Там, где их дом

Жизнь у Дженны была другой. Совсем другой. Тихой. Свободной. Здесь никто не кричал, не указывал, когда есть, когда спать, когда убирать постель. Диана долго привыкала к этому. Первые дни она почти не разговаривала. Просто сидела у окна и смотрела на океан. Как солнце, оранжевое и расплавленное, тонуло в воде, окрашивая небо в мягкие оттенки сиреневого и розового. Как волны поднимались и опадали, неизменные, сильные. Вечерами ветер приносил запах соли, а вдалеке раздавались крики чаек.

А потом она начала выходить на берег. Песок холодил босые ступни, ветер трепал её волосы, а волны касались пальцев ног, будто приветствовали её. Она шла вдоль воды, оставляя за собой следы, которые вскоре смывал океан, и думала. О том, что теперь ей не нужно каждый день бояться, что кто-то заберёт её игрушку, что кто-то спрячется за углом и толкнёт её. Она не знала, как жить так. Без тревоги. Но постепенно... училась.

Она по утрам варила себе чай, аккуратно раскладывала книги на столе, чистила зубы, не торопясь. В приюте всё делалось на скорость — нужно было быстрее, чтобы не оттолкнули, не окрикнули, не отобрали. Здесь же... Здесь никто не забирал её вещи. Никто не говорил, что она тратит слишком много времени в душе. Никто не заставлял её есть, если она не хотела. Дженна никогда не настаивала. Она просто жила рядом. Готовила ужин и звала Диану к столу. Включала радио на кухне, пока варила кофе. Иногда просто сидела с книгой в кресле, не нарушая тишину. Диана ждала. Ждала, когда её начнут контролировать. Ждала, когда скажут, что она должна делать. Но Дженна не говорила. Не давила. Они удивительно быстро нашли общий язык. Дженна оказалась... нормальной. В меру строгой, но не властной. Иногда колкой, но честной. Диане это нравилось. Она привыкла, что взрослые либо слишком холодны, либо слишком лицемерно заботливы. Дженна не была ни тем, ни другим. Она не спрашивала о прошлом, если Диана сама не говорила. Не заставляла её улыбаться. Но всегда смотрела так, будто видела больше, чем Диана хотела показать.

— Ты хорошо учишься? — спросила она однажды за завтраком.

— Да.

— Какие предметы тебе нравятся?

Диана пожала плечами, отпивая чай.

— Все.

Дженна удивлённо подняла брови.

— Все?

— В приюте, если ты умный, тебя не трогают. Если у тебя хорошие оценки, воспитатели меньше на тебя орут.

Дженна смотрела на неё ещё несколько секунд, потом кивнула.

— Значит, ты смышлёная. Это хорошо.

И этот ответ... почему-то понравился Диане. Потому что это не было похвалой «на автомате». Это было просто утверждение. Факт.

В тот же день Дженна заметила, что у Дианы почти нет вещей. Она не особо удивилась — детские дома редко дают с собой что-то приличное. Но когда она заглянула в шкаф, её неприятно поразило то, насколько он пуст. Пара старых футболок. Одна серая толстовка. Несколько рубашек, которые были ей чуть велики.

— Это всё, что у тебя есть?

Диана кивнула.

— Хорошо. Значит, едем в магазин.

Диана напряглась.

— Зачем?

— Чтобы ты выглядела как человек.

Это было сказано легко, без намёка на унижение. Диана не знала, как относиться к этому. Её никто никогда не возил в магазины просто так. Одежда в приюте была общей. Разного размера, потертая, пахнущая чужим телом. Выбирали не ты, а воспитатели. Они решали, что ты будешь носить. Но в магазине было... по-другому. Огромные ряды вешалок. Запах новой ткани, стирального порошка, духов, которые витали в воздухе. Люди спокойно разглядывали вещи, брали их с полок, прикладывали к себе. Диана не знала, что делать. Она стояла, будто боясь притронуться к чему-то.

— Что ты любишь носить? — спросила Дженна.

Диана посмотрела на неё так, будто она спросила что-то странное.

— Я не знаю.

Дженна чуть сузила глаза, но не стала комментировать.

— Ну, давай выясним.

