главы 7-10
Глава 7 - Вне контроля
Увидев, что Е Мин собирается войти во двор, Цинге быстро сменила тон, ее лицо стало пустым, когда она с недоумением посмотрела в сторону ворот. «Ваше Высочество, кто это?»
Нин Ван небрежно ответил: «Подчиненный».
«О... тогда...» — ответила Цинге, сделав несколько беспомощный, смущенный вид, «В таком случае, Ваше Высочество, эта супруга не должна мешать вашим делам. Мне вернуться в свою комнату?»
Нин Ван был слегка озадачен, но все равно кивнул. «Это нормально». Очевидно, он не хотел тратить много усилий на общение со своей будущей женой, пока она оставалась послушной.
Когда он кивнул, ворота распахнулись, и в то же время Цинге уже обернулась. Человек, вошедший во двор, был не кто иной, как Е Мин, Мастер павильона Цяньин.
Е Мин был мужчиной в расцвете сил, одетым в темные одежды, с иссиня-черными волосами, ниспадающими на плечи. Серьезная травма в прошлом оставила его с покалеченными ногами, поэтому он всегда передвигался со своей фирменной серебряной тростью.
Еще не переступив порог, Е Мин заметил женщину в светло-зеленом платье рядом с Нин Ваном, которая просто отвернулась. Двор, окутанный туманом под холодным весенним ночным дождем, был заполнен слабыми тенями цветов, покачивающихся на ветру.
Когда женщина в зеленом обернулась, развевающиеся одежды вызвали у него странное чувство чего-то знакомого.
Не останавливаясь для раздумий, Е Мин подошел к Нин Вану и поклонился: «Приветствую Ваше Высочество».
Хотя его нога была повреждена, это не вызывало серьезных проблем; его навыки передвижения оставались превосходными, а трость была всего лишь вспомогательным средством.
Нин Ван заложил руки за спину и слегка кивнул: «Как все прошло?»
Е Мин ответил: «Всё уже устроено, Ваше Высочество. На завтрашней свадьбе не будет никаких происшествий».
"Хороший."
Пока он докладывал, взгляд Е Мина метнулся в сторону комнаты. Женщина уже подошла к двери и собиралась ее толкнуть.
Нин Ван, естественно, заметил пристальное внимание Е Миня к своей невесте, его брови слегка приподнялись, а в глазах мелькнул вопрос.
Е Мин неуверенно спросил: «Это… молодая леди из клана Сяхоу?»
«Да», — ответил Нин Ван. Выражение его лица было холодным, с оттенком недовольства. Неприлично, чтобы кто-то из подчиненных так пристально смотрел в спину будущего Ванфэя, независимо от причины.
Е Минь понял это, слегка нахмурившись, когда он объяснил: «Я чуть не перепутал ее только что, думая, что она была кем-то знакомым. Если она мисс Сяхоу, я, должно быть, ошибся».
Нин Ван бросил на него косой взгляд. «Ты, ошибся?»
К тому времени Цинге вошла в комнату и закрыла за собой дверь. В тот момент, когда дверь закрылась, она наконец-то выдохнула с облегчением.
Ее тренировал сам Е Минь, раскрыв в процессе все о ней. Е Минь знал ее так хорошо, возможно, даже лучше, чем она сама, поэтому он был единственным человеком, которого ей приходилось избегать любой ценой.
Даже если сходство между тайным охранником Цинге и Сяхоу Цзяньсюэ можно было бы отнести к совпадению, Цинге знала, что как только Е Мин увидит ее, она не сможет сохранить свою маскировку под его пронзительным взглядом. Она определенно будет разоблачена.
Непоколебимая преданность Е Миня Нин Ван означала, что в тот момент, когда он узнает правду, ее единственным концом станет смерть.
«Эта работа действительно не стоит риска!» Слегка прислонившись к закрытой деревянной двери, Цинге тихо выдохнула.
В будущем, всякий раз, когда она берется за работу, ей придется тщательно расследовать личность клиента вплоть до его предков!
Но будет ли у нее вообще будущее?
Внутри Цинге нарастало горькое чувство.
...
Вечером Цингэ начала размышлять, как ей следует себя вести. Ее почтение к своему хозяину Нин Вану было глубоко врезано в ее существо, и ей нужно было как-то преодолеть его, чтобы лучше играть роль гордой молодой леди клана Сяхоу.
После долгих, тяжелых размышлений она, наконец, придумала различные стратегии для разных ситуаций, но Нин Ван больше ее не видел и ушел с почтовой станции той ночью.
О его уходе сообщила служанка, что означало, что Нин Ван ушел, не сказав ни слова, даже пропустив обычные приветствия своей невесте.
Хотя он, казалось, был пленен красотой своей невесты и даже говорил таким нежным тоном, в глубине души он был все тем же высокомерным и равнодушным человеком.
Для него дочь клана Сяхоу была не более чем инструментом для политического брака, украшением, которое можно было принести в его поместье.
Такое поведение вполне соответствовало обычному поведению Нин Вана. Рожденный с несравненной красотой в самой знатной семье, он был объектом бесчисленного женского восхищения с тех пор, как начал взрослеть в возрасте тринадцати или четырнадцати лет, привлекая их, как мотыльков на пламя.
Постоянное внимание вызвало у него сильную неприязнь, даже презрение, к женщинам. У него даже не было ни одной служанки, которая бы ухаживала за ним, потому что он не хотел, чтобы кто-то пялился на его внешность.
Единственным исключением была Цуй Гугу, придворная дама, назначенная благородной супругой Тан, чья компетентность и профессионализм позволили ей остаться на службе у Нин Вана.
Таким образом, для Нин Вана было вполне в порядке вещей относиться к своей будущей Ванфэй с безразличием.
Цинге не возражала против такого пренебрежения — ей это наруку. Им нужно было заключить брак, чтобы она получила тридцать тысяч таэлей оплаты, но после этого, чем дальше он будет оставаться, тем лучше.
Когда-то она с нетерпением ждала возможности насладиться красивым мужем, но не кем-то вроде Нин Вана — непредсказуемым, безжалостным и холодным.
Для нее Нин Ван был не человеком, а господином, повелителем.
Чтобы добиться этого подходящего отчуждения, возможно, она могла бы притвориться, что восхищается его внешностью после первой брачной ночи?
Эта мысль на мгновение пришла в голову Цинге. Учитывая отвращение Нин Вана к женскому восхищению, это наверняка заставило бы его держаться на расстоянии, позволяя ей легко прожить следующие пять месяцев, наслаждаясь роскошным образом жизни Ванфэй.
Лучшим финалом, конечно, было бы для нее безопасно получить шестьдесят тысяч таэлей, возможно, даже накопив в процессе некоторые бонусные предметы.
Когда все было спланировано, Цинге почувствовала некоторое облегчение. К сожалению, как раз когда она вздохнула с облегчением и приготовилась выйти на свежий воздух, она увидела Е Мина, стоящего снаружи двора.
Конечно же, она тут же отступила!
Допросив служанку, Цингэ узнала, что Е Мин остался защищать ее по приказу Нин Вана.
«Да ладно, кому нужна его защита!?»
Цинге чувствовала себя несколько беспомощной. Если бы ей пришлось выбирать между Е Минем и Нин Ваном, она бы предпочла встретиться с Нин Ваном. Нин Ван был мастером, которого она одновременно уважала и боялась, но он ничего о ней не знал.
Если быть точным, Нин Ван никогда не проявлял никакого интереса к тайным стражам, находящимся под его командованием. В его глазах эти тайные стражи были просто шахматными фигурами, не стоящими его внимания, поэтому он не мог распознать в ней «Цинге».
Но Е Мин был другим. Он годами тренировал тайных стражей и обладал острым взглядом. Она могла бы обмануть весь мир, но не Е Мин.
Но альтернативы не было — она могла действовать только шаг за шагом.
Единственным утешением было то, что свадебная свита, оставленная Нин Ваном, наконец прибыла на почтовую станцию. Пришли Ло Момо, Мо Цзинси и остальные люди из Сяхоу.
Оказавшись внутри комнаты, Ло Момо устремила острый взгляд на Цинге. «Что сказал тебе Его Высочество Нин Ван?»
Услышав это, Цингэ посмотрела на Ло Момо, слегка приподняв брови.
Ошеломленная отчужденным видом превосходства в этом равнодушном взгляде, Ло Момо замерла. После мгновения удивления она сдержала выражение лица и снова сказала: «Эта старая служанка просто беспокоилась о вашей безопасности, мисс. Вы испугались?»
Цингэ встала, выражение ее лица было холодным. «Ло Момо, не думай, что я не знаю. Ты всегда была близка с моей тетей. В прошлом ты использовала свою власть, чтобы контролировать меня. Теперь, даже несмотря на то, что ты сопровождаешь меня как часть моего приданого, ты смеешь вести себя нагло и смотреть свысока на меня, твоего хозяина. Ты думаешь, я продолжу терпеть это? Ты думаешь, поместье Нин Ван потерпит такого слугу?»
