Глава 4
В канун Рождества Азирафаэль окончательно уверилась — с ней что-то происходит. За всё время пребывания в человеческом теле она ни разу не чувствовала «недомоганий» (ну, разве что кроме похмелья), но в этот раз всё ощущалось по-другому.
Азирафаэль сортировала книги на втором этаже, пока Верити занималась поздним украшением зала. Она ни за что не призналась бы даже самой себе, что пряталась от Верити. Она заметила, что люди, особенно такого аффективно-экзальтированного темперамента, как её юная помощница, острее чувствуют «недомогания» других, а поскольку Азирафаэль притворялась человеком уже невесть сколько веков, в их глазах она ничем не отличалась от большинства представителей рода человеческого. (Правда, во многих аспектах её считали, что называется, «с приветом», но человеческая психика так устроена, что прощает подобное представителям творческих или просто редких профессий.)
Азирафаэль наклонилась, чтобы взять книгу из стопки и, неожиданно потеряв равновесие, покачнулась на стремянке. Успев по-настоящему испугаться, она перевела дух и только тогда поняла, что чувство равновесия покинуло её не просто так, а вместе с чёткостью зрения и сознания.
Говоря человеческим языком, у неё закружилась голова.
Дыхание не восстанавливалось, а сердце продолжало выстукивать что-то из азбуки Морзе, так что Азирафаэль окликнула:
— Верити! Не могла бы ты приоткрыть окно?
— Оно открыто, мисс Фэлл! — отозвалась Верити откуда-то снизу.
Азирафаэль озадаченно переглянулась с бюстом Гомера и ещё раз глубоко вздохнула в тщетных попытках утихомирить биение сердца.
— Я, кстати, уже хотела закрыть, сегодня холодно. И декабрь, — как бы между прочим заметила Верити.
Азирафаэль не отозвалась, она со всей силы прижимала ладонь к груди.
— Мисс Фэлл?
— Да-да... закрывай, — просипела она.
Повисло настороженное молчание. Азирафаэль уставилась в одну точку, боясь пошевелиться, но это не сработало: судя по шагам на лестнице, Верити уже поднималась.
— Вы там в порядке? — с тревогой в голосе спросила она. На шее у неё висело штук пять гирлянд, напоминающих мохнатых гусениц.
Обычно боль очень бестактна и приходит очень не вовремя (зубная не даст соврать), но Азирафаэль сказочно повезло. Она с облегчением выдохнула, выпрямилась и прочистила горло.
— Всё в порядке, дитя, — улыбнулась она, когда Верити подошла к ней, — я, что называется, ненадолго потерялась в своих мыслях.
— Мисс Фэлл...
— Да?.. Ой, прости, я опять забылась.
Верити с улыбкой вздохнула (своего рода мягкий эквивалент «безнадёжно махнула рукой»), но потом посмотрела в лицо Азирафаэль и её собственное лицо приняло слегка скорбное выражение.
— В чём дело, Верити? — спросила Азирафаэль, стараясь выглядеть как обычно (что непросто, когда грудь распирает то ли кашель, то ли что).
— Да нет, ни в чём... Ну ладно, если вам не нужна помощь, я обратно, — она потыкала пальцем в пол, — вниз.
От этого простого жеста Азирафаэль необоснованно бросило в жар, но Верити, к счастью, уже спускалась. Она коснулась рукой груди, с той стороны, где внутренний карман неприятно оттягивал «Обретённый Ад». Азирафаэль задалась было вопросом, что такого страшного в ней увидела Верити, но потом вспомнила своё утреннее отражение.
У неё не было привычки часто смотреться в зеркало, — когда знаешь наизусть каждый дюйм своего лица, необходимость в этом просто отпадает, — но в это ранее хмурое утро (24 декабря, 4:15, облачно, возможен небольшой снег), когда Азирафаэль проходила мимо стеклянного шкафа, по какой-то необъяснимой причине её взгляд случайно наткнулся на собственное отражение. Оно внушило ей беспокойство, поскольку не было похоже на её прежнее лицо: черты заострились, а глаза странно блестели. И не менее странным образом перекликались с лицом недавнего знакомца Азирафаэль — Сэмюэла Халлоу.
«Невозможно», — сказала она своему отражению, но в голосе её не было прежней уверенности. Она недоверчиво вглядывалась в собственные глаза и досмотрелась до такой степени, что они стали казаться ей чужими. Они и были чужими, это не её глаза. Не глаза ангела.
Ангелы не болеют. Даже в человеческом теле.
Или всё-таки болеют?..
Азирафаэль вернулась к прерванному занятию и нагнулась за следующей книгой из стопки. «У меня карцинома! Справочник по выживанию». Азирафаэль нахмурилась: кричащее и наверняка пустое название, скорее всего современный бестселлер. Вот в чём беда второго этажа — книги здесь появляются будто из воздуха. Азирафаэль бессознательно открыла первую страницу.
«...начинаешь носиться как ошпаренный, когда перед тобой встаёт чёрный призрак. Стремишься закончить начатое, сделать то, что всегда хотел, но было не до того. Начинаешь в десять тысяч раз сильнее любить мир, который ещё вчера ненавидел до глубины души, и людей, которых мечтал зарезать, пока они спят.
Если это знакомая ситуация, значит ты — один из нас. Добро пожаловать в наш воняющий тухлой рыбой клуб.
Меня зовут Шон Гнильчик, и я победил рак».
— Везёт же мне на западных славян...
По какой-то причине манера этого Шона писать внушила Азирафаэль искреннее отторжение, но вместе с тем и извращённое любопытство. Что-то подобное испытывают дети, впервые наткнувшись в два часа ночи на эротический фильм по дороге в туалет. Азирафаэль захлопнула книгу и не без некоторого пренебрежения положила в стопку для всех неведомо как затесавшихся в магазин современных бестселлеров, условно названную «белый шум».
Её мысли неожиданно занял Кроули. Что ему могло понадобиться в тот день в магазине? То, что он был в магазине — неоспоримый факт (не только Кроули знал, как там пахнет Азирафаэль, это работало и в обратную сторону). Неужели он как-то мог прознать о книге? Если подумать, он и в день появления Гавриила вёл себя подозрительно.
Будто с самого начала что-то знал.
Не в характере Азирафаэль было выпытывать что-то у кого-то, обычно собеседник сам открывался. Кроули не был исключением. (Правда, достоверность иной раз им сказанного оставалась под вопросом и по сей день, но это уже претензии скорее к его сущности, чем к характеру.) Но он был изворотлив, что неудивительно, и Азирафаэль допускала, что в ответ на её вопросы он мог ограничиться полуправдой или просто уйти от темы. А запрет на любые контакты, который поставил Гавриил, и вовсе был ему только на руку: проще полуправды может быть только отсутствие диалогов вообще.
Азирафаэль вздохнула, и её взгляд почему-то снова упал на «Карциному» Шона Гнильчика.
Людей пугает рак. Он, как смерть (смерть не в смысле Смерть, а в смысле само явление), — о нём зачастую боятся даже упоминаний, чтобы не накликать беду. Но при этом вещи с ним связанные, подобно фильмам, таким вот книгам или просто историям, пользуются у них большим спросом. Азирафаэль довелось повидать немало раковых больных, но при этом она плохо представляла, что творится у них в теле и в голове. Их ощущения и мысли оставались для неё как бы за гранью понимания, как если бы закоренелому дарвинисту принялись пересказывать Ветхий Завет (если опустить первую стадию яростного отрицания и возможного рукоприкладства). Но названия некоторых из этих ощущений, например, «слабость» или «боль», почему-то сейчас всплыли в памяти. Конечно, слабость и боль сами по себе могут относиться абсолютно к чему угодно и даже не всегда к телесным ощущениям, но Азирафаэль просто вспомнила все проявления слабости и боли, какие она когда-либо видела у таких вот больных.
И это очень неприятным образом походило на то, что чувствовала в последнее время она сама.
Азирафаэль в каком-то полубессознательном состоянии смотрела, как её рука будто сама собой потянулась к «Карциноме».
* * *
Если Азирафаэль и тешилась надеждами, что ей удалось обмануть Верити, то это были напрасные надежды.
— Кошмар какой, — пробормотала Верити, пока закрывала окно и старалась поглубже закопаться в свитер. — Мисс Фэлл, может, вызвать врача? — покричала она, но её то ли не расслышали, то ли проигнорировали.
Верити почувствовала подступающие слёзы. «Ну нет, только не опять», — простонала она про себя, но, как обычно, собственный мозг не откликнулся на мольбы, и слёзы потекли ручьями. Утирая их рукавами, Верити почти на ощупь добралась до задней комнаты и принялась копаться в рюкзаке. На столе лежал труд, посвящённый церковным обрядам. Верити взяла эту книгу наобум, полагаясь на чутьё книжного червя (хорошо справляется с поиском книг, но, к сожалению, бесполезно, если теряются, например, носки), несмотря на то, что оглавление не дало никаких подсказок. Первую её часть она пролистала, поскольку там описывалась либо история церковных облачений, либо монастырское меню. А вот на второй Верити задержалась, поскольку её чутьё начало, образно говоря, попискивать. Но потом мисс Фэлл попросила её принарядить магазин, и последние два часа она занималась именно этим, а сейчас слёзы вообще помешали бы разглядеть хоть букву.
Хорошо, что для таких случаев нашли решение. Видимо, люди настолько не любят смотреть на слёзы друг друга, что успокоительное придумали ещё до пенициллина.
Верити подрабатывала в магазине больше месяца и никогда не видела мисс Фэлл в таком виде. В таком больном виде. Она, конечно, понимала, что все люди болеют, но мисс Фэлл... Её в принципе сложно было представить больной. Как будто она и болезнь были созданы в разных мирах. (Узнав, насколько она близка к истине, Верити скорее всего расплакалась бы. Трудно сказать, от чего именно, да и какая разница.) Казалось, что даже сама мисс Фэлл не понимает, что с ней происходит и что с этим делать. И это её пугает.
Мысли Верити, примерно в то же время, что и мысли Азирафаэль, обратились к Кроули. Давно его не видно. Верити подумала было, что это из-за неё он держится от магазина подальше, но со злобным раздражением, с каким отгоняют муху, отмахнулась от этой мысли. Он вообще в курсе, что происходит с мисс Фэлл? Скорее всего нет. Н-да, такого друга и врагу не пожелаешь.
Хотя... «Что если святая вода нужна ему в качестве какого-то... лекарства?» Эта безумная мысль понравилась скорее не самой Верити, а её внутренней восторженной барышне века примерно семнадцатого, буквально умирающей по любовным романам. Эта самая барышня и принялась не без удовольствия её развивать.
