Мой приемыш

За окном накрапывал мелкий частный дождь. Капли отчаянно барабанили по металлическому карнизу и с силой били по зелёным листьям, только-только растущим на деревьях маленького сада.

Будильник противно звонил, не давая малейших шансов на продление сорванного сна. Хосок зажмурился и, устало пошарив рукой по крохотной прикроватной тумбочке строго-коричневого цвета, выключил этот громкий резкий «вопль», оглушивший на короткие десять секунд всю комнату, где царила сладкая дремота. Мальчик приподнялся и лениво протер глаза, всё ещё пытаясь проснуться. Он зевнул и, свесив ноги на кровати, посмотрел в окно. В ушах до сих пор гремел звон будильника, отчего по всему телу даже мурашки пробежали. Увидев, что небо плотно затянуто беспросветными тёмно-синими тучами, а на асфальте много-много луж, Хосок встал и, взяв полотенце, смиренно висевшее на спинке кровати, направился в ванную. На потолке горели пять тусклых лампочек, а на старой батарее висело множество других полотенец. Закрыв за собой дверь, мальчик включил кран и умыл заспанное лицо. Прохладная вода приятно бодрила кожу. Немного постояв, Хосок всё же нашёл из двадцати с лишним зубных щеток свою собственную зеленую и принялся чистить зубы. Он был благодарен этому дню уже потому, что пришёл в ванную комнату самым первым. А это означало только одно — есть шанс выйти в нормальное время и не опоздать в школу.

***

На часах было 7:40, когда мальчик сидел в пустой столовой, уплетая за обе щеки бутерброды с ветчиной, приготовленные им лично на скорую руку и запивая их черным чаем, заверенным из маленького пакетика. В это утро он старался избегать всех своих соседей по комнате и даже воспитательницу. Именно поэтому Хосок заводил будильник на пятнадцать минут раньше, когда подъём был в 7:30. Он не любил это. Мальчишки с криками бежали в ванную и дрались у входа, кто сможет пойти первым. А пытаться протиснуться, пока те дерутся означало только то, что тебе отвесят оплеухи, и зайдешь ты в комнату самым последним, что тоже не гарантировано. Поэтому даже думать об этом варианте было нечего. Часто в такие моменты Хосоку не оставалось ничего, как только побежать в столовую и кое-как умыться в старом умывальнике, так как время уже поджимало. Всё приходит с опытом, и ранние вставания тому не исключения. Мальчик приучился к этому сам и выработал привычку вставать, как только начинает звонить будильник. Хосок сразу же выключал этот громкий звук и всегда оглядывался со страхом, что кто-то проснулся. К счастью, случаев таких ещё не было ни разу. Поэтому, быстро одевшись в форму и схватив школьную сумку, восьмилетний воспитанник детского дома города Кванджу Чон Хосок выбегал на улицу и мчался на всех парах. В школу мальчик старался приходить рано, дабы не столкнуться со своими одноклассниками, вечно искавшими повод подразнить и обидеть его. Хосок давно отучился обращать внимания на столь едкие колкости, но, единственное, с чем он никак не мог смириться в силу своего маленького возраста, был вопрос о родителях. Постоянные подначки так и летели во все стороны, а ярлык «детдомовский» прочно приклеился к спине мальчика. Все считали его изгоем и измывались как могли. Учителя лишь слепо закрывали на это глаза, делая вид, что ничего не замечают. Защищать сироту никто не собирался, а уж тем более помогать в чем-то. Но Хосок и сам это прекрасно понимал, поэтому даже не думал жаловаться на что-то воспитательнице или ещё кому-то. Ему влетело бы ещё больше, заикнись он хоть один раз об ударах и порванных тетрадках в школьном туалете. Сообразительность была одной из самых главных черт мальчика. Он не имел друзей, даже обычных хороших знакомых, плыл по течению реки жизни самостоятельно, ни разу не попросив о помощи, потому что дожидаться её от кого-то было попросту наивно. Так это смышлёное доброе существо, быть может самое искреннее и доверчивое, стало жертвой ежедневных издевательств, неисчерпаемым поводом для насмешек и тыканьем пальцев. Хосок привык к косым взглядам, шептаниям и подшучиваниям за спиной. Он сидел один за партой и пытался концентрироваться на учёбе, что тоже нечасто удавалось из-за бесконечных подколов, жужжащих у самых ушей. К слову, и не все учителя относились к мальчику хорошо. Несмотря на то, что он старался быть прилежным и много занимался, многие его недолюбливали, специально занижая результаты тестов и давая поводы для новых прозвищ и шуток на переменах. Но Хосок смирился и с этой участью. Он всё равно пытался каждый раз отвечать на все вопросы и делать всё, чтобы учитель сказал: «очень хорошо». Не посещая ханвогов мальчик имел не самый плохой результат в классе. Однако, стоит подметить, что он был бы гораздо выше, если бы некоторые преподаватели адекватно оценивали бы знания, не занижая и без того бедного сироту перед всем классом. Даже дети с ограниченными возможностями, учившиеся вместе с Хосоком, и те позволяли себе сказать что-то обидное в его сторону. Почему так происходило? У каждого были родители, которые могли защитить, помочь, приласкать и позаботиться. А у Хосока не было никого. Он был уязвим, не имея крепких рук мамы и папы за плечами, не имея людей или хотя бы одного человека, который мог вы вступиться за него. Он был похож на маленького птенца, выпавшего из гнезда, когда вокруг в небе парили коршуны, ища свою добычу. Существует такая нехорошая вещь, когда сильный может обидеть слабого, не имеющего никакой защиты. Все прекрасно знали это и понимали, тем самым давая бедняжку на растерзание хищникам.

