Пообещяй мне рассвет

Лалиса стояла у корабельных поручней, наблюдая, как «Серая леди» выплывает из порта Сейлем. Сиреневое небо над городом тронули первые золотые и розовые проблески зари. Дым от растопленных с утра очагов вился над трубами некрашеных домишек, стоявших возле пристани; повсюду распахивались ставни. Городской люд только начинал пробуждаться к новому дню. Она знала – в деревне Сейлем к тюрьме скоро отправится процессия. Мрачная, кровожадная процессия. Девушка хорошо представляла, что там произойдет, и дрожь снова охватила ее. Вцепившись в скользкий поручень, Лалиса отвернулась от гавани и стала смотреть в открытое море. Ей с трудом верилось, что она действительно здесь, на корабле, а не в камере, под замком, в ожидании смерти, но это было правдой. Благодаря Чонгуку она в безопасности. Благодаря Чонгуку она дожила до рассвета.

Негромкий, нежный голос прервал ее размышления:

– Лалиса! Ах, Лалиса, неужели такое возможно? Мы обе живы и в безопасности! Это просто чудо!

Она обернулась, и Джису бросилась в ее объятия. За спиной у ее подруги стоял стройный светловолосый молодой человек с серьезными голубыми глазами и плотно сжатым ртом. Когда Лалиса посмотрела на него, он улыбнулся, суровость его тут же исчезла, сменившись дружелюбием. Он протянул руку:

– Рад с вами познакомиться, госпожа Манобан. Меня зовут Ким Сокджин. Наверняка Джису говорила вам, что мы помолвлены.

– Ким Сокджин! – ахнула Лалиса. Она изумленно покачала головой. – Ой, простите меня! – Лалиса пожала протянутую руку. – Мне так приятно наконец с вами познакомиться! Но... я ничего не понимаю! Как вы сюда попали?

Джису засмеялась. В ней произошли разительные перемены. Лицо девушки, обычно такое бледное, теперь сияло от счастья. Прелестный розовый румянец расцвел на щеках, карие глаза светились, когда она смотрела на своего жениха. Она выглядела очень молодой и счастливой. И голос ее звучал легко и нежно, как наступающее утро.

– А разве господин Чон ничего не объяснил, пока вез тебя к кораблю? Джин, например, мне все рассказал.

– Нет. Мы... не разговаривали по дороге в порт. – Лалиса прикусила губу.

– Хорошо, тогда я тебе про них расскажу. – Джису с восторженной улыбкой посмотрела на Джина, тот усмехнулся и обнял ее за хрупкие плечи. – Все это благодаря тебе, Лалиса! Если бы Джин в Филадельфию не отправили сообщение о моем аресте, даже не знаю, что бы с нами сталось! Знаешь, Нед Хэсон, слуга Чона, разыскал Джина. А не писал он мне по той причине, что был болен! С ним произошел несчастный случай во время работы, а потом, когда он наконец настолько поправился, что смог написать мне... – Ее карие глаза потемнели. – Пак Чжихё прятала все его письма!

– Что? – Лалиса ошеломленно посмотрела на нее. – Откуда ты знаешь?

Джису развела руками.

– Это единственное объяснение. Джин писал трижды, с тех пор как поправился, но так и не дождался ответа. И я не получила ни одной весточки. Значит, госпожа Пак нарочно прятала от меня письма.

– Очень на нее похоже, – мрачно проговорила Лалиса. – Эх, попадись она мне когда-нибудь в руки!

Джису улыбнулась:

– И мне тоже! Но что нам теперь до нее? Мы ее уже никогда не увидим – для того чтобы это знать, даже не требуется моего дара. Наверняка она проживет до конца своих дней в деревне Сейлем, а ни твоей, ни моей ноги там больше не будет!

– А что произошло, когда Нед Хэсон отыскал Джина? – спросила Лалиса, сгорая от любопытства. – Конечно же, вы, господин, были потрясены известием, что Джису арестована?

– Да, это так. – Джин снова плотно сжал губы. – Я никогда в жизни еще так не переживал.

– Джин и Нед со всех ног помчались в Бостон и узнали, что Чон Чонгук со всеми его людьми заключен в городскую тюрьму. Можешь себе представить их досаду!