Услышав это, Ло Момо сначала растерялась, но затем поняла, и выражение ее лица значительно изменилось.
Она была безрассудна ранее, давя такими прямыми вопросами. Поместье Нин Ван было непохоже ни на одно другое место, а провинция Юньнин, которой управлял Нин Ван, была западными воротами Великого государства Шэн. В течение многих лет принц укреплял свою территорию против соседнего государства Сиюань.
Ходили слухи, что павильон Цяньин под его юрисдикцией взрастил многочисленных тайных стражей, которые служили его глазами и ушами повсюду.
Они уже были в Юйнине, прямо на территории Нин Вана, и тем не менее она была здесь и так дерзко разговаривала со своей «госпожой».
Ни один слуга не осмелился бы говорить со своим хозяином в такой манере. Если бы этот разговор достиг ушей Нин Вана, подозрения наверняка возникли бы.
Ло Момо втайне ругала себя — она действительно была импульсивна в моменте. К ее удивлению, подставная невеста ловко попыталась смягчить последствия, используя внутренние конфликты клана Сяхоу, чтобы скрыть свою ошибку. Представив ее как миньона, поставленного второй ветвью контролировать единственную законную дочь главной ветви, ее прежнюю грубость можно было объяснить.
Хоть и не желая этого, Ло Момо была достаточно здравомыслящей, чтобы немедленно упасть на колени. «Госпожа, эта старая служанка знает свою вину. Но, пожалуйста, поверьте мне: эта старая служанка не имела никакого отношения к госпоже второй ветви. Я умоляю вас увидеть правду».
Тон Цингэ оставался ледяным: «Меня не волнует, была ли ты послана второй ветвью или нет. Я собираюсь выйти замуж в поместье Нин Ван, и с этого момента я буду Ванфэй, назначенной судом. Даже если ты нелоялен, что ты можешь сделать? Ты думаешь, что сможешь выступить против Нин Ван Ванфэй?»
Ло Момо опустила голову, ее голос был скромным. «Госпожа, вы абсолютно правы. Эта старая служанка никогда не посмеет. Эта старая служанка следует всем вашим приказам и предан только вам».
«Тогда как, по-вашему, я должна истолковать то, что вы сказали ранее?»
Ло Момо почувствовала укол отчаяния. Она действительно поступила опрометчиво всего несколько минут назад, и хотя это было жестоко, решение, которое придумала эта женщина, было действительно эффективным.
Неустанное преследование предполагало, что эта женщина не оставит это дело без внимания, будь то ради поддержания фасада или ради удовольствия отомстить ей — в любом случае, у нее не было выбора.
Стиснув зубы, Ло Момо подняла руку и сильно ударила себя по лицу. «Эта старая служанка была неправа, мисс. Эта старая служанка нарушила правила. Пожалуйста, простите меня».
Даже когда Ло Момо дала себе пощечину, Цинге молчала.
Не имея другого выбора, Ло Момо продолжала бить себя попеременно по обеим щекам, пока ее лицо не распухло.
Только тогда, со слезами на глазах, она снова взмолилась: «Я прошу прощения у молодой леди. Эта старая служанка знает свою вину».
Выражение лица Цинге оставалось безразличным. «Где господин Мо? Позовите его».
Ло Момо склонила голову, ее голос дрожал: «Как прикажете».
Для Цингэ было крайне важно поговорить с Мо Цзинси как можно скорее. Заставив Ло Момо дать себе пощечину, тайные охранники снаружи теперь поймут, что она в ярости. В таком состоянии гнева позвать самого высокопоставленного управляющего, которого она привела из своей родной семьи, чтобы отдать приказы, было разумно и не вызвало бы подозрений.
После ухода Ло Момо она быстро привела с собой Мо Цзинси.
Увидев покраснения на лице Ло Момо, Мо Цзинси почувствовала недоумение. Ло Момо была старшей служанкой клана Сяхоу и имела определенный престиж как человек, отвечающий за воспитание Сяхоу Цзяньсюэ. И теперь такой человек появился в таком плачевном состоянии, ее лицо было таким красным и опухшим.
Столкнувшись взглядом с Мо Цзинси, Ло Момо неловко закрыла лицо и сказала: «Госпожа хочет кое-что обсудить. Господин Мо, пожалуйста, входите».
С этими словами она опустила голову и поспешила обратно в свою комнату, стремясь скрыться от посторонних глаз.
Мо Цзинси, все еще озадаченный, вошел в комнату Цинге.
Когда Мо Цзинси вошёл, Цинге приказала оставшимся служителям закрыть двери и окна, прежде чем отпустить их. Ранее она уже убедилась, что поблизости не было тайных охранников, вероятно, из-за присутствия Е Миня.
С личным руководством Е Миня все было в порядке, не оставляя никаких шансов на засаду или внезапные нападения, поэтому тайным охранникам не нужно было постоянно находиться на страже.
Конечно, были и более тонкие причины. Накануне вечером Е Мин был замечен за тем, как он пялился на спину невесты, что вызвало недовольство Нин Вана. Такое поведение, несомненно, было неподобающим, и, чтобы избежать дальнейших подозрений, ему нужно было сохранять уважительную дистанцию.
Однако это было удобнее для Цинге. Она не стала ходить вокруг да около и прямо сказала: «Господин Мо, мне нужно напомнить вам кое-что».
Мо Цзинси посмотрел на нее в ответ. Он ясно почувствовал, что эта женщина отличалась от прежней.
Если раньше она действовала послушно, как нанятая им дублерша, то теперь было очевидно, что она сбросила свои первоначальные ограничения и начала действовать более нагло, осмеливаясь даже унизить Ло Момо.
Тем не менее, Мо Цзинси отбросил свои сложные чувства и сказал: «Конечно, госпожа. Если вам что-то нужно, просто отдайте приказ».
«Я знаю, что ты задумал», — прямо заявила Цинге. «Ты здесь только для того, чтобы следить за мной, пытаешься контролировать меня».
Мо Цзинси тут же опешил, его глаза расширились от шока. Цингэ, однако, молча наблюдала за ним, спокойно ожидая его ответа.
Через мгновение Мо Цзинси наконец понял, что она имела в виду. Ее слова имели двойной смысл — хотя они, казалось, относились к внутренним распрям в клане Сяхоу, на самом деле она намекала на дело фальшивой невесты.
Он упал на колени. «Мисс, этот слуга не посмеет».
«Я не хочу тратить время на притворство», — спокойно сказала Цингэ. «Давайте будем говорить прямо. Если клан Сяхоу хочет, чтобы я вышла замуж в поместье Нин Ван, пусть так и будет. Я выйду замуж. Но, как вы видите, Его Высочество высокомерен и непредсказуем. Я не могу его контролировать, так что не ждите, что вы будете использовать меня как инструмент для манипуляции им».
Пот капал со лба Мо Цзинси. Он заплатил сто тысяч таэлей, чтобы вызвать ходячую катастрофу? Он остался на коленях, не смея поднять голову. «Пожалуйста, сдержите свой гнев, госпожа. Этот слуга предан вам и не таит в себе никаких скрытых мотивов», — наконец сквозь стиснутые зубы ответил он.
«Хорошо», — кивнула Цинге. «С этого момента вы с Ло Момо будете сопровождать меня в поместье Нин Ван. Пока я — Нин Ванфэй, если вы будете послушны, для вас будут выгоды. Но если вы перейдете мне дорогу, — ледяным голосом сказала она, — «тогда никто из нас не будет иметь покоя».
Мо Цзинси глубоко вздохнул. Эта Ван Сань больше не хотела, чтобы ее контролировали, — всего за несколько дней марионетка, которую он так тщательно подготовил, превратилась в дикого зверя.
Но к этому моменту он уже ничего не мог сделать; Нин Ван уже встречался с ней, и не было никакого способа привести настоящую Сяхоу Цзяньсюэ, не рискуя разоблачением. У него не было выбора, кроме как продолжать этот фарс.
Теперь они плыли в одной лодке, и никто не мог предать другого.
Как только он принял решение, он постепенно успокоился. «Госпожа, мы все верные слуги клана Сяхоу и теперь сопровождаем вас в поместье Нин Ван. Вы наш единственный хозяин, поэтому, конечно, мы будем помогать вам во всех делах. Пожалуйста, не сомневайтесь в нашей искренности; без нас, разве вы не нашли бы много неудобств…»
Его слова были наполнены смыслом. Без их поддержки она не смогла бы продолжать действовать как «Сяхоу Цзяньсюэ», она никогда не увидела бы остаток обещанных денег, и, наконец, если бы все развалилось и клан Сяхоу столкнулся с императорской семьей, она, Ван Сань, погибла бы первой.
Цинге, естественно, поняла намек Мо Цзинси.
Действительно, она не могла позволить себе выступить против него. Они были в этом вместе; никто не мог доминировать над другим, поэтому им пришлось сотрудничать ради взаимной выгоды.