Почему мистер Кроули вместо того, чтобы просто попросить в церкви святую воду, предлагал Верити её украсть, будто сам не хотел иметь с ней дела? Как чёрт, опасающийся всего освящённого. Ха, значит, мисс Фэлл вполне могла быть ангелом. На самом деле, это многое бы объяснило. (У Верити до сих пор не шло из головы происшествие с одной слепой пожилой леди, которая спрашивала у мисс Фэлл аудиокниги, а когда расстроилась, узнав, что в этом магазине их нет, неожиданно заозиралась по сторонам и сквозь слёзы засмеялась. Верити даже записала это в свой личный журнал, который та самая восторженная барышня запрещала называть «дневником». А, и ещё периодически в магазине разливалась гнилостная вонь. По странному совпадению, когда был наплыв посетителей.) И сейчас жизни мисс Фэлл угрожает опасность, а мистер Кроули потому и не появляется: он ищет способ её спасти.
Как романтично, если подумать.
...Но ведь мистер Кроули поручил ей найти способ достать святую воду, а она тут ворон считает.
Верити настолько остро ощутила на себе груз ответственности, что чуть было не разрыдалась снова, но её остановило чувство, которое оказалось гораздо сильнее страха. Чувство, которое заставляет большинство писателей вытаскивать придуманную историю из стола и полжизни таскать её по редакциям.
Она решительно склонилась над книгой, и её взгляд заскользил по строчкам. Её уверенность в том, что она сумеет помочь «ангелу» и «чёрту», была сильна, и она не сомневалась, что вот-вот найдёт решение. И спустя двадцать минут — действительно нашла.
Верити вышла в совершенно пустой зал и запрокинула голову. Мисс Фэлл не было видно, но она слышала шорох перелистываемых страниц и хрипловатое дыхание.
— Мисс Фэлл, я отойду на пару минут!
На самом деле Верити рассчитывала, что её снова проигнорируют, а если мисс Фэлл и поинтересуется, куда она ходила, то всегда можно сослаться на «ой, а я вам кричала, но вы, видимо, не расслышали, со мной вот такое постоянно бывает», но над перилами показалось бледное лицо. Верити сглотнула. В плохо освещённом магазине, да ещё и при взгляде снизу оно выглядело зловеще и светилось так, словно принадлежало призраку. Мисс Фэлл так странно воззрилась на неё, что Верити буквально бросило в пот от промелькнувшей мысли, что она всё знает. Знает, что она знает.
— На одну минуту, — выпалила Верити, не в силах вынести этот взгляд. — На минуточку!
— Да я ведь не держу тебя, — отозвалась мисс Фэлл и устало улыбнулась. Верити с трудом отогнала мысль, что эта усталость относилась к ней в общем, что она устала от неё.
— Я мигом, обещаю!
Минутой позже она уже кричала в трубку, даже не обратив внимания на автоответчик.
— Мистер Кроули! Я нашла, нашла, что вам нужно!
— Ну? — поднял трубку Кроули.
— Святую воду можно сделать. Вам просто нужен священник.
— Чудесно, у меня как раз парочка в подвале завалялась. Постарше или помладше?
Верити неуверенно хихикнула. Ей на секунду показалось, что это была не шутка.
— Вам всего-то и нужно — сходить в церковь и попросить освятить для вас воду!
— И правда, как два пальца отрубить, — не без сарказма пробормотал Кроули в сторону. — Ладно, спасибо за помощь.
Он уже было хотел положить трубку.
— А вы не поинтересуетесь, как там мисс Фэлл?
Кроули сглотнул.
— Что, приобрела отличное первоиздание... чего-нибудь там?
— Мне кажется, — Верити зачем-то понизила голос, — что она чем-то больна.
— Как ты это поняла? — спросил Кроули как можно небрежнее.
— Она выглядит больной. Вы бы хоть позвонили. А то что это за дружба?
Кроули хотел было отделаться дежурным «мы просто давно знаем друг друга», но в последнюю секунду передумал.
— Может, передать ей что-нибудь? — не отставала Верити. — Хотя я бы на вашем месте позвонила.
— Нет, не нужно. Я сам приеду.
Вот чёрт, подумал Кроули. Актёр припозднился с выходом, а партнёрша уже битых полчаса играет умирающую.
* * *
Спустя три часа бесполезных нарезаний кругов по городу, Кроули топтался у порога старой церквушки здесь же в Сохо. В последние пару месяцев он захаживал в божьи храмы чаще иного католика. Кроули сдул с кончика носа снежинку, глубоко вдохнул, как перед прыжком в воду, и ступил внутрь.
За всю свою двадцатилетнюю деятельность в церкви Святой Анны отцу Сильвестру доводилось видеть пару случаев одержимости, поэтому заметив кривившегося и пританцовывающего мужчину у входа, он быстро припомнил, где у него завалялись ремни. Кривившийся и пританцовывающий Кроули тем временем направился именно к нему. Отец Сильвестр сделал мысленную заметку, что необходимо будет захватить и бутылку кагора, чтобы после восславить избавление души раба сего от нечистого.
— Мне нужен священник! — выпалил Кроули, не дойдя до цели шагов двадцати.
— Эпилептиков принимаем по пятницам, — быстро ответил отец Сильвестр, который с большим облегчением не признал в Кроули бесноватого. Впрочем, был начеку.
Сам Кроули почти физически ощущал, как плавятся подошвы ботинок. Бедные его ботинки из змеиной кожи, для подобного испытания они явно не были готовы.
— Мы можем выйти на улицу? — прошипел он. — У меня... аллергия на ладан.
Отец Сильвестр покосился на выход, за которым открывалась картина промозглого декабрьского дня с пронизывающим ветром и мокрым снегом. Картина не относилась к числу его любимых, поскольку обостряла приступы артрита, и он досадливо поджал губы. Но рассудил, что лучше выйти и побеседовать с этим нервным парнем в абсолютно неуместных в такую погоду солнцезащитных очках, чем после случайно подслушать от прихожан, что «старик довёл человека до самоубийства, а ведь он просто хотел поговорить о похоронах своей рано ушедшей тётушки, вот мерзавец», а потом и вовсе с позором удалиться от дел. Несмотря на почтенный возраст, отец Сильвестр сохранил воображение семилетнего мальчишки.
Выслушав просьбу Кроули, он сначала не поверил своим ушам, ибо в глубине души уже готовился услышать историю о похоронах тётушки, а потом и вовсе резко отупел.
— Правильно ли я понимаю, сын мой: ты хочешь, чтобы я пришёл к тебе домой и освятил воду? — переспросил отец Сильвестр.
— Ну да, — кивнул Кроули и выжидательно шмыгнул носом.
— И при этом не собираешься освящать квартиру?
— Ну да.
— Прости, а для чего она тебе тогда?
Разумеется, Кроули ожидал этого вопроса. Но это вовсе не означает, что у него был готов на него ответ.
— Ну... — многозначительно начал он, но отец Сильвестр строго перебил:
— Церковь подобным не занимается, сын мой. Все обряды, для которых необходима святая вода, проходят исключительно в её стенах.
— А как же, ну там, последняя исповедь умирающего или как там это называется по-вашему... — попытался Кроули без особой надежды.
— Предсмертное причащение не требует святой воды — только чтения молитв и помазания елеем. Это, пожалуй, единственное таинство, которое может проводиться не в церкви. Не тащить же умирающего в самом деле, — пояснил отец Сильвестр, слегка смягчившись. — У тебя кто-то находится при смерти, сын мой?
— Да пошёл ты к чёрту! — рассвирепел Кроули. — По-твоему этично задавать подобные вопросы кому-то, кто выглядит настолько отчаявшимся?!
Отец Сильвестр, образно говоря, оглох после «к чёрту». У него в голове начал бить колокол, и он с благодарностью воспринял это как знамение — или скорее разрешение — свыше ретироваться как можно быстрее.
Кроули всё ещё сверлил взглядом сутуловатую спину священника и не заметил, когда за его собственной спиной деликатно кашлянули и хрипловатый голос произнёс:
— Прошу прощения, сын мой.
Он оглянулся и увидел бледное овальное лицо с сочувствующими карими глазами. Человек выглядел строго, начиная туго стянутыми в хвост прямыми тёмными волосами и чёрной сутане. Кроули показалось, что он для неё ещё молодоват. Он держал в руках метлу.
— Я случайно услышал — в общих чертах — ваш разговор с отцом Сильвестром... Я отец Ричард. Ну, — он посмотрел на Кроули при слове «отец» и вздохнул: — или просто Ричард, если так проще.
Кроули пребывал в том состоянии, когда проще забиться в угол и раскачиваться туда-сюда.
— Тебе ведь нужна святая вода, правильно? — продолжал допытываться Ричард.
— Угу... А ты кто?
— Ричард.
— Ты тоже священник?
— Диакон, если быть точным.
На своё счастье, Ричард не заметил, как у Кроули загорелись глаза.
— Диаконы могут освящать воду?
— Пожалуй, в крайних случаях, да.
— На дому?
Ричард пристально посмотрел ему в лицо. Затем его взгляд прогулялся вниз и вернулся обратно, и только после Ричард ответил:
— Если ты или кто-то из твоих близких в беде, я обязан не оставить тебя в трудный час.
— Ну наконец-то, хоть кто-то здесь говорит, как положено! — воскликнул Кроули. — Поехали, времени нет!
Ричард явно не ждал настолько сиюминутной реакции и немного растерялся.
— Подожди, сын мой, — (Кроули поморщился), — сначала нужно взять всё необходимое... и не попасться на глаза отцу Сильвестру. В последнее время злой как чёрт, прости Господи, — доверительно сообщил он и перекрестился. — А всё потому что его уже месяц донимает обострение артрита. Представляете, кто-то проник в церковь ночью и разлил всю святую воду. Она замёрзла, а утром отец Сильвестр на ней и поскользнулся. Вот ведь бывает.
Кроули сделал вид, что его заинтересовала птичка.
* * *
— Здесь мило, — вежливо похвалил Ричард, осматриваясь. — Думаю, при словах «холостяцкая квартира», твоя должна всплывать в сознании в первую очередь.
— А во вторую? — вырвалось у Кроули.
— Спартанские условия, метровый слой грязи и кислый запах пива.
Оба поморщились. Кроули невольно подумал, что будь он человеком — женился бы. («Хотя зачем, если есть служба клининга. Не четырнадцатый век же».)
Ричард тем временем поудобнее перехватил сумку со всем необходимым.
— Ну что ж, веди... сын мой.
Ричард стал испытывать некоторую неловкость, называя Кроули «сыном». Было ли это потому что Кроули выглядел слишком самодостаточным, чтобы иметь отца, или слишком независимым, чтобы иметь религию, — он пока не понял, но склонялся больше ко второму варианту.
А ещё Кроули выглядел человеком, которого растения интересуют меньше всего в этой жизни, поэтому Ричард никак не ожидал увидеть громадной оранжереи, резко зеленеющей на общем графитовом фоне. Если бы не она, квартира Кроули напоминала бы вампирский грот в стиле модерн.
— Потрясающе! — восторженно выдохнул Ричард. Изобилие зелени напомнило ему о бабушкином саде в Эссексе, где он в детстве охотно проводил выходные, возясь с фруктовыми деревьями и цветами.
