Не святые

Я не думала, что и правда смогу заснуть. Тупая боль в мышцах и перегрузка эмоциями не способствовали этому. Но видимо мое подсознание решило поберечь психику и затянуло меня в спасительную темноту.

Просыпаюсь от того, что солнечные лучи пробились сквозь неплотно задернутые шторы насыщенно-глубокого зеленого цвета и стали щекотать мои закрытые веки. Реальность наваливается, словно несколько метров земли на крышку гроба. Закрываю лицо ладонями, пытаясь понять, как я себя чувствую. На удивление тело болит уже не так сильно. Откидываю одеяло и сажусь на кровати, осматривая комнату. Все тот же светлый интерьер в сдержанном стиле, только здесь преобладают оттенки зеленого. Широкая удобная кровать, белые стены, несколько картин с абстракцией на них и пушистый изумрудный ковер на полу. 

Морщусь, потому что когда начинаю двигаться, то начинаю и ощущать себя грязной. Кожу стягивает от засохшей крови на шее, и от их спермы на бедрах. Медленно привстаю, опираясь рукой на матрас. Ступни утопают в мягком ворсе ковра, и я шагаю к дальней стене, на которой вижу две двери в цвет стен. Надеюсь, что за одной из них я смогу помыться. 

За первой обнаруживается гардеробная, сейчас правда пустующая. За второй нахожу то, что мне надо – ванная тоже в белых тонах с вкраплениями серебра. Сантехника черная и выглядит настолько дорого, что я еще раз морщусь. Долбанные хозяева жизни.

Опираюсь на раковину, поднимая глаза к зеркалу. Судорожно втягиваю воздух сквозь зубы. Зрелище то еще. На коже шеи и груди расцветают синяки. Опускаю взгляд ниже и понимаю, что на бедрах та же картина.

Но больше всего меня злят две отметины у основания шеи, оставленные их клыками. Метки, которыми они обозначили меня, как свою собственность. Ровные полукружия, покрытые засохшей кровью, которые я без колебаний срезала бы вместе с кожей, если бы у меня был нож.

И этим заставила бы их наделать мне новых. Вздыхаю, закрывая глаза. Нужно взять себя в руки. Нужно придумать, как выжить и не сойти с ума в этом кошмаре. Стою так пару минут, а потом набираю воды в огромную каменную ванную и погружаюсь в исходящее паром тепло. Некоторое время просто сижу, потом выбираю из кучи бутылок и банок, выстроившихся на полках, какой-то гель, пахнущий смесью персика и ванили, и намыливаюсь, яростно растирая тело мочалкой, как будто это поможет мне стереть с себя их прикосновения.

Успокаиваюсь, выбившись из сил. Замираю в воде, пока она не становится холодной, а потом вылезаю, закутываясь в огромное махровое полотенце.

Возвращаюсь в комнату, гадая, что делать, ведь эти уроды разорвали мою одежду, но с удивлением обнаруживаю на уже перестеленной и заправленной кровати легкий спортивный костюм жемчужно-серого цвета и комплект скромного хлопкового белья. Одеваюсь, думая, откуда здесь взялись эти вещи. Единственное объяснение, которое приходит на ум, это то, что альфы приставили кого-то из слуг следить за моим пробуждением. Ткань легко ложится на тело, свободно спадая и не сковывая движений. Застегиваю молнию на кофте и слышу стук в дверь, за которым она сразу же открывается, впуская в комнату миловидную женщину средних лет в белом халате поверх делового бордового костюма и с забранными в пучок рыжими волосами.

— Мисс Блэквуд, вижу, вы чувствуете себя получше, — говорит, сканируя меня взглядом голубых глаз, спрятанных за стеклами круглых очков.

Смотрю на нее, хмурясь. Не понимаю, откуда знает, как меня зовут, никому из них не говорила свое имя. Значит, уже успели собрать на меня полную информацию, что еще больше злит меня.

