Весна между словами
Катя не заметила, как пролетело время. Они прошли, кажется, весь Арбат — туда и обратно, и ещё чуть-чуть в сторону, куда вела дорога, где не было толп, только редкие прохожие и мягкий свет фонарей.
Вечер выдался прохладным, но не зябким. Весна только набирала силу, и в воздухе чувствовалось что-то недосказанное — как и в их прогулке. Они говорили почти обо всём, что не касалось никого из общего круга: о любимых фильмах, о том, где нравится есть пасту, куда хочется поехать, если вдруг можно будет улететь прямо завтра. Он рассказывал о местах в Грузии, где было по-настоящему тихо, она — о своей поездке на Мальдивы, как сгорела в первые два дня, и как потом ходила по острову, будто копчёный краб.
Им было... легко. Без тени флирта, без намёков, без «а если бы». Просто два человека, которым сейчас хорошо вместе. И всё.
Катя украдкой разглядывала его профиль, когда он что-то рассказывал. В голосе Саши была сдержанность — как будто он взвешивал каждое слово, но при этом вовсе не играл роль. Он был самим собой. Не другом Лёхи. Не тем, кто вечно молчит за столом. Не пареньком в тени.
Он говорил негромко, но уверенно. Иногда вдруг смеялся вслух — тихо, по-настоящему — и от этого у Кати теплее становилось внутри. Не от того, что он ей нравился — хотя, возможно, и это тоже. Просто... он был живым. Не таким, каким она привыкла его видеть раньше.
Они остановились у кофейни. Маленькая, почти пустая, с деревянными столиками и мягким светом. Катя заказала себе капучино с миндальным молоком, он — чёрный, без сахара.
— Ты не сладкоежка? — спросила она, улыбаясь, пока они ждали.
— Бывает. Но не в кофе. Я... — он помолчал. — Я люблю, когда в чашке всё просто. Честно.
Они пили кофе, стоя у окна. На улице шли прохожие, кто-то выгуливал собаку, пара подростков смеялась, проходя мимо.
В этот момент Катя поняла, как мало им нужно было, чтобы почувствовать себя рядом.
На обратном пути они почти молчали, но в этом молчании не было тишины. Оно было наполнено. Мыслями, ощущениями, взглядами. Несказанным. И, может быть, несмелой надеждой.
Когда они подошли к её подъезду, вечер будто упёрся в черту. Надо было расставаться. Но не хотелось — не потому что было мало, а потому что что-то началось.
Катя повернулась к нему, держа в руках остатки кофе, уже остывшего.
— Спасибо за вечер. Мне правда было очень уютно.
Саша слегка кивнул, положив руки в карманы куртки.
— И тебе спасибо, что согласилась. Я давно не гулял так просто. Без шума, без камер.
— Да. Просто ты и я. И кофе.
— И немного весеннего воздуха.
— И чуть-чуть неловкости.
Он усмехнулся, опустив взгляд.
— Вот с этим перебор. Я не хотел, чтобы тебе было неловко.
— Не было. — Она покачала головой. — Я о приятной неловкости. Как в старших классах, когда кто-то нравится, но ты молчишь.
Он не ответил. Просто смотрел на неё. Прямо. Долго. В этом взгляде было что-то новое. Как будто он, наконец, увидел в ней не «Катю, сестру Лёши», не «ту, с кем пересекается на тусовках», а просто — Катю.
Живую. Загорелую после Мальдив. Настоящую.
Катя чуть улыбнулась, но не стала продолжать.
— Ладно. Спокойной ночи, Сань.
— Спокойной, Кать. Напиши, как доберёшься. Даже если ты уже дома.
Она кивнула и вошла в подъезд. Поднялась пешком — так хотелось немного времени, чтобы собрать мысли. В голове плавал голос Саши, отрывки разговоров, а главное — та тишина, которая была между ними. Странно, но она будто приближала их больше, чем слова.
— Я дома, — написала она, едва закрыв дверь.
Ответа не последовало — он, скорее всего, уже был в пути.
В гостиной свет горел. Лёша сидел на полу, что-то искал в колонке. Аня, в обнимку с подушкой, устроилась на кресле и сразу оживилась при виде Кати.
— Ну? — подняла брови. — Как всё прошло?
Катя сбросила куртку на спинку стула, села на подоконник.
— Походили, поговорили, попили кофе, попрощались.
— Всё? — Лёша повернулся к ней. — Ни поцелуев, ни романтики?
— Лёш, он как будто боится прикоснуться. Не ко мне — к самой мысли, что мы не просто знакомы.
Аня тихо хмыкнула.
— А ты?
Катя задумалась. Глаза скользили по стеклу, где отражалась тёплая комната.
— Я не знаю. Он тянет. И в то же время пугает своей закрытостью.
— Знаешь, что пугает? — Лёша сел рядом на диван. — Он мне ничего не сказал.
Аня переглянулась с Катей, и в этой молчаливой реакции было многое.
— Это уже что-то значит, — добавила она негромко.
Катя опустила взгляд, сжимая телефон в ладони. На экране всё ещё горело: Саша — в сети.
Весна, кажется, только начиналась. И не только за окном.