— Ну да, — нервно пожал плечами Кроули. На данный момент растения действительно интересовали его в последнюю очередь. — Ауру мне тут чистят.
К его неудовольствию, Ричард, образно говоря, сбился с курса и поплыл прямо на скалу с сиренами.
— Не подумал бы, что вы из этих.
— Все мы в глубине в душе из этих.
(Ни Кроули, ни Ричард не были уверены, что говорят об одних и тех же «этих», но оба решили темы не развивать.)
— Растения, наверное, самые прекрасные и невинные создания на Земле, — улыбнулся Ричард, упорно не замечая бившего копытом Кроули (почти уже не метафорически). — Недаром Бог любит их.
— Он всех любит, только какой в этом толк, если Он — там, а мы — здесь. Всё равно что... бабушку любить, которая живёт у чёрта на куличках, и которую ты видишь раз в полгода.
— Я люблю свою бабушку, — сказал Ричард, невольно покосившись на Кроули. — Но в твоих словах есть свой смысл. И всё же сравнение не очень уместно: Бог всё-таки много больше, чем бабушка.
Кроули поморщился и возвёл очи горе. Он вовсе не собирался затевать подобные разговоры, но Ричард вроде уже оседлал своего конька и вот-вот собирался его пришпорить. Поэтому Кроули перебил его на полуслове и повёл прочь из оранжереи.
Если Ричард так удивился растениям в неподходящем для них месте, то огромной ванне посреди огромной ванной комнаты, почти до краёв заполненной водой, он удивился ещё больше.
— Вот, — Кроули махнул рукой в сторону ванны.
— Я должен освятить... эту воду?
— ...Ну да. И вот ещё что: ты будешь делать это в интимной обстановке, в абсолютной тишине и одиночестве...
Ричард смотрел на Кроули, как небезызвестный баран, и Кроули пояснил:
— Мне нужно уйти. Вот мой мобильный, позвони как закончишь. Я тебя запру, просто на всякий случай, ничего личного... — Ричард с каждым его словом выглядел всё более потерянным и Кроули немного сжалился: — Можешь потом полить пару моих фикусов, если они тебе так приглянулись. В общем, развлекайся как захочешь.
— Но посто...
Но Кроули не постоял, а просто захлопнул дверь ванной комнаты у него перед носом и направился к выходу, где из кабинета его нагнала телефонная трель. Кроули закатил глаза и потащился в кабинет, но как только на середине пути у него мелькнула мысль о том, что это Верити с новостями об Азирафаэль, он метнулся туда со всей стремительностью, на какую был способен, и сразу схватил трубку.
— Да, алло?
— Ого, быстро ты.
— Азирафаэль?..
— Слушай, у меня странный вопрос...
— Ты уверена, что звонить мне безопасно? — опомнился Кроули. Он ожидал услышать Верити, но никак не саму Азирафаэль, и это его немного дезориентировало. Потому он не заметил, что вопрос прозвучал грубее чем следовало.
— Ну... от пары минут вреда не будет, я полагаю, — слегка стушевалась Азирафаэль. — Так вот, ты не чувствовал ничего странного с тех пор как нас... приняли обратно?
Кроули напрягся: он отчётливо услышал голос Ричарда, который только сейчас начал читать молитвы. «Вот чёрт», — подумал Кроули.
— Да нет, ничего, с чего бы? — невнятно протараторил он, стараясь звучать как обычно.
— Правда?.. — Азирафаэль явно растерялась. — Просто у меня... не то чтобы я жалуюсь... — она задохнулась, и Кроули прикусил губу, — у меня какие-то странные ощущения, которые я не вполне могу объяснить...
— ...sanctificētur nomen tuum. Adveniat regnum tuum. Fiat voluntas tua, sicut in caelo, et in terrā. Panem nostrum...
— Э-э-э, слушай, давай потом об этом поговорим, а?.. Никуда не уходи, я приеду!
Азирафаэль что-то сказала, но Кроули уже бросил трубку и зажал уши, рыча от боли. Потом метнулся к окну, распахнул его навстречу «Бентли» и был таков.
* * *
Азирафаэль с озадаченным и слегка мутным взглядом посмотрела на гудящую трубку. Ей показалось, или она слышала кусочек из «Отче наш»?
— Верити, — окликнула она, не будучи уверена, что её расслышат, — сегодня можешь уйти пораньше.
Верити оторвалась от книги и посмотрела на неё, как с удивлением заметила Азирафаэль, со всей строгостью бабули, которую внук убеждает, что не простудился, а чихнул просто так.
— Думаю, я могу остаться ещё, — ответила она. — Я не спешу домой.
— А как же уроки?
— Сделала. При такой толкучке больше и делать нечего, — Верити обвела рукой абсолютно пустой зал.
— А родители волноваться не будут?
Верити только фыркнула, и Азирафаэль неловко отвела взгляд. Она давно вычислила, что эту тему с ней лучше не поднимать, но сегодня мозг и память будто работали в энергосберегающем режиме.
И преследовал запах палёного. Азирафаэль коснулась рукой груди и вздохнула.
— Что сегодня читаешь? Не похоже, что книга с этих полок.
Верити благодарно улыбнулась.
— Вам, наверное, не понравится... Любовный роман.
— С чего ты решила, что не понравится? Любовь — это самое прекрасное чувство на свете. — (Во взгляде Верити явно читался сарказм, но Азирафаэль не поняла, к чему он был.) — Так о чём же он?
— Это история о запретной любви, ну, вроде «Ромео и Джульетты», только в несколько более фэнтезийном антураже.
Азирафаэль присела рядом и задумчиво обронила:
— Кроули сказал бы, что и шекспировскую версию можно отнести к фэнтези. Он считает, что такое глупое стечение обстоятельств никак не могло случиться в реальной жизни.
— Ну... — Верити по каким-то причинам не разделила его точки зрения. — Кхм, в общем, здешняя Джульетта не понимает, что любит здешнего Ромео, пока смерть не прибирает к рукам одного из них...
— Кого? — быстро спросила Азирафаэль.
— Ого, да вы и правда заинтересовались! — Верити рассмеялась. — Если хотите, я могу оставить её вам. Я-то уже трижды её читала.
Азирафаэль ненадолго задумалась.
— Нет, нет, думаю, я уловила суть...
— Но вы даже не знаете, чем всё кончится.
Азирафаэль почему-то не была уверена, что хочет это знать.
— Может, позже, — улыбнулась она.
Верити пожала плечами, потом после недолгого молчания потрясла головой и задумчиво сказала:
— Трудно представить мистера Кроули с «Ромео и Джульеттой» в руках. Он правда её читал?
Азирафаэль смущённо кашлянула. На самом деле она буквально затащила его на одну из первых постановок, и с тех пор Кроули зарёкся ходить в театры, если только у них не было приставки «кино-».
— Кроули не любитель трагедий, — вместо этого сказала она. — И вообще ему больше по душе кинематограф.
Верити снова о чём-то задумалась, созерцая Азирафаэль.
— Вы кажетесь близкими друзьями, — заметила она.
— Ну... да, думаю, можно и так сказать... н-да.
— И мне даже кажется... простите если лезу не в своё дело... что вы любите друг друга... ну, знаете, любите не в смысле «любите», а в смысле... как родственные души или что-то типа того, — нескладно закончила Верити.
Азирафаэль уставилась на неё. Верити еле слышно пробормотала «простите» и красная как рак уткнулась в свою книгу. Азирафаэль неожиданно осознала, что до смерти хочет прилечь. Конечно, «до смерти» буквально не прозвучало в её голове, но само собой подразумевалось. Поживи с людьми и сам не заметишь, как начнёшь изъясняться исключительно фразеологизмами (а в особенно запущенных случаях ещё и матерными).
Любовь для писателей тема не менее плодотворная, чем тот же рак, хотя Азирафаэль припоминала, что к первой теме обращаются всё же чаще. Думая о словах Верити, она с некоторой опаской признала, что их с Кроули отношения (со стороны, разумеется) действительно походят на «некую привязанность, куда более сильную и глубокую, чем просто дружба». Лёжа на софе и созерцая потолок, Азирафаэль задумалась.
Люди зачастую ошибаются, полагая, что ангелам положено ненавидеть своих кровных врагов, демонов, и не учитывают, что любовь в ангеле — это как встроенное в начальные настройки приложение на смартфоне. И хотя совсем недавно ангелы действительно собирались сражаться с демонами насмерть... Азирафаэль хотелось думать, что изначально то была не ненависть, а скорее гипертрофированное желание наставить падших товарищей на путь истинный. (Хотя Азирафаэль не могла долго себя обманывать, понимая, что демонические головы с плеч полетели бы в любом случае.) А вот Кроули уверен, что это было просто желание раз и навсегда разобраться кто круче, и Азирафаэль пришлось признать, что в его словах есть правда; особенно это касалось ангелов высшего ранга, чьи деяния всегда были с подтекстом «во славу Её». Но вот насчёт других ангелов она поручиться не могла. Она-то живёт на Земле практически с момента её сотворения, в то время как многие её коллеги по цеху в основном сидят Наверху и на Землю спускаются лишь изредка, так что наверняка им бы и в голову не пришло задумываться о любви — тем более к демонам. А даже если бы и пришло, они бы об этом не распространялись. А то одного вольнодумца однажды уже спустили с лестницы...
Серафимы вроде Михаила, Гавриила и остальных вообще едва ли признавали любовь к кому-либо кроме Неё. Азирафаэль же по рангу располагалась много ниже, вдобавок за века нахваталась того, что зовётся страшным словом «человечность», так что её любовь распространялась много шире.
Поэтому, заключила Азирафаэль, она вполне могла по-своему любить Кроули, потому что, выражаясь его словами, «так ей положено». Была ли эта любовь сильнее, чем, скажем, к другим демонам? Определённо. (И под словом «определённо» Азирафаэль неосознанно подразумевала: «Других демонов определённо можно было бы полюбить, будь они чуть менее демоничными, и чуть более человечными, как Кроули».) Была ли эта любовь сильнее, чем к ангелам или людям?..
У людей, как она уже давно заметила, любовь зачастую формируется из долгой привязанности: чем дольше привязанность, тем сильнее любовь. Азирафаэль подумала, что это применимо и к ней. Справедливо ли то же по отношению к нему? Она отмахнулась от этого вопроса, рассудив, что неплохо было бы для начала разобраться с собой.
Азирафаэль стало душно, и она с трудом села и стянула безразмерный пиджак, но это не помогло. Она с толикой отчаяния поняла, что по каким-то причинам вопрос до сих пор её беспокоит. Азирафаэль не была уверена, — а если быть точным, понятия не имела — как отличить любовь ко всем на свете от любви к одному конкретному существу. Невозможно же судить о том, что ты читал только в книгах...
В книгах.
В «Обретённом Аду», кто бы его не написал, может быть ответ на этот вопрос? Описаны ли там вообще современные события их с Кроули жизней, или повествование, подобно «Пророчествам» Агнессы Псих, заканчивается на Армагеддоне?