— Вы кто? — спрашиваю рыжую, подмечая черный браслет на запястье. Низшая, как и я. Черт... Осекаюсь. Какая я теперь низшая? Подонки ясно дали понять, что я омега.

— Я врач. Альфа Райли попросил вас осмотреть, как только вы проснетесь.

— Кто? — сразу думаю на сероглазого. Забота в его стиле.

— Альфа Райли. Саймон Райли. — смотрит на меня, видя, что не понимаю. — Он носит маску на лице.

Черепастый? Попросил меня осмотреть? Не думала, что смогу чему-то удивиться в этом дурдоме.

— А второго как зовут? — решаю вытащить из докторицы как можно больше информации, пока есть такая возможность. Кто знает, что может пригодиться в дальнейшем.

— Джон МакТавиш. — отвечает после небольшой паузы, недовольно поджимая губы. Не нравится, что расспрашиваю. А мне плевать. Мне тоже не нравится, что меня решили сделать игрушкой. — Вы разрешаете себя осмотреть?

— Валяй.

Сажусь на кровать, следя за тем, как начинает ощупывать мое тело. Проходится чуткими пальцами по синякам. Достает из принесенного с собой саквояжа ампулы и берет у меня кровь на анализ. А также оставляет на тумбочке у кровати мази и несколько пластинок с таблетками.

— Я проведу анализы, но думаю, что все в порядке. Тело омег быстро заживает и легко приспосабливается к альфам. — говорит, собирая инструменты в сумку. — Используйте мазь для меток, так быстрее заживет. Таблетки принимайте по одной три раза в день. Там от боли и для ускорения регенерации.

— Почему вы все говорите мне, что я омега, если тесты в центре распределения показали, что я обычная? — перебиваю ее, смотря, как поправляет очки на изящной переносице.

— Такое бывает. Очень редко. Можно сказать один случай на сто тысяч. Но иногда омега созревает позже, как в вашем случае. Мисс Блэквуд, лучше примите это спокойно.

Стискиваю губы, лишь бы сдержаться и не послать ее нахуй. Посмотрела бы я, какой бы она была спокойной, если бы ее оттрахали двое сумасшедших альф.

— Я навещу вас позже. Прослежу, как проходит заживление. — вздыхает, кивая на метки. — Альфа Райли просил передать, что вас ждут к обеду. Настоятельно рекомендую вам, как доктор, принять приглашение. Вы спали почти двое суток, и вашему организму нужны ресурсы для восстановления.

Поворачивается и выходит из комнаты, аккуратно прикрывая дверь, а я смотрю ей вслед расширенными глазами. Двое суток?! Я спала двое суток, и ни один из уродов не стал меня тревожить и снова мучить, давая прийти в себя? Еще и к обеду приглашают. Но будь я проклята, если буду слушаться черепастого мудака.

Первым делом подхожу к окну. Распахиваю шторы и прилипаю носом к стеклу, осматривая окрестности. Комната, которую мне выделили, на третьем этаже. Боялись что ли, что в окно вылезу? Хмыкаю и все же дергаю створки, пытаясь открыть. Не получается. Ну да и ладно, я не такая дура, чтобы делать что-то настолько очевидное. Верчу головой, практически ложась на подоконник. Огромное пространство, большая часть которого покрыта деревьями. Возле дома ели, чуть дальше могу разглядеть клены, кипарисы и по-моему пихты. В стороне у дальнего края участка те ангары, к которым тогда отвезли провинившегося бету. Вглядываюсь, пытаясь рассмотреть получше. Вокруг ходят какие-то мужики в костюмах, скорее всего солдаты альф. Пыточные у них там или что? Ежусь, словно наяву услышав крики истязаемого бедолаги, и взмахиваю головой – мне сейчас точно не до этого. Продолжаю обзор, вдалеке у ворот будка охраны, когда мы там проезжали, я была так взбудоражена, что и не заметила. И вообще все поместье окружено высоким – метра под три – каменным забором. Даже если каким-то образом сбежать из дома, полного преданных слуг, и пройти через территорию, на которой кругом охрана, как я смогу перелезть? Нереально.