– Чонгука... арестовали? – изумленно переспросила Лалиса. – Когда?

– В ту же самую ночь, когда и тебя. Власти заподозрили, что он сознательно тебя укрывал, и не ошиблись. Они продержали его в тюрьме много дней и пороли у позорного столба, чтобы добиться признания. В конце концов Джин, Нед и кузнец по имени Ким Джинхо помогли бежать ему и его людям!

Лалиса слушала эту историю в немом изумлении. Ей даже в голову не приходило, что Чонгук томился в тюрьме! Когда она услышала про порку, глаза ее защипало от слез. А при упоминании об Ким она удивленно покачала головой. Ким Сокджин продолжил рассказ, поведав о том, как он с Чонгуком и его людьми пробрались на корабль, как тайком покинули Бостон, поплыв прямиком в порт Сейлем. Они прибыли туда под покровом ночи, и небольшой отряд, состоявший из Чонгука, Хосока, Джина и Неда, отправился в тюрьму деревни Сейлем. Они нашли Джису, без сознания, на полу камеры, и мертвого Ким; Лалиса исчезла.

– Господин Чон пришел в бешенство, – сказал Джин. – До тех пор пока мы не зашли в тюрьму и не обнаружили, что вас там нет, он держался, можно сказать, хладнокровно и отдавал приказания с величайшим спокойствием. А тут стал белым, как привидение. Я думал, он разнесет тюремные стены вдребезги. Он был просто вне себя, госпожа Манобан! Я никогда еще не видел человека в таком отчаянии.

– Потом Джин привел меня в чувство, – продолжала Джису. – Когда я увидела его, то решила, что мне это снится. Но, поняв, что это реальность, я сначала даже говорить не могла, а только плакала от счастья. Потом он успокоил меня, спросил о тебе, и тут я разом все вспомнила – все те ужасы, что мы пережили. Лалиса, я вспомнила, как этот ужасный человек говорил, что понесет тебя к виселице. Я сказала об этом господину Чону, и он бросился за тобой. Потом Джин отвел меня на корабль. – Она стиснула руку Лалисы. – Я ни минуты не сомневалась, что Чон Чонгук тебя спасет. В нем было столько ярости, столько решимости... Знаешь, Лалиса, я бы никогда не рискнула ссориться с таким человеком.

Ким Сокджин хмыкнул:

– И правильно. Я бы тоже не стал.

Джису наблюдала за лицом Лалисы. Потом повернулась к Джину и что-то негромко ему сказала. Тот кивнул и, отвесив легкий поклон, направился к корме. Там он принялся разглядывать матросов, устанавливающих грот-мачту, а Джису снова повернулась к подруге.

– В чем дело, Лалиса? – спросила она мягко. – Что-нибудь не так? Ты ведь должна с ума сходить от счастья, так же как и я. Мы обе в безопасности, и с нами мужчины, которых мы любим.

– Да, я люблю Чонгука, – воскликнула Лалиса. – Но... он меня не любит. Джису, это пытка для меня – находиться здесь, с ним, и знать, что он никогда не станет моим! Ты не представляешь, как мне больно его видеть! Это невыносимо – находиться возле Чонгука, постоянно сдерживая желание протянуть руку и прикоснуться к нему, потому что он любит другую!

– Но... разве он не спас тебя от этого чудовища? Разве не выдержал ради тебя порку и тюрьму, разве не поплыл в Сейлем, чтобы спасти тебя от смерти? Лалиса, он любит тебя! Неужели ты до сих пор этого не поняла?

– Нет. – Лалиса подняла на Джису полный муки взгляд. В утреннем свете ее усеянные золотыми крапинками глаза напоминали прекрасные, глубокие озера. – Нет, это не любовь. Я думаю, что скорее всего Чон Чонгук испытывает в отношении меня чувство вины. Чувствует себя передо мной в долгу. Но он меня не любит. Он любит Чон Дженни. Наверняка она сейчас в его каюте. Я... не знаю, хватит ли у меня сил видеть их вместе, Джису!