Она начала перебирать одежду на вешалках, выбирая разные вещи. Простые джинсы, несколько футболок, удобный свитер.

— Держи. Иди примерь.

Диана нерешительно взяла одежду и ушла в примерочную. Ткань была новая. Свежая. Без чужого запаха. Она смотрела на своё отражение в зеркале и чувствовала себя странно. Всё это... принадлежало ей? Это не общие вещи, которые завтра может носить кто-то другой? Она вернулась к Дженне, всё ещё неуверенная.

— Ну, что скажешь?

Диана слегка поёжилась.

— Не знаю.

— Значит, оставляем. Если бы было неудобно, ты бы знала.

И снова – никаких «Ой, посмотри, как тебе идёт!» Никакой приторности. Просто факт. Впервые за долгое время она чувствовала, что ей позволяют быть собой. Что никто не ждёт от неё конкретных реакций. Когда они вышли из магазина, Дженна кинула сумки на заднее сиденье машины и села за руль.

— Ну, теперь ты официально выглядишь как нормальный подросток.

Диана усмехнулась.

— Спасибо.

— Не за что. И давай договоримся. В следующий раз сама скажешь, если тебе что-то нужно. Окей?

Диана кивнула. Маленький шаг. Но такой важный. Машина мчалась по прибрежной дороге. Ветер гнал по стеклу редкие сухие листья, а в динамиках тихо играла музыка — что-то ненавязчивое, с приятной гитарой и глубоким голосом исполнителя. Диана сидела, прислонившись к окну, наблюдая, как океан постепенно скрывается за домами и деревьями. Дженна спокойно вела машину, одной рукой крутя руль, другой постукивая пальцами по рычагу коробки передач в такт музыке.

— Сегодня у нас будут гости. Моя подруга заедет на чай.

Диана нахмурилась и повернула к ней голову.

— Просто так?

— Ну да. Мы иногда встречаемся, болтаем.

— И что, ты просто так её впустишь? Она ничего у тебя не украдёт?

Дженна удивлённо вскинула брови и на секунду скосила взгляд на девочку.

— С чего бы ей воровать у меня?

— Ну... ты же не знаешь наверняка.

Дженна задумалась. Она привыкла, что её дом — это место, куда она может пригласить кого угодно. Друзья заходили без предупреждения, пили чай, делились новостями. Это было так естественно, что она даже не задумывалась об этом.

— В приюте так было? — осторожно спросила она.

— Если что-то не запереть, оно пропадёт. Особенно если это хорошая вещь. Иногда даже воспитатели не разбирались, кто прав, кто виноват. Если у тебя что-то украли — значит, ты плохо спрятал.

Дженна вздохнула и вернула взгляд на дорогу.

— Здесь не так. Люди приходят в гости не для того, чтобы что-то украсть. Они просто... приходят. Потому что хотят.

Они свернули на подъездную дорожку, и машина плавно остановилась перед домом. Вечернее солнце отбрасывало длинные тени на фасад. Диана вышла первой, сжимая в руках пакет с новой одеждой. Оскар тут же появился у двери, потянулся, выгибая спину, и лениво заурчал и терся о её ноги.

— Они скоро приедут? — спросила Диана, глядя, как Дженна поднимается по крыльцу и достаёт ключи.

— Через полчаса, думаю. У Аннет свой ресторан, так что она редко выбирается раньше вечера.

Дверь открылась, впуская их домой. Сегодня здесь пахло кофе и свежей выпечкой — Дженна поставила на кухне пирог, и теперь по дому разносился сладкий аромат ягод и масла. Диана поставила пакет на диван и огляделась. Дом выглядел по-другому в вечернем свете — уютнее. Лампы отбрасывали мягкие блики на стены, за окном темнело небо, и ветер лёгкими толчками раскачивал занавески.

— Ты можешь подняться в комнату, если не хочешь сидеть с нами, — сказала Дженна, убирая волосы за ухо.

— Я не против. Просто... я не знаю, как надо.

— Просто будь собой.

Диана кивнула. Это звучало проще, чем казалось на деле. Как только она убрала в шкаф новую одежду, внизу раздался звонок в дверь.