Стискиваю пальцы на холодной поверхности дерева. Придумаю что-нибудь другое. Бегать от них по лесу, доставляя удовольствие охотиться на меня не собираюсь. Но и принимать это положение не буду. Думай, Холли, думай... Кусаю губы, погружаясь в мысли.

— Пейзажем любуешься? — подпрыгиваю на месте и оборачиваюсь одним стремительным движением. Сердце колотится где-то в районе горла.

Хорошо быть дерзкой наедине с собой. Но не с тем, кто, как я уже убедилась, способен безжалостно мучить меня.

Стоит, прислонившись плечом к дверному косяку и скрестив на груди руки. Неизменная маска на лице. Вместо делового костюма черные спортивные штаны и белая футболка, позволяющая рассмотреть каждый изгиб мускулистых бицепсов. Сглатываю от картины того, как эти руки прижимали меня к полу, пока он меня трахал, сразу же вспышкой возникающей в воображении. Смотрю на него расширенными глазами, пока скользит своими янтарными по изгибам моего тела.

— Я сказал тебе спуститься к обеду, — тянет низко, прикусывая уголок нижней губы. Взгляда не могу отвести от виднеющихся клыков, давлю желание почесать метку, которая начинает зудеть.

— Я не голодна, — прочищаю горло, потому что голос ломается.

Райли делает шаг вперед, отталкиваясь от дверного проема.

— Я не спрашивал, голодна ли ты. Я сказал спуститься к обеду.

Еще шаг ко мне. И еще один. Медленно, словно хищник, загоняющий жертву. Невольно отклоняюсь назад, чувствуя, как подоконник впивается в поясницу.

— Хотя... Если ты хочешь остаться здесь... Мне уже нравится эта идея, детка. К черту обед. — нависает надо мной, не трогает, но я физически чувствую его близость, от которой затылок начинает покалывать.

— Я пойду! Пойду! — выпаливаю поспешно, видя, как разгораются смешинки в волчьих глазах. Вот же ублюдок!

— Точно? — хмыкает, наклоняясь ниже. — Может все же останемся?

— Есть захотелось! — толкаю ладонями мощную грудь и он неожиданно поддается, давая пройти мимо него.

Слышу, как посмеивается, заставляя хотеть развернуться и влепить ему пощечину.

— Этот вид стоил того, чтобы пропустить тебя вперед. Сочная задница, Холли.

Идет за мной, засунув руки в карманы, пока выхожу из комнаты и спускаюсь по лестнице. Оборачиваюсь, хмуря брови.

— Не смей меня так называть!

— А как? Моя прекрасная шлюшка. Так тебе понравится?

Стискиваю губы, останавливаясь, и он тоже тормозит, наблюдая, как сжимаю и разжимаю ладони от того, что бесит меня до дрожи.

— Блять, какая ты... Хочу перегнуть тебя через перила и выебать.

— Идти куда? — перебиваю, закрывая глаза и считая про себя, чтобы успокоить злость смешанную со страхом того, что исполнит сейчас свое обещание. — Я не знаю, где в вашем доме столовая.

— На первый этаж. Направо и в конец коридора.

Молча отворачиваюсь и иду, куда он сказал. Следует как тень за мной, подавляя своей энергетикой.

Уже не так сильно, как в первый раз, возможно, я начала привыкать. Сворачиваю в коридор, интерьер, как и там, где я уже побывала, строгий и сдержанный. Светлые тона, обилие металла, дерева и натурального камня, дизайнерская мебель, картины на стенах. Я раньше увлекалась живописью, поэтому готова поспорить, что это подлинники, стоящие бешеных денег. Вообще весь этот дом стоит бешеных денег. Именно тот случай, когда с виду все не вычурно и намеренно богато, но на самом деле дышит роскошью. Изысканно и дорого, но я бы все отдала, чтобы проснуться сейчас в своей бедной квартирке на окраине города.