Она замерла. Высокий смуглый человек появился на юте и теперь не сводил с нее глаз. Джису, заметив выражение ее лица, обернулась. Чон Чонгук стоял перед ними, мужественный и невероятно красивый. Ветер взъерошил его черные как смоль волосы и полоскал просторные рукава его льняной рубашки. Широко расставив ноги в ботфортах, он походил на грозного капитана пиратов. Лицо его выражало суровую решимость, от позы и манеры держаться веяло необузданной силой. Затем он начал спускаться на нижнюю палубу.

– А теперь я тебя оставлю, – быстро прошептала Джису и, прежде чем Лалиса успела ее остановить, поспешила на корму, к Джину.

Лалиса вцепилась в поручень, сердце тяжело заколотилось. Морской ветер теребил ее волосы, отбрасывая их назад. Она безучастно смотрела на пенящиеся волны, не видя их. Внезапно рядом раздался чей-то голос, и, обернувшись, Лалиса обнаружила, что перед ней стоит любимый.

– Здесь холодно, Лалиса. Пойдем вниз. Она посмотрела на Чонгука:

– Куда?

– В мою каюту. – Он взял ее за руку. – Там и поговорим.

– Нет! – Она, задыхаясь, отстранилась. – Я не хочу туда идти! Я не хочу... беспокоить Дженни.

– Ты ее не побеспокоишь. – Он снова схватил ее за руку и с неумолимой силой потащил за собой. – Пора нам поговорить, забияка. Я больше не могу ждать.

Сопротивляться было бесполезно, и она позволила увлечь себя по узкому трапу в нижнюю часть корабля. Чонгук открыл дверь каюты, и Лалиса вошла внутрь. Она уже приготовилась к встрече с Чон Дженни, но каюта была пуста. Большая кровать с пологом стояла у дальней стены, застеленная тонким покрывалом в темно-коричневых тонах. Остальная мебель была дубовой: письменный стол, два резных стула, горка, уставленная многочисленными свечами в подсвечниках. На маленьком ореховом столе возле кровати – серебряный кувшин и тазик.

Лалиса подошла к письменному столу и встала спиной к Чонгуку. После ужасных событий долгой минувшей бессонной ночи она безмерно устала. Сейчас она старалась собраться с силами, чтобы выдержать предстоящую борьбу.

– Лалиса, посмотри на меня.

Его голос заставил девушку медленно повернуться, и теперь они стояли лицом друг к другу. Лалиса сглотнула.

– О чем нам говорить, Чонгук? Нам нечего сказать друг другу. Полагаю, я обязана поблагодарить тебя за спасение и за то, что ты переправил меня в безопасное место. Спасибо тебе за это. Я всегда буду об этом помнить. – Лалиса избегала смотреть ему в глаза. Она поймала себя на том, что вместо этого смотрит на его рот. Как ее губы жаждали его губ! Она быстро опустила взгляд, но вспыхнувшее желание только усилилось. – Между прочим, куда... куда мы держим путь? – спросила она, опираясь о письменный стол.

– На Барбадос. Здесь сейчас поднимется шум, начнутся поиски, – холодно пояснил он. – А остров вполне подходящее место для того, чтобы переждать, пока не уляжется вся эта суматоха. Потом мы доставим твою подругу Джису и ее будущего мужа в Филадельфию, если они того пожелают, и поплывем в Виргинию. Никто не осмелится нас там потревожить. Кроме того, я надеюсь, что все это сумасшествие с охотой на ведьм довольно скоро пойдет на убыль. Видишь ли, я узнал, что в следующем месяце сэр Уильям Фипс прибудет в Бостон, чтобы приступить к обязанностям королевского губернатора колонии Массачусетсского залива. Фипс – человек разумный, он внесет в ситуацию элемент здравого смысла. И думаю, он наконец сумеет обуздать это безумие, возможно, вообще положить ему конец. —

Чонгук сделал шаг вперед. – Для тебя, Лалиса, все уже закончилось. Проблемы деревни Сейлем остались позади. Теперь это уже в прошлом. А впереди простирается наше будущее.

– Наше будущее? – Лалиса недоуменно посмотрела на него. Глаза ее переполняла горечь. – У нас нет никакого будущего, Чонгук! Ты помолвлен! Или ты забыл об этом? Если ты рассчитываешь, что я стану твоей любовницей, а ты тем временем женишься на этой золотоволосой змее, то ошибаешься! – Гнев, горячий, неистовый, захлестнул ее. – Хотя тебе, с твоим проклятым высокомерием, это, конечно, не приходило в голову, но моя благодарность не безгранична. Думаешь, если ты спас меня от Ли Чонсока, так я позволю тебе... Ой, что ты делаешь? Отпусти меня!

