Черновики, которые не сбылись

Кроны исполинских деревьев сплетались в хвойный зонт, оберегая лес от робких прикосновений майского солнца. Влажный мох и налившиеся синевой ягоды жимолости томились в сказочном полумраке. Настырные дятлы выстукивали свою птичью мелодию, спрятавшись в разросшихся ветвях стройных сосен.

Из-за каменистого пригорка показалась юная девушка. Она бесстрастно смотрела перед собой без тени растерянности или страха. Едва тронутое пленкой прошлогоднего загара лицо скорее напоминало мраморное изваяние, нежели принадлежало живому человеку.
Девушка неспешно брела в тёмную неприветливую чащу, совершенно не выбирая дороги. Словно гуттаперчевая кукла уклонялась она от длинных прутьев, переступала через павшие от старости деревья. Подол зеленой куртки то и дело цеплялся за колючие кусты, но путница двигалась вперед, не щадя грубой плащевой ткани.

Запела свою скрипучую песню кедровка, будто извещая лесную гостью о чем-то важном. Бросились врассыпную пушные зверьки, зашелестев молодыми листьями брусники. Угрюмая грозовая туча набухла и расплылась над тайгой, окончательно поглотив ломкие рассеянные лучи. В воздухе ароматным букетом смешались озон, прелый грибной дух и кислый сок лопнувших переспелых ягод.

Мягкой молочной дымкой заструился по земле туман. Словно из ниоткуда посреди девственного бескрайнего леса выросла высокая стена из тесно прилаженных друг к другу металлических прутьев. Их бесконечный ряд размыкали тяжелые кованые ворота. В филигранном узоре створок притаился сложный символ из переплетенных букв, чуждых любому известному алфавиту.
За оградой, скрестив руки на груди, замерла в ожидании высокая женщина средних лет. Лишенная хрупкой девичьей изящности, выглядела она величественно и статно. Белокурые с проседью волосы ниспадали на покатые плечи послушными волнами. Клетчатое пончо, схваченное на талии кожаным ремешком, скрывало округлые бедра. Черты лица своей поразительной правильностью почти воплощали в себе идеальную формулу золотого сечения.

— Здравствуй, — женщина приветливо улыбнулась путнице. Створы ворот степенно и бесшумно разомкнулись, оставив щель, достаточную для того, чтобы впустить внутрь человека. Тайга затихла в немом ожидании. Первые капли майского дождя коснулись ворсистого мха. Девушка решительно шагнула за ворота, и стена бесследно исчезла.

— Ещё одна, — процедил сквозь зубы крепко сложенный молодой человек. Он раздраженно откинул со лба отросшую тёмно-русую челку и натянул капюшон до самых бровей. Тайгу наполнил гипнотический шорох дождя, впитавший в себя все прочие звуки. Поднявшись с колен, юноша выбрался из укрытия и подал широкую ладонь своему пожилому спутнику. Тот с видимым усилием распрямил затекшую спину и, поморщившись, ответил:

— А новички-то уже не те.

— Меня зовут Нина. Я буду твое наставницей, — белокурая женщина небрежно стряхнула с волос крупные капли и повесила пончо на крючок у входа, оставшись в длинной хлопковой рубашке. — Проходи, не стесняйся.

Девушка настороженно заглянула в просторную светлую кухню. На глиняной тарелке в центре обеденного стола возвышалась горка маленьких румяных пирожков. На подоконнике за легкой прозрачной шторкой рассыпался по горлышку банки пышный букет синих полевых цветов. В голове гостьи дома вертелось разорванными слогами, но не складывалось в единое слово их название.

— Анемоны, — подсказала Нина, словно прочитав чужие мысли. Она поставила чайник на огонь и извлекла из настенного шкафа две большие пузатые кружки, разрисованные ягодными узорами. Девушка безмолвно наблюдала за новой знакомой, застыв в нерешительности.

— Присаживайся, пожалуйста, — хозяйка коротким кивком указала на один из белых стульев, придвинутых к столу. К сидению каждого были аккуратно привязаны плоские синтепоновые подушки нежно синего цвета.

