Глава 9
Для Цзяяна Сяо Мэн был совершенно непостижимым человеком, с переменчивым и непредсказуемым настроением.
Они ссорились уже бессчётное количество раз, и ругань (чаще всего односторонняя, со стороны Сяо Мэна) стала для них таким же обычным делом, как приём пищи. Однако Цзяян по-прежнему не научился искусно мириться.
Он действовал неуклюже: аккуратно снял одежду, как велел Сяо Мэн, бросил её в мусорный бак, тщательно вымылся с головы до ног раз за разом, пока от него не осталось лишь лёгкого благоухания геля для душа. Он поклялся, что больше не ступит в те «дешёвые» заведения, которые так ненавидел Сяо Мэн, и изо всех сил старался угодить ему. Но тот всё равно не обращал на него внимания.
От отчаяния Цзяян чуть ли не заболел.
Он и сам не понимал, почему так унижается, почему с каждым разом уступает этому мужчине всё больше, почему его присутствие стало настолько важным, что даже есть невозможно.
Лишь смутно ощущал, что Сяо Мэн для него особенный человек.
В тот день, увидев у коллеги купон на скидку в стейк-хаус, он вспомнил, как двумя днями ранее за ужином тот нахмурился и брезгливо бросил: «Как можно так пережаривать говядину?» — будто это было серьёзным оскорблением, поэтому Цзяян выпросил у коллеги два купона.
Дома он наблюдал, как холодный, отстранённый мужчина расхаживает по комнате, потом лениво разваливается на диване, перелистывая какие-то бумаги. Цзяян долго не решался заговорить, нервно переминался, но наконец окликнул:
«Сяо Мэн.»
Тот лишь чуть приподнял веки:
«Что.»
«У меня... тут два купона в стейк-хаус.» — Он торопливо вытащил смятый бумажный клочок и осторожно развернул его: «На сегодня... Может, сходим?»
Мужчина нахмурил свои красивые брови: «Нет».
«А...» — Цзяян опустил руку, сжал потный, исчерченный складками купон, помял его в ладони и сунул обратно в карман.
Разве половина цены за стейк может заинтересовать Сяо Мэна? Он чувствовал себя немного неловко, и кончик его носа постепенно стал влажным.
Сидящий напротив мужчина вдруг взглянул на часы, поднялся и собрался уходить.
Цзяян, погружённый в свои мысли, тут же встрепенулся:
«Ты куда?»
«Сегодня вечером вечеринка».
«А... а когда вернёшься? Может, приготовить что-нибудь на ночь...»
«Не надо. Сегодня не вернусь.»
Сяо Мэн равнодушно взял пиджак, прошёл через гостиную, даже не взглянув на него, и вышел.
Цзяян всё ещё сидел, зажав купон между коленями. Потом опустил голову, задумался и снова сунул руку в карман.
Это действительно слишком дёшево.
Но у него и правда ничего лучше не было.
Чувство собственной неполноценности нахлынуло с новой силой, и потребовалось немало усилий, чтобы подавить его. Он потирал покрасневший нос, отсчитал немного мелочи и решил пойти перекусить в лапшичную.
На ночном рынке он наспех съел острый суп с говяжьими потрохами. Он был горячий, обжигающий, и заставил его вспотеть, а глаза наполниться слезами. Стало немного легче на душе, но в голове по-прежнему было пусто.
Он всё ещё пребывал в оцепенении, когда на улице раздался шум, и до него доносились едва слышные звуки ругани мужчины и женщины. Несколько зевак уже наблюдали за дракой. Мужчина был крепким и свирепым, и выглядел он не очень-то порядочным человеком. Женщина была в два раза меньше его, но в десять раз свирепее и агрессивнее.
Вскоре, однако, мужчина первым покинул поле боя. Оттолкнув глазеющих прохожих, он в ярости выкрикнул ещё несколько ругательств и удалился. Женщина выглядела потрёпанной: растрёпанные волосы, с плеча сползла бретелька топа. Но она, будто никого вокруг не замечая, с одной стороны держала туфлю, с другой — сумочку и вызывающе направилась к переполненной лапшичной.
