Глава 10
Утро началось с того, что я проснулась когда по моему лицу ползло что-то холодное, мокрое и на редкость наглое. Я приоткрыла один глаз. Прямо перед моим носом сидела та самая ледяная жаба и смотрела на меня взглядом, полным глубочайшего философского смысла. Или это она так на завтрак намекала? Сложно сказать.
— Слышь, отвали, — пробормотала я, пытаясь отодвинуться. — Ты не котик, чтобы по морде ползать. Ты жаба, веди себя прилично.
Жаба, естественно, проигнорировала. Она лишь надула щеки и издала тихий, похожий на скрип старого сундука, звук. Се Лянь, уже бодрый и собранный, сидел у потухшего костра и чинил нашу корзину. Увидев, что я в сознании, он кивнул в сторону жабы.
— Кажется, она к тебе привязалась.
— Да я в курсе, — села я, отряхивая ханьфу. — Она ко мне с того самого падения прилипла, как банный лист. Думала, отстанет, а нет, я теперь официально мамаша амфибии.
Мы с Лянем уже неделю таскали этого «ледяного гостя» с собой. Выглядело это, конечно, сюрреалистично: два бомжа с корзиной хлама и жаба, которая передвигается с таким видом, будто она наш менеджер по логистике и крайне недовольна маршрутом. Я пыталась придумать ей имя. Вспомнила, что когда-то хотела себе красивое китайское, но благополучно забыла его, потому что забила. В конце концов, «Жое» тоже норм. С жабой вышла та же история, все попытки назвать ее что-то вроде «Линь» или «Юй» провалились с треском. Мозг отказывался это запоминать.
В итоге я ее окрестила так, как подсказала душа.
— Иди сюда, Кринжола, — позвала я её.
Жаба (теперь Кринжола) медленно развернулась и поползла в мою сторону. Се Лянь поднял бровь.
— Кринж... что?
— Кринжола. Ну, потому что вид у неё вечно такой, будто она наблюдает за тем, как кто-то публично обламывается. Кринжует, короче.
Я сунула Кринжолу в свой просторный рукав, откуда тут же раздалось неодобрительное кряхтение. Се Лянь покачал головой, но улыбка тронула уголки его губ.
— Твои способности к наименованию... уникальны.
— Спасибо, мам, — бодро ответила я, поднимаясь на ноги. — Погнали на промысел. Челлендж на сегодня: найти хоть одну целую пару ботинок и не сдохнуть со скуки.
И наш «промысел» — это был целый священный ритуал. Мы обходили окрестности деревень, помойки, заброшенные поля — всё, где люди могли что-то обронить или выбросить. Се Лянь с его палкой-посохом для мусора выглядел как аскет-отшельник, одержимый странной экологической миссией. Я, прыгающая вокруг и выкрикивающая сленг, как его неадекватный юный помощник. А Кринжола, высунувшая голову из моего рукава, завершала картину, добавляя ей ощущения сюрреалистичного душевного расстройства.
— О, лут! — крикнула я, вытаскивая из-под куста слегка помятый, но целый деревянный гребень. — Апгрейд для прически!
Се Лянь аккуратно положил его в корзину. Он всегда всё аккуратно складывал. У него был свой метод: тряпки к тряпкам, дерево к дереву, металл к металлу. Наш скарб напоминал музей нищеты, каталогизированный педантичным богом.
— Смотри-ка, — он наклонился и поднял с земли монетку. — Медь. Хватит на пару лепешек.
— Лепешки — это шик, — с важным видом констатировала я.
Из рукава послышался булькающий звук. Я почёсывала жабу за загривком, и она, кажется, это одобряла. Дома у нас не было, поэтому домашним животным она быть не могла. Она была «походным животным». Нашим талисманом неудачи, который, впрочем, начал приносить какую-то странную удачу. С тех пор как Кринжола с нами, мы стали находить больше монет и меньше гнилых овощей.
Шли мы, как обычно, болтая о разном. Вернее, болтала в основном я. Се Лянь слушал, изредка вставляя реплики. И вот, в очередной раз, пытаясь объяснить ему значение слова «хайп», я столкнулась с загадкой.
— Ну, хайп — это когда все о чем-то говорят, все в теме, все волнуются. Как... ну, как в столице, когда проходят большие праздники, все толпятся, шумят.
— А, — кивнул он. — То есть, ажиотаж.
— Ну да, типа того. Только хайпом это называется. Запомнил? Хайп.
— Хайп, — повторил он за мной, и в его глазах было понимание.