Аннет Дойл вошла в дом, словно солнечный луч, ворвавшийся в тёплый вечер. Рыжие кудри небрежно собраны в хвост, в руках — большая коробка с чем-то ароматным, а на губах — широкая, искренняя улыбка.

— Дженна, дорогая, ну ты даёшь! Опека? Ты в своём репертуаре, конечно.

Она коротко обняла подругу и тут же повернулась к Диане, рассматривая её с любопытством, но без навязчивости.

— А ты, значит, Диана? Ну что ж, рада познакомиться. Я Аннет. Я надеюсь, ты ешь сладкое, потому что я привезла фирменные эклеры.

За ней в дверях появился парень. Высокий, худощавый, с немного взъерошенными тёмными волосами и светло-карими глазами, в которых отражался мягкий свет вечерних ламп. Он не спешил заходить, сначала оглядел дом, потом перевёл взгляд на Диану.

— Это Ник, мой сын, — добавила Аннет, бросив ему короткий взгляд через плечо.

Парень выглядел так, будто привык быть в тени более ярких людей,  в нём чувствовалась лёгкая, спокойная уверенность. Он был из тех, кто не любит говорить лишнего, но при этом замечал больше, чем кажется.

— Дженна рассказала мне о своём решении, так что я решила взять компанию и для тебя, — Аннет подмигнула, раздеваясь.

Ник всё ещё смотрел на Диану, чуть склонив голову набок, будто присматриваясь.

— Привет, — наконец, сказал он, голос был негромким, но твёрдым.

Диана почувствовала лёгкую скованность. Она не знала, как себя вести с ровесниками. В приюте дружба была сложной штукой — всегда было что-то, что мешало ей быть настоящей. Здесь же всё казалось другим. Свободным.

— Привет, — ответила она чуть тише, чем хотела.

Ник кивнул, словно одобрил этот ответ, и, перекинув куртку через плечо, шагнул внутрь.

— Ну что, будем садиться? — предложила Дженна, направляясь в кухню.

Диана бросила последний взгляд на Ника, прежде чем последовать за ними. Она пока не знала, что думать, но в воздухе ощущалось что-то новое. Незнакомое. Может, даже правильное.

Ужин прошёл в лёгкой, почти домашней обстановке, хотя для Дианы это всё ещё было в новинку. Аннет оказалась не только разговорчивой, но и невероятно оживлённой – она рассказывала истории, смеялась, жестикулировала, и даже Дженна, обычно сдержанная, пару раз улыбнулась. На столе красовались не только эклеры, которые Аннет привезла с собой, но и запечённый лосось с лимоном, тёплый хлеб с хрустящей корочкой, простой, но уютный ужин, от которого пахло домом.

— Так ты жила далеко отсюда? — Аннет, не удержавшись, задала вопрос Диане.

Девочка кивнула, но не стала уточнять.

— И как тебе тут?

Диана посмотрела на Дженну, но та не вмешалась, дав ей возможность отвечать так, как она сама того хочет.

— Нормально, — короткий ответ.

— "Нормально" — это прогресс, я тебе скажу, Джен, — подмигнула Аннет, наполняя чашку чаем.

Дженна хмыкнула.

— Дай ей время.

Ник ел молча, иногда кидая короткие взгляды на Диану, но не вступал в разговор. Он казался совсем другим по сравнению со своей матерью — спокойным, собранным, менее шумным. Однако в его взгляде читался интерес. Когда ужин закончился, взрослые остались на кухне, обсуждая что-то между собой. Диана уже собиралась подняться к себе, когда услышала голос Ника.

— Эй. Пойдём в сад?

Она слегка замялась.

— Зачем?

— Тут красиво. И звёзды хорошо видно.

Диана не знала, хочет ли идти, но что-то в его тоне подкупило её.  Она никогла раньше не смотрела на звезды. В его голосе не было давления, не было жалости, только лёгкое приглашение. Они вышли через заднюю дверь. Воздух был прохладным, пахло солью, мокрой травой и чем-то сладким — может, цветами. Вдалеке слышался приглушённый шум волн. Ник шёл чуть впереди, засунув руки в карманы. Затем обернулся.