— Тебя зовут Яна, — сообщила Нина, убедившись, что гостья устроилась удобно. Свежая дымящаяся заварка заструилась по керамическим стенкам кружек, наполняя кухню терпким ароматом шиповника. Девушка втянула носом воздух и впервые посмотрела в глаза своей собеседнице.

— Яна, — она повторила своё имя тихим хриплым голосом. Таким голосом люди отвечают на телефонный звонок, прервавший сладкий затянувшийся сон.

— Ты приехала сюда работать, — продолжила Нина, дождавшись короткого осознанного кивка.

— Почему я ничего о себе не помню? — привычным механическим движением Яна откинула за спину спутанные коньячного цвета волосы. В её сознании на смену холодному безразличию и пустоте пришёл лёгкий шепот любопытства.

— Потому что тебе нечего помнить, — наставница пристально посмотрела в глаза подопечной. Та слабо кивнула и сделала крошечный глоток обжигающего чая. — У таких, как ты и я, особое предназначение. Мы пишем судьбы.

— Чьи судьбы?

— Людей. Недалеко отсюда есть городок. Мы пишем истории жизней его обитателей. У каждого поселка, деревни, города свои сочинители. Чем больше населенный пункт, тем больше таких, как мы. Опытные сочинители могут вести до ста судеб одновременно. Новички обычно справляются с десятком. Чуть позже ты познакомишься со своими "персонажами".

— А кто пишет мою судьбу?

— Выпей ещё чаю. Ты замерзла, — Яна послушно отпила из кружки и задумчиво коснулась подбородка. Секунду назад она думала о чем-то важном, но мысль вместе с облачком пара от кипятка унеслась к потолку, растворившись в теплом домашнем воздухе.

— Кроме сочинителей в Кругу живут и другие работники.

— В Кругу? — переспросила Яна. Она нахмурилась, и тонкая вертикальная морщинка мимолетно скользнула меж бровей.

— Кругом мы называем наше поселение. Главным образом из-за формы забора, который ты видела, когда подошла к воротам. В Кругу также трудятся библиотекари. Они ведут архивы судеб. Каждый год им передают на хранение тысячи историй. Библиотекари систематизируют записи, сводят в единый документ судьбу каждого человека, формируют реестры и, в случае необходимости, помогают найти нужный фрагмент. Есть ещё помощники. Они занимаются хозяйственными вопросами. Обеспечивают питание, строят дома, охраняют территорию.

— Охраняют от кого?

— Пей, Яна. Ты должна выпить всё до последней капли. Считай чай лекарством.
Когда Яна опустошила свою кружку и безмятежно откинулась на спинку стула, Нина одобрительно улыбнулась. Ритмичная барабанная дробь дождя по подоконнику стихла. Из форточки тянуло свежестью и предчувствием лета. Легкий сквозняк путался в прозрачной органзе, задиристо цеплял уголки льняных салфеток и ласково касался волос двух собеседниц.

— Верховный совет руководит нашей работой. Им принадлежат все значимые решения. Они назначают сочинителям подопечных. Определяют ключевые события, которые должны произойти с тем или иным человеком в течение месяца. Нам остается только подвести к этим событиям историю и описать их.

Яна хотела спросить наставницу, как члены верховного совета определяют, что именно должно произойти с человеком. Как они выбирают, кто из тысяч жителей города выиграет в лотерею, а кто проснется с неизлечимой болезнью? Почему одни люди заслуживают успехов и достижений, а другие магнитом притягивают к себе несчастья? Но рой навязчивых вопросов в голове новообращенной сочинительницы накрыло тяжелым обухом безразличия. Все, рассказанное наспех Ниной, оказалось вдруг само собой разумеющимся и совершенно не стоящим внимания.

— Ты хочешь меня о чём-то спросить? — вкрадчиво поинтересовалась женщина, плавно помешивая свой чай.

— Нет, — неуверенно покачала головой Яна. — Будто бы все понятно, но...

— Но тебе, конечно же, потребуется время, — мягко перебила её наставница и накрыла пальцы девушки своей ухоженной рукой. Безымянный палец украшало массивное янтарное кольцо с играющими на свету крапинками. — Чтобы ко всему привыкнуть, познакомиться с другими обитателями Круга, дать волю своей фантазии. Не волнуйся, ты справишься. Иначе ты бы сюда не попала.

— Когда я должна приступить?

