OHMAMI

01:13 4 августа
Квартира Чимина, район Экспо

Комната тонула в ночном мраке, и лишь небольшой угол письменного стола освещался теплым желтым светом настольной лампы. Из открытого окна долетали звуки ночного города и едва уловимое стрекотание кузнечиков, и с порывами летнего ветерка в комнату проникала прохлада.

Чимин сидел за столом, подпирая кулаком подбородок, и лениво выводил буквы в дневнике. Он был утомлен длительным рабочим днём и домашними хлопотами и больше всего желал хоть немного отдохнуть, но, как назло, не мог уснуть из-за навязчивых мыслей.

«…Чонгук стал часто пропадать. Он проводит почти все свободное время у океана, тренируясь, и я даже не знаю, к лучшему это или к худшему. С одной стороны, он поразительно быстро оправился после проигрыша. Буквально на следующий день после соревнований он вновь сиял улыбкой, и даже Юнги был удивлен таким поведением брата. С другой стороны,  ̶я̶ ̶с̶к̶у̶ч̶а̶ю̶ ̶п̶о̶ ̶н̶е̶м̶у̶

̶М̶н̶е̶ ̶е̶г̶о̶ ̶н̶е̶ ̶х̶в̶а̶т̶а̶е̶т̶

̶Я̶ ̶н̶е̶ ̶м̶о̶г̶у̶ ̶б̶е̶з̶ ̶н̶е̶г̶о̶ ̶у̶с̶н̶у̶т̶ь».

Чимин раздосадованно швырнул ручку на стол.

Мысли нескончаемым потоком лились на бумагу, и Чимин сам от себя не ожидал такой честности.

Омега перевел взгляд на неосвещенную часть комнаты, где проглядывались контуры разворошенной постели, смятые подушки и простыни. «Это просто возмутительно, — думал он, — абсолютно несправедливо! Я так быстро привык засыпать с ним в одной кровати, но вот прошла уже неделя – и я все не могу отвыкнуть!».

Чонгук забегал в обеденный перерыв и иногда по утрам перед работой, но этого было мало. Из-за резко сократившихся встреч Чимин чувствовал себя обманутым: ему дали ощутить, каково это – быть окружённым вниманием и заботой, а затем это отобрали. И хоть омега знал, что Чонгук сделал это ненамеренно, все равно глубоко в душе хранил обиду.

Раньше он бы и не расстроился. Наоборот – выдохнул бы с облегчением. Занялся бы своими делами, работой, может, съездил бы в соседний город отдохнуть. Но малой, сам того не подозревая, приручил Чимина, заставил нуждаться во внимании, и больше омега не представлял себе выходных без Чонгука и его надоедливого обращения «мамми».

«С другой стороны, мне одному известно, почему Чонгук легко забыл о проигрыше, и это накладывает определенную ответственность. Тэхен не перестает меня расспрашивать о том, что происходит с малым. Юнги пока держится, но по его странным и задумчивым взглядам на работе я понимаю, что он о чем-то догадывается.

Может, ему Чонгук рассказал?

Если так, я до конца жизни не смогу перестать испытывать стыд. Если Юнги знает, что я пообещал его младшему брату за…».

Чимин поднял голову, чувствуя, как краска заливала лицо. Господи, о таком даже в личном дневнике писать неловко… И вот кто его за язык тянул-то? Сам пообещал, сам теперь должен справляться с последствиями!

Омега невесело усмехнулся, а затем внезапно уловил непонятное движение боковым зрением. От неожиданности он резко подпрыгнул, опрокинул стул и едва сдержался от крика. Сердце Чимина гулко стучало, а сам он, охваченный паникой, метался взглядом по комнате. Он же был совершенно один… Тогда откуда здесь?..

Он присмотрелся. Прямо на раскрытом дневнике покоился небольшой плоский камешек, похожий на гальку с пляжа. Именно он так напугал Чимина – но откуда вообще мог взяться этот камень?

Не успел он как следует обдумать это, как точно такой же камешек влетел через открытое окно прямиком на стол. А затем, менее чем через несколько секунд, ещё одна галька ударилась об оконную раму и отскочила назад на улицу.

— Что за чертовщина…

Страх мгновенно уступил место гневу. Видимо, какие-то дети решили таким образом развлечься и теперь кидают камни во все незапертые окна. Это может быть опасно!

Чимин воинственно поправил тонкий шелковый халатик и решительно подошёл к окну – он собирался разобраться с хулиганами. Омега жил на третьем этаже и в ночных сумерках без труда разглядел две фигуры. И каково же было его удивление, когда один из силуэтов показался знакомым, а затем он расслышал до боли родной голос:

— Мазила ты, Сокджин. Даже с такого расстояния попасть не можешь. Смотри как надо!

Чимин чудом успел увернуться от очередного камушка, влетевшего в комнату. Не было никаких сомнений, что его кинул Чонгук – он узнал голос и смех. Но зачем, Господи, зачем ему посреди ночи заниматься такой дуростью?

— Так у него окно открыто! — возразил второй силуэт, по всей видимости – Сокджин. — Это сложнее! Почему бы тебе просто ему не позвонить?

«Вот именно! — мысленно взмолил Чимин. — К чему этот цирк?».

И тем не менее, омега решил раньше времени не показывать своего присутствия – уж слишком ему было интересно, что ещё придумал Чонгук. Украдкой он поглядывал на улицу из-за штор, наблюдая за двумя альфами.

— Не, — малой беспечно махнул рукой. — Это совсем не романтично. Мне нужно, чтоб всё было четко как в книге, которую мне мамми дал почитать. Это был намек, сечешь?

— Думаешь, он хотел, чтоб ты пришел посреди ночи и… — с сомнением протянул Сокджин.

Чонгук решительно кивнул:

— Именно! Омеги никогда не скажут прямо, что им нужно. Тут нужно понимать их желания по тонким знакам и намекам…

«Какие это намеки я ему давал?» — недоумевал Чимин. От неожиданности ситуации и потока догадок у него даже голова разболелась. «И какую книгу? Чонгук сам себе что-то придумал и свято в это поверил!».

— Эх, Сокджин, вот поэтому у тебя и нет омеги, — малой сочувствующе хлопнул друга по плечу. — Но ничего, сейчас с мамми разберемся, а потом и тебе кого-нибудь подыщем!