Азирафаэль достала книгу из внутреннего кармана пиджака и ей показалось, что она стала толще. Открыла её в самом конце, и её глаза расширились.
Потому что этот момент Азирафаэль поняла, почему у книги было название, но не было автора — «Обретённый Ад» самозабвенно и очень быстро писал сам себя.
«"Будь в лавке, будь в лавке, будьвлавке, будвалавкепожалуйста", — твердил демон, едва не сбив очередного пешехода».
— Это он обо мне?.. — успела пробормотать Азирафаэль прежде чем у неё потемнело в глазах. Она быстро моргнула и с удивлением прочла следующее: «Только бы юнец успел закончить свои танцы с бубном».
Колющая боль в груди превратилась во что-то тяжёлое и тупое. Непреходящее.
И сжигающее.
Азирафаэль поняла, что задыхается. Несмотря на то, что ни ангелам, ни демонам дышать не обязательно, она всё же испугалась, как пугается уверенный пользователь, когда всегда исправно работавший монитор вдруг безо всякой причины гаснет. Азирафаэль хотела позвать Верити, но из горла вырвался только хрип. Каким-то чудом она поднялась на ноги, уронив «Обретённый Ад» с колен, и едва различая предметы в каком-то странном ядовитом дыме, застлавшим глаза, как при пожаре, поковыляла в главный зал.
— Мисс Фэлл! — взвизгнула Верити, и этот визг, который обычно был способен заложить уши, с трудом преодолел дымовую завесу, облепившую Азирафаэль невидимым для других коконом.
Она перевела пустой взгляд на силуэт, кричавший голосом Верити, и, натолкнувшись на одну из бесконечного множества стопку книг, неуклюже рухнула на пол. Она почувствовала, как Верити приподняла её голову и что-то ей кричала.
А потом явственно услышала звон входного колокольчика.
* * *
Кроули пулей вломился в магазин и бешено заозирался.
— Мистер Кроули!
Он метнулся на плач и нашёл Верити, которая придерживала голову растянувшейся на полу Азирафаэль. Кроули старался подготовить себя к тому, что может увидеть, но это так же бесполезно, как подготовка к опознанию останков, которые ты раньше знал как соседа Джона. Белки закатившихся глаз Азирафаэль стали грязно-жёлтыми, а от груди, как ошарашенно заметил Кроули, поднимался еле заметный дымок.
— Я вызову скорую...
— Нет, — гаркнул Кроули и склонился над Азирафаэль. — Что ты с ней делала?
— Ничего, я... я испугалась, что сделаю только хуже, — Верити уже рыдала вовсю. — ...Она всё говорила... чт-то ей... жаркооо... А я...
— Не реви, — отозвался Кроули, — лучше принеси воды.
Верити с трудом поднялась и побрела в заднюю комнату. Как только она скрылась из виду, Кроули быстро подхватил Азирафаэль под мышки.
— Времени нет, — пробормотал он в пустое пространство и в следующее мгновение и они, и «Бентли» на другой стороне дороги исчезли.
А ещё через мгновение верный автомобиль мирно и величаво, словно старый добрый дог у камина, стоял под окнами дома, где жил Кроули. Сам Кроули с Азирафаэль в качестве утяжеления, материализовался в гостиной и заорал во всю глотку:
— РИЧАААААРД!
Диакон оборвал молитву на полуслове и выскочил из ванной, а увидев Кроули с его обмякшей ношей, и вовсе беспардонно вылупил глаза. Из открытой двери в ванную повалил такой святой дух, что у Кроули заслезились глаза.
— Ты всё? — рявкнул он, пытаясь поудобнее перехватить тело Азирафаэль.
— Почти, немного осталось...
— Чёрт, неужели эти обряды просто необходимо было делать такими долгими? — прокричал Кроули в потолок и снова рявкнул Ричарду: — Помоги мне!
Ричард уставился на тяжело и быстро дышавшую Азирафаэль и резко прирос к полу. Кроули протащил ангела мимо, не прекращая крыть всё и вся благим матом, и Ричард опомнился только когда услышал грохот. Кроули уронил Азирафаэль на пороге ванной, а сам выкрикивал внутрь проклятия.
— Наблагословлял тут, теперь выветривать, — гудел он.
Тут Азирафаэль очнулась и хрипло застонала, и Кроули снова вспомнил о диаконе:
— Что смотришь, заноси её внутрь и клади в ванну!!!
Ричард отмер и быстренько затащил Азирафаэль в ванную, будто мешок картошки. Кроули сунулся было следом, но отшатнулся от порога и снова послал внутрь пару ругательств. Ричард с трудом (и громким плюхом, окатившим его самого) опустил Азирафаэль в ванну и неуверенно обернулся на Кроули.
— Доосвящай давай, быстрее... — бросил тот, но тут же послал в его сторону предупреждающий палец. — Нет, стой! Начинай, когда я пришлю тебе эсэмэску!
С этими словами Кроули грохнул дверью ванной и стал метался по квартире, пока не нашёл беруши. Заткнув уши, он написал: «Давай!» и только тогда устало рухнул в своё кресло.
Впрочем, сидел он недолго и спустя минуту вскочил, принявшись ходить по комнате. В кармане завибрировал мобильник.
«ВЫ ГДЕ??! ЧТО С М. ФЭЛЛ??!»
Кроули чертыхнулся и, стиснув челюсти, быстро напечатал:
«Со мной»
Он уже собрался сунуть мобильник обратно в карман, но он снова задребезжал.
«ПОЧЕМУ НЕ ПРЕДУПРЕДИЛИ??!»
— Тц.
«Верити, прекрати орать, пжлст»
«ИМЕЮ ПРАВО!!!»
И спустя пару секунд:
«Где вы?? Я приеду!»
«Следи за магазином»
«Я ВОЛНУЮСЬ!!!11»
Кроули и без Верити был сплошной комок голых нервов. Он подумал, что если сейчас же не возьмёт себя в руки, то быть беде. Поэтому он пришёл в оранжерею и уселся под кустом филодендрона.
«Не нужно. С ней человек, который знает, что делать»
(Если бы в этот момент Кроули снял беруши, то услышал бы, как из ванной донёсся звон серебра по кафелю, а следом — тщательно замаскированное ругательство.)
«Ну ладно((( Напишите, когда всё прояснится!»
Кроули с чувством выполненного долга и глубоким вздохом облегчения напечатал:
«ОК»
Печатая, он уже обдумывал следующий шаг, и нажав кнопку «Отправить», как бы одобрил своё же решение. Но чтобы его осуществить, необходимо было дождаться, пока юнец закончит свою часть работы.
Кроули вздохнул и, запрокинув голову, уставился на огромные сияющие маслянистым блеском листья филодендрона. Ему до смерти хотелось услышать старый добрый голос старого доброго друга.
Он щёлкнул пальцами и перед ним материализовались наушники. И через пару мгновений Фредди Меркьюри принялся утешать его.
Ооо, ты лучший друг из всех, что у меня были...
* * *
Азирафаэль разлепила глаза. Потолок ванной встретил её взгляд спокойной, не режущей глаз серостью. Правда, чтобы понять, что она находится в ванной, Азирафаэль понадобилось неуклюже соскользнуть и набрать полный рот воды. Она закашлялась, и всё тело — в особенности грудная клетка — отреагировали на это отголоском прежней тупой боли. Азирафаэль прислушалась к своим ощущениям (с непривычки это оказалось непросто) и неожиданно услышала всё тот же «Отче наш».
— Pater noster, qui es in caelis... Ой, кхм, здравствуй, дочь моя, я отец Ричард, диакон.
Азирафаэль посмотрела на Ричарда, попыталась назвать своё имя, но вместо этого издала сухой хрип. Ричард дочитал молитву, перекрестился, затем достал телефон, напечатал там что-то и принялся складывать все атрибуты в сумку. Телефон брякнул в ответ. Ричард прочёл сообщение и с недоумением и лёгким раздражением на лице распахнул окно. Прошло минут пять, его раздражение потяжелело, и Ричард вышел и ванной. Тут Азирафаэль увидела за открывшейся дверью знакомую графитовую палитру в интерьере и наконец сообразила, где находится. Но вместо «Где?» возник вопрос «Как я оказалась у Кроули?», а следом стрельнул закономерный для Азирафаэль, но не для нормальных людей «А кто остался в магазине?!»
Послышались голоса, чуть извиняющийся — Ричарда и раздражённый — Кроули. Когда они вошли, волосы демона оказались для Азирафаэль тем самым режущим глаз ярким пятном, и она болезненно поморщилась.
— Ну ты как, лучше? — спросил Кроули, осторожно ступая.
Азирафаэль услышала и поняла вопрос, но почему-то продолжала тупо смотреть на него.
— Мне нужно знать, действует ли вода, — сказал Кроули. В его голосе явно слышалась паника.
И тут пазл в голове Азирафаэль сложился окончательно.
— ...Святая вода?.. — прохрипела она и от неожиданной боли в груди схватилась за неё рукой. — Так... вот почему ты в рыболовной экипировке...
Кроули и правда нацепил тот самый прорезиненный «доспех» из «Весёлого рыболова», но было очевидно, что какая-то частичка его демонической души всё равно ему не доверяет.
— Как скоро выветрится эта вонь? — проворчал он в сторону Ричарда.
— Я ничего не жёг, — почему-то слегка обиделся Ричард.
— Я знаю.
— И освящал только воду, а не всё помещение.
— Я знаю!
«Иначе мои ботинки уже начали бы плавится!» — подумал он.
— Будучи один раз освящена, вода уже не потеряет своей святости. Если ты о ней говоришь, — сказал Ричард. Ему всё больше казалось, что его затащили в какую-то секту.
Ричард перевёл взгляд на Азирафаэль. Почему-то чем больше он на неё смотрел, тем сильнее чувствовал то, что чувствовал бы монах, увидев, что одна из икон покрылась ядовитой плесенью.
Кроули испытал желание приблизиться к страшной ванне, но судьбу испытывать не решился. Поэтому он обратился к Ричарду.
— Прости, не мог бы ты подождать снаружи?
Ричард посмотрел на него, потом на Азирафаэль, хмыкнул так, будто прояснил для себя давно донимавший его вопрос, и затем вышел, деликатно прикрыв за собой дверь.
— Ну, — Кроули хлопнул в ладоши, — выглядишь ты не ахти, должен признать, но вода явно затормозила... ну, что бы это ни было. — Он ободряюще ей улыбнулся. — Рассказывай, что чувствуешь?
— Ты видел... — прохрипела Азирафаэль. — Видел, что со мной что-то творится, и подготовился... Но как ты узнал о святой воде?..
— Потом, ангел, мне нужно точно понимать, что с тобой происходит там, внутри, — перебил Кроули.
У Азирафаэль снова неожиданно кольнуло в груди, и она, ойкнув, погрузилась в воду до самого подбородка.
— Кроули, — сказала она страшным голосом, — мне кажется, у меня рак...
Кроули уставился на неё. Азирафаэль трагично кивнула.