Чонгук подошел к Лалисе и, не дослушав, взял ее за плечи. Он привлек ее к себе, заключил в крепкие объятия.

– Отпусти меня! – Голос Лалисы дрожал, она попыталась освободиться, но Чонгук держал крепко. В глазах ее заблестели слезы.

– Я люблю тебя, забияка. – Голос Чонгука ласкал ее, словно шелк кожу. – Я люблю только тебя.

Лалиса смотрела на него, лицо ее было бледным и растерянным. Но ее зеленые глаза с золотыми крапинками стали еще больше, чем обычно. Чонгук чувствовал, что может утонуть в этих глазах. Сердце его учащенно забилось в унисон с сердцем Лалисы, когда он прижал ее к своей груди.

– А... Дженни? Ведь ты любишь Дженни? – прошептала Лалиса, пытливо глядя на него.

– Нет. – Он стиснул ее еще сильнее. – Я хотел ее. Хотел так, как мальчишка хочет выиграть приз на ярмарке. Но люблю я тебя, с той самой минуты, как впервые повстречался с тобой в лесу. Что-то случилось тогда между нами. Уже во время нашего первого поцелуя я почувствовал, что мы как-то связаны с тобой, но противился этим узам. Вплоть до той самой ночи в доме твоего кузена, когда мы предались любви возле очага. Тогда я понял, что ты – единственная желанная для меня женщина на всем свете, и я буду желать тебя всегда! И тогда я признался себе, что люблю тебя.

Лалиса дрожала, прижимаясь к нему, уже начиная ему верить, но все еще боясь, что это хрупкое счастье может рассыпаться в любой момент.

– Чонгук, мне очень хочется, чтобы это оказалось правдой! Но я не понимаю. В Бостоне ты упорно демонстрировал свою любовь к Дженни. Ты меня так обидел! Ты ясно дал понять, что я тебе совершенно безразлична!

Он поморщился:

– Это был не более чем спектакль, моя дорогая. Неудачно задуманный спектакль. Я затеял с тобой подлую игру, Лалиса. С тобой и с Дженни. Возможно, она и заслужила это. Ты – нет. – Он гладил ее волосы, осторожно погружая пальцы в мягкую, шелковистую массу золотисто-рыжих локонов. Обволакивающее тепло распространялось по ее телу от этих прикосновений. Словно что-то начало таять внутри. – Я прошу у тебя прощения, забияка. Ты разозлила меня, усомнившись в моей любви, и я, так долго никого не любивший, повел себя как злобный, безмозглый дурак! Мой разум подвел меня, но сердце – нет! Все это время я знал, что ты – моя единственная! – Его голос будоражил и завораживал ее. Лалиса боялась вздохнуть. Она чувствовала, как стучит кровь в ее висках.

– А... Дженни? Где она? Ты рассказал ей о своих чувствах?

Он кивнул.

– Она уплыла. Я отправил обратно в Англию эту злобную, коварную даму. Знаешь, ведь она помешала миссис Хэсон отнести вещи, которые я велел передать для тебя в бостонскую тюрьму. Я ей за это чуть шею не свернул!

– Это не имеет значения! Ах, Чонгук, это совершенно не важно! – Слезы счастья бежали по ее щекам. Лалиса подняла глаза. – Так это правда? Ты действительно любишь меня? – Его одержимость Дженни казалась такой сильной, такой стойкой. Мысль о том, что это прошло, поразила Лалису.

А губы Чонгука были такими теплыми!

– Да, – произнес он хрипло, – больше, чем любой другой мужчина, когда-либо любивший женщину. Но... ты когда-нибудь сможешь простить меня, Лалиса? Я настоящий мерзавец. То, что я сделал, – жестоко. Если ты возненавидела меня, то я не виню тебя за это.

– Возненавидела? – Ее руки скользнули вверх на широкие плечи Чонгука. – Я люблю тебя! Я всегда буду тебя любить!