«Да не надо со мной разбираться!», — Чимин едва сдерживался от того, чтобы спуститься на улицу и надавать подзатыльников нерадивым романтикам.

Чонгук тем временем еще что-то толковал другу с умным видом, а затем потянулся за ещё одним камнем, прицеливаясь в распахнутое окно.

Это стало последней каплей.

— Ну и что вы тут устроили? — Чимин облокотился о подоконник и выглянул наружу. — Вы видели, который час? — не дожидаясь ответа, он продолжил. — Половина второго ночи! Людям – то есть мне, – нужно спать, завтра вообще-то рабочий день!

Альфы тут же вскинули головы, и если Сокджин выглядел пристыженным, то Чонгук лишь расплылся в широкой улыбке:

— Мамми, привет! — он глупо помахал рукой и, указывая на омегу пальцем, обратился к другу: — Я же тебе говорил, что он ещё красивее, когда злится.

Сокджин, судя по пугливому взгляду, ничего красивого в гневном лице не нашел, поэтому лишь неловко кивнул:

— Здрасьте.

Теперь Чимин мог получше разглядеть горе-романтиков. Сокджин был немного выше Чонгука, но значительно худее. На нем была выцветшая футболка и пижамные штаны с Хэллоу Китти, словно парня выдернули прямо из кровати — впрочем, Чимин не удивился бы, если так оно и было.

Чонгук выглядел получше в привычных глазу широких джинсах и объемной толстовке на змейке. В одной руке альфа по прежнему сжимал камень, в другой – розу, что даже в ночной темноте светилась ярко-алым пятном.

— За что мне все это, — Чимин пробормотал себе под нос, не представляя, что делать в сложившейся ситуации. — Не могу же я вылить на них холодной воды, как на орущих котов…

Тем временем, Чонгук, казалось, преисполнился верой в своем гениальном плане. Все шло как по маслу: роза имелась, полная луна на небе и мамми в окошко выглядывал. Идеально!

— Давай, как репетировали, — шепнул он другу и прокашлялся. — Мамми! Я хотел признаться тебе в любви, но не самым обычным способом. Потому что ты заслуживаешь красивых поступков и речей, как в романтичных фильмах и книгах…

Сокджин метнулся в кусты и уже через секунду выволок музыкальную колонку внушительных размеров. Озадаченно почесав затылок, альфа врубил одну из заготовленных песен, после чего к звукам улицы добавилась меланхолическая мелодия.

— …но что за блеск я вижу на балконе?
Там брезжит свет. Чимин, ты как день!
Стань у окна, убей луну соседством;
Она и так от зависти больна,
Что ты ее затмил белизною…

Чонгук говорил стихотворение от души, с интонацией, чувственно прикрывая глаза на особенно полюбившихся строчках, оттого он не мог видеть, как Чимин смущённо прикрыл лицо ладонями.

— …оставь служить богине чистоты.
Плат девственника жалок и невзрачен, — Чонгук запнулся. Только сейчас он осознал, что слова не подходили для омеги, которого он лично не раз и во всех позах… кхм. Альфа прокашлялся и продолжил. — Он не к лицу тебе. Сними его.
О милый! О жизнь моя! О радость!...

Нехотя Чимин мысленно себе признался, что выступление Чонгука, пусть и было сомнительным, но все же романтичным. И полная луна, и роза только добавляли красок. И даже Сокджин, который неловко топтался рядом с колонкой, картину никак не портил.

Для Чимина никто и никогда не совершал подобных поступков. За ним много кто ухаживал, ему дарили дорогие подарки, но никому из прежних ухажеров и в голову бы не пришло признаваться в любви ночью под окнами.

Все было бы идеально, если бы не одно «но»: невольными свидетелями этого признания стали все соседи. Чимин молился всем богам, чтобы выступление малого осталось незамеченным, как вдруг…

— Концерт и без нас? — в окно из соседней комнаты выглянул Тэхен, улыбаясь, как чеширский кот. — Что за представление посреди ночи?

Позади него стоял недовольный и очень сонный Юнги в одних только трусах. Было видно, что шум насильно вырвал его из объятий сна, оттого он такой злой. Альфа прикурил зажатую в зубах сигарету и, обнимая Тэхена за талию, тоже выглянул из окна.

— Малой, ты время не попутал?! — смачно гаркнул он. Сразу видно: старший брат. — Часами пользоваться разучился?!

С тяжелым вздохом Чимин потёр переносицу. Только этих двоих тут не хватало!

— Юнги, не кури в моей квартире, ну сколько раз это можно повторять, — жалобно протянул он.

— Это и моя квартира тоже, — на рефлексе возразил Тэхен. — Эй, я всё ещё плачу аренду, так что я разрешил Юнги курить через окно.

— Это все неважно! — Чонгук замахал руками, привлекая к себе внимание. — Я здесь, чтобы признаться Чимину в любви…

— Ну так признавайся, чего ты орёшь уже как полчаса? — вновь гаркнул Юнги. — Мнешься как омега…

— Потому что, — Чонгук повысил голос, — это должно было быть романтично. Я цветы принес, текст приготовил, хотел, чтоб было все как в книжке…

— Какой хоть книге? — поинтересовался Чимин. — Даже я не понимаю.

— В «Ромео и Джульетте», — незамедлительно послышался ответ. — Ромео пришел под окна к Джульетте поздней ночью, чтобы прочесть ей стихи…  Я хочу, чтобы у меня с тобой была точно такая же история любви!

Хлопок, с которым ладонь Чимина встретилась с его же лбом, был слышен даже на улице. Ну конечно, Ромео и Джульетта! Книга, которую Чимин сам дал прочесть малому без задних мыслей ещё очень давно, стала причиной его поведения. Но что альфа имел в виду под «точно такая же история»?…

— Малой, — Тэхен еле сдерживал смех, — ты хочешь прожить жизнь как Ромео?

— Бестолочь, ты хоть открывал эту книгу? — Юнги таким любезным не был. — Ты как читал, что такой бред сморозил?

Пристыженно опустив голову, Чонгук уже тише сказал:

— Я… Я посмотрел фильм!

