Глава 16
Тэхён не хотел подъезжать к собственному дому. Видит бог, так не хотел, что ехал буквально на скорости десяти километров в час и скривился, когда в окне на кухне увидел Миджин, которая готовила ужин вместе с его мамой. Они выглядели обе по-домашнему мило, и если бы Миджин не звонила с претензиями, если бы не кричала, то Тэ бы с удовольствием к ним подошёл. Теперь он парковал машину абсолютно без удовольствия и с желанием как можно скорее убежать из собственного дома.
«Пусть она не будет поднимать истерику при родителях», — мужчина даже помолился, когда заглушил двигатель, и некоторое время сидел, вцепившись в руль. Пытался успокоиться, чтобы это весьма паршивое настроение не портило настрой других. Мама очень остро чувствует, когда кто-то взбешён или же раздосадован, посыпятся ненужные вопросы, а там уже надавит и Миджин.
Как же сложно с этими женщинами.
Но без них жить совершенно невозможно.
— Сынок, ты приехал, — отец спустился в гараж и поприветствовал Тэхёна — тот ему поклонился, — давай скорее домой, а то эти женщины меня сейчас порвут.
— Они поссорились? — Тэхён нахмурился.
— Нет. Миджин утверждает, что это вы поссорились.
«Да блядь», — мелькнуло в мыслях. Они не поссорились, они не повздорили, сама Миджин позвонила и начала истерить, будто бы он обязан ей докладывать, где он находится. Почему же Тэхён никогда не предъявлял за это? Видимо, поводов не было. А какие могут быть поводы у Миджин, если она знает, что в Пусане живёт Пак Чимин, его друг?
— Самое смешное, пап, мы не поссорились, я без понятия, откуда она эти сведения взяла. Придумала, наверно.
— Придумала?!
Только этого не хватало.
На верхней ступени лестницы стояла Миджин. Фурия. Чертовка. Демон. Суккуб. Она выпила уже слишком много энергии из Тэхёна, который после долгой дороги хотел завалиться спать как можно скорее, тем более что завтра у него смена на работе. Пусть будут прокляты графики два через два по двенадцать часов, но Ким ни за что не уволится с той работы — слишком прикипел к коллективу, да и зарплата полностью устраивает.
— Тэмин, я не понимаю, так сложно было написать и сказать, что ты уезжаешь по делам в Пусан? Точнее, на дружескую встречу? — Джин спустилась на одну ступеньку. — Я хотела...
— Погоди, Миджин, — внезапно вмешался господин Ким. — Это Тэхён. Не Тэмин. Тэмин умер.
Девушка так посмотрела на несостоявшегося свёкра, будто обожгла взглядом, и тот сглотнул, отступая в тень. Тэхён понял — эту бурю надо усмирять, причём чем скорее он её усмирит, тем легче будет семье. Потом уже отцу объяснит, почему девушка назвала его именем умершего брата, потом поговорит с матерью, которая уже стояла рядом с Миджин и умоляла её успокоиться, а сам Тэхён... Он просто хотел, чтобы всё это закончилось, чтобы всё вернулось на круги своя.
И нет, он не желал того, что было только-только после похорон Тэмина: лежащей на больничной койке Миджин, плачущих родителей и собственной безнадёги. Он хотел простых дружеских взаимоотношений с Джин, по которой страдал, хотел, чтобы этого болота, в которое он их обоих затянул, не существовало.
— Давайте пойдём поужинаем, Тэхён тем более с дороги, а потом вы тихо-мирно поговорите, — сказала матушка.
«Тихо-мирно» не будет — об этом говорили раздувающиеся крылья ноздрей Миджин и её взгляд, режущий сильнее самых острых клинков. Да, они поедят. Да, они поговорят. Но Тэхён уже понимал, каким будет итог разговора — яд, прожигающий лёгкие, пожелания смерти и поход к шаману, который отпустит все грехи и перезапустит время вспять. Только в следующем витке времени Миджин не будет рядом с Кимом, не зайдёт она за порог ни в роли девушки кого-то из братьев, ни в роли жены.
В следующей жизни придётся отделять зёрна от плевел и хорошенько выбирать себе женщину. Не травмированную, без лишних тараканов и не истеричную, чтобы многое умела по хозяйству и... Не вела себя как Миджин.