Они сплелись в объятии, столь тесном, что их тела, казалось, стали единым целым. Чонгук прижался к ее рту в неистовом, жадном поцелуе. И Лалиса ответила ему еще с большей пылкостью. Она отдалась сжигавшему ее безумному пламени. Теплые, сильные руки Чонгука блуждали по ее телу, гладили грудь, прижимая ее все крепче. Внезапно Лалиса рванула на нем рубашку – ей захотелось коснуться его обнаженной груди, захотелось, чтобы он проник внутрь нее, с тем диким безрассудством, которое не терпело ожидания.

Чонгук улыбнулся и, в свою очередь, потянул за черное шерстяное платье. На какой-то момент Лалиса застыла, и он тут же почувствовал ее напряжение.

– Что с тобой? – спросил он. Лалиса посмотрела на него неуверенно.

– Я была... в тюрьме. Я... столько дней не мылась! – прошептала она, боясь его отвращения.

Чонгук запрокинул голову и рассмеялся.

– И ты думаешь, что напугала меня, забияка? – Он толкнул ее на кровать. – Не беспокойся, моя любимая глупышка. Мы найдем выход из положения.

Чонгук подошел к горке и достал полотенце. Потом отправился к ореховому столику, налил воды из кувшина в серебряный тазик, смочил полотенце, намылил его и повернулся к Лалисе.

– Позволь, дорогая. – Он принялся медленно водить мягким, мокрым полотенцем по ее обнаженному телу.

Она застонала от удовольствия, когда Чонгук склонился над ней, поглаживая ее, растирая намыленной тканью каждый сантиметр ее кожи. Соски ее набухли, превратившись в розовые пики, когда он медленно, нежно провел полотенцем по ее груди, животу, талии, бедрам... Лалиса чувствовала, как плоть ее становится сначала теплой, потом горячей, и вот уже казалось, что она вся горит от его прикосновений. К тому времени, когда он ополоснул ее теплой, чистой водой и энергично вытер насухо свежим полотенцем, жар стал просто нестерпимым.

– Чонгук, иди ко мне, – прошептала она и протянула изящную руку.

Он отбросил полотенце в сторону, а ее пальцы уже ласкали его крепкое, мускулистое тело. Она выгнулась дугой, когда он, схватив губами ее соски, стал теребить их. Его губы переместились ниже и стали вкушать сладость, сокрытую у нее между бедер, до тех пор пока она не застонала в экстазе. Блаженство захлестывало ее, ощущения усилились во сто крат. Пальцы Лалисы круговыми движениями водили по его тугим соскам, перемещались по мускулистой спине. Нащупав рубцы, оставленные хлыстом констебля, она остановилась в ужасе, пораженная мыслью о его недавних страданиях, но он успокаивающе шепнул ей что-то на ухо, и она нежными губами исцеловала каждый дюйм его тела.

– О, Лалиса! Моя прекрасная Лалиса! – Чонгук снова прижал ее губы к своим. – Наконец ты – моя.

– А ты – мой, – прошептала она. – Всегда. Навеки.

Желание охватило их жарким пламенем. Страсть так и полыхала, когда тела их изгибались и сплетались в неземном блаженстве. Чонгук склонился над ней, и она жалобно застонала, изнывая от желания.

И он вошел в нее, словно сметая последние преграды между ними.

Перед глазами у Лалисы все поплыло и закружилось. Сладостный восторг охватил ее. Дыхание Чонгука, обдававшее ее шею, было теплым и прерывистым.

– Чонгук, милый, я так тебя люблю! – простонала она, прижимая его к себе все крепче, все плотнее. – Держи меня, никогда не отпускай! – молила она, когда их обоих накрыла волна страсти, безудержной и неистовой.

– Лалиса! Я люблю тебя! Моя прекрасная, дикая забияка!

Тела их поблескивали от пота, они вздрагивали и трепетали до тех пор, пока страсть, достигнув пика, не утихла. Воцарившуюся затем тишину нарушало лишь их тяжелое, прерывистое дыхание. Потом Чонгук повернулся на бок. Он обнял Лалису и поцеловал ее волосы.

Через некоторое время Чонгук заговорил.

– Ах, забияка, какая жизнь нам с тобой предстоит! Если, конечно, ты согласишься.

– Соглашусь?

– Стать моей женой.

Она села, и улыбка озарила ее нежное, разрумянившееся личико.

