Куроо
Куроо долгое время был в смятении. Каждую ночь он мысленно перебирал всё, что хотел бы сказать Курушиме, но не успел. Он всё ещё помнил её пустой взгляд,запах арбузной жевачки,которой девушка всегда пахла.
Но сейчас он всё чаще ловил себя на том, что мысли о ней перестают сжимать грудную клетку, перестают быть болью. Они стали чем-то далёким, будто страницей, которую давно не открывал, а закладку уже потерял.
В тот день, когда всё изменилось, было особенно жарко. Тренировка шла тяжело, даже у Кенмы пот скапливался на лбу, и это было уже показателем того, насколько напряжённой была работа.
Тецуро был раздражён, команда работала не в полную силу. Амайя, как всегда, следила за ним из тени, с полотенцем и бутылкой воды в руках. Обычно это его раздражало. Капитан всегда сравнивал — Мизуки никогда не следила за ним так навязчиво, она была сдержанной, холодной, но честной...
Но сегодня... сегодня он вдруг почувствовал тепло.
— Куроо, — позвала она тихо, подойдя, — ты слишком напряжён. Вот, возьми.
Парень взял бутылку и машинально сказал:
— Спасибо... Амайя.
Она удивилась. Тецуро впервые за всё это время назвал её по имени без отстранённости.
— Ты в порядке? — осторожно спросила она, неуверенно улыбаясь.
Куроо взглянул на неё. Обычно он отводил глаза, но сейчас... он смотрел прямо. В её глаза. Они были не такими, как у Мизуки — не тёмные, а карие, с солнечными искрами. И не такие отстранённые. Амайя была здесь. Сейчас. И она смотрела на него так, как не смотрел на него никто.
— Я... не знаю, — выдохнул он. — Возможно, начинаю быть...
— Быть кем?
— Тем, кто отпускает.
Он не сразу понял, что сказал это вслух. Но Амайя ничего не сказала, только кивнула и слегка коснулась его руки. Её пальцы были тёплыми, мягкими. Никаких иголок в сердце — как было раньше при каждом касании кого-то, кроме Мизуки. Сейчас было... спокойно.
После тренировки они остались вдвоём у спортзала. Ребята ушли, Кенма привычно пробурчал «не забудь закрыть», и оставил их.
Куроо присел на ступеньки у входа, вытирая шею полотенцем.
— Почему ты всё ещё рядом? — вдруг спросил он.
Амайя посмотрела на него, немного удивлённо.
— Потому что хочу быть рядом. Не для того, чтобы тебе напоминать кого-то. А потому что ты мне нравишься. Настоящий. Уставший. Весь в поту. С резкими словами и тёплым сердцем, которое ты прячешь.
— Ты не боишься, что я не смогу дать тебе то, чего ты ждёшь? — с вызовом спросил он, но взгляд был мягким.
— Я жду только правды. Даже если она будет не в мою пользу.
Куроо молчал. Долго.
Потом сказал:
— Я был глупо вёл себя с тобой. Человек,которого я не могу до сих пор забыть–остро поступил со мной. Я боялся что ты сделаешь так же.–сказал Тецуро,затем посмотрел на звездное ночное небо.–Но я до сих пор по ней скучаю...
Амайя слегка улыбнулась, а потом неожиданно села рядом и положила голову ему на плечо.
— Тогда ты сможешь увидеть, что я здесь. И не собираюсь исчезать.
Куроо закрыл глаза. И впервые за долгое время не видел перед собой чёрных волос и равнодушных глаз.
Он видел карие, чуть смеющиеся. И в этом было спокойствие.
Тепло. Настоящее.
Где-то в глубине души, не громко и не больно, Мизуки стала воспоминанием.
А Амайя — частью его реальности
***
Пасмурное небо будто нависло над городом, серая дымка медленно ползла по улицам, наполняя воздух влагой и тишиной. Листья деревьев еле слышно шуршали под порывами ветра, вдалеке раскатисто прогремел первый глухой удар грома — дождь был близко.
Кенма шагал быстро, хотя никогда не спешил. Красный спортивный костюм с эмблемой "Некома" немного прилип к телу от недавней тренировки, волосы были слегка влажные от пота. Сумка закинута через плечо, в руках — привычная консоль, которую он, как всегда, сжимал, будто это был его оберег.
Он свернул к мосту. И она уже там.
Мизуки стояла, не двигаясь, опершись локтями о перила. Белая футболка и такие же белоснежные кроссовки были в контрасте с приглушенным хаки комбинезоном. Волосы — короткие, мягко уложенные в локоны — слегка развевались на ветру. Она была будто частью этого серого дня — лёгкая, тихая, но невозможная не заметить.
Кенма невольно замедлил шаг. Он смотрел на неё и понимал: в этом образе было что-то по-детски невинное. Хрупкое. И в этот момент в нём вспыхнуло то самое чувство, что раньше он видел лишь в глазах Куроо, когда тот смотрел на Мизуки. Желание защитить. Уберечь. Без объяснений и условий.
— Ты пришёл, — сказала она, не оборачиваясь. Её голос был мягкий, чуть ленивый, но странно... спокойный.
— Обещал же. — Он остановился рядом, положив ладони на перила. — Почти опоздал.
— Всё равно бы ждала.
Небо над ними заволокло ещё больше. Первый порыв ветра подхватил лёгкие пряди её волос, и Мизуки прикрыла глаза, наслаждаясь прохладой. Они молчали. Но это молчание было не неловким — оно было их.
— Сегодня пахнет дождём, — вдруг произнесла она, словно для себя.
— Ага, — кивнул он. — Но мне нравится такая погода.
— Мне тоже. Она будто заставляет людей сбавить темп. Всё вокруг замедляется, и ты можешь... передохнуть.
— Или подумать.
Мизуки повернулась к нему и посмотрела прямо в глаза. В её взгляде было что-то читающее — как будто она снова умела видеть людей насквозь.
— Ты ведь думаешь сейчас, да? — спросила она, чуть приподняв бровь.
— Я... — Кенма замялся, глядя куда-то в сторону. — Наверное. Я всегда думаю.
— Только не всегда говоришь вслух.
— А ты всегда спрашиваешь?
— Нет, — усмехнулась. — Только у тех, кто не умеет говорить сам.
Она пошла вперёд, неспешно, руки в карманах комбинезона. Кенма без слов двинулся за ней. Куда они шли — никто не знал. Они просто шли.
Ветер стал сильнее, но ни один из них не ускорил шаг. Ни один не предложил укрыться от дождя. Они будто позволили судьбе вести — как раньше в играх: идёшь туда, куда ведёт сюжет, не зная, что будет за следующим поворотом.
— Как у тебя с командой? — спросила Мизуки, глядя на прохожих.
— Хорошо. Куроо как всегда... слишком Куроо.
— Слишком Куроо — это и плюс, и минус.
— А у тебя? — спросил Кенма, стараясь не смотреть на неё, но всё равно замечая каждый её шаг сбоку.
— У меня... тихо. Как ты любишь. Без крика. Без шума.
— Это звучит неплохо.
— Это звучит как одиночество, Кенма.
Он замолчал. Им не нужно было обсуждать, куда они идут. Улицы сами открывались перед ними, одна за другой. Повороты вели их в неизвестность, но это было не страшно. Это было даже... правильно.
Судьба сама проложила им дорогу.