— Только половину, — поправил Сокджин, за что тут же получил толчок под ребра от друга. — Ай! Это правда! Посмотрел половину и сразу ко мне прибежал со своим гениальным планом.

«Звучит как правда, — подумал Чимин, радуясь, что про него ненадолго забыли. Горло уже и так саднило от перекрикиваний через окно. — Чонгук взбалмошный и неусидчивый: говорит напрямую что думает и поступает так же без колебаний. Он альфа простой».

И пока Тэхен, Юнги и Чонгук ругались, а Сокджин, сонно склонив голову к груди, обнимал колонку, Чимин чувствовал невероятное тепло внутри от одного лишь взгляда на малого. Вот он, его неидеальный – и любимый – альфа: стоит, нахохлившись, в дурацкой одежде, спорит со старшим братом и яростно жестикулирует розой. Уже и позабыл, что изначально его планом было удивить Чимина и красиво признаться в чувствах.

План можно было считать проваленным.

Тем не менее, Чимин вовсе не был расстроен. Потому что чувства Чонгука – чистые и уверенные – и так читались в каждом его жесте, взгляде, слове. В твердом «Можешь смеяться надо мной, но не смей смеяться над моим желанием завести с тобой семью». В его любви сомнений больше не оставалось, и омега просто был рад видеть Чонгука – хотя, конечно же, было бы намного лучше, если бы малой просто заглянул в гости с ночёвкой, а не устраивал концерт для соседей.

— Вы все неимоверные идиоты, — Чимин с преувеличенным недовольством нахмурился. — Чонгук, если бы ты удосужился прочесть книгу, то понял бы, что Ромео и Джульетта закончили жизнь самоубийством. Это не романтическая пьеса, а трагичная история любви.

Омега едва сдержал улыбку, когда услышал разочарованное «Ну вот, проспойлерили весь сюжет» от Сокджина.

— Как вы вообще школу закончили, не зная этого? — Юнги закурил новую сигарету. — Это же элементарные вещи.

Предчувствуя новую ссору между братьями, Чимин устало махнул рукой Чонгуку и Сокджину:

— Поднимайтесь наверх, нечего привлекать ещё большее внимание.

— Мы можем переночевать у тебя, мамми? — глаза Чонгука зажглись надеждой. Ещё не всё потеряно!

— Мгм. Постелю вам в гостинной. Вам обоим, — с нажимом добавил Чимин. — Можешь забыть дорогу в мою спальню.

Омега отвернулся от окна, чтобы скрыть рвущуюся наружу улыбку. До него долетели обрывки фраз «Ну ты и лох» от Сокджина и возмущенное «У тебя омеги вообще нет!» от Чонгука, но вслушиваться не стал. Все, что ему нужно было, он уже и так увидел. Напевая лёгкую песенку, он достал запасной комплект постельного белья для альф.

И когда под утро Чонгук все же пробрался к нему в спальню, обнял крепко и горячо прошептал «Прости, хотел все по красоте сделать», спускаясь поцелуями ниже и ниже, достигая самого чувствительного места, Чимин тоже улыбался.

Горе-Ромео все же смог добиться расположения своей Джульетты!

***

11:13 17 августа
Квартира Чимина, район Экспо

Жизнь с Чонгуком была…

Другой.

Абсолютно не такой, как ожидал Чимин. Она была намного, намного лучше. Порой непредсказуемой – как, например, когда малой со словами «Сюрприз!» приносил огромный букет цветов, сорванных на соседской клумбе. Порой страстной – когда альфа, выслушав лекцию о том, что рвать чужие цветы нельзя, втрахивал Чимина в кровать. Порой приторно-сладкой – как чай, который они пили после, обмениваясь нежными поцелуями.

Чонгук быстро повзрослел. Или, по крайней мере, он очень старался соответствовать своему омеге. Его игривость и открытость никуда не исчезли, просто вместе с ними альфа теперь проявлял зрелость. Он все чаще рассуждал о будущем, усиленно учил португальский, чтобы поступить в университет, и брал дополнительные смены на работе. Он починил все скрипящие ящички и двери, заменил некоторые запчасти в раковине – Чимин так и не понял, что именно, но вода больше не задерживалась в сливе – и забивал холодильник продуктами.

Рядом с ним Чимин чувствовал себя в безопасности. Впервые за долгое время он чувствовал, что может наконец расслабиться и просто положиться на альфу.

Были и не столь радужные моменты. Когда Чимин злился и Чонгук не сдерживался и повышал голос в ответ. Когда оба играли в молчанку и намеренно игнорировали друг друга, показывая свою гордость (оба просто боялись сделать первый шаг к применению). Но этих моментов, к счастью, было мало. И хорошие моменты, смешные до боли в животе, значительно перекрывали весь негатив.

С Чонгуком не смеяться было просто невозможно. И не любить его тоже было невозможно – Чимин уже сдался и принял это как факт.

Жизнь с Чонгуком была как сериал, каждая серия которого непредсказуема в самом приятном смысле.

— Хочу тебя, — прошептал альфа в губы Чимина. Руки торопливо пробирались под ткань футболки, чтобы коснуться оголенной кожи омеги. — Скучал за тобой…

От альфы привычно пахло морем и солнцем – он только-только вернулся с океана и сразу же набросился с поцелуями как изголодавшийся зверь. Чимин с удовольствием потянул его за влажные пряди на затылке, заставляя Чонгука приподнять голову.

— Ты видел меня этим утром, — Чимин намеренно дразнился. — Как ты мог успеть соскучится?

У него на бедрах были отпечатки пальцев малого, а на плечах – россыпь мелких укусов, которыми альфа щедро помечал любимое тело. На Чимине все ещё был запах Чонгука, то ли потому что тот смачно вылизал омегу вместо завтрака, прежде чем уйти на тренировку, то ли потому что Чимин носил его огромную футболку.

— Ты же знаешь, мне всегда тебя мало.

И это было взаимно. Чимин доверчиво открыл шею, подставляясь на ласку, и протяжно застонал. Горячие ладони Чонгука совершенно правильно сжимали его бедра, оглаживали позвоночник и едва задевали пальцами уже потекшую дырочку.

— Нам нужно быть тихими, — предупредил Чимин. — Тэхен и Юнги в соседней комнате.