Те, кто до этого украдкой поглядывали, поспешно отвели глаза, только Цзяян немного неловко себя чувствовал, решив, что эта женщина знакома, и взглянул на неё ещё несколько раз, пока не был пойман с поличным:
«Чего уставился?!»
«Извините...»
«А, это ты.» — Женщина внимательно посмотрела на него, расслабила лицо и забавно прищурилась: «Деревянный человечек ест лапшу.»
Цзянь наконец вспомнил, что это та самая женщина, которая дразнила его в баре. Кажется, её звали До-до.
«Здравствуйте...»
«Какое там здравствуйте.» — До-до громко крикнула хозяину, заказывая утку с лапшой, и плюхнулась рядом с Цзяяном: «Просто жуть. Попался клиент-псих, больной на голову. За копейки два дня его развлекала, а он ещё и выкрутасы выделывал. К счастью, сбежала.»
«Э-э...» — Цзяян немного смутился, услышав, как она так открыто говорит о «работе», но, подняв глаза, увидел синяки на её бледном лице и на обнажённом плече. Он ахнул: «Что с вами?»
«Да ничего.» — Она махнула рукой: «Не померла. Эй, хозяин, побыстрее там! Я с голоду помираю!»
«Не торопи, очередь ещё большая!»
До-до недовольно скривилась: «Ладно, пойду в другое место.» — И уже поднялась, но едва выпрямилась, как вдруг снова согнулась, съёжившись в комок на земле.
Цзяян в панике бросился к ней, инстинктивно приседая: «Вам плохо? Может, в больницу?»
Женщина, казалось, едва могла поднять веки от головокружения, ее губы побелели, но она упрямо покачала головой.
Большинство прохожих были равнодушны и безразличны. Но Цзяян, по своей доброте душевной, не мог просто бросить больного человека на произвол судьбы. Поколебавшись, он смущённо предложил: «Может, вам где-то отдохнуть? Я живу недалеко отсюда...»
***
Полежав немного на диване и выпив сладкий горячий напиток, который подал Цзяян, До-до повеселела и набралась сил для разговора:
«Ты живёшь в таком хорошем доме? Не ожидала от тебя.»
Цзяян в тревоге размышлял, как бы скрыть следы пролитого на диван горячего шоколада. Он мысленно молился, чтобы Сяо Мэн завтра ничего не заметил: ни то, что диван трогал чужой человек, ни пятно от напитка, ни остатки её духов.
«Это дом моего друга. Я просто временно у него живу.»
«Неплохо. А сколько ты ему платишь за аренду?»
«А... Он не берёт с меня денег за еду и жильё.»
«Наверное, вы очень близкие друзья.»
Цзяян слабо улыбнулся и что-то невнятно промычал в ответ.
«Вот, у меня есть аптечка. Может, что-то пригодится.» - Он достал небольшую коробку с лекарствами: «Лучше продезинфицировать раны.»
До-до схватила ватную палочку, смоченную в антисептике, и начала обрабатывать свои синяки. Она то и дело вздрагивала от боли, сквозь зубы ругая того «психованного ублюдка». Через пару движений она остановилась:
«Можно я тут приму душ и переоденусь?»
«А»
«Потом сразу пойду в клуб. Не хочу, чтобы меня видели в таком виде.» — Она усмехнулась, будто от зубной боли: «Хех, я слишком гордая.»
Мысль о том, чтобы кто-то посторонний воспользуется ванной, заставила Цзяяна забеспокоиться ещё сильнее. Неизвестно, что будет, если Сяо Мэн узнает.
Но и выгнать девушку в грязном и потрёпанном виде он не мог. Подумав, он кивнул с видом человека, идущего на верную гибель.
К счастью, Сяо Мэн сегодня не вернётся. К завтрашнему дню все следы исчезнут. Пока за закрытой дверью ванной раздавался шум воды, он отчаянно тер пятно на диване мягкой тряпкой, продолжая молиться.
***
Сяо Мэн раздражённо опустил стекло в машине и сильнее нажал на газ.