– Да, господин Чон, я согласна.

– Чудесно. – Он нежно посмотрел на нее. – Миссис Хэсон это придется по душе. Она так беспокоилась за тебя все это время! Да и Хосок тоже обрадуется. Знаешь, ты ему очень нравишься.

– Чонгук. – Она прищурилась. – А что, только миссис Хэсон и Хосок обрадуются, если я приму твое предложение? – спросила она.

– Конечно, нет. Я уверен – все остальные слуги тоже придут в восторг, что у них наконец появилась госпожа и...

Чонгук расхохотался, когда Лалиса налетела на него и забарабанила по его груди кулачками. Он схватил ее за запястья, повалил и, усмехаясь, наклонился над ней.

– Да, я, кажется, забыл упомянуть, что глубоко польщен и обрадован твоим решением? Какая невнимательность с моей стороны! – Он поцеловал ее в кончик носа и нежно провел пальцем по ее груди. – Я действительно самый счастливый человек на свете, забияка. Даю тебе слово: я сделаю все, что в моих силах, чтобы и ты стала самой счастливой женщиной.

– Тебе это уже удалось, Чонгук. – Она села, ее огненные волосы разметались по обнаженным плечам, словно золотой дождь, доставая почти до талии. Зеленовато-золотистые глаза светились любовью. Она не отрываясь глядела на этого смуглого, красивого мужчину, завоевавшего ее сердце. – Я никогда не думала, что увижу тебя снова. Запертая в тюремной камере, я считала, что тебе нет до меня никакого дела, думала, что, может, мне лучше умереть на виселице. Мне... Мне едва верится, что это правда. Это похоже на прекрасный сон, который скоро закончится.

– Нет. – Его серые глаза неотступно глядели на ее лицо. В них были нежность и теплота. – Это не сон. Мы – вместе, и останемся вместе до конца наших дней. – И он медленно поцеловал ее.

Радость переполнила сердце Лалисы. Она наклонилась к Чонгуку, закрыла глаза. Блаженная истома овладевала ею.

– По-моему, нам пора вздремнуть. – Он хмыкнул, бережно укладывая ее на кровать. – После отдыха мы как следует помоемся – вместе, – а потом я собираюсь тебе кое-что показать.

– Что? – сонно пролепетала она, уткнувшись в его плечо.

– После, Лалиса. – Он поцеловал ее в щеку. – А пока спи.

Разомлевшая, она закрыла глаза. Сон сморил ее почти сразу. И она увидела, как они с Чонгуком идут, взявшись за руки, по цветистому лугу. Ветерок теребит ее волосы, приподнимает рыже-золотистую копну. Небо сияет ослепительной голубизной. Лицо Чонгука загорелое и залито солнечным светом. Его серые глаза ласково улыбаются ей. Лалиса ощущала аромат цветов и свежий, бодрящий запах, исходивший от Чонгука. Он обнял ее за талию, а она обвила руками его шею. Она засмеялась, прижимаясь к нему еще крепче. Потом, не размыкая объятий, они вместе утонули в океане цветов. Она поцеловала его, и все смешалось в едином вихре – цветов, аромата и страсти, – пока они вместе лежали на мягкой благоухающей земле. Губы ее ласкали его теплый, сильный рот. Она целовала его страстно, жадно. И услышала, как он рассмеялся:

– Опять, моя забияка? Так скоро?

Лалиса открыла глаза и поняла, что в самом деле заключила Чонгука в объятия и прижимается губами к его шее. Они лежали на кровати, и он смотрел на нее с ласковым удивлением.

Ее зеленовато-золотистые глаза также глядели на него, озадаченно мигая; сонный туман медленно рассеивался.

– Я видела сон. – Ее губы изогнулись в нежной улыбке. – Самый прекрасный сон, – прошептала она.

– Расскажи мне. – Он наклонился.

– Нет, я тебе лучше покажу, – промурлыкала она и нежно привлекла его к себе.