С этими словами она подняла руку и слегка постучала пальцами по столу. «Когда дело доходит до риторики, господин Мо, безусловно, красноречив. Вы здесь хорошо излагаете свои доводы, гораздо лучше, чем Ло Момо. Я попрошу Его Высочество оставить господина Мо в поместье Нин Ван, чтобы он занимался мелкими делами и управлял приданым от моего имени. Что вы думаете?»
Мо Цзинси знал, что она имела в виду. Было заранее согласовано, что приданое невесты недоступно Ван Саню, но будущие выплаты он будет осуществлять сам. Обеспечивая его присутствие поблизости, она могла попросить денег в любое время.
«Служить вам — величайшая честь для этого слуги, мисс», — почтительно ответил он.
«Я устала. Можешь идти», — Цинге опустила глаза.
Мо Цзинси поднял голову, как будто хотел что-то сказать, но замешкался. В конце концов, он отвернулся и молча ушел.
Наблюдая за его удаляющейся фигурой, Цингэ полностью осознавала, что и у него, и у Ло Момо теперь возникли намерения совершить убийство, которые выходили за рамки необходимости заставить ее замолчать.
Но пока им придется терпеть.
Через два месяца, когда она получила бы в общей сложности 70 000 таэлей, она планировала бросить оставшиеся 30 000. Целью было бежать прежде, чем они успеют что-то сделать против нее.
А пока... завтра, наконец, будет день свадьбы. Что бы ни случилось в будущем, ей нужно сначала пережить первую брачную ночь.
Вспомнив первую брачную ночь с Нин Ваном, она подумала... что, возможно, лучше просто умереть.
___
Глава 8 - Свадебная церемония
На следующий день, когда Ло Момо пришла, чтобы помочь Цинге, ее лицо все еще было опухшим. Было ясно, что люди из поместья Нин Ван знали о ее наказании, и Цинге открыто не извинялась за это.
Она знала, что ее действия уже отклонились от поведения, которое ей наметил Мо Цзинси. Однако, если она продолжит действовать осторожно и придерживаться предписанного поведения мисс Сяхоу, это в конечном итоге приведет к ее падению.
Учитывая характер Нин Вана, если бы его невеста Сяхоу настаивала на сохранении своего надменного и благородного отношения ради сохранения семейного достоинства, они бы вскоре рассорились. И если бы разразилась конфронтация, кто бы выступил посредником? Мо Цзинси? Ло Момо?
Какая шутка. Перед лицом доминирования Нин Вана ни один из них не осмелился бы сказать ни слова. Они ясно это продемонстрировали. Почему же тогда она должна быть той, кто должен был быть послан вперед, чтобы принять на себя всю тяжесть?
Поэтому Цинге решила действовать согласно своим инстинктам.
Несмотря на опухшее лицо, Ло Момо скрыла свои эмоции, когда она почтительно помогла Цинге сесть в мягкое кресло-паландин. Цинге даже не взглянула в ее сторону, когда она поднялась на борт.
Сегодня она надела тонкую вуаль, чтобы скрыть свое лицо. Изначально она планировала надеть марлевую шляпу, но ее личные вещи остались в той сломанной карете, а ее приданое было в сопровождающем конвое. Лучшее, что она смогла найти сейчас, была эта простая вуаль.
Когда седан выехал из внутреннего двора, она увидела ряды полностью бронированной кавалерии, выстроившейся в строй, в общей сложности более тысячи человек. Это были императорские стражники. Очевидно, двор придавал большое значение этому брачному союзу и был полон решимости не допустить, чтобы с невестой из клана Сяхоу случилось что-то неблагоприятное.
Следуя примеру придворных дам, Цингэ вышла из паланкина и вышла из ворот почтовой станции.
Карета, которую она будет использовать сегодня, была наспех подготовленной. Хотя она не была столь богато украшена, как предыдущая, это была настоящая императорская карета, украшенная разноцветным шелком и тканью, что соответствовало статусу Нин Ванфэй.
Солдаты стояли по обе стороны кареты, окружая ее в защитном строю. Они были в зеленых фуражках и униформах с широкими рукавами, украшенных золотой вышивкой, каждый держал в руках черные лакированные посохи с серебряными наконечниками.
Цинге пошла дальше, опустив голову, но ее острые глаза заметили знакомую фигуру. Да, это был Е Мин, молча стоящий в дальнем углу, его присутствие было незначительным, но его невозможно было игнорировать.
Его острые брови и глаза подчеркивались его тонкими чертами, а его слегка бледная рука сжимала его знаковую серебряную трость. Для сегодняшнего случая он был одет в парчовый халат с широкими рукавами, украшенный благоприятными узорами облаков, что еще больше подчеркивало его стройное телосложение.
По сравнению с главным управляющим Вэнь Чжэнцином, Е Мин не выглядел столь внушительно, но все в павильоне Цяньин, поместье Нин Ван, провинции Юньнин и даже среди племен Сиюань знали, что с этим главой павильона Цяньин шутки плохи. Несмотря на свою хромоту, Е Мин возглавлял павильон Цяньин более десяти лет и оставался правой рукой Нин Вана — несомненное доказательство его силы и способностей.
Прохладный ветерок подул, приподняв свободную ленту, связывающую назад чернильно-черные волосы Е Мина. Он не поднимал глаз, даже не взглянув в сторону невесты.
Поддерживаемая Ло Момо и рядом служанок, Цинге двинулась вперед, держа взгляд низко и прямо. Она знала, что с ее лицом, скрытым вуалью, и с большим расстоянием между ними, Е Мин никогда не езнает ее.
Но как только он это сделает, с ней было покончено.
Каждый шаг Цингэ был легким и грациозным, олицетворяя осанку дочери престижного клана Сяхоу.
На самом деле она никогда раньше не ходила этим путем — ни разу.
Теперь она тщательно подавляла все следы своей истинной сущности, стараясь не показывать ничего, что могло бы вызвать у Е Мина или тайных стражников поблизости чувство фамильярности.
Каким-то образом это напомнило ей о детстве, когда она начала тренироваться после вступления в павильон Цяньин. Ей приходилось ходить по высокой, подвешенной деревянной балке, едва шириной с палец, скользкой и узкой. Один неверный шаг — и она падала, падала в яму внизу, кишащую извивающимися ядовитыми змеями.
Сегодня ее положение ничуть не улучшилось — один неверный шаг, и ее жизнь будет погублена.
Цингэ шаг за шагом переступила порог и подошла к карете, двигаясь осторожно с помощью Ло Момо и сопровождающих.
Только когда балдахин кареты закрыли, Цингэ почувствовала себя по-настоящему спокойно. Казалось, Е Мин не подозревал ее. Это принесло ей огромное облегчение — если Е Мин не мог узнать ее по силуэту или движениям, то никто не мог, даже Байчжи.
Внутри кареты все сопровождающие сидели сзади, оставив только Ло Момо ухаживать за невестой. Цинге не подняла вуаль, закрыв глаза, чтобы немного отдохнуть.
Ло Момо также носила черную вуаль, которая не полностью скрывала заметные отеки вокруг глаз. Момо сидела молча, выражение ее лица было суровым.
Карета двинулась дальше под стук копыт. Примерно через время, необходимое для возжигания палочки благовония, Ло Момо наконец повернулась, чтобы взглянуть на Цинге, и осторожно заговорила: «Госпожа, господин Мо упомянул, что ему нужно что-то с вами обсудить».
Цинге ответила одним словом: «Говори».
Работодателей можно было запугивать или манипулировать ими, но пока ей нужно было получать зарплату, поддержание здоровой коммуникации было обязательным.
«Вчера Его Высочество Нин Ван увидел ваше лицо и, казалось, остался несколько удовлетворен», — начала Ло Момо.
«Это ожидаемо. Ни один джентльмен не станет презирать ошеломляющую красавицу», — небрежно ответила Цинге.
Ло Момо поджала губы, явно выражая неодобрение, но сдерживая раздражение: «Однако, оставив тебя на почтовой станции вчера вечером, он тут же уехал. Это довольно холодно с его стороны».
«Разве не говорят, что Его Высочество Нин Ван не любит женщин? Этого еще более ожидаемо».
Ло Момо нахмурилась и бросила на Цинге недовольный взгляд. Эта девушка действительно умела искажать слова так, как ей было удобно! Сдерживая раздражение, момо продолжила: «Но, мисс, вы законная дочь клана Сяхоу, вышедшая замуж по императорскому указу. Это отличает вас от обычных женщин».
Цинге кивнула, сохраняя вид спокойного безразличия. «Да, отличается от обычных женщин».
Ло Момо продолжала: «Может быть, вы попытаетесь приблизить Его Высочество?»
"Ой?"
Ло Момо терпеливо посоветовала: «Было бы полезно, если бы...»
Но Цингэ прервала ее: «Ло Момо, разве ты только что не сказала, что я законная дочь клана Сяхоу, вышедшая замуж по императорскому указу и отличающаяся от обычных женщин?»