Чонгук недовольно заворчал. Он ненавидел, когда омега сдерживал стоны. И сам сдерживаться тоже не любил.

— Они знают, что мы с тобой не в шахматы по ночам играем. Ничего страшного, если услышат.

— Чонгук.

— М?

— Мы будем тихими.

Чонгук шумно засопел ему в шею, не переставая сжимать талию омеги как любимую игрушку, а затем выдохнул:

— Ладно.

Одежда полетела на пол, оголяя горячие и жаждущие тела. Без всякой застенчивости Чонгук подхватил Чимина, крепко сжимая его пухлые бедра и не прерывая поцелуя, и бережно опустил на прохладные простыни.

Во взгляде альфы читалось нарастающее возбуждение, нетерпение, и вместе с тем – щемящая нежность. Настолько глубокое обожание и восхищение, что у Чимина невольно перехватило дыхание от тех чувств, что он явно видел в глазах Чонгука.

Альфа сжал их переплётенные ладони в замочек и поднес к лицу. Сухими губами он благоговейно притерся к коже и оставил несколько быстрых поцелуев, словно не смог сдержать этого порыва.

— Мамми, как ты можешь быть настолько прекрасным? Только посмотри на себя…

Вопрос не требовал ответа. Чимин сомневался, что Чонгук вообще осознавал, что произнес это вслух: было похоже, что это всего лишь мысли, которые против воли вырвались наружу. Поэтому омега просто притянул его ближе для полноценного поцелуя, вместе с тем поддаваясь бедрами вперёд в безмолвной просьбе поторопиться.

— У нас мало времени, — Чимин едва мог собрать слова в кучу, задыхаясь от влажных губ на своей шее. — Хочу почувствовать тебя внутри.

Чонгук прикусил ключицу омеги, выбивая из того тихий стон, и потянулся к прикроватной тумбочке. Не глядя он принялся шарить рукой по ящику и спустя недолгое время поиска хмуро констатировал:

— Презервативы закончились.

«Ожидаемо, — подумал Чимин. — С твоим-то аппетитом резинок не напасешься…».

Проверив остальные ящички, Чонгук нахмурился сильнее.

— Мы можем без?...

Чимин отрицательно покачал головой.

Повторять подвиг в лесу он больше не планировал, потому что пусть он и принимал таблетки, шанс забеременеть никогда не будет равен нулю. А перспектива стать родителем прямо сейчас его вовсе не привлекала.

— В ванной должны были остаться. Я пойду посмотрю. Не скучай, — он подмигнул Чонгуку и резво встал с кровати.

— Поторопись.

Омега вновь накинул пропахшую морем футболку Чонгука, что едва прикрывала ягодицы и, специально помахивая бедрами, направился в ванную. Он точно помнил, что среди невообразимого количества косметики, мочалок, моющих средств и полотенец должна была заваляться хоть одна резинка на экстренный случай.

В конце концов, в квартире, где живут две омеги, это такая же банальная необходимость, как, например, зубная паста!

С этим мыслями Чимин смело толкнул дверь в ванную и тут же удивлённо замер от раскрывшейся перед ним картины.

В ванной комнате во всю хозяйничал Тэхен. Напевая незамысловатую песенку, он тщательно обыскивал навесной шкафчик над раковиной. При этом остальные полки и шкафы он уже осмотрел, судя по царящим хаосу и беспорядку.

— Нашел! — с победой улыбкой Тэхен вытянул прямоугольник фольги, на радостях чуть ли не целуя его.

— Я смотрю, вы с Юнги развлекаетесь?

Вся шея Тэхена была усыпана покрасневшими следами грубых поцелуев, и сам он одет был только в спортивки Юнги, которые едва достигали щиколоток. Тонкая ткань также не скрывала выпуклость возбуждения. Тэхен захлопнул шкафчик и демонстративно показал презерватив, кивая:

— Не поверишь, у нас защита закончились в самый неподходящий момент. Юнги без нее не хочет, а то мало ли – к детям мы не готовы.

— Очень охотно верю. Не хочу обламывать вам секс, — Чимин сложил руки на груди, — но это был мой презерватив.

Тэхен тут же вскинул голову и занял оборонительную позицию, явно готовясь к спору.

— С чего вдруг? Эта квартира наполовину моя, так что…

Чимин глубоко вдохнул, призывая на помощь всё своё терпение.

— С того, что все продукты и бытовую химию покупаю я. А значит, и это куплено на мои деньги.

— Ох, правда что ли? — Тэхен закатил глаза. — Так давай я верну тебе один евро, раз ты такой мелочный.

— Тэхен!

— Чимин!

Повисла напряжённая тишина. Несколько секунд омеги смотрели друг на друга в ожидании, словно бойцы перед схваткой, оценивая силы противника. А затем, как по команде, Чимин бросился вперёд, намереваясь отобрать то, что по праву принадлежало ему.

— Я первый его нашёл! Он мой! — выкрикнул Тэхен. Увернувшись, омега метнулся в другой угол ванной. — И так обойдетесь.

— Это вы обойдетесь!

Тэхен, словно предугадывая каждое движение друга, ловко отпрыгнул в сторону, едва не врезавшись в умывальник.

— Чимин, ну будь ты человеком! — он заканючил, уворачиваясь от очередной попытки схватить его за запястье. — Вы уже делали это без защиты, почему бы не рискнуть ещё раз?

— Твой альфа и так постоянно рядом с тобой! — Чимин в очередной раз попытался поймать Тэхена, но тот снова вывернулся и, перемахнув через крышку унитаза, оказался в противоположной стороне ванной комнаты. — А я Чонгука вижу не так уж часто, поэтому мне очень, очень нужно именно сейчас оказаться на его члене!

Никто из них не планировал сдаваться. Шуточная борьба набирала обороты и становилась все серьезнее, и уже через несколько минут беготни оба омеги тяжело дышали.

— Просто отдай его! — задыхаясь, потребовал Чимин.

— Ещё чего! — Тэхен пятерней зачесал мокрую от пота челку. — Просто так не сдамся!

И когда Чимин уже почти вырвал заветный трофей из рук Тэхена, тот, словно молния, рванул к распахнутой двери и вылетел в коридор, задорно смеясь.

Дверь захлопнулась.