— Я Ник.

Диана фыркнула.

— Я слышала.

— Обычно вежливо представляться.

Она пожала плечами.

— Я Диана.

— Ну вот, теперь мы знакомы.

Они остановились у небольшой скамейки под раскидистым деревом. Ник присел, приглашающе махнув ей рукой.

— Ты любишь море?

— Я... не знаю. Наверное, да.

Ник усмехнулся.

— Я вырос здесь. С детства люблю океан. Я кстати учусь в морской академии.

— Значит, ты хочешь стать моряком?

— Ага. 

Она чуть склонила голову, внимательно разглядывая его.

— Я ещё не встречала моряков.

Он говорил легко, но в его словах было что-то твёрдое, уверенное. Он не просто мечтал — он уже знал, чего хочет. Ник сидел на скамейке, чуть подавшись вперёд, локтями облокотившись на колени. Его светло-карие глаза казались темнее в ночном полумраке, но в них всё равно мелькали тёплые искры. Он не смотрел на Диану так, как смотрели взрослые — без жалости, без осторожности. Просто прямо, открыто, с лёгким любопытством.

Диана чувствовала его взгляд. Чувствовала, но не отворачивалась, хотя обычно она избегала пристального внимания. В нём не было напряжённого интереса, как у тех, кто пытался выяснить, что с ней случилось. Это было другое. Он смотрел на неё так, будто просто принимал её такой, какая она есть.

— А ты кем хочешь стать?

Она на секунду задумалась, прежде чем ответить:

— Я не знаю.

Глаза Ника чуть сузились. Он посмотрел на неё так, будто пытался понять, действительно ли она не знает или просто не хочет говорить.

— Ничего. Узнаешь.

Спокойные, уверенные слова. Диана вскинула на него взгляд. Он сказал это так просто, будто всё в мире можно понять, если немного подождать. Будто у неё есть время. Будто у неё вообще есть выбор. Ветер трепал её волосы, заставляя отдельные пряди цепляться за лицо. Она провела ладонью по щеке, убирая их, и в этот момент он снова заговорил:

— Видишь звёзды? Говорят, по ним можно найти путь.

Он поднял голову к небу. Над ними рассыпался мириады светящихся точек, таких далёких, но таких ярких. Диана не помнила, когда в последний раз просто смотрела на звёзды.

— Моряки используют их для навигации. Это называется астрономическое ориентирование. Самый важный навык для штурмана.

Его голос был ровным, спокойным, но в нём чувствовалось что-то большее. Увлечение. Гордость. Он говорил об этом не просто как о факте, а как о чём-то важном, как о чём-то, что он любит. Диана задумчиво посмотрела вверх.

— Да, в детстве мама мне говорила что-то подобное.

— Хочешь, научу?

Она не ответила сразу. Просто смотрела на него. В глазах Ника было что-то дружеское, чуть старшее, почти братское. Как будто он видел в ней кого-то, о ком можно заботиться. Он не смотрел на неё, как на девочку, которую нужно спасать. Он просто... предлагал поделиться тем, что знал. Она медленно кивнула.

— Да. Хочу.

После первой встречи Ник стал появляться в доме Дженны чаще, чем можно было ожидать. Иногда он заходил просто выпить кофе, иногда помогал с чем-то по хозяйству — то починить скрипящую дверцу шкафа, то натянуть сетку на окна, чтобы ветер не загонял внутрь песок. Но чаще всего он просто разговаривал с Дианой. Она привыкла к нему быстро. Не потому, что он делал что-то особенное, а потому, что он не пытался быть кем-то, кем не был. Ник не задавал вопросов, на которые она не хотела отвечать. Он просто был рядом. Они часто сидели на берегу, наблюдая за волнами. Ник рассказывал ей про судоходство, про корабли, про то, как работают радары и почему в море важно понимать направление ветра. Диана слушала его, затаив дыхание.

— А каким бы ты хотела быть кораблём? — однажды спросил он.

Она посмотрела на него, не сразу понимая вопрос.

— Наверное, таким, который не тонет, даже когда штормит.

— Хороший выбор.