— С завтрашнего дня. А пока я отведу тебя домой.

Яна последовала за своей наставницей на крыльцо. С белоснежных балок спускались на декоративных цепях цветочные горшки с россыпью лиловых фиалок. В углу примостилась кресло-качалка с забытым на спинке зеленым пледом.

Дом Нины, как и все остальные дома Круга, не прятался за изгородью или забором. Короткая грунтовая дорожка упиралась в широкую аллею, петляющую меж сосен и лиственниц, беседок, увитых плющом, и указателей. Поодаль от пешеходной зоны смотрели в разные стороны хаотично разбросанные, похожие друг на друга двухэтажные треугольные домики. Стены их были выкрашены бледно-серой краской. Многие местные жители украшали своё крыльцо цветами и держали обрамленные белоснежной рамой окна распахнутыми настежь. Яна смогла разглядеть в ближайшем из домов пожилого мужчину, который что-то сосредоточенно писал, не поднимая головы от стола.

— Советую тебе прогуляться по территории. Посмотришь, где находится библиотека, зал заседаний Верховного совета, клуб, в котором мы собираемся по вечерам. Здесь есть много красивых, вдохновляющих мест.

— Чем здесь принято заниматься в свободное время?

— Общаться, гулять, рисовать, рыбачить, кататься на велосипедах, спать. Всем, на что хватит твоей фантазии. К тому же, дом учитывает особенности твоей личности, твои интересы. Ты поймешь, когда мы зайдем внутрь.

— Добрый день, Нина, — представительный седой мужчина чуть склонил голову в приветственном жесте. Даже в джинсах и будто бы выцветшем, когда-то синем, джемпере он выглядел элегантно. Оливковая кожа и белесые брови оттеняли ясные синие глаза, в которых блеснуло неподдельное живое любопытство. — Это, должно быть, твоя новая ученица?

— Здравствуй, Василий. Да, это Яна, наша новая сочинительница. Яна, Василий - сотрудник библиотеки. Он отвечает за блок судеб административно-управленческого персонала города.

— Яна, очень рад нашему знакомству. Уверен, вас ждут великие истории. Иначе с такой наставницей и быть не может. Нина — одна из самых опытных сочинительниц нашего круга. Из-под её пера выходили судьбы ключевых фигур города.

— Ты же знаешь, что это далеко не только моя заслуга, — вежливо ответила Нина без малейшего намека на самодовольство или гордость за собственные достижения.

— Это не противоречит тому, что я только что сказал, — Василий улыбнулся уголком губ и продолжил свой путь, что-то тихо насвистывая себе под нос.

— Вы давно здесь живете? — спросила Яна, едва новый знакомый отошел на достаточное расстояние, чтобы не слышать этого диалога.

— Сколько себя помню, — Нина подмигнула подопечной и ускорила шаг.

— То есть с рождения?

— Никто не оказывается здесь с рождения. Мы все попадаем в Круг, когда готовы приступить к исполнению своего предназначения. Смотри, вот и твой дом.
Женщина плавно махнула рукой в сторону одного из домиков. Позади него ровным строем тянулись к небу тяжелые шапки лиственниц. Дорожка рассекала пополам поляну, заросшую низкой темно-зеленой травой, и упиралась в дощатые ступени крыльца. К шарообразной дверной ручке кто-то прицепил ключ на алой атласной ленте.

— Добро пожаловать, — Нина мягко подтолкнула подопечную в спину, и девушка открыла дверь. Механизм замка не требовал даже малейших усилий. Ключ поворачивался так легко, словно Яна вертела им в воздухе.

Первый этаж представлял собой одну большую эклектичную комнату. Один угол занимал кухонный гарнитур из темного дерева с газовой плитой и широкой белой раковиной, расположенной у окна. Баночки с приправами и специями выстроились душистым кулинарным войском на одной из полок, по соседству с бежевыми кофейными кружками. У другого окна ждал свою хозяйку массивный письменный стол со множеством запирающихся на ключ ящиков. На его поверхности целились наточенными концами вверх грифельные карандаши и высились стопки чистой бумаги. В центре призывно блестела новая печатная машинка с глянцевыми круглыми клавишами и угольно черным корпусом.