Раздался щелчок.

Чимин моргнул, ошарашенно глядя на закрытую дверь. Затем медленно дёрнул ручку.

— Нет, нет, нет… — пробормотал он, но дверь не поддалась.

Снаружи раздался самодовольный смешок. Чимин мог представить, с каким ехидным лицом друг сейчас потирает руки, сполна наслаждаясь победой.

— Ты серьёзно запер меня в ванной? — омега прижал лоб к двери, тяжело дыша. — Очень по-взрослому!

— Ну, во-первых, ты первый на меня напал. А во-вторых… — голос его был до безобразия самодовольным, — теперь мы можем спокойно обсудить условия сделки. Я отдам тебе презерватив, но при одном условии.

Чимин прищурился, подозрение тут же вспыхнуло в груди.

— Каком ещё условии?

— Я устрою вечеринку в честь твоего дня рождения, и ты обязательно на ней появишься.

Омега от возмущения едва не задохнулся. Он наотрез отказывался праздновать свое тридцатилетие, и теперь Тэхен таким наглым образом пытался выбить разрешение на вечеринку!

— Ты что, даже не хочешь обсудить со мной детали?

— Я делаю это сейчас, — невозмутимо ответил друг. — И у тебя всегда есть выбор, Чимин-и.

На одной чаше весов стояли принципы и гордость, на другой – желание сесть на узел Чонгука. Выбор очевиден.

— Ладно, — сквозь зубы сказал он. — Вечеринка так вечеринка.

— Серьезно? — прозвучало с удивлением. Послышался щелчок замка, и дверь распахнулась. Тэхен просунул голову в ванную комнату, предпочитая держать безопасную дистанцию. — Ты не пожалеешь, обещаю. Это будет твой самый крутой день рождения за все тридцать лет, обещаю!

Чимин уставился на него с выражением абсолютного отчаяния.

Он ещё обязательно пожалеет о своем выборе.

* * *

13:17, 28 августа
Спа-центр Ritz Spa, район Avendias Novas

Тэхен был верен своему слову: накормив именинника восхитительным тортом с кислой вишней, он привез Чимина в самый известный спа-центр, находящийся в элитном отеле в центре города. Цены здесь были космическими – но и услуги на соответствующем уровне. И для лучшего друга ему было совсем не жаль опустошить карманы.

— Важные дела нужно начинать с расслабления, — важно заявил Тэхен, погружаясь в горячую ванну. Его слова эхом отбивались от белоснежных стен. — Лучший секрет красоты – это беззаботность внутри. Нет тревог – нет морщин.

В этой выбеленной, вычищенной до блеска комнатке с мраморным полом Чимин чувствовал себя, по меньшей мере, особой королевских кровей. В воздухе витал аромат свежести и жасмина, который стоял в высоких позолоченных вазах в каждом углу, а теплый свет свечей лишь прибавлял уюта. Омега без раздумий сбросил с себя одежду и присоединился к Тэхену – пить просекко и отмокать в воде с лепестками роз.

После их ждал массаж с горячими камнями, во время которого Чимин едва ли опять не уснул, затем легкий фруктовый фуршет. Чтобы скоротать время в ожидании визажиста, омеги решили поплавать в бассейне на крыше – к их удивлению, он оказался совершенно пустым.

И пока Тэхен, счастливо смеясь, играл в перегонки сам с собой, Чимин лениво перебирал ногами в воде, сидя на бортике бассейна. После массажа он расслабился настолько, что его неизменно клонило в сон, стоило только присесть. Приятным бонусом во всей этой ситуации служила пустая голова: омега совсем позабыл о своих проблемах, о ненавистной цифре «тридцать» и даже о Чонгуке, который внезапно пропал. Или же эта приятное лёгкое головокружение – вина нескольких бокалов вина, а вовсе не массажа?...

Но спокойствие длилось недолго. Телефон издал звук входящего вызова, и вся магия дня вмиг исчезла, как по мановению волшебной палочки.

— Папа звонит, — безрадостно констатировал Чимин, взглянув на экран.

В последние месяцы звонки от него неизменно превращались в лекции о том, какой Чимин «неправильный омега» и «неблагодарный сын», раз не соизволил к тридцати годам подарить парочку внуков для родителей.

— Передай от меня привет, — Тэхен махнул рукой.

Чимину пришлось спустится в слабо освещенный коридор, подальше от людских глаз. Разговор с отцом затянется надолго и будет не из приятных – в этом он был уверен.

— Алло?

Свежий воздух коридора холодил разогретую на солнце кожу, и Чимин потуже затянул полы халата. 

— Сынок, с днём рождения! — с нарочитым энтузиазмом папа едва ли не кричал в трубку.  — Поздравляю тебя, мой драгоценный! Надо же, будто ещё вчера совсем крохотным был, а сегодня уже омега на выданье! Дай бог тебе хорошего мужа и крепкого здоровья, чтоб смог выносить деток.

— Спасибо, пап, правда. Спасибо за поздравление.

— Тридцать лет – это, конечно, уже серьезный возраст, но ничего страшного. Жених ещё найдется, ты в тридцать выглядишь ничем не хуже, чем некоторые омеги в двадцать. Так что не расстраивайся, сынок, всему свое время…

— Я и не расстраиваюсь, — едва сдерживая внезапно подкатившее раздражение, выдавил Чимин. — Я вполне самодостаточный и без альф.

— Знаю, ты всегда таким был, — горестно вздохнул папа. — Сколько бы мужчин вокруг тебя ни крутилось, тебе они все не интересны были… Сходишь на свидание или два и сразу бросаешь. Но сейчас-то ты так уже не делаешь? Чимин, тебе пора остепениться и задуматься о будущем! Карьера тебе детей не подарит, тебе нужен альфа!

Чимин, безусловно, хотел обзавестись семьей: с подростковых лет мечтал о большом доме, парочке детей и муже как с обложки омежьего журнала. Вот только обстоятельства складывались иначе, и лишнее напоминание об этом со стороны папы и прочих знакомых резали похлеще ножа.

А с появлением Чонгука в жизни омеги добавилось ещё больше тревог по поводу будущего, и папа, словно чувствуя это, не переставал давить на самое больное.