Бросить весёлое продолжение вечеринки, уехать в одиночестве посреди праздника — всё это оставляло ощущение полного поражения.
Сяо Мэн злился на себя за это непонятное беспокойство, из-за которого он не мог ни нормально поесть, ни поддерживать светскую беседу.
Цзяян с его бережливой натурой впервые предложил ему поужинать вне дома.
Этот простак искренне хотел помириться.
Одна только мысль об этом раздражала.
Он понимал, что выглядел глупо, дуясь и игнорируя его, но боль от поступка Цзяяна была настоящей.
Какая-то уличная девка оказалась важнее его. Что тогда значили все их прошлые моменты близости?
Требовать «давай останемся вместе» с таким ребяческим упрямством, радоваться, как дурак, его невнятному согласию — как это жалко.
И даже после всего, после всех этих моментов, когда Цзяян стонал под ним, дрожа от наслаждения, когда они были ближе, чем обычные влюбленные, этот идиот все равно предпочитал женщин.
Испытав такую бездну блаженства, он все равно упрямо тянулся к женскому полу.
Сяо Мэн никогда не думал, что в этом бесхребетном человеке может быть что-то настолько непоколебимое.
Ему хотелось найти способ раз и навсегда отбить у этого тупицы всякий интерес к женщинам.
Таким образом, Цзяян будет предан ему и больше не будет думать о всяких глупостях.
Подъехав к дому, он почему-то заторопился и, не дожидаясь, пока ему откроют, сам достал ключ.
Цзяян, который сидел возле дивана, увидев его, побледнел, будто перед ним возник призрак. Он вскочил, начал заикаться, растерялся настолько, что не мог вымолвить ни слова. Это было выражение лица человека, которого поймали с поличным.
«Ты... ты как здесь оказался?»
Такое «радушное» приветствие задело Сяо Мэна. Он нахмурился:
«Я что, не могу вернуться? Или помешал чему-то?» - Он бросил это просто так, но испуганная реакция Цзяяна вызвала подозрения.
Прежде чем он успел спросить, до него донеслись звуки воды из ванной. Сяо Мэн похолодел, и все сразу стало ясно.
Но гнев не успел прорваться наружу, потому что дверь распахнулась, и увиденное заставило ядовитую злобу стремительно разрастись, застряв у него в горле.
Из ванной действительно вышла женщина — свежая, только что вымытая, с обновлённым макияжем и лёгким румянцем на щеках.
Ей не нужно было говорить. Великолепный макияж и одежда, свойственные женщинам в определённой сфере деятельности, сразу выдавали её профессию.
Сяо Мэна захлестнула волна гнева и леденящего холода, от которой закружилась голова, а в висках застучало.
Женщина, неожиданно столкнувшись с ним лицом к лицу, растерялась и беспомощно посмотрела на Цзяяна. Тот тоже был напуган до смерти, но пытался сохранить видимость спокойствия:
«Мой друг вернулся. Если ты уже готова, то... может, пойдёшь?»
Она сразу почувствовала напряжённую атмосферу и поспешно сунула свою одежду в сумку, бросила Сяо Мэну небрежное приветствие и поспешила уйти.
В комнате остались двое мужчин, стоящие друг напротив друга в полной скованности.
«Прости,» — Наконец робко проговорил Цзяян, будто приготовившись к худшему и опустив глаза: «Мне не стоило приводить её сюда...»
Его прямое признание без всяких оправданий только сильнее разозлило Сяо Мэна. Его тело дрожало от ярости, он не мог пошевелиться. Одно неверное движение, и он, вероятно, не смог бы сдержаться и убил бы этого человека на месте.
«П-прости...» — Цзяян, видя его молчание, испугался ещё сильнее: «Мы ничего не трогали, только воспользовались ванной. На диване осталось пятно, но я его отмою.»
Сяо Мэну показалось, будто его мозг вот-вот взорвётся. Охваченный бешенством, он, не думая о последствиях, со всей силы пнул Цзяяна в живот.
Тот сразу же отлетел назад, согнувшись от боли, и его и без того бледное лицо стало землистым.