При упоминании «законной дочери клана Сяхоу» строгое выражение лица Ло Момо озарилось ноткой гордости. «Да».
«Тогда, Ло Момо, как ты могла предположить, что я, законная дочь клана Сяхоу, использую свою красоту, чтобы привлечь внимание мужчины? Ты намекаешь, что ценность дочери Сяхоу выше, если она прибегает к использованию своих чар?»
«…» Ло Момо замолчала, ее лицо побагровело, когда она уставилась на Цинге, ее пальцы дрожали от гнева и разочарования.
«Как, черт возьми, господин Мо потратил десять тысяч таэлей серебра, чтобы нанять такого смутьяна!»
Цинге не стала больше обращать внимания на момо. Она повернулась, чтобы осмотреть вид за окном, глядя сквозь висящую занавеску на фигуру Е Мина, едущего вдалеке. Его острый взгляд был устремлен вперед, а лицо, как обычно, оставалось бесстрастным.
Брак Нин Вана с законной дочерью клана Сяхоу был явно направлен на укрепление альянсов. Цингэ предположил, что император стремился интегрировать престижное, многовековое наследие клана Сяхоу в императорскую родословную.
Проще говоря, это был шаг по интеграции императорской родословной с основной родословной клана Сяхоу, что повысило престиж императорской династии Великий Шэн и еще больше подорвало многолетнюю власть Четырех великих кланов.
Конечно, и двор, и Нин Ван заплатили цену за это. Но, к несчастью для них, невеста, на которой он собирался жениться, была подделкой.
Если бы это было в прошлом, она, тайный страж Цинге, сообщила бы Нин Вану об этой схеме, иначе его планы пошли бы прахом. Но теперь, когда она уже оказалась в ловушке в глазу бури, спасения не было. Ради своей жизни, ее единственным выбором было плыть по течению.
Глядя на далекую спину Е Миня, взгляд Цингэ постепенно стал холодным.
Она подумывала признаться, но, к сожалению, было уже слишком поздно. С того момента, как она приняла предложение Мо Цзинси, путь назад был закрыт.
Свадебная процессия сначала сделала остановку в загородном поместье, принадлежащем Нин Вану, которое было подготовлено заранее. Там Цингэ сопровождала толпа служанок и придворных дам, когда она купалась и переодевалась в красное свадебное платье и корону феникса.
Нин Ван был принцем, и этот брак, будучи узаконенным императором, сделал невесту Сяхоу Цзяньсюэ уже его супругой по титулу. Таким образом, корона, наряд и повозка соответствовали стандарту Ванфэй.
Вскоре после того, как Цинге была готова, служитель объявил, что настал благоприятный час. Дворцовые служители начали читать стихи, музыканты размахивали вышитыми знаменами, а затем раздался звук барабанов и флейт, который служил сигналом невесте сесть в церемониальную карету.
Ло Момо тихонько напомнила Цинге о необходимости подарить благоприятные деньги и вино, что она и сделала согласно обычаю. Затем заиграла церемониальная музыка, и процессия двинулась вперед, а огромное приданое тянулось за ней в грандиозном зрелище, простирающемся до самого горизонта — настоящее «красное приданое длиной в десять миль».
Улицы были заполнены зеваками, в основном местными жителями Юньина, жаждущими стать свидетелями грандиозной свадьбы своего принца. Церемониальные офицеры, держащие цветочные корзины, бросали зерна, монеты и фрукты толпе, радуя людей, которые суетились, чтобы собрать благоприятные предметы.
Под громовой звук петард и свет дворцовых фонарей свадебная карета наконец прибыла к главным воротам поместья Нин Ван. После серии сложных церемоний придворная дама, держащая бронзовое зеркало, шла задом наперед кареты, в сопровождении других, держащих свечи в форме лотоса, чтобы направлять невесту.
Две служанки поддерживали Цингэ, а рядом с ней Ло Момо, когда она ступила на зеленый парчовый коврик, перелезла через седло, перепрыгнула через сено и золотые весы и, наконец, вошла в главные ворота.
Переступив порог, Цингэ слегка подняла взгляд, вглядываясь сквозь красную фату, закрывавшую ее лицо.
Павильоны и башни, карнизы из зеленой черепицы — хотя и окутанные красной марлей, это была, несомненно, знакомая ей картина, которую она так хорошо знала.
Она знала каждый изгиб карниза и каждую скрытую тропинку на этой территории.
На мгновение Цинге почувствовала, как ее грудь сжалась, почти до точки удушья.
«О чем, черт возьми, я думала?! Что заставило меня быть такой дерзкой, выдать себя за благородную дочь клана Сяхоу и войти в поместье Нин Ван через главные ворота?»
Но после короткого момента паники она расслабилась.
«Да, теперь пути назад нет; я могу двигаться только вперед».
Невеста медленно вошла в свой новый дом. Следуя указаниям церемонейстера и под торжественную музыку, она совершила обряды поклонения небу и земле, своим родителям вдалеке и, наконец, получила императорский указ, дарующий ей новый статус.
Когда все было закончено, невесту, теперь уже официально Нин Ванфэй, проводили в брачную комнату.
Комната, явно подготовленная в спешке, была наполнена слабым запахом благовоний и стойким ароматом горящих свечей. Цингэ провели, чтобы сесть на брачное ложе, украшенное парчой, вышитой золотыми драконами и фениксами, окруженное лакированными украшениями, нарисованными благоприятными узорами облаков и мифическими животными.
Рядом благочестивые матроны деловито разбрасывали по кровати монеты и разноцветные фрукты, воспевая благоприятные благословения.
Цинге сжала губы, закрыла глаза и сосредоточилась на дыхании, чтобы успокоить эмоции. Она много раз встречала смерть, не дрогнув, и встреча со старым мастером должна быть проще. «Да, он ни за что меня не узнает», — пыталась убедить она себя.
Затем дверь открылась. Из-под ее свадебной фаты показался изящно вышитый край церемониального платья.
Это был жених, Нин Ван.
Открыв дверь, он немного помедлил, прежде чем войти в брачный чертог. Его размеренный шаг взбудоражил воздух, нарушив тишину.
Благоприятные матроны выступили вперед, чтобы выразить свое почтение. Нин Ван слегка кивнул, давая им знак продолжать.
Цинге держала глаза опущенными, тихо ожидая. Вскоре Нин Ван взял церемониальные весы у одной из матрон и изящным движением поднял красную фату своей невесты.
Когда вуаль соскользнула вниз, Цингэ подняла глаза и, наконец, встретилась глазами с Нин Ван. Ее бывший хозяин стоял высокий, как сосна, одетый в облегающее темно-красное свадебное одеяние с узкими рукавами и вышитое замысловатыми узорами. Золотой головной убор и нефритовый пояс украшали его, а его темные волосы мягко ниспадали, подчеркивая поразительную красоту его черт.
Слегка опустив голову, длинные ресницы мужчины отбрасывали тени на его глубокие, темные глаза; все его существо источало ауру холодного безразличия. Взгляд, встретившийся с его невестой, содержал мало тепла, вместо этого наполненный остротой, которая, казалось, пронзала ее самую суть.
Встретив его пристальный взгляд, Цинге не проявила робости. Она вежливо улыбнулась и мягко поприветствовала жениха: «Ваше Высочество».
Нин Ван кивнул. «Что дальше?»
Он обращался к матронам, которые быстро вышли вперед и, связав две церемониальные чаши красно-зеленой лентой, наполнили их вином.
Нин Ван и Цинге взяли по чашке и вместе выпили свадебное вино. Цинге, как всегда осторожный, сотрудничал грациозно, и ритуал прошел гладко.
После обмена кубками матроны поставили золотые кубки и цветочные венки под брачное ложе, поклонились и извинились. В комнате мгновенно воцарилась тишина, а отдаленный шум превратился в слабый фоновый шум.
Жених и невеста молча смотрели друг на друга.
Цинге знала, что момент настал — она собиралась столкнуться с тем, что должна была сделать.
Нин Ван двинулся первым. Он протянул руку, приподнял ее подбородок, внимательно изучив ее лицо.
Цингэ опустила глаза, молчаливо выдерживая его испытующий взгляд. В этот момент близости прохладное прикосновение нефритового кольца на большом пальце Нин Вана к ее коже ощущалось безошибочно. Это был аксессуар, который он всегда носил, теперь холодно прижимавшийся к ее подбородку.
«Сяхоу Цзяньсюэ», — наконец заговорил он, его глубокий голос отдавался гулом, а его прохладное дыхание касалось ее щеки — незнакомое и в то же время странно знакомое.
«Да, Ваше Высочество», — тихо ответила она.
«Обряд завершен. С этого момента ты — хозяйка поместья Нин Ван, супруга седьмого принца Великой династии Шэн, моя Ванфэй, моя жена».
Цинге ответила: «Да».
Нин Ван продолжил: «Я, Нин Ван, ожидаю, что ты помнишь это».