В его глазах сверкнуло одобрение, и почему-то это было приятно. Они смотрели на горизонт, и Диана чувствовала, что рядом с ним можно просто быть. Не казаться сильнее, чем она есть. Не прятаться за колючками. Просто слушать шум моря, смотреть на звёзды и думать о вещах, о которых раньше думать не позволяла.

Однажды, когда Ник снова заглянул в гости, он увидел, как Диана сидит в гостинной си увлеченно что-то читает. Девочка сидела на диване, подтянув ноги под себя, книга лежала раскрытой у неё на коленях. Она была настолько увлечена чтением, что не сразу заметила, как Ник вошёл. Он остановился у книжных полок, наблюдая за ней с любопытством.

— Что читаешь?

Диана подняла голову, машинально заправляя за ухо прядь волос.

— Историю судоходства.

Ник усмехнулся, облокотившись на книжную полку.

— И как тебе?

Диана на секунду задумалась, потом перевернула страницу, снова взглянула на текст.

— Ты знал, что раньше моряки носили золотые серьги не только ради красоты?

Ник приподнял брови.

— Интересное начало. Давай, просвещай.

— Оказывается, это было не просто украшение. В старину считалось, что если моряк утонет и его тело вынесет на берег, то за счёт золота в серёжке местные жители смогут оплатить ему достойные похороны.

Ник нахмурился, обдумывая.

— Ну, с одной стороны, логично. В море ведь не носили кошельки. Но с другой... Это не слишком радужный взгляд на вещи.

Диана пожала плечами.

— Мне кажется, что теперь никто не стал бы носить серьгу ради такого. Сейчас всё по-другому.

— А ты бы носил?

Он на секунду замолчал, потом ухмыльнулся.

— Я бы носил серьгу, если бы она мне шла.

Диана хмыкнула, а затем снова посмотрела в книгу, пробежала глазами строки.

— Здесь ещё пишут, что некоторые моряки делали татуировки в виде звезды или якоря, потому что верили, что это принесёт им удачу.

— Это да. Старые морские суеверия. Например, ласточки на груди означали, что моряк прошёл долгий путь, а якорь — что он пережил шторм. Или что не утонет.

Диана задумчиво посмотрела на Ника.

— Ты бы сделал морскую татуировку?

Он усмехнулся.

— Думаю, да. Но не якорь и не звезду. Скорее, компас. Как символ что я знаю к чему стремлюсь. 

Диана посмотрела на него, и вдруг поняла, что он действительно знает, куда идёт. Что его путь уже давно намечен.

Дженна сначала смотрела на их дружбу с лёгким беспокойством. Она не была уверена, правильно ли это. Не слишком ли быстро Диана привязывается к Нику? Но со временем она поняла, что это совсем не то что кажется. Ник не пытался «спасать» Диану. Он не жалел её. Он видел в ней просто человека, такого же, как и он сам.

Аннетт же только смеялась, наблюдая за ними.

— Он в ней видит младшую сестру. А она в нём — того, кто ее понимает. Они хорошая пара, если так можно сказать про друзей.

— Ты уверена? — сомневалась Дженна.

— Абсолютно. Ник слишком серьёзный, чтобы влюбляться в тринадцатилетнюю девочку. 

И Дженна сдалась.

Дни шли и Диана привыкала к тому, что у неё есть друг. Это было странно. Она никогда не знала, как это — просто проводить время с кем-то, не ожидая подвоха. Они гуляли по берегу, катались на велосипедах, обсуждали книги, спорили о том, какая музыка лучше. Они смотрели на звёзды, и Ник учил её находить созвездия.

— Смотри, вот это Полярная звезда. Если ты потеряешь путь — она всегда покажет, где север.

Диана вскинула голову, следя за его жестом. Ночное небо было бескрайним, усеянным звёздами. Они мерцали тихо, спокойно, безмятежно.

— Ты знаешь все созвездия?

— Не все, но большинство. В море без этого никак. Если техника откажет, если не будет радара, если останешься один посреди воды — звёзды помогут найти дорогу.