Сяо Мэн, не выказав ни малейшей слабости, тяжело дыша, подошёл, схватил его за воротник, грубо потащил к двери, открыл её и безжалостно вытолкнул мужчину наружу.
Как только дверь захлопнулась, он в ярости пнул диван, от которого его теперь тошнило. В приступе бешенства его сила стала пугающей. Одна только мысль о том, что Цзяян и эта проститутка могли заниматься здесь любовью, сводила его с ума, и перед глазами потемнело.
Впервые ли Цзяян приводил женщину, пользуясь его отсутствием?
Он не стал даже заказывать номер в отеле, а сразу привёл её домой, прямо в гостиную... Значит, он уже настолько вошёл во вкус? А Сяо Мэн даже не догадывался.
Прошла целая ночь, прежде чем его дыхание наконец выровнялось. Диван, принявший на себя весь его гнев, был изрезан до неузнаваемости. Сяо Мэн вдруг почувствовал, как нелепо с его стороны так сильно терять самообладание ради такого мерзкого человека.
Он умылся холодной водой, чтобы прийти в себя. В зеркале отражалось привычное холодное и надменное лицо без малейшего следа опустошения. Только убедившись в этом, он привёл себя в порядок и вышел за дверь.
Услышав звук, мужчина снаружи пошевелился и обернулся.
Сяо Мэн предполагал, что тот давно ушёл греться куда-нибудь в тепло. Но Цзяян всё ещё ждал у двери, съёжившись от холода, с чуть посиневшими губами.
Они несколько секунд смотрели друг на друга, затем оба отвели взгляд.
Только когда Сяо Мэн ушёл, Цзяян нерешительно поднялся. Ушиб от удара болел, ноги затекли от долгого сидения на корточках, и он пошёл, пошатываясь, едва волоча ноги.
Хотя на улице была лишь осень, ночью стало довольно холодно. Пробыв на улице до утра, он совсем продрог и чувствовал, что начинает заболевать.
Он надеялся, что Сяо Мэн, как бы ни злился, всё же откроет дверь, когда немного остынет. Поэтому и ждал.
Но тот так и не появился до самого рассвета.
Конечно, он был виноват, что привёл в дом постороннюю. Но разве друг мог бы так жестоко поступить с ним только из-за того, что жильё «осквернили»?
Вспоминая тот жестокий удар в живот и всю ночь, проведённую на холоде, он почувствовал, как в груди похолодело.
Разве друзья должны так обращаться друг с другом?
На этот раз Цзяян не стал извиняться.
Он молчал, и Сяо Мэн тоже не поднимал эту тему, делая вид, будто ничего не произошло. Только диван в гостиной заменили на новый. Жизнь продолжалась как обычно.
Через некоторое время, уже не помня, кто сделал первый шаг, они снова стали спать вместе, будто ничего не случилось. Иногда они занимались любовью, как раньше, и это всё ещё приносило удовольствие, но Цзяян знал, что всё изменилось. Того тёплого, наполняющего чувства больше не было.
Осознание, что друг, двигающийся над ним, на самом деле не считает его чем-то важным, заставляло сердце сжиматься от пустоты даже в объятиях.
Цзяян почувствовал, что должен что-то сказать.
То, что раньше заставляло его сердце бешено колотиться, их «взаимное утешение», теперь казалось пресным и пустым. После того как всё заканчивалось, его охватывало чувство опустошённости. Сяо Мэн больше не обнимал его, а просто переворачивался на другой бок и засыпал. Они лежали спиной друг к другу, и между ними зияла незримая пропасть.
Он молча размышлял, что, если всё сводится лишь к физическому удовлетворению, то какая разница между холодными ласками друга и его собственной правой рукой?
Сяо Мэн снова отстранился от него. Они лежали рядом, тяжело дыша, их тела ещё были горячими, но атмосфера между ними стала ледяной. Цзяян пошевелился, чувствуя онемение в пояснице, и взглянул на равнодушное лицо друга. Почему-то в этот момент ему стало невыносимо грустно.