Лицо Цингэ оставалось кротким и послушным, когда она медленно произнесла: «Дома нужно подчиняться отцу; в браке нужно подчиняться мужу. Теперь, когда эта супруга вышла замуж за Ваше Высочество, я являюсь членом императорской семьи при жизни и духом императорской семьи после смерти. Отныне все мое посвящено исключительно Вашему Высочеству».
«Очень хорошо. Тогда... начнем».
«Как пожелаете, Ваше Высочество».
Затем Нин Ван слегка опустил голову, его прямой нос слегка прижался. После этого он слегка наклонил голову, и его тонкие губы прижались к ее губам.
Цингэ знала, что произойдет в первую брачную ночь, и мысленно подготовилась. Но человек, с которым она столкнулась, был Нин Ван — человек, который имел абсолютную власть над ее жизнью и смертью. Когда-то она была достойна только поклониться ему в ноги, но теперь он целовал ее в губы.
Это был слишком холодный поцелуй, без какой-либо нежности или любви. Цинге почти показалось, что она слышит холодный, бесчувственный голос, который ранее зачитывал императорский указ.
Нин Ван, казалось, почувствовал ее напряженность. Он отстранился и молча посмотрел на нее, выражение его лица было непроницаемым, прежде чем наконец заговорить: «Знаешь, что мы собираемся сделать?»
Цинге поняла, что ее реакция была неправильной, поэтому она объяснила: «Да, Ваше Высочество. Эта супруга изучала иллюстрированную брошюру и слушала учение от ответственного момо, но сама не испытала этого на себе».
Она резко остановилась.
Если бы она уже сталкивалась с этим раньше, это было бы подозрительно.
К счастью, Нин Ван не стал сомневаться в этом. Он сжал губы и посмотрел на нее, опустив глаза, и торжественно сказал: «Это неважно. Этот принц тоже не испытывал этого раньше».
«…» Цинге молчала.
Затем Нин Ван резко встал. Она сидела на краю кровати, и когда он встал, разница в росте мгновенно заставила ее почувствовать себя, как когда-то, скромным тайным стражем, всегда кланяющимся и покорным перед своим хозяином.
Цингэ подсознательно выпрямила спину, сжала губы и молча наблюдала за Нин Ваном, когда он без всякого выражения отдал команду: «Сначала иди и искупайся».
Она не подумала об купании.
Брови Нин Вана медленно нахмурились, в них проступил намек на презрение. «Что? Ты хочешь заключить брак, не принимая ванну?»
Цинге посмотрела на Нин Вана и тихо сказала: «Конечно, нет, Ваше Высочество. Эта супруга тоже считает, что ванна необходима».
_
__
Глава 9 - Первая брачная ночь
После купания Цинге вернулась в спальню, где Нин Ван тоже закончил купаться. Она почувствовала кратковременное желание отступить. Она могла убивать, поджигать и сталкиваться с ситуациями жизни и смерти, но находиться так близко к Нин Ван было гораздо более устрашающе.
Но она знала, что пути назад уже нет — ей нужно было довести дело до конца и провести первую брачную ночь.
«За тридцать тысяч таэлей…»
Молча подбадривая себя, она подошла к Нин Вану с манерой поведения, которую можно было бы считать почти спокойной.Она опустила голову и мягко спросила:«Ваше Высочество, эта супруга должна раздеть вас?»
Выражение лица Нин Вана оставалось спокойным и серьезным, когда он кивнул. «Хорошо».
Цинге подняла руку, кончики ее пальцев осторожно коснулись нефритового пояса на талии Нин Вана. На нем висела изысканная нефритовая подвеска — подарок императора при его рождении. Согласно легенде, когда он родился, комнату наполнило красное сияние, которое Бюро астрономии1 позже объявил благоприятным предзнаменованием. Примерно в то же время редкий нефритовый камень был подарен в качестве дани из далекой страны. Император вырезал его в нефритовом диске с узорами дракона и облаков и подарил его своему новорожденному сыну.
Нин Ван носил его большую часть времени. Раньше, когда тайный страж Цинге преклоняла перед ним колени, нефритовый кулон всегда был на уровне ее глаз, и она часто замечала его краем глаза.
«Судьба — такая любопытная штука. Кто бы мог подумать, что настанет день, когда я прикоснусь к этому драгоценному нефритовому кулону и сниму его своими руками?»
«Ты очень боишься?» — внезапно спросил Нин Ван, его голос уже звучал слегка хрипло.
Цинге не поднимала глаз и тихо ответила: «Немного».
Нин Ван молчал. На мгновение в комнате был слышен только тихий звук дыхания, нежно падающего на ее волосы,
После долгой паузы он наконец заговорил: «Тебе не нужно бояться. Поскольку ты теперь моя жена, этот принц будет хорошо с тобой обращаться».
Он сказал, что будет хорошо с ней обращаться. По правде говоря, Цинге было все равно, сделает он это или нет. Она знала, что это будет больно в любом случае, и она не боялась боли. Но это... казалось более болезненным, чем она ожидала.
Это отличалось от обычной боли. Обычная боль была просто болью, но эта боль сопровождалась сильным чувством вторжения, которое обострило ее чувства до предела. Это интенсивное присутствие, которое невозможно игнорировать, постоянно бросает вызов ее пределам выносливости, почти заставляя ее кричать.
Если бы у Цинге была возможность выбора, ледяная боль от удара острым лезвием показалась бы ей более приемлемой.
Как раз когда она подумала, что больше не может этого выносить, все резко оборвалось. Она подняла лицо, полузакрыв глаза, и тихо выдохнула с облегчением.
Мужчина над ней, казалось, только что прошел через несколько раундов практики с мечом. Его вес давил на нее, его обжигающее дыхание было тяжелым и интенсивным, как будто оно могло ее расплавить. Хотя Цинге и хотела отойти, его нависшее присутствие не давало ей уйти.
Мгновение спустя мужчина убрал руки и слегка приподнялся. Цинге знала, что он все еще над ней, и держала глаза закрытыми, избегая его взгляда.
Мысль о том, что этот человек — Нин Ван, которому она обещала свою непоколебимую преданность, была для нее невыносима. Ей пришлось заставить себя представить его кем-то другим, случайной безымянной фигурой, чтобы было легче выносить.
К счастью, он наконец встал и ушел.
«Ваше Высочество, вы хотите снова искупаться?» Цинге тоже села. По ее предложению мужчина бросил на нее долгий, изучающий взгляд. Выражение его лица казалось сложным, почти окрашенным неописуемым неудовольствием и даже... разочарованием?
«Что происходит?» Цинге была совершенно озадачена.
Она никогда раньше не видела, чтобы он смотрел на нее таким образом.
Внезапно Нин Ван резко встал, схватил белый нижний халат, упавший рядом с кроватью, и, не говоря ни слова, вошел в ванную комнату.
Цинге смотрела, как его высокая, отчужденная фигура уходит, чувствуя себя озадаченной. «Что это значит? Он недоволен завершением?»
Ну, что бы это ни было, ей это было неважно. Важно было то, что они наконец-то осуществили этот брак.
«Её тридцать тысяч таэлей!»
Когда Нин Ван вернулся из ванны, он был одет в простой белый халат, без какой-либо вышивки. Простая, мягкая ткань придавала ему расслабленный вид, который был полной противоположностью его обычному твердому, властному виду.
Цинге встала и тихо сказала: «Ваше Высочество, эта супруга тоже пойдет купаться».
Нин Ван ничего не сказал и откинулся на кровати.
Цинге не обратил на него внимания, проскользнул мимо него и поспешил в ванную комнату.
Оставшись одна, она быстро умылась и задумалась о событиях, которые только что произошли. Она не была совсем невежественна в отношениях между мужчинами и женщинами, не только люди, которых подготовил Мо Цзинси, научили ее постельному делу, но и во время ее пребывания в павильоне Цяньин такие знания также были частью ее образования в качестве тайного охранника.
Сейчас самой насущной проблемой было избавиться от эссенции, которую влил в нее Нин Ван, иначе она рисковала забеременеть.
Сидя в ванне, Цинге начала направлять свою ци, чувствуя, как она движется по ее меридианам и акупунктурным точкам. Она собиралась использовать свою внутреннюю ци, чтобы рассеять любые остатки внизу. К сожалению, яд препятствовал потоку ее внутренней ци, если она форсировала его, возникала тупая боль и чувство опухания.
Обеспокоенная тем, что может нанести непоправимый ущерб, перенапрягаясь, Цинге не осмелилась продвинуться дальше. В конце концов, у нее не осталось выбора, кроме как неуклюже использовать ручной метод.
Она осторожно зачерпнула и сжала пальцами, удивленная, увидев, как много капает. Ощущение, произошедшее несколько мгновений назад, вернулось — это было похоже на внезапный ливень, обрушившийся на нежные ветки цветов, сгибая их под своим весом.
