Шерлок страдает
С того вечера в квартире на Бейкер-стрит воцарилась тишина. Не уютная, не привычная, а плотная и колючая, как занавес между двумя сценами.
Шерлок почти не говорил. Не язвил, не комментировал, не смотрел в глаза.
Он снова писал записки, даже несмотря на то, что голос давно вернулся.
— "Зачем говорить, если слова снова ранят?" — написал он как-то, оставив клочок на столе, словно случайно.
Джон читал, молча.
И не знал, как реагировать.
Он знал, что сказал всё правильно: не солгал, не дал пустых надежд.
Но при этом с каждой минутой чувствовал, что теряет Шерлока.
Не как соседа.
Не как партнёра.
А как человека, которого знал лучше всех.
Или думал, что знал.
Д: Шерлок, ты избегаешь меня, — однажды сказал он на кухне, скрестив руки на груди.
Шерлок не поднял взгляда от чайника.
Д: Ты избегаешь — всего.
Ш: Я соблюдаю дистанцию, — тихо сказал тот. — Это проще. И честнее. Теперь ты знаешь всё. А я не хочу давить на тебя.
Д: Это глупость.
Ш: Возможно. Но я глуп, когда люблю. Очевидно.
Джон хотел что-то сказать, но не смог.
Все фразы в голове звучали неправильно — слишком мягко, слишком резко, слишком поздно.
Вечером, вернувшись с работы, он застал Шерлока в гостиной, сидящим в полной темноте.
Никаких дел. Никаких скрипок. Даже череп был отставлен в угол.
Д: Ты ведь не спишь, да? — спросил Джон.
Ш: Почти не ем, не пью, не думаю, не чувствую, — ответил Шерлок. — Иногда надеюсь, что это скоро пройдёт...
Д: Что?
Ш: ТО ЧТО ТЫ ОТВЕРНУЛСЯ!
Д: О Шерлок... я не хочу ранить тебя, не хочу причинить боли... но что я могу сделать для тебя?
(Продолжение следует)