Несколько часов спустя, отдохнув и помывшись, они поднялись на палубу, и Чонгук провел ее по всему кораблю. Миссис Хэсон стояла у поручней вместе с Недом и думала, что они – бесподобная пара. Лалиса с ее сверкающими волосами и стройной фигурой, в платье из легкого сиреневого муслина, с кружевной накидкой на плечах, и хозяин, высокий, могучий, в черном плаще и бриджах, – черноволосый властный морской разбойник. Миссис Хэсон так и подмывало поздравить их с примирением, но в то же время не хотелось им мешать. Они выглядели такими восхитительно счастливыми! И она лишь улыбнулась и стиснула руку Неда, вспоминая те дни, когда сама была молода и влюблена без памяти.

Когда они дошли до юта, Лалиса восхищенно огляделась. День был наполнен солнечным сиянием. Яркие золотые блики колыхались на темно-синей глади моря, складываясь в искрящийся узор. Солнце согревало ее лицо, овеваемое соленым морским бризом. Воздух был свежий и бодрящий, и Лалиса уже предвкушала, как она вдохнет аромат пышных тропических цветов Барбадоса.

– «Серая леди» великолепна, – сказала она Чонгуку. – Гораздо красивее ужасной «Эсмеральды», на которой я приплыла в Сейлем!

– «Серая леди»? – Чонгук улыбнулся. – Мы плывем не на «Серой леди», любовь моя.

– Нет? – Лалиса озадаченно сдвинула брови. – Но я думала, что это твой корабль. Я думала...

– Это действительно мой корабль. Раньше он назывался «Серая леди», но теперь – нет. Это я и хотел тебе показать. Возможно, ты отсюда не рассмотришь как следует носовую часть, но погляди вон туда. Видишь буквы? Дорогая, мы плывем на «Лалисе». Она смотрела на него широко раскрытыми глазами.

– Ты назвал корабль в мою честь? Он кивнул:

– Еще после первой поездки в деревню Сейлем, после той ночи у тебя на чердаке. Приехав в Бостон, я сразу же приказал изменить название. – Голос его стал нежным, когда он взял Лалису за плечи. – Это случилось еще до того, как ты туда добралась, забияка. Раньше, чем приплыла Дженни. Я ведь говорил, что уже тогда понял – я люблю тебя, и вот тебе доказательство. – Глаза его заблестели. – Дженни захотела посмотреть на корабль в тот день, когда я вез ее домой с пристани, но я отказал ей. Тогда я еще не решил, как именно разорву нашу помолвку и тем более как объясню ей происхождение нового названия. – Он усмехнулся. – Как же мне повезло, что я тебя встретил, Лалиса Манобан! Подумать только – я мог на всю оставшуюся жизнь приковать себя цепями к этой бесчувственной аристократке! От одной только этой мысли меня в дрожь бросает!

– Вот и не думай об этом. – Она обвила руками его шею. – И вообще, если ты еще когда-нибудь вспомнишь об этой женщине, я...

Тут он приник к ее устам, не позволив ей произнести ужасную угрозу. Он целовал ее долго, но губы Лалисы требовали еще и еще.

Наконец они отстранились друг от друга. Легкий полуденный бриз охладил их разгоряченные лица.

– Берегись, забияка! Я могу целовать тебя бесконечно, – пригрозил Чонгук.

– А не вернуться ли нам в каюту? – осторожно предложила она.

Чонгук расхохотался.

– Вижу, мне попалась та еще штучка! – заметил он. – Любовь моя, ты просто ненасытна. Что мне с тобой делать?

– Пойдем в каюту, Чонгук, и я тебе покажу.

От такого предложения он вовсе не желал отказываться. Чонгук улыбнулся, посмотрел в ее сияющие глаза и кивнул:

– Хорошо, забияка. Пойдем.

Взявшись за руки, они стали спускаться по трапу. Лалиса знала, что скоро наступит вечер, и солнце, утопая в синем море, одарит их своей последней, закатной красотой. Правда, ее не будет на палубе, чтобы увидеть все это великолепие. Что ж, будут и другие закаты. Много закатов. Она увидит рассвет и сумерки, шторм и солнце, ночь и день. И все краски природы будут принадлежать ей. Ей и Чонгуку. Им обоим.

***

не забудьте поставить ⭐ и подписаться

Вот и конец этой истории надеюсь вам было интересно читать ее и вы погрузились в этот фф, спасибо тем кто был со мной в течение этих трех месяцев. У меня есть еще пара работ буду благодарна если вы прочтете и их.Всех люблю, целую, не болейте!