— ...Что? — спросил он, хотя прозвучало это скорее как «Шта?»
— Я почти уверена... Я нашла книгу в магазине... понятия не имею, как она там оказалась... и там всё написано...
— Что за книга? — мгновенно среагировал Кроули. Для него само слово «книга» уже стало своеобразным триггером.
— Про рак... и там описаны все симптомы всех его видов... и у меня совпало...
Несмотря на очевидно невесёлую ситуацию, Кроули усилием воли подавил рвавшийся наружу хохот.
— Что за... пх, симптомы?
— Теснота в груди... Думаю, он там...
— Угу, — ответил Кроули, прикрывая рот кулаком.
— И там же, в груди... как будто горит...
Кроули резко стало не до смеха.
— Горит?
— Я так чувствую... — смутилась Азирафаэль. — Самодиагностика мне не слишком хорошо даётся...
Кроули не имел ни малейшего понятия о симптомах любого рака в принципе, но даже ему названные Азирафаэль симптомы показались мало с ним связанными. Поэтому он решил, что либо автор той книжонки — гнусный шарлатан, либо ангел что-то не так поняла.
— Я... не уверен, что ты права, — осторожно заметил он. — Ты же... мы не болеем человеческими болезнями, ты знаешь? Помнишь?
Азирафаэль посмотрела на него с видом ребёнка, которому родители не верят о монстре в шкафу. Кроули стало немного стыдно.
— Ну ладно, давай дальше. Развивай тему горения.
— И от этого очага, вот здесь, — она чуть постучала себя по груди, — жар идёт по всему телу... особенно в голову... глазные яблоки будто горят изнутри... — Она поморщилась. — Особенно когда на тебя смотрю...
— В смысле?
— Твои волосы.
Кроули нетерпеливо помотал головой.
— В горле будто костёр жгут, всё скребёт и жжёт... И постоянный запах гари... будто... помнишь Инквизицию?
— Ну?
— Вот как от их костров вонь...
Кроули прикрыл глаза и сжал кулаки.
— Так. Где книга?
Азирафаэль окаменела.
— Какая именно?
— Та, с которой всё это началось, где она? Как часто ты брала её в руки?
— Ну... — Азирафаэль поняла, что отпираться бессмысленно, — может, пару раз. А ты-то откуда о ней знаешь?.. Откуда ты вообще знаешь, что происходит?..
Кроули открыл было рот, когда раздался тихий стук в дверь.
— Чёрт, я и забыл о нём, — признался Кроули со слегка виноватым видом.
— Так ты ответишь наконец? — в голосе Азирафаэль промелькнули истерические нотки.
Кроули недолго смотрел на неё, затем вытащил из кармана пророчество, молча вручил его ей и вышел к Ричарду.
— Я не знаю, что это было, сын мой, — сказал диакон, — но оно, похоже, отступило. Это... чудо.
Кроули посмотрел на него. Ричард выглядел слегка прибалдевшим.
— Спасибо, Ричард, но боюсь, я должен просить тебя ещё об одном. Я заплачу, — быстро добавил Кроули.
Ричард взглянул на него и всё понял.
— Я присмотрю за ней. А ты куда направишься?
Кроули пыхтел, не без труда вытаскивая себя из рыбацкого комбинезона.
— К старым знакомым, — донеслось глухое.
* * *
«Старые знакомые» в лице Вельзевула, Дагона и Хастура эти самые лица держали весьма и весьма постными. Ибо Кроули всем своим видом давал понять, что ждать от него можно только геморроя. Вокруг околачивались и другие демоны, но почему-то не собирались в кружок вокруг них, как обычно. Видимо, некоторым из них страшная казнь Кроули до сих пор внушала страх.
— Надо же, кто явился, — прошипел Дагон, продемонстрировав улыбку, который позавидовала бы любая пиранья. — С чем пожаловал, Кроули?
— Уж явно не для того, чтобы распить бутылочку красного, — ядовито заметил Хастур.
— Рад видеть вас всех в добром здравии, — не без сарказма сказал Кроули.
— Ну что, совершил ли ты деяние, достойное Геенны Огненной? — вопросил Вельзевул.
— Работаю над этим, лорд Вельзевул, тружусь в поте лица, измысливая день за днём...
— Ближ-же к делу, — оборвал Вельзевул. — З-зачем тогда явился?
— Я подозреваю, — процедил Кроули, глядя на высших демонов в упор, — что... кое-кто всем нам знакомый болен какой-то адской болезнью...
Трое демонов переглянулись. Справедливо, признал Кроули, его слова действительно звучат как бред, если вдуматься.
— ...Кто? — наконец спросил Дагон.
— И что это ты несёшь про адскую болез-знь? — недовольно протянул Вельзевул.
— В Аду никаких болезней нет, — подхватил Хастур, — на то здесь и Ад.
Кроули поджал губы.
— Азирафаэль. Похоже, что кто-то из ангелов... поселил в ней адский пламень.
Демоны снова переглянулись, но на этот раз, как подозрительно подметил Кроули, будто бы понимали, о чём идёт речь.
— Облакоголовые затеяли травлю? — довольно прогудел Вельзевул, и Дагон снова осклабился.
— Даже мы до такого не опускаемся, — заметил Хастур.
— Ну да, просто окунаете в святую воду... — пробубнил Кроули.
— Значит, ты всё ещё трясёшься за свою зефирную трясокрылку, — заметил Вельзевул, глядя на Кроули сузившимися глазами. — С чего бы тебе волноваться за неё? Разве она не выдержала казнь адским пламенем?..
Кроули с трудом удержался, чтобы не зашипеть, поэтому не смог ответить на вопрос. Да и что-то ему подсказывало, что это был и не вопрос вовсе. Точно, они всё знают. Вот черти.
— Я с трудом привыкаю к новым лицам. В моих интересах не допустить его замены.
Кроули закатил глаза, когда демоны снова переглянулись.
— Если ты считаешь, что это дело рук Оппозиции, то что ты забыл здесь? — уточнил Дагон.
— О, не беспокойся, — заверил Кроули мрачно, — у меня и к ним намечен визит.
— Он имеет в виду, чего ты хочешь от нас, — фыркнул Хастур. — Уж не избавить ли трясокрылку от смерти?
Кроули посмотрел на него в упор. Хастур ответил аналогично.
— Ну что вы, что вы, — как можно небрежнее ответил Кроули. — Просто мне нужно мнение профессионала по этому вопросу. От меня здесь толку мало.
Хастур осклабился, выступил вперёд и подошёл к Кроули вплотную.
— Хорошо, Кроули. Я схожу с тобой. В память о нашей дружбе, — он прошёл мимо и бросил на ходу: — Грех не взглянуть как ангел отдаст концы от адского пламени.
Кроули сжал кулаки. Хастур довольно расхохотался, Вельзевул и Дагон многозначительно улыбались.
* * *
Последние полчаса Ричард задумчиво наблюдал, как испаряется святая вода. Азирафаэль тяжело дышала, и ему всё чаще приходилось одёргивать себя от того, чтобы вытащить её из ванны: Ричарда не покидало впечатление, что Азирафаэль буквально варится в ней заживо. Он смочил носовой платок в холодной воде и обтёр ей лицо.
Сама Азирафаэль думала, что всё это похоже на бдение у постели умирающего.
— Тебя... зовут Ричард, так? — просипела она.
— Да, дочь моя.
— Скажи, похоже... что я умираю?
Ричард хорошенько поразмыслил, прежде чем ответить.
— Только не ври... — вздохнула Азирафаэль. — Если я чувствую, что умираю... наверняка и выгляжу так же.
— Ты не умрёшь, — сказал Ричард, озвучив то, в чём убеждал себя эти полчаса.
— Да нет, ничего страшного... это просто тело.
— Верно, — согласился Ричард, хотя думал обратное. — Тело — лишь оковы духа нашего.
— Нет, я имела в виду... хотя можно и так сказать...
Азирафаэль перевела дыхание. Ричард покосился на открытое окно, от которого толку не было абсолютно. Зато он сам продрог до костей.
— Куда делся Кроули?.. — прохрипела она.
— Отправился за помощью, как я уже сказал («пять раз уже»). Уверен, он скоро вернётся.
— Если только... — Азирафаэль снова задохнулась, — он не пошёл к тем, о ком я думаю...
Неожиданно она буквально сложилась пополам и впилась пальцами в грудную клетку. Ричард, уже наученный, взял ковшик с холодной водой и вылил ей на голову. Пара стало чуть больше, как если бы воду вылили на раскалённую сковородку. Азирафаэль с трудом отдышалась. Ричард попробовал воду пальцами. Как парное молоко, и к тому же издавала странный запах. Ричард долго пытался понять, на что он похож, и за неимением лучшего определения охарактеризовал его как «только что потушенный костёр». «Если так пойдёт дальше, воду придётся менять», — подумал он.
— Ричард... что священники обычно говорят умирающим?..
— Ты не умрёшь, — с каким-то тупым упрямством повторил он.
— Не глупи, дитя... Посмотри на меня...
Если человек и способен ощутить всю несправедливость этого мира, для этого ему достаточно показать умирающего ангела, пусть он и не будет знать, что это ангел. Ричард почувствовал жжение в глазах.
Внезапно раздались шаги и голоса. В ванную заглянул встрёпанный и слегка ошалевший Кроули.
— Ричард, подойди.
На каких-то пару секунд тело Ричарда воспротивилось, но всё же он заставил себя выйти к Кроули и закрыть дверь.
— Как она?
— Взгляни сам, — бросил Ричард, почему-то разозлившись. — Где тебя носило, ты мог её уже не застать...
— Тихо! — оборвал Кроули, но через секунду устыдившись, помотал головой и порылся в карманах. — Она не умрёт, ясно?.. Вот. Спасибо тебе за всё.
Ричард ошарашенно смотрел, как Кроули впихивает ему в руку столько, сколько хватило бы на постройку скромной больницы.
— Но... но... но я не могу уйти сейчас, как же...
И тут Ричард заметил, что они с Кроули не одни. Рядом с креслом, напоминавшем трон, крутился обладатель незнакомого голоса, но крутился так, будто всеми силами отвлекал самого себя от присутствия церковного лица в радиусе пяти футов. Ричард потрясённо разглядывал незнакомца, когда Кроули мягко, но решительно повёл его к двери.
— Пока что ты сделал всё, что мог. Ты молодец, — твердил Кроули, и в голосе его слышалось нетерпение и нервозность. — Но теперь ей может помочь только что-то более радикальное.
— Я даже имени её не знаю, — неожиданно вспомнил Ричард. Почему-то за всё время, что он просидел около Азирафаэль, ему ни разу не пришло в голову спросить её имя. Подсознательно ему казалось, что они сто лет знакомы. — Скажи, я буду молиться за неё!
Человек у трона со странной причёской, больше напоминающей потрёпанный помпон американской чирлидерши, издал что-то среднее между истеричным смешком и не менее истеричным кашлем.
Кроули зло покосился на него и открыл дверь.