Так, в разговорах о хайпе и ажиотаже, мы и не заметили, как вышли на окраину очередной деревни. Местные, завидев нас, уже не шарахались как от чумы, а смотрели с любопытством. Двое бродяг с корзиной и жаба в рукаве — это всё-таки немного забавно.
Возле колодца мы устроили привал. Я вытащила Кринжолу и посадила её на камень. Она сидела, важная, и грела свою ледяную шкуру на слабом солнышке.
— Слушай, а почему это у меня в башке не залипает? — спросила я наконец, разламывая пополам нашу скудную лепёшку. — Ну, эти твои слова. «Почтение», «смирение», «благоговение»... Я же в контексте вроде шарю, о чём ты. А через пять минут, бац! и нет. Как будто их кто-то ластиком стирает.
Се Лянь задумался, тщательно пережёвывая свой кусок.
— Не знаю, — честно признался он. — Ты пытаешься, слышишь их, понимаешь суть... но они не остаются. Они скользят по поверхности сознания и улетучиваются. В отличие от... других знаний, — он имел в виду мой родной сленг, который сидел во мне намертво.
— Ну да, «хип-хоп», «краш», «рофл» — вот это вот всё, намертво, — фыркнула я. — А тут какая-нибудь «благодать» и всё, испарилась. Может, это ты как-то не так вкладываешь? Недостаточно хайпово?
Он посмотрел на меня серьёзно, без тени насмешки.
— Нет, я думаю, твой ум... он просто устроен иначе. Он отбрасывает то, что кажется ему лишним. Как дерево, которое впитывает только нужную ему воду. А старые слова... они для тебя как солёная вода. Не усваиваются.
Меня это объяснение, в общем-то, устроило. Ну не впитывает моя голова эту архаику и не надо. Зато я могла с одного взгляда определить «апгрейднутую» вещь в куче хлама, и это было куда полезнее.
— Ладно, идём дальше, гурман-сан, — поднялась я, сметая крошки. — Надо найти, где тут у них тутовая роща. Говорят, там можно ягод... э-э-э... набрать. Вот чёрт, опять это нормальное слово выскочило, сейчас испарю.
— «Набрать»? — переспросил Се Лянь, и в его глазах мелькнула редкая проказливая искорка. — Держись за него! Не отпускай!
— Да щас, щас, улетело уже, — махнула я рукой. — Короче, пойдём ягод на... на... нахаваем! Вот! Всё, это осталось.
— «Нахаваем», — кивнул он, смирившись. — Понял.
— И не пытайся меня переучить, всё равно забуду. Моя оперативка только под мемы заточена.
— Под... что?
— Вот именно, — торжествующе сказала я и потянула его за рукав, оставляя Кринжолу допивать солнечные лучи.
Наша решимость «нахавать» ягод привела нас в тутовую рощу, которая оказалась на удивление живой. Ягоды висели тёмные, сочные, и мы с жадностью набросились на них. Кринжола, проявляя неожиданную активность, сползла с моего рукава и начала ловить языком мух, круживших вокруг сладких плодов. Зрелище было то ещё: божество в отставке и оживший артефакт, объевшиеся тутовником, и жаба, практикующая высший пилотаж в ловле насекомых.
— Знаешь, — сказала я, облизывая пальцы. — А жизнь-то налаживается. Еда есть, крыша над головой в виде неба, есть ма... кхм... есть ты. И есть Кринжола. Всё, полный комплект для счастья.
— Комплект для счастья, — повторил Се Лянь, и в его глазах плескалась тёплая грусть. — Да, пожалуй, так и есть.
— Вот видишь! А ты всё про ошибки да про наказания. Иногда надо просто жить: искать лут, есть ягоды и давать имена жабам. Это и есть главный квест.
Мы пролежали в роще до самого вечера. Потом, довольные и липкие от ягодного сока, побрели искать место для ночлега. Кринжола, наевшись мух, заснула у меня в рукаве, изредка вздрагивая во сне.
Вечер мы провели у небольшого костра на заброшенном поле. Се Лянь чинил какую-то найденную плетёную сумку, а я гладила Кринжолу по спине и смотрела на звёзды.
— Эй, Лянь.
— А?
— А ведь неплохо у нас выходит, да?
Он отложил сумку и посмотрел на меня. В свете огня его лицо казалось мягким и почти беззаботным.
— Да, Жое, неплохо.
_______
• Мой Telegram-канал: Mori-Mamoka||Автор, или ссылка в профиле в информации «Обо мне».
• Люди добрые, оставьте мне, пожалуйста, нормальный комментарий, мне будет очень приятно. Без спама!
• Донат на номер: Сбербанк – +79529407120