— К слову об альфах, — омега прислонился спиной к холодной стене. Кожа вмиг покрылась мурашками – то ли от смены температуры, то ли от нарастающего волнения. — Я кое с кем встречаюсь.

Зажмурившись, он выпалил это на одном дыхании, совсем не думая о последствиях, – просто хотел прекратить болтовню папы. Да и все равно этот разговор состоялся бы, рано или поздно. Так почему не сейчас?

На секунду по ту сторону телефона воцарилась тишина, так, что даже дыхания папы слышно не было.

— Ну слава богу, — послышалось с неимоверным облегчением. Чимин ясно представлял, что сейчас папа стоял посреди их крохотной кухоньки в Корее со сложенными в молитвенном жесте руками.  — Наконец-то, милый. А то я уже устал придумывать объяснения для соседей, почему мой сын до сих пор не женат. Знаешь, тут даже слух ходил, что ты… — папа прошептал, — бесплоден. Такой, такой позор! Но ничего, сынок, они быстро заткнутся. Расскажи мне, какой твой альфа? Богатый? Красивый? Ты уже познакомился с его семьёй?

— Красивый, — Чимин подавил подступающий к горлу ком. — Он кузен Мин Юнги, но с остальной его семьёй не знаком.

На вопрос о финансовом положении омега тактично решил не отвечать, но папу это не устроило:

— Кореец – это хорошо, детки здоровенькие будут. А где работает твой альфа? Чем занимается? У него есть свое жилье?

Вопросы не прекращались. И Чимину стоило бы сбросить звонок, потому что прямо сейчас он не был готов к такому допросу. Его все больше тошнило, и воздуха в коридоре становилось все меньше с каждой минутой – омега с трудом делал глубокие вдохи.

— Это неважно.

— Ещё как важно! Сынок, расскажи мне во всех подробностях, чтобы я мог утереть нос соседям.

— Он работает грузчиком на складе, — кончики его ушей и щеки полыхали алым. Это явно не та информация, которую ожидал услышать папа. — Квартиры своей нет, он с Юнги живёт. Но это только потому, что он совсем недавно приехал в Португалию! — оборонительной добавил он.

— В тридцать лет и не иметь своего жилья, — папа недовольно цокнул языком. — Ну что за альфы пошли…

— Ему девятнадцать.

На этот раз тишина длилась намного, намного дольше. Она была до того плотной и удушающей, что даже сквозь тысячи километров Чимин мог почувствовать, как глубоко разочарован родитель.

— Я люблю его, пап, — едва слышно прошептал он в надежде, что это все изменит. — И он меня тоже. Мы даже говорили о детях в будущем…

— Ему девятнадцать, Чимин! — папа не дал шанса договорить. — О чем ты вообще думаешь?! Он мальчишка совсем, у него в голове ветер – за каждой юбкой бегать будет. У него нет ни образования, как я понимаю, ни работы, ни зрелости. Это с ним ты хочешь семью строить?

Слова сработали, как отрезвляющая пощечина. Все те страхи, что Чимин так упорно в себе хоронил, все те мысли, что он старался отогнать, папа обнажил в одно мгновение.

Паника захлестнула омегу с новой силой, его сердце в беспокойном ритме едва ли не прорывало грудную клетку. Если бы Чимин уже не опирался о стену, он бы упал: его колени дрожали, ноги не справлялись с обрушившейся тяжестью.

— Ты хочешь детей, а он что? Думаешь, ты ему нужен? Ага, конечно! Деньги он твои хочет, вот и все. Поиграется с тобой и бросит ради кого-то помоложе…

Как часто он говорил это сам себе? Просил глупое сердце не привязываться к молодому альфе, который и жизни толком не видел? Умолял душу не тянутся к Чонгуку так, будто тот ценнее кислорода для задыхающегося?

Каждый. Чертов. День.

Он твердил себе это в любую свободную минуту, пытался уберечь себя, строил иллюзии и все равно попался в ловушку любви. Отдал сердце тому, с кем жизнь связать не получится из-за возраста, социального и материального положения, разных принципов и целей. Папа лишь напомнил, почему этот союз – бедствие, заведомо проигрышная партия. Что, если он прав?...

Чимин попытался отключиться, но телефон выскользнул из влажных ладоней и глухо упал на мраморную плитку, а вслед за ним на колени упал и омега. Слезы затмевали обзор, и он невидяще водил рукой по полу, пока наконец не наткнулся на смартфон.

— Не вздумай от него залететь, Чимин! Иначе сам потом этого ребенка на плечах тащить будешь, когда твой альфа убежит со словами «я не готов»…

С третьей попытки ему удалось оборвать звонок, но слова отца все ещё эхом звучали в голове, и этот поток было не так просто остановить.

Когда спустя время омегу нашел Тэхен, тот сидел возле лужи собственной рвоты и слёзно просил друга больше никогда, никогда не позволять ему влюбляться.

* * *

18:23 28 августа
Marina de Cascais

Чимин взглянул на золотые часы на запястье, задумчиво прикусывая губу. Чуть меньше через шесть часов этот длинный, отвратительный день подойдет к концу. Он справится.

Натянув самую приветливую улыбку, на которую он только был способен, Чимин вернулся к гостям на палубу: получать поздравления и давать тосты.

После инцидента в отеле Тэхен настоял на том, чтобы отменить праздник, но Чимин наотрез отказался ехать домой. Частично потому, что в четырех стенах квартиры ему стало бы только хуже. Частично потому, что было разослано десятки приглашений
на вечеринку и ушло немало денег на ее организацию.

Чимин не из тех людей, кто сдается – в его духе до конца сохранять самообладание. Поэтому он после звонка папы вернулся с Тэхеном в апартаменты в отеле, дождался визажиста и парикмахера, надел свой лучший наряд и умело притворился, что ему по душе все происходящее. Гости поверили.

Лишь Тэхён замечал мельчайшие детали — слишком напряжённую линию плеч, сжатые в улыбке губы, взгляд, который то и дело метался по толпе в поисках... кого? Ответ пришёл сам собой, когда Юнги, возникнув рядом, бросил:

— Малой просил передать, что будет через несколько минут.

Чимин едва заметно выдохнул, будто только сейчас вспомнил, как это — дышать.