— Молитвы чаще всего не доходят до адресата, — горько сказал он и захлопнул дверь прямо перед носом диакона.
— «Я буду молиться за неё», х-ха! — расхохотался Хастур с потрёпанным помпоном американской чирлидерши, прикрывающим его головную жабу. — Если это и правда адский пламень, как ты утверждаешь, ей нужны не молитвы, а заупокойная!
Кроули сжал челюсти и молча открыл перед ним дверь в ванную. Он не припоминал, когда в последний раз Хастур так откровенно веселился, и понял, что не может вспомнить случая, когда он действительно веселился. Вообще.
— А вот и доктор! — мерзко пропел Хастур и тут же закашлялся. — Чёрт, молитвенный дух!
— Ну да, ещё не выветрилось, — с не менее мерзкой улыбочкой злорадства сказал Кроули. Впрочем, тут же скривился сам. Видимо, в его отсутствие добросовестный диакон не сидел сложа руки (вернее, закрыв рот).
Азирафаэль приподнялась в ванне и, к удивлению Кроули, выдавила из себя улыбку.
— Герцог Хастур. Значит, вы будете столь любезны... поставить мне диагноз?
Хастур относился к той категории «людей», которые смеются только над собственными шутками, а в остальном могут похвастать чувством юмора табуретки. Поэтому он только пренебрежительно фыркнул.
— И что мне с ней делать, если она валяется в святой воде? — процедил он Кроули. — Иди и вынимай её оттуда.
— Что? — опешил Кроули.
— Что? Это ведь ты, — осклабился Хастур, — можешь плескаться в святой воде как в серной ванне.
Повисла звенящая тишина (не считая елозящих под окнами автомобилей и визжащих от восторга детей, предвкушающих праздник). Азирафаэль перевела взгляд с Хастура на Кроули и, вздохнув, с трудом поднялась и перебросила ногу через бортик.
— Я не рыба, которую нужно выуживать из воды, — заметила она, но судя по тому, что она чуть не грохнулась на кафель, Кроули заключил, что бравирование не прибавило ей сил.
А потом от неё начал подниматься пар. Святая вода стремительно испарялась.
Хастур недоверчиво приблизился, брезгливо тронул пальцем её плечо, провёл тыльной стороной по её лбу, бесцеремонно раскрыл её левый глаз.
— Может, ещё в рот залезешь? — буркнул Кроули.
— Как раз собирался, — огрызнулся Хастур и сказал Азирафаэль: — Открой рот.
Кроули наблюдал за его манипуляциями со смесью злости и чего-то, что испытывает ребёнок в песочнице, когда другой ребёнок понаглее отбирает у него совок.
— Ты что, серьёзно изображаешь доктора? — выдавил Кроули.
Хастур проигнорировал вопрос и сделал совсем невероятную вещь: отодвинул вырез блузки Азирафаэль и заглянул внутрь. Азирафаэль смогла только вылупить глаза. Кроули яростно зашипел. Хастур оглянулся на него и бросил:
— Взгляни.
Кроули приблизился, готовый в любую секунду отправить Герцога Ада в оный.
— Да посмотри же, идиот!
Кроули встретился взглядом с Азирафаэль и опасливо заглянул в вырез. И невольно отпрянул, сморщив нос. Вся грудная клетка Азирафаэль представляла собой сгоревшую плоть с характерным запахом. Кроули посмотрел на ангела, и та неловко улыбнулась, будто извинялась.
— Чёрт возьми... Ты знала об этом? — проговорил он.
— Конечно, — вздохнула она. Кроули заметил, что она начала сильнее пошатываться. — Сегодня обнаружила. Когда искала симптомы...
Хастур разглядывал её. Когда Азирафаэль повернулась к нему, он улыбнулся с подозрительно знающим видом. Азирафаэль ответила ему смиренной полуулыбкой. Оба всё поняли.
Не понимал пока только Кроули.
«Вы как?!!!1»
«Всё нормально», — с потрясшим даже его самого оптимизмом напечатал он.
«Как она?? Спросите, что делать с магазином? Ключи класть под коврик?»
Кроули отвёл глаза от экрана, вспоминая, о каком коврике идёт речь, и наткнулся на выжидающие взгляды.
— Секунду, — бросил он и напечатал: — «Сунь куда-нибудь, я заберу»
В представлении Кроули, ключ вообще можно было оставить в двери. Кому придёт в голову красть старые книги? (Выручки там и так днём с огнём не сыщешь, поскольку чтобы заставить Азирафаэль что-то продать, нужно было... Кроули даже не смог представить ситуацию, в которой ангел смогла бы расстаться с одной из своих драгоценных книг). Но две причины всё-таки заставили его принять меры предосторожности: первая — это всё-таки Сохо, вторая — стояла (шаталась) перед ним.
Он сунул телефон в карман и шмыгнул носом.
— Ну и?
— Ты был прав, — признал Хастур.
— И что с этим делать? — он указал на Азирафаэль. — Святая вода приостановила процесс, но как от этого избавиться?
Тут Азирафаэль, собиравшаяся что-то сказать, полетела вниз, но полёт остановил Кроули. (Хастур отпрянул так, как не отпрянула бы даже кисейная барышня от крысы в своей комнате.) Он протащил ангела к ванне и невольно раскрыл рот.
— А где вся вода?! Здесь уже половины нет! Ты что, её выпила?
— Не глупи... — проворчала Азирафаэль, с трудом переваливаясь через бортик.
Кроули отпрыгнул фута на три от поднявшихся брызг. Хастур в то же время испытал острое желание иметь в руках щит, но, к сожалению, четырнадцатый век миновал навсегда.
От ванны стал немедленно подниматься пар. Кроули посмотрел на Хастура.
— Ты же помнишь дорогу Наверх?
— Да, — коротко бросил он. — Отлично запомнил, пока летел Вниз.
— А я закрыл глаза, — признался Кроули.
* * *
Его появление произвело фурор. Ангелы таращились на Кроули так, будто в паб во время матча «Манчестер Юнайтед» ввалился фанат «Ливерпуль». Отдельные личности даже что-то кричали ему, но никто так и не решился остановить. Он был один: Хастур, по его словам, отправился обратно с докладом. Кроули готов был заложить свои часы, что они там снова многозначительно переглядываются.
Он встал посреди огромного белоснежного зала, напоминавшего операционную, раскинул руки в стороны, будто призывал на себя Гнев Божий, и заорал:
— Гавриил!!! Надо прояснить кое-что!
Совпадение или нет, но Гавриил появился тут же, будто возник из воздуха. Его лицо напоминало маску.
— Как ты посмел подняться сюда?
То, как он это сказал, могло бы расколоть айсберг.
— Ты всё прекрасно знаешь, — усмехнулся немного охрипший Кроули. — Книга. Ты подбросил ей какую-то вонючую книжонку, и теперь она сгорает заживо!
На крик Кроули собралась толпа, в том числе подоспевшие Михаил, Уриил и Сандалфон. Вся честная компания в сборе.
— Но ведь и ты тоже всё понимаешь, — невозмутимо ответила Михаил.
— Тупой чёрт, — фыркнул Сандалфон, — если ты думаешь, что ваши с Азирафаэль... сношения оставались для нас тайной, то ты достойный сын Геенны.
Кроули уставился на них. В нём боролись два отчаянных желания: расхохотаться и кинуться на этих кирпичномордых с кулаками.
— Как вы могли? — прошипел он. — Я не знаю, как вы провернули этот фокус с книгой и пламенем, но теперь вы должны ей помочь!
Кроули чертыхнулся, когда трое высших ангелов тоже многозначительно переглянулись.
— Перестань лгать себе, — подала голос Уриил. — Она это заслужила. Это справедливость.
— Это дерьмо собачье! — рявкнул Кроули. — Почему только она?!
— Ты не в нашей юрисдикции, — ответил Гавриил, разведя руками. — Вероятно, у них на тебя несколько другие планы, поизощрённее. Мы же не настолько жестоки.
Кроули ткнул в него пальцем.
— В жестокости и вы знаете толк. Вы же ангелы, чёрт вас подери! Если вы ничего не сделаете, она умрёт! Где ваше милосердие?!
На пару секунд повисло молчание. Кроули был в том состоянии, когда тянет взять факел и пойти поджечь пару ближайших церквушек. Затем вперёд выступила Михаил.
— Я пойду с ним, — сказала она и в ответ на недоумевающие взгляды ангелов заметила: — Она имеет право знать, что происходит. Это — справедливость.
— Будь настороже, Михаил, — предостерёг Гавриил.
— Да, да, не то сожру и косточки не оставлю, — съязвил Кроули.
Михаил посмотрела на него, потом на Гавриила и остальных, всем своим видом говоря: «Если мне и грозит какая-то опасность, то это риск быть облитой змеиным ядом. Ты же помнишь, Гавриил, мы что-то такое пробовали с тобой во времена Инквизиции, было очень даже неплохо».
* * *
«Давно я к Тебе не обращалась... Кажется, это свойственно людям — взывать к Тебе только в час невзгод. Но, как они говорят, лучше поздно, чем никогда...
Я... я понимаю, что рак — или что бы это ни было — меня не убьёт, но всё же... Такой адской боли я никогда не чувствовала. Должно быть, это та самая кара, которую Ты ниспосылаешь на грешников. Я понимаю, я... разочаровала Тебя. Не осмелюсь предположить, что сильнее кого бы то ни было из людей, но тем не менее... Эта боль заслужена, но... прошу Тебя только об одном — когда всё это кончится... пошли меня обратно на Землю. Я так люблю этот мир, этих людей... Верити... и Кроули. Веришь или нет, но представив его одного во всём мире, совершенно одного... это невыносимо. С кем он будет обедать в «Ритце»?.. Ему будет слишком одиноко, если некому будет разделить его одиночество, уж я-то знаю...
Лучшее Твоё творение, этот мир... Умоляю Тебя, Господи... не дай... мне исчезнуть... просто потому что я делаю то... что положено ангелу... люблю...»
Михаил смотрела на дремлющую Азирафаэль, как показалось Кроули, со сожалением. Он усмехнулся про себя. Когда он был в теле Азирафаэль на казни, они все являли собой воплощение напыщенной кровожадности.
— Как ты догадался положить её в святую воду? — прервала его размышления Михаил.
— Птичка начирикала.
Кроули мельком успел удивиться, почему она не спросила, откуда у него святая вода в принципе, но если они и правда следили за ними, необходимость в вопросе отпадала. Михаил подошла к ванне вплотную.
— Азирафаэль. Я знаю, тебе тяжело, но постарайся понять то, что я сейчас тебе скажу.
Кроули навострил уши. Азирафаэль еле приоткрыла глаза.
— Михаил... рада видеть, — просипела она со слабой улыбкой. — Прости, как-то умудрилась... подцепить рак... терпеть не могу эту бумажную работу... по смене тела...
Михаил недоумённо посмотрела на Кроули. Тот слегка пожал плечами.