Прохожу через широкую квадратную арку в столовую. Огромные окна во всю стену, открывающие вид на деревья и кусты, и множество растений, стоящих в больших каменных горшках на полу.

Длинный стол, способный вместить за собой наверное человек двадцать, уже сервирован и накрыт. Выхватываю взглядом МакТавиша, который наблюдает, как мы с Райли входим в комнату. Сидит расслабленно в джинсах и синей футболке, потирает пальцами челюсть, покрытую темной щетиной, растягивая губы в улыбке.

— Привет, Холли. — голос мягкий, как и всегда.

— Пошел нахуй. — отвечаю даже прежде, чем успеваю подумать и сдержаться, и слышу, как ржет за спиной Гоуст, надавливая на мои плечи и заставляя сесть за стол.

— А я тебе говорил, хрен ее сломаешь, — продолжает веселиться, обходя стол и садясь напротив. — Давай, давай.

Машет рукой, протягивая ее к Соупу, и тот закатывает глаза, доставая купюры и вкладывая в его ладонь. А у меня уши начинают гореть от ярости. Спорили на меня уроды.

— Детка, что-то не так? — глаза Гоуста скользят по моему лицу, и я поджимаю губы.

— Много выиграл?

— Не так много, как ты стоишь.

Самодовольно улыбается, и мои пальцы дергаются от желания вылить ему на голову воду из стакана, стоящего передо мной.

— Ешь. — короткий приказ, и указывает глазами на тарелку передо мной. Опускаю глаза, смотря на поджаренные кусочки курицы, овощной салат и тосты с сыром.

Рот наполняется слюной, я даже не осознавала того, как я на самом деле голодна. Но как же я не хочу доставлять ему удовольствие. Может голодом себя заморить? Мелькает нелепая мысль, и я почти фыркаю.

— Ешь, или я найду для твоего рта лучшее применение. — добавляет, откидываясь на спинку стула, и я зло сжимаю в руках вилку, отправляя в рот кусочек сочного мяса.

— Если хочешь воткнуть в него эту вилку, постарайся попасть в глаз. Его он не сможет регенерировать. — Соуп рядом хмыкает, явно забавляясь моим выражением лица, и оба придурка смеются, заставляя меня кипеть от ненависти еще больше.

— Я бы и в тебя воткнула. — говорю хмуро, продолжая жевать. Вкусно кстати. Настолько вкусно, что не замечаю, как съедаю всю порцию, а Соуп подсовывает мне десерт. Воздушное слоеное совершенство из шоколадного крема и свежих фруктов.

— Я бы тоже в тебя воткнул. — выдает низким глубоким голосом, и я в раздражении отбрасываю в сторону ложку, которую уже взяла в руки, и та со звоном откатывается на середину стола. Заебали!

— Закрой рот и дай ей поесть. — внезапно вмешивается Саймон, перегибаясь через деревянную поверхность между нами. Обхватив мою ладонь нежно пальцами проводит подушечкой большого по коже на тыльной стороне и возвращает в нее столовый прибор. — Ешь, детка.

— Я не люблю сладкое. — поджимаю губы, поднимая на него взгляд. Вздыхает, явно недовольный моим упрямством, но не настаивает. — Когда вы меня отпустите?

Не знаю, почему вообще это спрашиваю у больных на голову монстров. Глупо было бы надеяться, что скажут сейчас, что вот на следующей неделе я поеду домой. Мою глупость подтверждает тот же Райли, расслабленно раскинувшийся на стуле и задумчиво смотрящий на меня.

— По-моему, я четко дал тебе понять, что ты застряла с нами навсегда. Я неясно выразился?

— Что значит застряла?! В качестве кого? Вашей секс игрушки? — кривлюсь, видя, как проводит языком по зубам, а потом растягивает губы в усмешке.

— В том числе.

Молчу. Да о чем с ними говорить? Непрошибаемые абсолютно.