Ночное небо раскинулось над ними бесконечным полотном, усыпанным звёздами. Холодный морской воздух смешивался с запахом соли, влажного песка и далёкого дыма от чьего-то костра. Волны лениво накатывали на берег, шепча что-то своё, древнее и неизменное. Диана сидела на старом деревянном пирсе, обхватив колени руками. Ник был рядом — чуть впереди, свесив ноги вниз, рассеянно бросая в воду мелкие камешки. Они не торопились говорить. Они могли просто молчать. Она подняла взгляд в небо, следя за его пальцем, который выводил в воздухе воображаемые линии между звёздами.

— А если звёзды спрячутся за облаками?

Ник усмехнулся, покачав головой.

— Тогда я просто подожду, пока облака уйдут. Главное — не паниковать.

Диана не знала, смотрел ли её отец в небо в свой последний рейс. Было ли у него время на звёзды? Или он боролся с чем-то другим — с ветром, с волнами, с пиратами? Ей никто и никогда об этом не рассказывал, а сама она боялась спросить. 

— Кстати, я поступил.

Она отвлеклась от своих мыслей и повернулась к нему. Эти слова прозвучали спокойно, даже обыденно, но она услышала, сколько в них скрытой радости. Он ждал этого момента.

— Куда?

— В академию. Судовождение. Через год уйду в первое плавание.

— Ты уезжаешь?

— Да. Осенью.

Осенью. Это звучало так, будто у них ещё много времени. Она посмотрела на него. Ник глядел вдаль, где ночные волны с тихим рокотом накатывали на берег. Свет маяка прорезал темноту, скользя по поверхности воды. В его глазах не было страха. Только предвкушение.

— Ты не боишься?

— Чего?

Она не знала, как сказать. Отец ушёл в рейс и не вернулся. Море может забирать.

— Просто... не боишься?

Ник задумался, на секунду прикусил губу, словно взвешивая ответ.

— Нет.

Он сказал это так уверенно,  в его ответе не было ни тени сомнения.

Диана смотрела на него, пытаясь понять. Он не боялся. В его глазах было что-то необъяснимое. Океан — бескрайний, зовущий, полный возможностей. Он не видел в нём угрозы. Только свободу.

— А ты? — вдруг спросил он. — Ты боишься моря?

Диана опустила голову, сжимая холодные пальцы.

— Не знаю.

Диана никогда не думала о любви.

Она знала, что это такое — по книгам, по фильмам, по чужим историям. Но сама никогда не задумывалась, как это — чувствовать что-то к кому-то. В приюте любовь была чем-то далёким, чем-то, что не касалось её. Там не было места нежности, заботе, привязанности. Там люди приходили и уходили. Никто не оставался.

Но когда Ник говорил про море, у неё замирало дыхание. Она видела, как его глаза загораются, как он смотрит на горизонт, как его пальцы привычно чертят линии на песке, объясняя что-то. Он говорил уверенно, с настоящей страстью, и в этот момент он был совсем другим — живым, настоящим, будто и сам был частью волн, частью неба. Диана ловила себя на том, что запоминает его голос. Тон, тембр, чуть хрипловатый, особенно когда он смеялся. Что замечает, как ветер растрёпывает его волосы, как он жмурится, глядя на солнце, как легко и уверенно двигается. Она не знала, что это значит. Это было не то, о чём она читала в книгах, не то, о чём иногда шептались девочки в приюте. Там говорили о поцелуях, о подарках, о бабочках в животе. У неё не было ничего такого. Только тёплая, странная, почти тревожная волна в груди, когда он смеялся. Она не думала, что это любовь. Это было что-то другое. Что-то необъяснимое, лёгкое, неуловимое. И она знала — Ник никогда не смотрел на неё так. Она была для него младшей сестрой. Он заботился о ней, как старший брат. Так и было, она была в этом уверена. Но почему-то эта мысль оставляла в ней лёгкое, едва ощутимое разочарование. Диана смотрела на океан. Волны качались размеренно, словно дышали в унисон с её мыслями.

— О чём ты думаешь? — вдруг спросил Ник.

Она повернулась к нему.

— Ни о чём.

Он усмехнулся, но ничего не сказал. Они сидели рядом, глядя на горизонт. Просто друг и друг. Просто мальчик, который жил морем. И девочка, которая только начинала понимать, что значит — жить.