***

В школу только начинали приходить дети, так как настенные часы в коридоре показывали 8:00, когда первый урок был в 8:30. Быстро переодев старую поношенную сменную обувь, Хосок повесил куртку на свой крючок и направился к шкафчику, где хранились его учебники и некоторые тетради. Стараясь как можно незаметнее пройти мимо стоявших на лестнице учеников, мальчик поднялся на третий этаж и, найдя нужный кабинет, остановился рядом с ним.

Кресла, где обыкновенно сидят дети на переменах, пустели. Вокруг стояла тишина, лишь иногда прерываемая отдаленным разговорами преподавателей из других кабинетов. Слышались чьи-то шаги по лестнице. Коридор был светлым и очень большим, можно сказать, просторным. Здесь часто бегали во время перерывов. А учителя разгоняли этих маленьких нарушетелей порядка школы. Никто из учеников не любил сидеть на месте. Всем хотелось постоянно прыгать и играть, что никак нельзя было сказать о Хосоке. В нерешительности постучавшись, ученик услышал глухое «проходите» и открыл дверь. В классе находился только учитель корейского и одна девочка, которая не обратила никакого внимания на вошедшего Хосока, продолжая тихо разговаривать по телефону, по-видимому с родителями. Мальчик прошёл к своей парте и, осмотревшись, сел на стул. Почему-то так и хотелось сейчас облегчённо выдохнуть, что добрался без приключений (только немного промок), никого не встретил и не опоздал. Таким мелочам он радовался постоянно, ведь именно такие вещи и нужны были ему больше всех остальных. Больше всего на свете Хосок хотел оставаться незаметным и спокойно жить под крышей детского дома, засыпая каждую ночь в холодной кровати. Он не любил это место, но всё равно был благодарен, лишь бы не трогали, не обижали, не били. Это всё, что нужно, многого просить не надо.

***

Все воспитанники, которых только знал Хосок, учились либо в других школах, либо в других классах. Это в какой-то степени тоже приносило поддержку. Вообще мальчик всегда старался искать её у самого себя. Он хотел быть позитивным и оттого никогда не сдавался, веря в лучшее. Но он не думал о том, что когда-нибудь в комнату зайдет женщина или мужчина, или молодая семейная пара, которая скажет: «Хосок, мы твои родители, собирайся, поедешь с нами». Нет, мальчик даже в такой счастливый конец поверить не мог, не то, что представить. Он давно смирился с тем, что его не возьмут и готовился прожить здесь всё своё детство, а в день совершеннолетия уехать и больше никогда не возвращаться сюда. Признаться, Хосок несколько раз настойчиво просил воспитательницу рассказать ему о своих настоящих родителях. Но каждый раз женщина придумывала новые и новые поводы, дабы не говорить об этом. То игнорировала, то отвечала, мол, не помнит и не знает, то некогда ей, то ещё что. Бесполезно. Мальчик убедился в этом на собственном опыте. Он не верил в мечты и вообще считал этой пустой тратой времени. Хосок замкнулся в себе и пытался отвлечься от чего-то, что волновало и всё равно тревожило его, не давал эмоциям пробиться вперёд и затмить собой здравый смысл. Он любил читать и лихорадочно прятал книги, потому что несколько раз такие же, как он, сироты, разорвали страницы в клочья, оставив в более менее порядочном виде только обложку, ведь твёрдый кожаный переплет порвать были не в силах. После этого случая Хосок старался надолго не оставлять свой уголок (исключением, естественно оставалась школа) и складывал книги под матрас. Спалось, конечно, несладко, но зато самое ценное, уже подержанное, слегка потрепанное, было в безопасности.