Чонгук не давал о себе знать весь день, если не считать короткого сообщения утром, и Чимин не был уверен, готов ли он вообще встретиться с ним после разговора с папой.

— Почему сам не написал?

— Спроси, когда он придет, — пожал Юнги плечами. — С тобой все в порядке? Выглядишь немного бледным.

«Порядок» – последнее слово, которым можно было бы описать состояние Чимина. Но омега лишь утвердительно кивнул, выдавил улыбку – в сотый раз за день – и скрылся в толпе.

В воздухе витал аромат дорогих духов, смешанный с солеными брызгами океана. Яхта медленно покачивалась на волнах, её белоснежный корпус отражал последние лучи заката. Золотистый свет скользил по гладким лакированным поверхностям палубы, пробегал по стеклам бокалов и искрился в драгоценных камнях, украшающих гостей.

Альфы в идеально сидящих костюмах, омеги в лёгких шёлковых нарядах— все выглядели так, словно сошли со страниц глянцевого журнала. Они смеялись, небрежно перебрасывались фразами о бизнесе, путешествиях, коллекционном вине. Живая музыка лилась плавно, едва заметным фоном подчёркивая роскошь происходящего.

Чимин стоял у перил, вдыхая прохладный воздух, и наблюдал за всем этим великолепием, но внутри себя ощущал лишь пустоту. Пять с половиной часов. Ровно столько оставалось до конца этого вечера.

— Эй, мамми!

Знакомый или, скорее, уже родной голос заставил вздрогнуть. Громкий окрик Чонгука привлек внимание гостей на палубе, и все они с нескрываемым интересом принялись разглядывать молодого альфу.

Чонгук выглядел счастливым, сжимая в руках подарок. Тот казался неуклюжим – если не сказать безобразным – словно школьник наскоро склеил поделку скотчем, стараясь вложить в неё всю свою искренность. Рядом с малым, слегка переминаясь с ноги на ногу, стоял Сокджин.

— Ты выглядишь прекрасно, мамми, — Чонгук шагнул ближе, скользнув восхищённым взглядом по силуэту Чимина. — Самый красивый омега во всей Вселенной.

Он произнёс это так тихо, что никто, кроме Чимина, не мог услышать. Но даже этого оказалось достаточно — жар мгновенно бросился в лицо омеги, заставляя его щеки вспыхнуть алым. Под внимательными взглядами коллег и гостей он чувствовал себя скованно, будто любое неосторожное движение могло выдать его волнение. Ему казалось, что окружающие следят за каждым его вдохом, и от этого он замедлился, стараясь не совершить ошибку.

Он знал, что выглядит безупречно в шёлковой блузе и идеально сидящих брюках, но вместо ответа лишь молча кивнул на комплимент.

Чонгук же... он выглядел так, будто оказался на празднике случайно. Неизменно на его шее покачивалось ожерелье из ракушек, а классическому костюму он предпочел широкие шорты и просторную футболку, что открывала вид на множество татуировок. На ногах – пыльные сандали, на выбеленной макушке – панама с непристойной надписью.

Заметив замешательство Чимина, Чонгук неловко потер затылок, словно осознавая, насколько они контрастировали друг с другом.

— Не успел переодеться, спешил к тебе. Боялся опоздать на твой день рождения, — Чонгук тихо засмеялся, но смех прозвучал чуть нервно. — Это ведь ничего, мамми?

Он шагнул ближе, сжимая в руках неуклюже упакованный свёрток, словно в нём была величайшая драгоценность.

— Не называй меня так, — едва слышно отозвался Чимин, тревожно оглядываясь по сторонам. Мысль о том, что кто-то из коллег мог услышать это прозвище, заставляла его сжиматься внутри. — Где ты был весь день?

Чонгук засиял ярче новогодней ёлки и с торжественным видом протянул сверток.

— Я ездил с Сокджином в соседний город за подарком. Знаю, нужно было подумать об этом заранее, но... — он запнулся, перехватил взгляд Чимина и выдохнул. — Ты ведь знаешь, как я хотел подарить тебе нечто особенное. Это твой день, мам... — он снова осёкся. — Чимин. С днём рождения.

Омега чувствовал взгляды, впивающиеся в спину и затылок. Они были острыми, как сотни иголок, и не давали дышать. Даже музыка будто стихла, оставляя место перешёптываниям гостей. О чём они говорили? Осуждали неподобающий вид Чонгука, его манеры? Или, может, гадали, что подросток делал на вечере взрослых?

Это был не первый раз, когда омега оказывался в центре внимания, но первый раз, когда ему хотелось спрятаться ото всех.

Настороженно он принялся распаковывать подарок, пока Чонгук с энтузиазмом объяснял:

— Это печатная машинка известного португальского писателя, про которого ты мне рассказывал. Как его там… Жозе Сарбанто…

— Сарамаго, — автоматически поправил Чимин.

Этот писатель по праву считался самым популярным и влиятельным в Португалии, и у омеги было немало его книг в разных изданиях. Удивительным было то, что Чонгук, который литературой не интересовался вовсе, запомнил такую мелочь.

— Это, конечно, не совсем его машинка – настоящая только в музее…

— Я еле отговорил его от кражи, — вставил слово Сокджин. — Иначе упекли бы за решетку!

— Но эта модель в точности как у Жозе Сарабанто, — быстро добавил Чонгук. — Я весь последний месяц, как только узнал о твоём дне рождения, искал ее по антикварным магазинам, а потом договаривался о реставрации. Так что сейчас машинка почти как новенькая. Будешь писать свою книгу… Нравится?

Печатная машинка нежно-голубого цвета с белоснежными клавишами была покрыта лаком и выглядела действительно новой.

Чимину она не просто понравилась – он в нее влюбился. Печатать на такой было бы одно удовольствие, и часть его души жаждала прямо сейчас сесть в укром уголке и прикоснуться к клавишам, чтобы вылить на бумагу все мысли. И даже уродливая упаковка нисколько не портила этот подарок – он был идеальным. Чонгук вложил в него не только свою душу, но и, казалось, целое состояние.

— Это… — слова застряли в горле.