Через некоторое время она изнемогла, положив лицо на край деревянной ванны. Она осторожно наклонилась, вдыхая и выдыхая, чтобы облегчить неописуемое странное чувство.
Она чувствовала, что понесла огромную потерю.
Тридцати тысяч таэлей было явно недостаточно!
Но, конечно, завтра она должна получить серебро, немедленно, ни монетой меньше!
Еще раз приведя себя в порядок, Цинге вышла из ванны, ополоснулась, надела одежду и вернулась в спальню.
То, что встретило ее среди мерцающих свадебных свечей, было видом Нин Вана, откинувшегося на кровати, небрежно листающего книгу. Увидев, как она выходит из ванной, он поднял глаза и бросил на нее небрежный взгляд.
Пойманная этим взглядом, Цинге слегка замедлила шаги.
Тем не менее, она приблизилась и сказала мягким голосом: «Ваше Высочество, мы можем отдохнуть?»
Нин Ван не ответил прямо, а передала ей книгу. Цинге взяла ее и отложила в сторону. Когда она забралась в постель, она на мгновение замерла, почувствовав укол боли, когда подняла ноги. Тем не менее, она вскоре легла, как будто ничего не случилось.
Она пережила бесчисленное количество сражений и получила травмы с самого детства. Она никогда не боялась боли, и она, конечно же, не позволит себе быть побежденной болью первой ночи.
«Это ничего. Ничего», — постоянно говорила она себе.
Когда они лежали вместе на кровати, в комнате воцарилась полная тишина. Когда Цинге закрыла глаза, ее беспокойный разум медленно обрел спокойствие.
Однако ее острый слух, отточенный годами суровых тренировок, оставался бдительным. Она могла слышать ровное, глубокое дыхание Нин Вана, шелест ветра в ветвях снаружи и слабое присутствие тайного охранника поблизости.
Она чувствовала, что тайный стражник — не кто иной, как Байчжи. Байчжи, должно быть, уловил звуки из брачного чертога, но не осмелился прислушаться слишком внимательно. Вероятно, он затаил дыхание, сосредоточив свой разум на чем-то другом.
Естественно, он не мог знать, что женщина в постели Нин Вана на самом деле была его товарищем, Цинге.
Как раз когда эта мысль пришла в голову Цинге, Нин Ван внезапно двинулся. Вздрогнув, она открыла глаза и оглянулась. Прежде чем она успела полностью осознать, что происходит, пара сильных рук схватила ее за руки и перевернула, прижав ее тело к своему.
Цинге изо всех сил старалась подавить свои инстинкты, удерживая себя от любой рефлекторной контратаки.
Свет красной свечи проникал сквозь полог кровати, освещая точеное лицо мужчины, делая его еще более неземным.
Пока пара темных глаз пристально смотрела на нее, она услышала, как он сказал глубоким и хриплым голосом, медленно и без малейшего намека на отторжение: «Еще один раз».
Этот второй раунд длился так долго, что Цинге почувствовала, будто она застряла в нескончаемом шторме, который может длиться вечно. Среди непрекращающейся бури абсурдность оставила ее в полном недоумении. Ее с детства строго тренировали, чтобы она была острым оружием в распоряжении Нин Вана, готовая пожертвовать своей жизнью ради него, и все же, вот она сегодня вечером — стала его женщиной, его спутницей в постели, получая его прикосновения и ласки.
Она могла стоять твердо, как сосна на тонкой деревянной балке, сидеть неподвижно, как натянутый лук, и двигаться быстро, как ветер, но сейчас она чувствовала себя беспомощной ветвью, бьющейся под ветром и дождем, дрожащей и ломающейся под беспощадными атаками своего хозяина, едва способной противостоять им.
Она чувствовала себя каплей росы на лепестке цветка, которую швыряет и крутит порывистый ветер и дождь.
«Это слишком невыносимо…»
К счастью, это наконец закончилось.
Когда все закончилось, Цинге прослезилась — не от боли или грусти, а от естественной реакции своего тела. Оказалось, что когда женщина переживала смешение инь и ян, ее захлестывал поток эмоций и ощущений. Это был совершенно незнакомый опыт для Цинге, и, несмотря на суровые тренировки, она еще не научилась с ним справляться.
В этот момент они оба были покрыты тонким слоем пота, их кожа прижалась друг к другу, их присутствие было тесно переплетено. Голова Нин Вана расположилась у нее на шее, его горячее и тяжелое дыхание касалось ее чувствительной кожи.
Цинге почувствовала зуд в шее — покалывание, онемение. Но она сдержалась, сопротивляясь желанию пошевелиться.
Она... не хотела его провоцировать. Она не могла выдержать третьего раунда.
_
__
Глааа 10 - «Все еще больно?»
На следующий день Нин Ван встал очень рано. Цинге притворилась спящей, держа глаза закрытыми и делая вид, что не слышала, когда он встал. В любом случае, в поместье Нин Вана не было старейшин, поэтому, как новой невесте, ей не нужно было никому оказывать почтение.
Когда Нин Ван закончил одеваться, он вышел из комнаты. Только услышав его шаги и звук закрывающейся двери, Цинге открыла глаза. Она внимательно прислушалась и поняла, что Байчжи, который был снаружи прошлой ночью, был заменен незнакомым тайным охранником, который также ушел с Нин Ваном.
Это означало, что теперь возле ее комнаты не было тайной охраны.
Хотя это имело смысл. Поместье Нин Ван, естественно, тщательно охранялось, и охранники стояли как внутри, так и снаружи, в дополнение к мерам безопасности, подобным крепостным. Не было никакой необходимости назначать тайного охранника для присмотра за новобрачной Ванфэй, которая проживала глубоко во внутреннем дворе. Было бы неуместно, чтобы они так пристально за ней следили.
Это, конечно, больше устраивало Цингэ — теперь она могла требовать свою плату, не придумывая подходящей причины. Притворившись, что отдохнула некоторое время, она встала, приняла ванну, оделась и позавтракала.
Когда все было в порядке, она отпустила всех, кроме Ло Момо. Она взглянула на кланяющегося момо и холодно сказала: «Ло Момо, ты знаешь, чего я хочу».
Цингэ наблюдала, как хозяева обращаются со своими подчиненными, и научилас? подражать этому.
Ло Момо бросила на нее оценивающий взгляд. «Госпожа, вам нужно подробно рассказать о времени, которое вы провели вчера вечером с Нин Ван».
«???» Цинге была ошеломлена.
«Мне нужно это записать», — добавила Ло Момо.
Тогда Цингэ поняла. Правильно, ей нужно было пересказать каждую деталь своего взаимодействия с Нин Ваном, чтобы доложить об этом настоящей Сяхоу Цзяньсюэ, подготовив их обоих к следующему обмену.
«Вчера вечером, когда все ушли, Нин Ван попросил меня прислуживать ему в постели», — не стала ходить вокруг да около Цинге и начала рассказывать. «Мы сделали это один раз, потом каждый из нас помылся отдельно. После купания мы легли отдохнуть. Примерно через время, необходимое, чтобы выпить чашку чая, он попросил меня прислуживать ему снова».
Ло Момо надавила: «Будьте конкретнее. Какой внутренний халат он носил? Что он сказал?»
Цингэ была немного озадачена, но все равно выполнила просьбу.
«Сколько времени занял первый раз?» — снова спросила момо. «Сколько времени занял второй раз? Насколько он был силен? Были ли его действия грубыми? Был ли у него какой-либо опыт? Он что-нибудь сказал в середине?»
Цинге нахмурилась. «Он мало говорил во время этого, и его действия были последовательно сильными и властными».
Ло Момо слегка кивнула. «Звучит верно. А продолжительность? Примерно сколько?»
Цинге задумалась на мгновение и сказала: «Первый раз был совсем коротким, всего лишь полчашки чая».
Выражение лица Ло Момо изменилось, и она нахмурилась.
Цинге продолжила: «Второй раз был намного длиннее. Я не следила за тем, сколько времени, но помню, что вскоре после того, как мы закончили, снаружи раздался барабан второго часового барабана». Это действительно было долго и изнурительно. Ее эмоции бушевали на протяжении всего процесса, истощая ее как физически, так и морально. В результате она даже потеряла чувство времени.
«Понятно», — Ло Момо, казалось, задумалась.
"Что ты имеешь в виду?"
Ло Момо многозначительно посмотрела на нее, а затем вдруг усмехнулась. «Мисс, вам действительно повезло. Это сущность ян императорского принца, о котором мы говорим, настоящие семена дракона. Многие жаждали бы этого, но никогда не имели возможности, но ты был тем, кто получил это.”
Цинге подняла бровь. «Ло Момо, ты завидуешь? Жаль, что Нин Ван никогда не рассматривал тебя, иначе ты бы заняла мое место, связав себя с ним».
Выражение лица Ло Момо изменилось, и она посмотрела на Цинге. «Я не собираюсь спорить с тобой. Теперь, когда мы обе в поместье Нин Ван, любое разоблачение поставит под угрозу все наши жизни. Если ты настойчиво будешь выступать против меня, ты потеряешь всю поддержку, и кто заплатит тебе оставшееся серебро?»