— Послушай, кукла, — поворачиваю голову к МакТавишу, который произносит, протягивая руку и заправляя мне за ухо прядь волос. — Чем быстрее ты примешь тот факт, что ты теперь принадлежишь нам, тем лучше будет всем.

Да конечно. Так и сделаю. Суживаю глаза и сероглазый улыбается, внезапно обхватывая ладонью мою щеку и проходясь пальцем по губам.

— Lonnsaichidh tu gaol a thoirt dhuinn, a doll mì-mhodhail. Nuair a thuigeas tu nach eil roghainn eile agad. (Ты научишься нас любить, дерзкая кукла. Когда поймешь, что у тебя нет другого выхода.)

— Что? — переспрашиваю, непонимающе хмурясь. Тоже мне, полиглоты. Убираю его руку от своего лица, и он отстраняется, удивляя меня уступчивостью. Хотя, он любит играть в добренького, как я уже поняла.

— Ничего. — отвечает, и я зло фыркаю. — Я могу научить тебя говорить на гэльском. Если хорошо попросишь.

И снова эта ухмылка на губах. Как же они меня оба бесят этим.

— Обойдусь. — отворачиваюсь к Саймону. Все же он меня пугает больше, чем сероглазый. Тот не будет явно наказывать, а вот мудак Райли может. Поэтому спрашиваю у него. — Я могу идти?

— Нет. — веселится, забавляю его послушанием. Взмахом руки подзывает кого-то за моей спиной.

Оборачиваюсь к арке. Вижу, как входит молодой мужчина в строгом черном деловом костюме и белой рубашке с узким черным же галстуком. Бросает на меня быстрый взгляд карих глаз, которые лишь немного светлее, чем мои собственные. Рассматриваю его темную кожу цвета жженой карамели и черные курчавые волосы, пока замирает возле стола в уверенной стойке – ноги на ширине плеч, руки перед собой, ладонью обхватывает запястье другой руки. Понимаю, что он бета этих придурков. Не понимаю, зачем он здесь.

— Это Газ. — хмыкает Гоуст, когда поворачиваюсь к нему. — Он будет отвечать за твою безопасность, пока нас нет рядом.

— Да? — не могу удержаться от язвительности в тоне. — А я думала, будет моим тюремщиком.

— Называй, как хочешь. Но если тебе не нравится, детка, то я могу просто запирать тебя в твоей комнате. Меня устроит любой вариант.

Смотрю, как облизывает тонкие губы, изучая мою реакцию. Не могу поверить, что правильно поняла его. Я бы скорее подумала, что он именно это и сделает. Запрет меня, или прикует цепями, как домашнюю зверушку.

— Хочешь сказать, что я смогу выходить из комнаты самостоятельно?

— По дому свободно. На территорию только в сопровождении Газа. И не думай, что сможешь сбежать. Поверь мне, я найду. И тогда уже таким добрым не буду.

Добрым? Делаю глубокий вдох, чтобы не рассмеяться нервно. Чувствую себя, будто попала в психушку и общаюсь с душевно больными маньяками с манией величия. Все таки срываюсь на сардоническое хихиканье, когда прищуривает глаза, сидя с таким довольным ожидающим видом, словно ребенок, распечатывающий коробку с подарком под елкой в Рождество.

— Ты что, благодарности ждешь? — наклоняюсь вперед, кладя ладони на гладкую поверхность стола перед собой.

— Было бы неплохо. — тоже наклоняется, сверкая волчьими глазами.

— Пошел ты нахуй, Саймон. — говорю тихо, улыбаясь, потому что моя психика кажется в который раз дает сбой, отправив здравомыслие в незапланированный отпуск. — И да, я помню, что ты сделаешь за это с моим ртом.

Встаю, отодвигая стул с резким противным скрежетом, и выхожу из столовой, печатая шаг. Слышу, как смеется, не пытаясь остановить. Только когда я уже почти сворачиваю в арку, говорит мне вслед.

— Сохрани эту дерзость до вечера, детка. Потому что я вернусь домой очень голодным. И очень злым.