Чимин хотел сказать так много: о том, что в восторге от подарка. Что скучал. Что боится будущего. Что все эти люди на палубе – мишура, и для праздника Чимину нужен только один лишь Чонгук. Что рассказал папе о своей влюбленности и теперь боится потерять своего альфу. Что окружение, черт бы побрал этих напыщенных индюков в дорогущих костюмах, никогда не будет воспринимать их союз как равный.

Мысли сбивались в клубок, проносились вихрем, но ни одна не находила выхода. Чимин молчал, не зная, что сказать. Чонгук тем временем терпеливо ждал, склонив голову на бок, как игривый щенок. В его глазах читалась надежда, словно он жаждал услышать похвалу.

И когда Чимин, набрав в грудь воздуха, готовился произнести хоть что-нибудь, раздался голос позади:

— Чимин, так это твой альфа? — Хосок удивленно присвистнул. — Я знал, что он младше, но чтоб настолько…

В тишине эти слова прозвучали, как гром среди ясного неба — их услышал каждый.

И Чимин это видел.

Живой интерес в глазах гостей сменился жалостью — той самой, с какой смотрят на подбитую дворнягу: с безразличием, едва заметным презрением. Некоторые даже сморщили нос, словно им подсунули что-то дурно пахнущее.

Они рассматривали Чонгука, его пыльные ноги в сандалиях, веснушки на сморщенном носу, юношескую улыбку. Они не могли понять, что вообще связывает его со взрослым, уважаемым омегой. Как этот малолетний альфа мог всерьез считать себя парой для Чимина?

Чонгук, не замечая этих взглядов или просто игнорируя их, по-прежнему сжимал подарок, а потом слегка кивнул. Почти несмело, но с вызовом. Мол, представь меня как своего альфу. Ведь если бы Чонгук только мог, он бы без устали кричал об их отношениях на весь мир.

Но Чимин был другим. Он знал, что творилось в головах этих людей. Знал, что они не примут их союз, что на работе ему будет нечем дышать под грузом сплетен и осуждения.

Поэтому, прежде чем Чимин успел подумать, он повернулся к гостям и выпалил:

— Это не мой альфа. Это всего лишь младший брат Юнги.

Собственные слова казались липкими и отвратительными. Они прилипали к гортани, не хотели вырываться наружу отвратительной ложью, но Чимин упрямо выдавливал их вместе с натянутой улыбкой. Им руководил страх.

— Нет же, — Хосок никогда не умел вовремя затыкаться. — Ты ведь сам говорил, что Чонгук…

— Это никто, — с нажимом повторил Чимин. — И он уже уходит.

Он чувствовал пристальный взгляд Чонгука на своей спине. По горькому запаху он безошибочно мог определить, что альфе в этот самый момент невыносимо больно, но не мог найти в себе сил развернуться. Знал, что если только позволит себе взглянуть в его глаза, то не выдержит, сломается следом.

Главный редактор откашлялся:

— Ну, зачем же уходить. Места хватит всем. Да и куда ж он пойдет, если яхта уже отошла от берега?

И действительно: как только Чонгук и Сокджин, последние приглашенные гости по списку, взобрались на палубу, яхта отчалила от берега.

Тогда Чонгук рассмеялся. Но это не был привычный дразнящие смех, похожий на летнее солнце. Он был колючим и холодным, совершенно чужим. Впрочем, как и следующие слова альфы:

— Это не проблема. Я и не планировал задерживаться и мешать торжеству. На день рождения принято приглашать самых близких, а я ведь… — он усмехнулся, — просто брат Юнги. Забежал поздравить именинника и только.

Чимин всё ещё не оборачивался. Он упёрся взглядом в деревянную палубу, разглядывал свои босоножки по цене средней зарплаты обычного португальца, педикюр и родинку на мизинце ноги. Все, что угодно, лишь бы абстрагироваться от ситуации, лишь бы пережить этот вечер, а потом он бы обязательно объяснился перед Чонгуком, альфа ведь никогда…

Горячая ладонь Чонгука легла на плечо, вынуждая Чимина развернуться.

— С днём рождения, мамми, — его губы едва коснулись щеки омеги.

…не обижался.

Чонгук сделал шаг назад, и в этот миг Чимин понял. Слишком тихий взгляд, слишком лёгкое прикосновение, слишком нежный голос.

Это было прощание.

Тело альфы напряжённо выпрямилось. На секунду он замер — глаза, сверкающие в лунном свете, были полны решимости. Потом его губы дрогнули в последней улыбке, и он шагнул назад.

Шаг.

Ещё один.

Свободное падение.

Глухой всплеск нарушил напряжённую тишину. Вода сомкнулась над телом Чонгука.

Чимин словно очнулся от сна. Господи, что же он наделал?!

— Чонгук!

Омега бросился к борту яхты, хватаясь за перила. Сердце бешено колотилось, паника пронзала каждую клеточку тела. Он пытался разглядеть в тёмной воде знакомый силуэт — ведь он не мог далеко уплыть, не мог просто… исчезнуть.

В голове пронеслась дерзкая мысль — сорвать с себя всю дорогую мишуру, скинуть обувь, украшения, броситься за Чонгуком следом. Не мог же он далеко уплыть…

— Успокойся, — Тэхен предупреждающе сжал ладонь на плече. — Раз уж ты решил скрыть правду, то держись до конца перед гостями. Не за чем сейчас устраивать сцену.

— Но Чонгук…

— Плавать умеет лучше, чем ходить. Ничего с ним не случится, а вот тебе сил может не хватить, чтоб доплыть до берега. Так что возьми себя в руки. Потом поговорите.

Глубоко вздохнув, Чимин на секунду прикрыл глаза, останавливая навернувшиеся слезы. С улыбкой он обернулся к гостям.

— Подростки, — он пожал плечами. — Что с них взять? У них ветер в голове.

Вечер продолжился. Музыка зазвучала с удвоенной громкостью, и гости быстро забыли об увиденной сцене. Чимин блистал на празднике, танцуя со всеми и смеясь так звонко, что никто бы не догадался, как внутри него разрастается пустота. Ночь была яркой и поистине незабываемой.

Вот только омеге казалось, что вместе с Чонгуком в морскую пучину сорвалось и его сердце.

На звонки альфа тем вечером не отвечал. На следующий день тоже, и даже через неделю.

Тогда Чимин понял, что его летний роман окончен.

Настала холодная осень.