— Это не рак, Азирафаэль. Тебе ведь известно, что ангелы не восприимчивы к человеческим болезням, пусть даже в человеческом теле. — В ответ на расширившиеся глаза Азирафаэль, она пояснила: — В тебе адский пламень.
Азирафаэль метнула растерянный взгляд в Кроули. Тот сжал губы и даже сделал шаг в её сторону.
— К-как... он во мне оказался?..
— После ваших неудавшихся казней мы заподозрили подвох и посовещались с Оппозицией. Они придумали проверку: заставить вас соприкоснуться с губительной материей так, чтобы вы об этом не знали. Для тебя, Азирафаэль, сделали особую жидкость на основе адского пламени, которой потом пропитали ткань обложки одной книги.
— Как плащ Геракла... — пробормотала Азирафаэль.
— Так значит не Гавриил подбросил ей книгу? — уточнил Кроули.
— Сам подумай, — вздохнула Михаил, — как бы смог любой из нас коснуться её? Пусть мы серафимы, и природа наша огненная, всё же малейший контакт с адским пламенем вызвал бы необратимые последствия.
— Да что хоть за чёртова книга, взглянуть хоть на неё!
Михаил улыбнулась.
— Сейчас она в безопасности.
— Ах, она в безопасности? — процедил Кроули. — Да я бы прыгал от радости узнав, что какая-нибудь псина закусила ею съеденное домашнее задание!
Азирафаэль выглядела так, будто на неё навалилась гора.
— Значит, я умру... окончательно...
Михаил взглянула ей в лицо. Кроули с надеждой уставился на высшего ангела.
— Мне жаль, — проговорила она. — Но таково справедливое наказание за обман.
Кроули показалось, что ему на глаза пала пелена. Он стянул очки и провёл рукой по лицу, на котором сразу отразились все прожитые века.
— Ну всё, Михаил, поиграли в судей и хватит, — пробормотал он, плохо соображая, что говорит. — Останови это, вылечи её.
Михаил уставилась на Кроули, но поняла, что у того что-то помутилось.
— Адский пламень для ангела — это казнь. В случае Азирафаэль она неоправданно растянулась. А ты продлил её мучения ещё больше, — она указала на ванну с жалкими остатками святой воды, — этим... Хотя что взять с демона?
Кроули задохнулся от бессильной ярости. Замечательно, подумалось ему. Он здесь лез из шкуры вон, чтобы спасти ангела — по сути врага, — и после этого ещё и виноват?
Кроули посмотрел на Азирафаэль и увидел бессильно повисшую голову. Михаил проследила за его взглядом и — всего на мгновение — удивилась, вопреки тому, что говорила пару секунд назад. Но потом её сердце наполнилось скорбью. Она повернулась к Кроули, и тот снова обомлел, когда прочёл в её взгляде чуть ли не прямое обвинение. Как будто это он убил её. Как будто с самого начала вся затея с проклятой книгой принадлежала ему...
Не с книгой, подумал Кроули. С Соглашением.
— Справедливость, — горько сказал он, не отрывая глаз от Азирафаэль. — Если твой лучший... твой единственный друг умирает... — он плотно сжал челюсти и, посмотрев на Михаил, выплюнул: — тогда я предпочту не знать, что такое справедливость!
— Её предупреждали, — тихо сказала Михаил. — Она знала, что всё вело к этому.
Кроули почувствовал острое желание прилечь — и проспать до следующего Армагеддона. Он подошёл к ванне, уже сухой, и с трудом опустился на бортик. Лицо и тело Азирафаэль посерело, будто подёрнулось пеплом — или почернев изнутри. Чёрное пятно продолжало ползти от груди к шее. Без мешковатого пиджака Азирафаэль выглядела очень уж хрупкой.
Он подумал об этих пухлых детишках, какими принято было изображать ангелов. Ему всегда это претило. Кроули знал ангелов больше, чем когда-либо суждено узнать человеку, — он сам им был когда-то — и те отнюдь не были пухленькими безобидными ангелочками. В большинстве своём это педанты, слепо выполняющие Её Волю.
Азирафаэль, прожив столько времени среди людей, приобрела не только человечность, но и здравый смысл. Хоть она и продолжала оправдывать любую неприятность Непостижимым замыслом, всё же случай с Армагеддоном научил и её кое-чему. Кроули казалось, что другие ангелы и раньше не слишком её жаловали. Но несмотря ни на что, она всегда была полна любви к ближнему (и дальнему, если уж на то пошло).
Так что, рассуждал Кроули, стараясь отвлечься, Азирафаэль была самым настоящим пухленьким ангелочком, пусть и не внешне.
— Ты скорбишь, — не без удивления заметила Михаил.
— Всевидящее серафимово око, — глухо ответил Кроули.
Михаил изучала его. Пожалуй, можно сказать, что она впервые как следует обратила на него внимание.
— Знаешь что, Михаил-Защитник-Сирых-И-Убогих, — это должно было звучать язвительно, подумала Михаил, — будь я на твоём месте — в лепёшку бы расшибся перед Ней за такую несправедливую и... собачью казнь.
— Что? — поразилась Михаил.
Кроули поднял на неё глаза. Змеиные глаза, жёлтые с вертикальным зрачком, но каким-то образом в них умещались все скорби мира.
— Ты права, я демон. Но я бы ни за что не допустил казни невиновного ангела, — повторил он, и она ясно услышала презрение в его голосе.
— Она повинна во многом, — возразила Михаил. — Она водилась с тобой, в конце концов, несмотря на все предупреждения. — Она посмотрела на его. — Понять не могу, что вы в друг друге разглядели, чтобы столько раз рисковать своими жизнями
Михаил лукавила. Самую малость, в самый раз для ангела. Кроули горько улыбнулся уголком рта. Так улыбаются, вспоминая что-то тёплое и приятное, при этом осознавая, что это уже не вернуть.
— Азирафаэль была добра ко мне. А она за себя уже не скажет.
«Потому что вы убили ангела просто за то, что он вёл себя как ангел», — читалось в его взгляде. Адам Янг когда-то высказывал подобную мысль о людях. Удивительно, тогда весь мир был на пороге конца. А теперь и его мир уже не будет таким как прежде.
Михаил открыла было рот, но неожиданно услышала голос.
Вернее, Голос.
Бросив последний взгляд на сидящего демона, она исчезла.
Кроули думал. И пришёл к выводу, что Михаил права. Но вместе с тем и глубоко ошибается. Непостижимость во всём своём великолепии. Азирафаэль бы одобрила.
Кроули посидел ещё минуту и изрёк:
— Сволочи.
Зажужжал телефон. Кроули рассеянно достал его и пустыми глазами уставился в экран.
«Я ещё в магазине. Приезжайте, если можете, у меня кое-что есть для вас. И ТОЛЬКО ПОПРОБУЙТЕ НЕ ПРИЕХАТЬ»
Чернота почти добралась до лица Азирафаэль. Вероятно, когда он вернётся, найдёт в ванне только кучку пепла... Кроули сглотнул подступивший ком и, опираясь о бортик, тяжело поднялся. Посмотрел на Азирафаэль в последний раз.
— Это будет чертовски долгая вечность.
* * *
Верити оказалось достаточно взглянуть на Кроули, чтобы всё понять. Из её глаз немедленно покатились слёзы. Кроули не возразил, когда она буквально стиснула его в объятиях и принялась обильно поливать слезами его пиджак. Он даже не заметил, как его рука опустилась на её макушку. Он не мог понять лишь одного — какого чёрта он не может разрыдаться? Даже это было бы лучше камня в груди. Впрочем, подозревал Кроули, с ним придётся смириться до конца этого грёбанного мира и надеяться, что во второй Армагеддон Ад проиграет.
Верити отлипла от него и утёрла слёзы. (Бестолку.)
— Я... нашла кое-что, — проговорила она и отошла к ближайшей книжной стопке. Сняла сверху тонкую книгу и протянула ему. — Вот. Думаю, уже поздно... если в ней было всё дело.
Кроули взглянул на зелёную обложку и золотые вензеля «Обретённого Ада». Не думая, взял и открыл на первой странице. Он не мог этого знать, но он прочёл те же строки, что и Азирафаэль. Значит, в этом притаилась смерть? И правда плащ Геракла.
— Как ты её нашла? — спросил он без особого интереса.
— На полу валялась, в задней комнате. Наверное, выпала из внутреннего кармана, — Верити указала на пиджак Азирафаэль, аккуратно висевший на спинке стула. Кроули сразу отвернулся от него. — Думаю, она всё время носила её с собой. У нас не было шанса её найти.
Кроули рассеянно кивнул. От открыл книгу на последней странице, но не успел прочесть и слова, как его остановил голос:
— ЛУЧШЕ НЕ СТОИТ.
Кроули кинул быстрый взгляд на Верити — та вяло озиралась, словно ей что-то послышалось, но она не была в этом уверена. Он оглянулся. Смерть протянул руку.
— ЭТО МОЯ.
— Твоя? — не понял Кроули. — Но...
— Я ЗА НЕЙ УЖЕ НЕСКОЛЬКО МЕСЯЦЕВ ГОНЯЮСЬ, — посетовал Смерть. — ХОТЬ Я И НЕ ОДОБРЯЮ КРАЖИ — ОСОБЕННО ИЗ МОЕЙ БИБЛИОТЕКИ — ДОЛЖЕН ПРИЗНАТЬ, ЧТО МАСТЕРСТВА ВОРИШКЕ НЕ ЗАНИМАТЬ.
Кроули и так туго соображал в связи с последними событиями, и Смерть его состояния явно не улучшил.
— К-кто её украл? Что за библиотека?
Смерть издал звук, напоминающий клацанье зубов. Кроули допустил, что он так вздохнул.
— БИБЛИОТЕКА СО ВСЕМИ ЖИЗНЯМИ. ВСЕХ СУЩЕСТВ ИЗ ВСЕХ МИРОВ. А ВОТ КТО ЕЁ УКРАЛ — ЭТО Я И САМ С УДОВОЛЬСТВИЕМ БЫ ВЫЯСНИЛ.
Кроули протянул ему «Обретённый Ад».
— БЛАГОДАРЮ, — сказал Смерть и, осмотрев книгу, снова недовольно вздохнул. — МАЛО ТОГО, ЧТО УКРАЛ, ТАК ЕЩЁ И ОБЛОЖКУ ИСПОРТИЛ. НИКАКОГО УВАЖЕНИЯ К ЧУЖОЙ СОБСТВЕННОСТИ.
С этими словами он щёлкнул пальцами, и Кроули заметил, как обложка очистилась. Надпись исчезла, и вместе с ней будто и сама скверна.
— ВОТ ТАК, — кивнул Смерть и сунул книгу куда-то в складки своего чёрного одеяния. Потом посмотрел на Кроули, будто уже забыл, что он стоит здесь. — ТЫ ВЫГЛЯДИШЬ СКОРБНО, ДЕМОН.
— Есть причины, — ответил Кроули. За этим разговором он, страшно признаться, перестал думать о том, что произошло.
Вдруг его будто осенило, и он уставился на Смерть.