«Сяо Мэн.»
«М-м?»
«Какой смысл в том, что мы делаем?»
Хотя в спальне и до этого было тихо, Цзяян ощутил, как воздух внезапно стал густым от тяжёлого молчания.
«О чём ты?» — Небрежно спросил Сяо Мэн.
«Я больше не хочу этим заниматься.» — Цзяян посмотрел на него, и в носу защекотало от подступающих слёз. Если бы Сяо Мэн хотя бы спросил «почему» или выглядел немного озадаченным, может, стало бы легче.
Но Сяо Мэн лишь равнодушно пробормотал «ну и ладно», повернулся к нему спиной и сразу же уснул.
Цзяян больше не произнёс ни слова. Он какое-то время смотрел на спину друга, а затем тихо закрыл глаза.
В следующие несколько дней они не возобновляли интимных отношений, но продолжали спать в одной постели. Однако Цзяян никак не мог заснуть. Сяо Мэн относился к нему слишком холодно, каждый раз смотрел на него так, будто его присутствие в кровати было обузой, и ложился спать на самом краю, максимально отдаляясь.
Чувство, что он здесь лишний, становилось всё острее. Цзяян не решался ничего сказать и замыкался в себе ещё сильнее.
К счастью, бессонница длилась недолго. В компании начался аврал, и иногда приходилось задерживаться на работе до глубокой ночи. Жизнь перевернулась с ног на голову, и у него почти не оставалось возможности поговорить с Сяо Мэном.
В тот день он вернулся домой не слишком поздно, около часа ночи. Радуясь, что сегодня сможет поспать подольше, он осторожно достал ключи, открыл дверь и, не включая света, стал пробираться в темноте.
Дверь в спальню Сяо Мэна была приоткрыта, и оттуда лился слабый желтоватый свет. Цзяян заинтересовался, за каким таким важным делом тот бодрствует с включенной ночной лампой, как вдруг услышал громкий стон.
Заглянув в щель, он ясно увидел знакомую гибкую линию спины мужчины, который ритмично двигался сверху. Он не знал, кто лежал снизу, подняв ноги, но слышал только его довольные стоны от крайнего удовольствия
Цзяян застыл на месте, удивленный открывшейся перед ним картиной страсти.
Простояв так несколько мгновений, он, к счастью, опомнился и тихо ретировался. Только оказавшись за дверью, он осмелился сделать глубокий вдох.
Отдышавшись, он всё ещё не мог прийти в себя. Образ двух переплетённых тел оставил его в растерянности. Он отошёл подальше, сел в тёмном углу и, опустив голову, погрузился в молчаливые размышления.
Так прошло полчаса.
Неожиданно заметив, что у него по коже побежали мурашки, Цзяян принялся усердно растирать руки, пытаясь избавиться от гусиной кожи.
Наверное, он слишком долго просидел на холоде.
Увиденное, без сомнения, шокировало его. Сяо Мэн занимался любовью с другим мужчиной, а не с женщиной. Значит, сейчас он предпочитает однополые связи.
Это осознание вызвало у Цзяяна смутное ощущение, что здесь что-то не так, но он не мог понять что именно, поэтому оставил эти мысли.
Самым сильным чувством было понимание, что теперь Сяо Мэн больше не нуждается в нём.
Их отношения изначально были просто дружеской помощью друг другу. Если появился кто-то, кто может удовлетворить лучше, зачем выбирать его?
Стало слишком холодно. После долгого сидения в горле запершило, и он закашлялся.
Впрочем, его беспокоило не само происходящее в постели. Хотя с Сяо Мэном это действительно было приятно, но в крайнем случае можно обойтись и собственной рукой. Даже если этого не делать, то ничего страшного.
Просто... просто...
Ночной ветерок заставил его снова вздрогнуть. Он съёжился ещё сильнее. Взглянув на часы, понял, что уже поздно, но возвращаться почему-то не хотелось.
Всё равно Сяо Мэн не заметит его отсутствия. Пусть лучше посидит здесь один со своими мыслями.