Что касается серебра, Цинге согласилась: «Это имеет смысл. Мы действительно должны поддерживать идеальное партнерство».
Ло Момо снова спросила, на этот раз более осторожно: «Нин Ван оставил свою сущность ян в твоем теле?»
Вспомнив события прошлой ночи, выражение лица Цингэ замерло. «Есть еще подробности, и я поделюсь ими с тобой позже. Но сейчас, — она остановилась и посмотрела на Ло Момо, — где мои тридцать тысяч таэлей?»
Ло Момо понимающе улыбнулась и вытащила из рукава пачку серебряных купюр. «Сегодня рано утром господин Мо поспешил найти меня, специально чтобы убедиться, что все прошло хорошо прошлой ночью. Он также вручил мне эти купюры, сказав, что они по 2000 таэлей каждая».
Цинге немедленно взяла их, внимательно изучила купюры и, убедившись, спрятала их.
С этим она уже получила 40 000 таэлей серебра — достаточно, чтобы продержаться всю жизнь. Теперь она могла, наконец, немного расслабиться. Если она могла собрать больше преимуществ, таких как редкие лекарственные травы или драгоценные камни, она бы осталась в этой роли. Если бы она не могла или если бы Нин Ван что-то заподозрила, она бы немедленно нашла возможность сбежать.
Отдав Цинге серебро, Ло Момо увидела, что она в хорошем настроении, и воспользовалась возможностью задать множество вопросов.
Некоторые из этих вопросов были настолько подробными и личными, что Цинге не хотела отвечать.
Но, приняв плату, она была обязана подчиниться. С того момента, как она согласилась выдать себя за молодую леди Сяхоу и выйти замуж от ее имени, она знала, что просто играет роль.
Все, что она сейчас переживала, принадлежало Сяхоу Цзяньсюэ — с таким настроем она отвечала на каждый вопрос подробно, ничего не утаивая.
Когда Ло Момо наконец ушла, Цинге начала размышлять о том, как избежать любопытных глаз и встретиться с Е Мином наедине, как она сама, чтобы узнать о его планах на нее. Из-за яда, которым она была поражена, она больше не могла продолжать выполнять свои обязанности тайного охранника, поэтому Е Минь разрешил ей взять отпуск, чтобы восстановиться, поэтому она осмелилась взяться за эту сделку, изначально думая о ней как о прибыльной подработке.
Теперь, когда она уже была в поместье Нин Вана, у нее было преимущество близости. Она могла разыскать Е Мина и получить больше информации.
…
Под предлогом знакомства со своим новым домом Цинге воспользовалась возможностью осмотреть поместье Нин Ван. Вскоре у нее сложилось четкое представление о планировке поместья и новейших мерах безопасности, которые всегда были ее экспертизой. Не будет преувеличением сказать, что она знала эти детали лучше, чем сам Нин Ван.
Получив достаточно информации о месте, Цинге начала планировать, как найти возможность улизнуть и встретиться с Е Мином.
Так уж получилось, что до фестиваля Чжунхэ оставалось всего несколько дней, в течение которых озеро Лизе в пригороде будет открыто для публики. Этот фестиваль, отмечаемый каждый год, был одним из самых грандиозных событий в Юньине.
Местные жители и туристы стекались к озеру, повсюду гребли прогулочные лодки, люди общались и играли, и проходили различные представления и празднества. В это время женщины всех возрастов, замужние или одинокие, выходили на улицу, чтобы насладиться празднованием.
Это была бы идеальная возможность. Она могла бы покинуть особняк открыто, и во время прогулки Ло Момо могла бы прикрыть ее, пока она ускользает, чтобы встретиться с Е Мином.
Конечно, ей нужно было тщательно спланировать все, чтобы не оставить никаких следов, и, прежде всего, она должна была убедиться, что Е Мин не заподозрит, что ее «удобная близость» на самом деле находится в особняке.
Теперь, когда она приняла решение, Цинге мысленно отметила, что нужно будет поднять этот вопрос перед Нин Ваном, когда он вернется во внутренний двор, думая, что он не откажет в такой маленькой просьбе.
Однако, к ее удивлению, прошло несколько дней, а Нин Ван так и не ступил на внутренний двор.
После некоторых расспросов она узнала, что Нин Ван остановился в павильоне Тяньхун.
Поместье Нин Вана занимает обширную территорию. Хотя оно выглядит как любое другое большое поместье — с его роскошными зданиями, ландшафтными садами, прудами и другими декоративными особенностями — его планировка была, по сути, тщательно организована в соответствии с метафизическими принципами Qimen Dunjia, создавая оборонительную формацию.
Среди множества зданий в усадьбе, павильон Тяньхун был тем местом, где Нин Ван проводил большую часть своего времени — днем он управлял различными делами в своем кабинете, а вечером удалялся в соседние жилые помещения.
Тем временем она, «законная дочь клана Сяхоу и новая хозяйка дома», осталась без присмотра в углу внутреннего двора.
Очевидно, Нин Ван не желал ее видеть. Женившись на законной дочери престижного клана Сяхоу и осуществив брак, он полностью пренебрег женой, на которой только что женился, оставив свою невесту заботиться о себе во внутреннем дворе.
Такой бессердечный!
Или, может быть, он думал, что выполнил свои супружеские обязанности в первую брачную ночь и поэтому она больше не нуждается в том, чтобы уделять ей внимание?
Если бы это было так, — размышляла Цинге, — ей нужно было бы скорректировать свой подход. Быть проигнорированной — это был лучший результат, на который она могла надеяться, это означало, что ей не нужно было бы прилагать много усилий, и через пять месяцев она могла бы получить остаток своего платежа без каких-либо осложнений.
Поэтому она больше не зацикливалась на этом вопросе.
В течение следующих двух дней она ложилась спать рано вечером, используя усталость как предлог, чтобы отпустить служанок, а затем лежала на кровати, пока все не ушли. После этого она тихонько использовала свой навык легкости, чтобы проскользнуть в комнаты слуг, собирая простую черную конопляную одежду, вуали и другие полезные предметы из разных мест.
Она могла бы использовать те предметы, которые у нее уже были, но она слишком хорошо знала острые инстинкты Е Мина. Она не могла позволить ему обнаружить даже малейшую подсказку, поэтому ей пришлось избегать использования чего-либо, что могло бы вызвать подозрения.
Собрав полный комплект и слегка изменив детали, она примерила их. Хотя короткая туника и брюки были немного свободны, завязав брюки и закрепив пояс, они плотно прилегали к ней.
Она также спрятала несколько других мелких вещей, поместив все в тайник под кроватью. Это было место, которое редко тревожили и которое вряд ли бы обнаружили. Теперь все, что ей было нужно, это подходящая возможность улизнуть и встретиться с Е Мином.
Технически, она могла бы найти его прямо в особняке, но она не могла позволить себе даже малейшего риска подозрений. Если бы она пошла прямо к Е Миню, у него остались бы какие-то зацепки, поэтому она планировала сначала покинуть особняк, а затем выдать себя за Цинге, чтобы либо встретиться с Е Минем снаружи, либо найти способ пробраться обратно. Это помогло бы создать впечатление, что она живет за пределами особняка.
Не предприняв этот дополнительный шаг, она никогда не смогла бы обмануть Е Миня.
Как раз когда Цинге закончила прятать одежду, раздался стук в дверь, за которым последовали торопливые шаги.
Вошла служанка, выглядя немного испуганной: «Извините, Ваше Высочество. Его Высочество прибыл».
Цинге, уже приняв полулежачее положение, ответила голосом, полным сонной истомы: «Вот как? Скорее, иди и помоги мне освежиться».
По ее команде в комнату вошла вереница служанок. С отработанной эффективностью они помогли своей хозяйке встать с кровати, помогли ей прмыться и переодеться.
Они только что начали ее прическу, когда в комнату вошла Нин Ван.
Увидев, что Цингэ поспешно встала, чтобы поприветствовать его, Нин Ван поднял бровь. «Этот принц был занят последние несколько дней и, похоже, забыл о тебе, Ванфэй. Ты, должно быть, почувствовала себя обделенной вниманием».
Цинге улыбнулась. «Вовсе нет, Ваше Высочество».
Нин Ван продолжил: «У этого принца сегодня вечером важные дела, и он пришел проведать тебя. Позволь мне составить тебе компанию на прогулке через несколько дней».
Цингэ, конечно, не заботилась и только желала, чтобы он скорее ушел. Она нацепила улыбку, подобающую добродетельной жене, и ответила: «Ваше Высочество занято государственными делами, как смеет эта супруга чувствовать себя забытой? Эта супруга сожалеет только о том, что я не могу помочь облегчить бремя Вашего Высочества».
«Что ты сейчас делала? Ты, кажется, торопилась».