Наверно, так и появляются мужчины, которые искренне ненавидят прекрасный пол.
Ужин был превосходным — всяк лучше, чем пустое пиво с орешками в Пусане, и Тэхён понял, что полноценно не ел все дни своего отдыха. Навалилась усталость, упала на плечи камнем, и он даже перестал понимать, что вообще происходит, кроме одного — в шёпоте Миджин отчётливо слышалось «Тэмин», её дыхание обжигало кожу, а сам мужчина хотел как можно скорее закрыться в своей комнате и сидеть.
Мама в октябре говорила не поломать сердце этой милой и кроткой девушки, но она не учла одного: эта милашка сама способна сжигать сердца парней.
— Мы посидим у меня в комнате, — сказал Тэхён, когда они все вместе вымыли посуду и расставили её по своим местам. Женская ладонь оказалась перехваченной, Ким повёл девушку вверх по лестнице, не слушая слов матери, а потом остановился прямо перед дверью собственной комнаты. Сколько всего произошло тут, сколько разных воспоминаний, но он дал себе слово не погружаться слишком глубоко, чтобы Миджин сама его не сломала. — Давай договоримся так, — девушка заглянула ему в лицо, но не нашла глаз — они скрылись под чёлкой, — если ты хочешь кричать, ругаться — ты уходишь из моего дома и больше никогда сюда не возвращаешься. Если ты готова поговорить, а не поскандалить, то дверь моей комнаты для тебя открыта.
Это буквально звучало как «если ты не готова вести конструктивный диалог, давай расстанемся». Миджин это понимала, потому, улыбнувшись, решила кивнуть и пройти в комнату, понимая, что все претензии будет предъявлять тихо и спокойно.
Или же ей стоит сразу уйти?
Но вот уже закрылась дверь за спинами, и Миджин оглядела неродную комнату, которая нигде теплом не откликалась — ни в душе, ни в голове. Она вспомнила, как той ночью убежала от Тэхёна, как от огня, тщательно вымывшись, а потом тревожно ждала, когда он позвонит или же напишет сообщение, мол, «как ты?», «всё ли хорошо?» Тэхён чёрствый, как старый кусок хлеба, он не похож на Тэмина, который волновался за каждый шаг девушки, за каждое её решение — он проявлял самую настоящую заботу, а его брат на это не способен.
— Давай присядем, — сказала Миджин.
На этой кровати они занимались сексом, на этой кровати её так вжали в подушку, что она думала, будто её задушат и сломают подъязычную. Ничего не сломали внутри из костей. Только немного растоптали осознанием, что это не Тэмин, но если закрыть глаза, можно представить, что это он и есть. Хорошо жить во лжи. Хорошо жить в грамотной лжи.
Но навсегда поселиться там невозможно.
— Хочу начать с того, что мы не договаривались, что будем друг другу докладывать передвижения, — начал Тэхён. — Я захотел — я поехал. Ты захотела — хоть в Китай улетай, буду рад, если ты хорошо проведёшь там время. Но мы не говорили, что будем друг другу на мозги капать. Вроде нормально проводили вместе время, что случилось, Миджин?
— Ну, ты понимаешь, я пишу диссертацию, мне совсем скоро её сдавать, я потому и нервничаю, — Миджин юлила — сама не хотела признавать, что её заставлял нервничать Тэхён. Или Тэмин. Как сложно. — Там же будут читать, всё проверять, а я так жалею, что многое не доделала...
— Диссертация — это не причина, — отрезал Тэхён и увидел, как Миджин дёрнулась — видимо, он раскусил её ложь. — Почему ты не хочешь сказать мне правду? Тебе это так сложно?
Миджин молчала. Оглушающая тишина разлилась по комнате подобно молоку, и Тэхён занервничал. Он мог многое стерпеть — трёп без остановки, крики, визг, но только не сплошную тишину, действующую на нервы. Нет, конечно, он любил тишину: наслаждался ею, когда была возможность, в студенческие и школьные будни в ней отдыхал, потому что в учебных заведениях это было сделать практически нереально, а теперь он хотел, чтобы Миджин сказала хоть слово. Хотя бы одно слово, чтобы он успокоился, перестал нервничать и думать, что же он сделал не так, а потом осознал — всё он сделал не так, он во всём виноват. И в том, что отпустил в тот день Тэмина с Миджин в магазин, и в том, что продолжал ходить к девушке, когда она лежала в коме, и в том, что сблизился с ней, а потом они вообще переспали.