***

За окном всё ещё шёл дождь, но ученики уже вовсю писали тест по новой теме и не обращали на непогоду внимания. Как уже говорилось ранее, Хосоку оценки занижали, но не все. Вот, например, учитель математики не был таковым. Он оценивал честно и правильно. Кстати говоря, поэтому и математика у Хосока была одним из любимых предметов. На этих уроках он не боялся поднять руку и ответить, получал за тесты «очень хорошо» и иногда даже похвалу от учителя. Правда, за эту самую похвалу мальчик потом отхватывал по полной, ведь «детдомовский не может быть умным, не достоин, это учитель из жалости». Школьную сумку ученика было вообще сложно назвать сумкой, ведь ее так часто пинали и топтали, что стоило только удивляться, как в ней ещё можно что-то носить. — О, Хосок, я очень рад, работа отличная, — улыбнулся учитель, забирая листок у мальчика. Тот слабо улыбнулся и кивнул, мол, спасибо, господин Квон. Стоит ли говорить, что пара недовольных глаз тут же покосились на ученика? Да, Хосок и это знал. Учитель похвалил — хорошего не жди. На перемене мальчик вышел из класса в надежде избежать одноклассников, явно ждущих удобного случая, чтобы поиздеваться. Хосок интуитивно старался выйти в центральный коридор, где будет как можно больше детей, по возможности учителей. Хотя, на что он, собственно, надеялся? Сироте помогать не станут. От перенапряжения после урока мальчик захотел пить. А из-за страха, что его вот-вот найдут неприятели, сосало под ложечкой. Жажда мучила с такой силой, что даже идти казалось уже сложно. Хосок подошёл к одному из кулеров и остановился в ожидании. Девочка, кстати говоря примерно его возраста, наливала воду в небольшой пластиковый стаканчик. Заметив ученика, он, а повернулась к нему и, увидев, что тот ждёт, когда она отойдет, ехидно спросила: — Ты, кажется, хочешь пить? — Д-да, но ничего. Я п-подожду, когда ты н-наберёшь себе, — нет, мальчик не заикался, просто очень волновался. Ему редко задавали вопросы и редко с ним разговаривали. — А, — девочка кивнула, — в таком случае, можешь взять, — она протянула ему свой стакан, наполненный водой. Доверчивый мальчишка! Никому из детей нельзя верить! Урок, который сирота так и не усвоил. Хосок было хотел взять его, но не успел. — Детдомовский!!! — и это, казалось бы, на вид милое и приветливое существо вылило на него полный стакан и со смехом убежало.

Хосок отскочил от неожиданности. Вода была до жути холодная, вся рубашка промокла, а волосы были такими, будто мальчик только что помыл голову.Недолго думая, Хосок ринулся в туалет. Там, в конце концов, и бумажные полотенца, и сушилка для рук имеется. Всю перемену пришлось потратить на сушку одежды и волос. В класс мальчик вернулся со звонком и, спотыкаясь от своей неловкости под улюлюканье и насмешки одноклассников, уже знавших историю со стаканом, он прошёл к своему рабочему месту, низко опустив голову и краснея от стыда. Да, этот ребенок был слишком мал, чтобы научиться держаться и не поддаваться травле.

***

Остаток дня прошёл незаметно. Хосок старался избегать всех, что ему удавалось и проводил перемены в одиночестве, ожидая урока — единственного времени, когда он, сидящий в классе среди ненавидящих его детей, мог чувствовать себя спокойнее. Больше неприятностей не было, и мальчик уже понадеялся, что на сегодня приключения закончены, но ошибся. Сильно ошибся. Прозвенел последний звонок, и все с шумом начали собираться и бежать в холл. Хосок же делал всё неспешно и тихо, старался и сейчас быть незамеченным никем. Он неторопливо спускался по лестнице, пропуская несущихся ребят вперёд, и, наконец оказавшись на первом этаже, направился к своему шкафчику. Мальчик аккуратно сложил туда все учебники и, только подойдя к крючку, заметил, что всё-таки случилось. Его куртка валялась на полу. На ней отчётливо были видны следы чьих-то ботинок. Молния сломана, рукава потрепаны. Сменная обувь также лежала на полу и тоже было видно, как кто-то постарался походить по ней. Хосок грустно усмехнулся и, подняв вещи, не оборачиваясь, вышел из школы. В горлу не подступал комок слёз, просто чувствовался неприятный тяжёлый осадок. «Надо успеть почистить куртку и туфли до того, как это заметит госпожа Кан», — подумал про себя мальчик, вспоминая, как сильно будет ругаться воспитательница, уже видевшая не один раз следы ботинок на вещах воспитанника. А тем временем на улице всё также накрапывал тихий дождь, небо оставалось таким же тёмным из-за туч, а солнце так и не показывалось весь этот день.