«Ничего особенного. Эта аупруга просто немного устала, поэтому я вздремнула».
Взгляд Нин Вана задержался, вглядываясь в темные глаза женщины, слегка затуманенные и все еще влажные. Ее светлые щеки были слегка красными, как слабые следы от подушек, румяные и слегка влажные от пота.
«О», — это был его единственный ответ через некоторое время.
Внезапно столкнувшись с импровизированной проверкой со стороны своего начальника, Цингэ потребовалось некоторое время, чтобы осмыслить ситуацию. Вернув себе самообладание, она осторожно сказала: «Кстати, Ваше Высочество, вы упомянули, что через несколько дней вы сможете сопровождать эту супругу на прогулке?»
Нин Ван кивнул, жест, несущий в себе оттенок великодушия. «Если вам это нравится».
«Вашему Высочеству не обязательно сопровождать меня. Эта супруга может прогуляться сама». Она посмотрела на него с улыбкой. «Этот Юньнин — владения Вашего Высочества, и теперь, когда эта супруга стала вашей Ванфэй, это также моя ответственность. По крайней мере, эта супруга считает, что я должна увидеть и понять местные обычаи и людей».
Нин Ван, казалось, немного удивился. Одарив ее долгим, задумчивым взглядом, он наконец сказал: «Фестиваль Чжунхэ через несколько дней, и озеро за городом будет открыто для публики. Там довольно оживленно. Если хотите, можете пойти».
Глаза Цинге загорелись: «Это было бы замечательно».
«Очень хорошо», — сказал он. «Мои люди организуют вашу прогулку. Воспользуйтесь ею по максимуму и насладитесь ею».
Цинге не ожидала, что все пройдет так гладко.
Чувствуя себя довольной, она кивнула с яркой улыбкой. «Спасибо, Ваше Высочество».
Вид ее улыбки, казалось, поднял настроение и у Нин Вана, и он добавил: «Теперь, когда ты стала Ванфэй этого принца, пришло время тебе ознакомиться с работой поместья».
Цингэ послушно ответила: «Ваше Высочество правы».
Нин Ван продолжил: «Управление внутренним двором разделено на внутреннее и внешнее. Управляющий Сунь занимается внешними делами, а Цуй Гугу — внутренними. Они придут представиться позже».
«Поняла». Цингэ улыбнулась. Конечно, эти два управляющих на самом деле не были для нее чужаками.
Управляющему Суну было за сорок, и он был верен Нин Вану со времен его службы в центральном военном подразделении. Когда Нин Ван получил титул и основал свое поместье, управляющий Сунь последовал за ним. С тех пор прошло почти десятилетие, и он оставался одним из самых доверенных подчиненных Нин Ван, преданно курируя различные дела в поместье.
Что касается Цуй Гугу, то у нее была интересная предыстория. Изначально она была самой доверенной придворной дамой в окружении благородной супруги Тан, родной матери Нин Вана. Хотя ей было всего двадцать, ее способности высоко ценились, и в течение последних трех лет ей было доверено управление внутренним двором поместья.
Быть тайным охранником означало работать в тени, что давало им возможность подслушивать различные секреты и случайные сплетни. Согласно слухам, Цуй Гугу была подготовлена благородной супругой Тань в качестве женщины Нин Вана. Как только он женится, он официально сможет брать наложниц, а Цуй Гугу может быть повышена до ранга леди.
Задумавшись, Цинге внезапно почувствовала на себе чей-то взгляд. Она подняла глаза и встретилась с глубоким, темным взглядом Нин Вана, заставив ее сердце на мгновение замереть. Немного сбитая с толку, она нерешительно крикнула: «Ваше Высочество?»
Нин Ван не ответил сразу, но опустил взгляд, чтобы изучить ее глаза. Под таким пристальным вниманием Цинге почувствовала необъяснимый дискомфорт. Она не привыкла, чтобы за ней наблюдали, особенно он — или, если на то пошло, кто-либо еще.
Прятаться в темном углу, не привлекая внимания, было самой естественной средой для тайного охранника. И теперь за ней так пристально следил ее господин, тот, кто имел власть над ее жизнью и смертью...
Не имея другого выбора, Цингэ могла только смотреть ему прямо в глаза, сохраняя невинное выражение лица.
После долгого пристального взгляда Нин Ван вдруг сказал: «Твои глаза кажутся мне знакомыми».
Сердце Цинге мгновенно сжалось. Но она сохранила сдержанный вид, удивленно подняв брови. «Правда? Вы видели меня раньше, Ваше Высочество? Вы были в Ганьляне?»
«Нет», — Нин Ван отвел взгляд, объясняя своим обычным холодным тоном. «Они просто выглядят немного похожими, но не одинаковыми».
Цинге внутренне вздохнула с облегчением.
Нин Ван подошел к полке с экспонатами неподалеку, осматривая выставленные на ней предметы. «Тринадцатого числа следующего месяца будет Фестиваль долголетия. Как и в предыдущие годы, этот принц отправится в столицу, чтобы выразить почтение Отцу-императору и поздравить его с днем рождения. Ты составишь мне компанию».
Цингэ сразу поняла. Праздник долголетия был празднованием дня рождения императора, и как сын, Нин Ван, естественно, должен был присутствовать.
«Конечно, Ваше Высочество. Эта супруга будет следовать всем вашим распоряжениям», — тихо ответила она.
Нин Ван больше ничего не сказал, взяв нефритовое украшение с полки и небрежно повернув его в руке.
Цингэ подошла и увидела, что это была белая нефритовая резьба мальчика, держащего лотос — часть приданого Сяхоу Цзяньсюэ. Нефритовая скульптура с этим мотивом символизировала благоприятное желание сына.
Она наблюдала, как Нин Ван играл с предметом в руке.
Его длинные, изящные пальцы, украшенные нефритовым кольцом на большом пальце, создавали прекрасный контраст с полированной, слегка полупрозрачной поверхностью резьбы.
«Вашему Высочеству нравится эта вещь?» — небрежно спросила она с улыбкой.
«Хм», — тон Нин Вана был безразличным.
Цинге почувствовала себя озадаченной. Насколько она могла судить, он, казалось, вспоминал что-то, о чем не любил говорить. Конечно, это было не ее дело, поэтому она притворилась невежественной, выглядя еще более нежной и покорной.
Затем она заметила, что Нин Ван повернулся и посмотрел на нее.
«Есть ли что-то еще, о чем Ваше Высочество желает проинструктировать эту супругу?» — спросила она.
Нин Ван поднял бровь. «Что, ты думаешь, этому принцу нужна причина, чтобы остаться в твоих покоях?»
Цинге помолчала, опустила глаза и сказала тише: «Нет, конечно, нет».
Нин Ван молча наблюдал за ней, его взгляд скользнул от ее глаз к тонкому, изящному изгибу ее шеи, выглядевшей столь же изящной и соблазнительной, как кусок тонкого нефрита.
«Как и ожидалось от благородной молодой леди, воспитанной в многовековом престижном клане, вы действительно отличаетесь от обычных женщин».
Его внезапное замечание, казалось, было комплиментом, но в его тоне явно слышалась насмешка.
Цингэ молчала. Высокомерная, отчужденная личность Нин Вана была общеизвестна, как и его пренебрежение к женщинам. Даже женившись на уважаемой дочери клана Сяхоу, он обращался к своей жене с тем же презрительным равнодушием. Если бы настоящая мисс Сяхоу была здесь, с таким же врожденным высокомерием, культивируемым ее происхождением и воспитанием, она бы давно столкнулась с ним.
Именно потому, что невеста была подделкой, она могла спокойно терпеть такое обращение.
К счастью, она, Цинге, всегда привыкла терпеть...
Увидев, что она замолчала, Нин Ван шагнул вперед и поднял ее подбородок. Цинге не сопротивлялась, только смотрела на него с еще большей покорностью.
«Все еще болит?» — спросил он тихим голосом.
«Болит?» — озадаченно повторила Цинге.
Нин Ван поднял бровь, увидев ее замешательство.
Затем, словно найдя развлечение, он наклонился и прошептал тихим, глубоким голосом: «В тот день, разве не было больно?»
Голос был глубоким и неоднозначным, он мягко звучал в такт дыханию, нежно касавшемуся уха Цинге.
Внезапно по ее позвоночнику пробежала дрожь, словно по затылку прошел электрический ток.
Увидев ее реакцию, в глазах Нин Вана мелькнула тень веселья. Он тихонько усмехнулся, прежде чем его губы нежно коснулись ее губ.
Праздник Чжунхэ (中和节) отмечается в первый день второго месяца лунного календаря, который знаменует начало весны. Таким образом, этот праздник имеет глубокие корни в сельскохозяйственных верованиях.
Qimen Dunjia (奇门遁甲) — древний китайский метод гадания, используемый в военной стратегии и расчете судьбы. Он использует сложные вычисления для точного определения идеального времени, позиции и направления для достижения желаемых метафизических эффектов.
_
__