— А ты не забирал сегодня ангела?
Смерть с секунду смотрел на него.
— Я ВСПОМНИЛ. ЭТО БЫЛИ ВЫ.
— Что? — опешил Кроули. В отличие от Азирафаэль, его не волновало, узнал ли его Смерть.
Он узнал.
— ВЫ БЫЛИ ТАМ, КОГДА ПОВЕРГЛИ ВСАДНИКОВ АПОКАЛИПСИСА.
— А, — сказал Кроули. — Ну да. Так забирал или нет, скажи, пожалуйста.
— ТОТ ЛЮБОПЫТНЫЙ АНГЕЛ, — вспомнил Смерть встречу в парке. — В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ Я ВИДЕЛ ЕЁ В КАКОЙ-ТО ВАННЕ. ЭТО ВПОЛНЕ МОГЛО БЫТЬ СЕГОДНЯ.
Последний крохотный лучик надежды угас в Кроули.
— Вот как. Ладно, спасибо.
— ТЫ СКОРБИШЬ ПО АНГЕЛУ? ДЕМОН?
— Какая разница, кто я есть?! — вспылил Кроули.
Повисло молчание. Кроули уже пару минут слышал какой-то навязчивый скребущий звук, но не мог понять, что он ему напоминает. Смерть воспринял его вспышку на удивление хладнокровно. Впрочем, странно было бы ожидать от него «теплокровия».
— ПРОСТИ, ЕСЛИ ЗАДЕЛ. НУ ЧТО Ж... ПОЖАЛУЙ, МНЕ УЖЕ ПОРА.
— Ага, — только и сказал Кроули, но Смерть не стал дожидаться ответной любезности.
Верити помотала головой и снова огляделась.
— Бред какой-то. Мне показалось, вы с кем-то говорили.
Кроули повёл плечом.
— Ну да, тебе показалось. Спасибо за помощь, Верити. За всю.
Они вышли на вечерний морозный воздух. Мимо сновали смеющиеся лица со сверкающими пакетами. Рождественские витрины светились в темноте, и букинистический магазин Азирафаэль на их фоне выглядел как дыра на месте зуба. Верити закрыла дверь и протянула ключи Кроули.
— Что теперь со всем этим будет? — пробормотала она, и снова зарыдала.
Кроули оглядел витрины (пиджак Азирафаэль одиноко висел на прежнем месте. Кроули незаметно щёлкнул пальцами, и он исчез, чтобы появиться в его квартире) и мотнул головой.
— Выкупят. Переоборудуют под аптеку или что-то в этом роде.
Им обоим было горько это слышать.
— Неужели нет никого, что мог бы...
— Нет, — сказал Кроули и болезненно скривился. — Был только я.
«А я теперь ещё очень долго не смогу смотреть на всю эту макулатуру».
— Но что будет со всеми книгами?..
Он потрепал плачущую Верити по плечу.
— Подвезти?
Сначала она отнекивалась, но Кроули всё-таки настоял. Даже он понимал, что нечего расстроенной школьнице шататься в такую позднь по улицам, пусть и в канун Рождества. Всю дорогу они скорбно молчали и расстались тоже немногословно. И Кроули — со всё тем же тяжёлым камнем в груди — поехал домой.
Ему смутно подумалось, что если таково наказание Ада для него, то оставалось только поаплодировать: лучшее их мучение за несколько тысячелетий. В противном случае он мог бы ещё надеяться на что-то более радикальное. И что оно не заставит себя ждать слишком долго. А что Оппозиция? Могут прислать другого ангела на замену. Но это уже без Кроули. Кроули будет спать, потому что он устал. Смертельно устал.
Он не стал заходить в ванную, удовлетворившись лишь тем, что заглянул мельком в дверь и увидел ванну пустой. Как и ожидал.
Кроули подошёл к трону, встряхнул пиджак Азирафаэль и бережно повесил его на спинку. Затем поднялся наверх, бросил пальто на пол, повалился спиной на кровать и, прикрыв глаза рукой, моментально заснул с тем, чтобы проснуться ещё очень нескоро.
В какой-то момент ему послышалось сквозь сон, что его зовут по имени. Голос казался знакомым, но Кроули не стал откликаться.
— Идите к чёрту... — пробормотал он, когда голос стал настойчивее.
— Сделаю вид, что я этого не слышала, — вздохнули в ответ.
* * *
В кабинете упорно трезвонил телефон. Кроули не знал, как долго, и сколько он проспал. По ощущениям — года полтора, но он всё равно не собирался просыпаться так рано.
— Да чёрт бы вас всех побрал, — прохрипел Кроули.
Голова была тяжёлой, как после приличной пьянки. Когда-то он слышал о длинных и коротких фазах сна (вероятно тогда же, когда и о пользе разговоров с растениями), и сделал вывод, что его угораздило подскочить в длинную. Он доковылял до ненавистного телефона и, не слушая приветствий звонившего, проорал в трубку:
— Ничегонепокупаюнепродаюкаквывообщенашлимойномеркозлы?!
— Мистер Кроули, где вас носит, не дозвонишься!
Звенящий голос Верити буквально впился в бедный мозг Кроули и просверлил там отверстие.
— В чём дело?
— Приезжайте в магазин, немедленно!
И прежде чем Кроули успел рявкнуть, что он не собака, чтобы бежать по первому зову, Верити бросила трубку.
Кляня весь мир и себя, Кроули рулил к книжному магазину. (И если бы он не был так зол, то заметил бы, что ключи от лавки и пиджак Азирафаэль пропали из его квартиры.)
Кроули вышел из машины и непонимающе огляделся. В витринах красовались снеговики, Санта-Клаусы, и стёкла белели от искусственного снега. Чёртово Рождество. Так он что, проспал всего десять часов?!
Кроули почувствовал себя ещё хуже и ввалился в лавку.
— Ну что?
Накануне Верити не успела закончить украшение магазина из-за «Церковных обрядов», и Кроули невольно удивился, заметив, что лавка почти преобразилась. Он даже начал слегка волноваться за душевное здоровье Верити. Сама же Верити явно не подозревала в себе душевные болезни (по крайней мере, сегодня) и сияла как утренняя звезда, позвякивая бубенчиками на плюшевых оленьих рогах.
— Ну наконец-то выспался. Поможешь с украшением?
Голова Кроули повернулась будто сама собой. Азирафаэль держала в руках гирлянду в виде еловых веток, присыпанных искусственным снегом, и улыбалась во все зубы. Нет, пожалуй, для неё слово «сияние» подошло бы больше, чем для горящей Верити.
— Ты... — прохрипел Кроули.
— Да, — ответила она и многозначительно возвела глаза к потолку.
«Deus ex machina» или «Бог из машины» считается наидурнейшим тоном в литературе и кино. Но Кроули было плевать — ещё никогда в своей жизни он не был так счастлив.
* * *
— Как тебе это удалось? — спросил Кроули, поставив бокал вина на стол.
По ту сторону окна крупными снежинками шёл снег, а по эту — лёгкий разговор чинно празднующих людей. Впрочем, их было немного — большинство чистокровных англичан предпочитает отмечать Рождество в кругу семьи.
— Понятия не имею, — честно призналась Азирафаэль. — Помню только как закрыла глаза в ванне, а через секунду открыла.
— Неплохая у тебя секунда — пара часов прошла.
Азирафаэль сочувственно улыбнулась.
— Значит... ты не успела окончательно...
— Умереть? — деликатно подсказала Азирафаэль. — Даже если и успела, не думаю, что Ей было бы не под силу возродить меня из пепла.
Кроули поморщился, но больше для вида.
— И что, скажешь, опять «непостижимо»? — проворчал он.
— Знаешь, я могла бы сказать, что тебе следовало бы быть благодарным, но зная тебя...
Азирафаэль посмотрела в окно, и её лицо приняло одухотворённое выражение, которого Кроули опасался в людях, но как-то научился принимать в ней.
— Я счастлива, Кроули, — сказала она тихо, но он без труда услышал. Азирафаэль перевела на него светящийся взгляд. — О большем я просить не смею.
Кроули хотел было заметить, что она и так не относится к тем, кто просит, но промолчал.
— А что они, наконец, оставят тебя в покое? — спросил он.
— Насколько я поняла, им был сделан строгий выговор, — сказала Азирафаэль и хитро улыбнулась. — Самосуда Она не терпит.
— Придётся отдать должное, — нехотя признал Кроули и многозначительно посмотрел на Азирафаэль.
— А той книги... больше нет? — спросила она осторожно. — Верити сказала, что не видела её.
Кроули гораздо больше интересовало, кто мог украсть её из библиотеки Смерти. Но одна из жизненных мудростей, которую он вынес, заключалась в том, что не всегда нам суждено получить ответы на свои вопросы. Он поболтал вино в бокале, проследил за проходящим мимо официантом. Посмотрел в окно.
— Понятно, — кивнула Азирафаэль. — Я рада от неё избавиться. И дело даже не адской пропитке — или что это там было... Её содержание пугало больше.
— А что там было? — спросил Кроули, не успевший ни слова прочесть в этой книге.
— Да какой-то бред сумасшедшего, — отмахнулась Азирафаэль.
— И всё-таки?
Азирафаэль проделала всё то, что до этого Кроули.
— Ну ясно, — примирительно сказал он. — У каждого должно быть по скелету в шкафу.
Азирафаэль благодарно улыбнулась.
— Кстати, а что тот юноша, Ричард?
— Почём мне знать? — пожал плечами Кроули. — Но рискну предположить, что теперь он будет вспоминать тебя в ванне до конца жизни.
— А ты? — осторожно спросила Азирафаэль. — Я думала, что тебя тоже подвергнут... испытанию...
Кроули шмыгнул носом и отпил вина.
— Пока живу, как видишь... Хотя до сих пор не понимаю, почему страдать должна была только ты.
Азирафаэль задумчиво следила за полётом снежинок, а потом повернулась к нему с видом озарения.
— А может они не собирались доводить всё до конца? Ведь будь ты на моём месте, я вообще не представляю, где смогла бы достать адский пламень. Мой случай проще в осуществлении.
— И к тому же был предсказан, — заметил Кроули. — Не знаю почему: насколько я понял, эти самые «Пророчества» касались только событий Армагеддона. Но то пророчество попало ко мне уже после... Что, была вторая часть? Типа продолжение?
Азирафаэль озадаченно пожала плечами, но её глаза всё же загорелись, как у охотника за сокровищами. Потом она наморщила лоб.
— Но если так рассуждать, выходит...
— А знаешь, ангел, ты права — лучше не гадать, — поднял руки Кроули. — Пожалуй, на этот раз я готов признать эту вашу непостижимость. Гораздо проще принять, что всё случилось так, как должно было. Пусть твоих друзей и занесло немного, если они согласились на то, что предложили им мои.
Он улыбнулся и поднял бокал.
— Ну что ж. С Рождеством! И не только с Её.
Азирафаэль улыбнулась в ответ и тоже подняла бокал.
— С Рождеством, дорогой.