Это просто бинго плохого парня, все красные флаги, как не стоит строить отношения. Жаль, что Тэхён не умел отпускать родных ему людей, которые прикипели к коже, как расплавленный металл.
— Я устала, — это были первые слова девушки, разрезавшие тишину, и она потёрла виски — больно, плохо, но что поделать, надо сказать всё как есть. Она не стала скандалить, потому что почувствовала себя сукой по отношению к себе в том числе, и вздохнула. — Просто очень устала. Мне кажется, мы с тобой свернули куда-то не туда. И я теряюсь. Очень сильно теряюсь. Я вроде тебя люблю. А вроде отчаянно ненавижу. И я не понимаю себя.
— Давай расстанемся, Миджин, и перестанем мучить друг друга.
Лучше бы Тэхён этого не говорил.
Девушка скатилась на пол прямо под ноги Тэхёна, обхватывая его руки и практически заставляя упасть рядом с собой, но мужчина устоял, попытался потянуть Джин на себя, но она не поддалась. Будто бы хотела оставаться там, у его ног, плакать и давиться слюнями, а потом вообще уткнуться лбом в колени Кима и что-то шептать, шептать, бесконечно шептать.
— Что ты говоришь? — Тэхён поднял заплаканное лицо девушки и поразился — всё красное, оно показывало вселенскую тоску по миру, который страшно её обидел и чудом не убил, потому захотелось отпрянуть, но Ким этого не сделал.
— Прошу, не бросай меня, — и столько искренности в глазах, сколько нет ни у одного человека на этой грешной земле.
И Тэхён был бы рад — провёл рукой по волосам девушки, таким мягким, что в них хотелось зарыться лицом, только в груди пустота, смешанная с жалостью — не то, что должен чувствовать мужчина по отношению к возлюбленной. Он должен любить, быть счастливым и заставлять кругом цвести цветы, но всеми чувствами, что есть внутри, Тэхён лишь способен погубить планету, что даже экологи ничем не помогут.
— Кого ты просишь не бросать себя? Меня или Тэмина? — вопрос в сердцах, с выражением, передающим весь гнев и тоску, потому что Тэмин уже её бросил, а Тэхён скоро её бросит.
Тотчас же Миджин перестала плакать и взглянула на Тэхёна. Да, именно Тэхёна. Перед ней, поджав губы, сидел именно Тэхён, а Тэмина все эти месяцы не было с ней. Захотелось отскочить, отпрыгнуть, исчезнуть к чертям собачьим, потому что сердце сейчас не выдержит позора, не выдержит антарктидного холода, который царил в глубине зрачков мужчины.
Любимого мужчины.
Вроде как любимого мужчины.
— Кого ты сейчас видишь перед собой — меня или его? — последний гвоздь в крышку гроба и так настрадавшейся Миджин.
Кого ты видишь перед собой? Уж всяк не человека, который в день аварии сказал ей, что ждёт не дождётся, когда она станет его женой, и в который раз признался в любви. Этот человек зарыт глубоко в землю. Этот человек уже и не человек вовсе — приезжала на могилу, знает. Но почему же все слова Тэхёна сейчас подобны ножу в самое сердце?
— Ты ответишь на мой вопрос?
— Я не знаю, — сказала и задохнулась, потому что действительно не знала. Кого она видела? Кто она такая?
Что вообще делать?
Миджин сорвалась с места, выбегая из комнаты, не оглядываясь, и совсем скоро хлопнула входная дверь — она ушла. И тогда Тэхён уронил голову в ладони, его плечи опустились, а ему самому захотелось заплакать, как и девушка, что только что убежала от него. Они оба понимали, что будет больно. Он понимал, но всё равно тогда сказал: «Я заменю тебе Тэмина». Не заменит. И ведь понимал — не достоин жалости. Лишь девушка, покинувшая его дом, её и заслуживала.