдельной комнате, куда принес, не переставая целовать. Закрывает за нами дверь и снова притягивает к себе, вдыхая мой запах.

— Никогда больше так не делай, или я сама тебя прибью... — говорю, лаская пальцами его шею, и слышу, как смеется тихо, зарываясь носом в мои волосы.

— Ты ругаешь меня за мою сущность, ангел? Защищать тебя – это мои инстинкты.

— Я тебя придушу с твоими инстинктами...

— Галстуком. Я помню.

Фыркает, и я улыбаюсь, поглаживая его спину руками.

— Тебе нужно к врачу. — говорю, отстраняясь немного и смотря в сапфировые глаза.

— Не нужно. Ничего серьезного. Как я и сказал, заживет.

— А с этими что? — вспоминаю про двух уродов, хоть по большому счету мне теперь абсолютно плевать на них и все, что с ними связано.

Я не хочу больше ни мести, не хочу их смерти или мучений. Одна лишь возможность потерять Филлипа сделала все остальное настолько ничтожным и незначительным, что единственное, что меня волнует теперь – это чтобы он был рядом.

— Ничего хорошего, — Грейвс зло хмыкает. — Лечится долго будут. Жаль, не убил.

— Макаров вмешался?

— Срал я на Макарова. Прайс прилетел из Шотландии. Впрягся за них. Его бы я убивать не стал. Уважаю старика.

— Да и хрен с ними... Даже слышать о них не хочу. Надеюсь, теперь отстанут.

— Прайс забирает их домой. Так что в любом случае это конец.

Ну и отлично. Вздыхаю, проводя ладонями по широким плечам. Наконец мой кошмар закончился. Я проснулась от страшного сна и смогу жить дальше с мужчиной, которого люблю. Все мечты стали явью. И я больше никогда не буду бояться.

— Давай я тебе раны обработаю. Сейчас аптечку найду. — делаю шаг в сторону.

Нужно же как-то продезинфицировать и перевязать травмы, если мой любимый придурок отказывается ехать в больницу. Фил ловит меня за запястье и дергает на себя, быстрым движением подхватывая под ягодицами и поднимая в воздух.

— Нет, — соблазнительно мурлычет, шагая к двери в дальнем конце комнаты. — Сначала в душ. Нам нужно кровь смыть, и вообще...

— Даже не думай, идиотина. — возмущаюсь, держась за него и брыкаясь ногами. — Ты ранен, пока все не заживет, никакого секса.

— Ты уверена, ангел? — запихивает меня в кабинку, прижимая к стене и включая воду, теплыми каплями падающую сверху.

Губы его находят мою шею, и я сдавленно ахаю.

— Сумасшедший... — шепчу, пока стягивает с меня одежду.

— Да, точно... Абсолютно без ума от тебя...