Он просидел там до поздней ночи. Было так холодно, что из носа текли сопли, и он чувствовал себя ужасно, но всё ещё не собирался возвращаться домой.
Комната, которую Сяо Мэн так великодушно ему предоставил, судя по всему, скоро перестанет быть его пристанищем.
Если в новой квартире не будет отопления, будет примерно так же холодно. Может, и к лучшему привыкнуть заранее.
Хотя он и пытался утешить себя этим оптимистичным доводом, холод от этого не исчезал. Он продолжал дрожать, обдувая руки между коленями, повторяя этот неэффективный способ согреться.
Когда он уже начал клевать носом, внезапно раздался звук открывающейся двери, особенно явственный в ночной тишине. Цзяян удивился, что тот гость не остался до утра, но в то же время почувствовал облегчение.
Наконец-то можно вернуться и согреться.
Выждав ещё немного, он тихо вошёл внутрь. К его удивлению, Сяо Мэн, который должен был уже спать, всё ещё находился в гостиной. Их взгляды встретились, и оба слегка удивились.
«Так рано вернулся.»
«Да...» — Цзяян пытался выглядеть непринуждённо, но по своей простодушной натуре не мог скрыть неловкости.
Сяо Мэн, просто стоя рядом, почувствовал исходящий от него холод и невольно нахмурился: «Ты совсем замёрз.»
«Да, ночью на улице так холодно.» — Цзяян шмыгнул носом.
«Прими горячий душ.»
«Хорошо... Ты тоже ложись спать.» — Пока он говорил, мурашки снова побежали по коже, и он неуверенно потер руки: «Не буду тебя беспокоить. Я пойду в свою комнату.»
Сяо Мэн коротко кивнул, но не двинулся с места, провожая глазами его худую фигуру, которая скрылась за дверью ванной.
С тем парнем тоже было неплохо, их тела хорошо совпадали. Конечно же, это не обязательно должен был быть Цзяян.
Было ли это намеренно или нет, но с того дня Цзяян больше не делил постель с Сяо Мэном.
Их отношения полностью остыли, но это не казалось чем-то необычным — Цзяян был слишком занят. В его компании наступил горячий сезон, все сотрудники сутками пропадали на работе.
Сяо Мэн давно его не трогал и, заскучав, как-то в шутку предложил помочь с «физиологическими потребностями». К его удивлению, Цзяян искренне ответил:
«Я могу справиться сам».
Эти слова оставили в нём странный привкус.
Так называемые взаимовыгодные физические отношения окончательно разладились. После этого Сяо Мэн стал ещё чаще встречаться с новым партнёром, не стесняясь показывать его. Несколько раз Цзяян случайно становился свидетелем, как тот провожал своего любовника после ночи вместе.
Цзяян был простодушным и неловким, но не настолько бесхитростным, чтобы не понимать намёков. В такие моменты он лишь учтиво здоровался. О прошлом с Сяо Мэном он благоразумно умалчивал, представляясь новому партнёру просто съёмщиком, временно проживающим в доме.
В вопросах подобных отношений они оба вели себя на удивление легко и цивилизованно — красиво сошлись, красиво разошлись.
Сяо Мэн с притворной благодарностью обращался к Цзяяну, но тот не слышал насмешки в его словах. На фразу «спасибо, что хранишь мои секреты» он отвечал смущённой улыбкой и неловким «мы же друзья».
Всего лишь друзья. Неоднозначные и сладостные воспоминания об их прежней жизни были подобны мастурбации одиноких подростков, без какой-либо эмоциональной окраски, поэтому Цзяян не испытывал таких эмоций, как ревность или обида.
Когда Сяо Мэн захотел вырваться из этих отношений, Цзяян великодушно отступил и даже пожелал ему счастья.
Какая ненавистная щедрость и терпимость.
Сяо Мэн достал из кошелька спрятанную там фотографию и разорвал её.
На снимке был запечатлён юноша со времён их учёбы — худой, растерянный, с неуверенной улыбкой, стоящий рядом с ним.
Он вырезал этот кадр из выпускного альбома, оставив только их двоих.
Теперь в этом не было нужды.