В глубине комнаты, у отделанной кирпичом стены, примостился широкий старомодный камин, готовый дарить жар своего пламени любому, облюбовавшему диван напротив. По бокам тянулись от пола до потолка стеллажи с бесчисленными книгами.

— На втором этаже спальня. Если ты готова остаться одна, на сегодня я тебя покину.
- Думаю, готова, — Яна скользила взглядом по голым стенам, без картин и статуэток, жадно глотала названия книг с пыльных переплетов, украдкой касалась кончиками пальцев гладкой поверхности дивана. Ей не терпелось остаться одной, чтобы придирчиво проинспектировать каждый шкафчик, оценить вид из окна, посидеть в кожаном кресле за дубовым столом, подняться в спальню.

— Если тебе понадобится моя помощь, я живу в доме номер семнадцать. Завтра в девять утра Верховный совет проведет собрание в нашем клубе. Ты получишь своих первых подопечных. Всем будут выданы установки на предстоящий месяц. Мне зайти за тобой?

— Не хочу вас утруждать, — покачала головой Яна. — По дороге от вашего дома я видела указатель на клуб.

— Умница, — кивнула Нина. — В холодильнике найдешь все необходимое. Помощники будут приносить тебе набор продуктов два раза в неделю. Одежда в шкафу на втором этаже.

— Хорошо.

Наставница открыла дверь и сделала шаг за порог, но замерла на долю секунды и вновь обернулась к подопечной. Яна выжидающе смотрела на женщину, прислонившись плечом к стене. Одна часть её души тянулась к Нине жадной волной смутных вопросов, не способных обрести словесную форму. Другая же испытывала к наставнице странное неосознанное недоверие.

— Яна, послушай, я знаю, что ты сейчас растеряна. Ты не понимаешь, что происходит, мысли путаются. Вопросов у тебя намного больше, чем ответов, которые я могу дать. Похоже на паршивый сон, верно?

— Пожалуй, — девушка криво улыбнулась и подошла чуть ближе к входной двери.

— Но, поверь мне, пожалуйста, это скоро пройдёт. Ты познакомишься с другими сочинителями, заведешь друзей, приступишь к работе. Тебе здесь понравится. А ответы...они найдутся сами собой, если ещё будут тебе нужны.

— Спасибо, — Яна помолчала, уставившись в мощеный широкими темными досками пол.
Нина с улыбкой кивнула и закрыла за собой дверь, оставив Яну наедине с новым домом. Первым делом девушка поднялась на второй этаж по крутой лестнице, огороженной с двух сторон перилами. Большую часть мансарды занимала стоявшая по центру двуспальная кровать. Высокое кованое изголовье обвивала длинная гирлянда из крошечных фонариков. В одну из стен врос нестандартной формы шкаф. Потянув за каплевидные бронзовые ручки, Яна распахнула его створки. Внутри кто-то заботливо развесил вещи на все случаи жизни. Утепленная куртка, пара теплых вязаных свитеров, джинсы, шерстяное платье, льняное платье, рубашки, футболки. Гардероб был подобран в соответствии с особенностями фигуры Яны и даже соответствовал её вкусу. Память сочинительницы хранила в себе лишь историю сегодняшнего дня, но привычки, предпочтения, симпатии глубоко забрались в её рефлексы и эмоции, мимоходом отзываясь теперь в путаных мыслях.

Вернувшись на первый этаж, Яна заглянула в холодильник и принялась методично, точно следуя чьим-то инструкциям, выкладывать на стол продукты. Молодой картофель с тонкой прозрачной кожицей, пучок пряной пушистой кинзы, мягкий творожный сыр, яйца, масло и молоко. За окном извещали о приходе вечера лесные птицы. Их трели проникали в комнату волнующим предвкушением особенных событий. Дождь давно прошел, но капли его всё ещё срывались то и дело с крыши и ставней, звонко ударяясь о подоконник. Яна распахнула окно, впуская мягкую майскую прохладу.

Она замесила тесто, помяла короткой деревянной ступкой сваренный картофель, быстрыми уверенными движениями нашинковала сочную, льнущую к пальцам кинзу. Летний пирог отправился томиться в духовку, приготовленный по интуитивному, мимолетно всплывшему в сознании рецепту. Тёплый заманчивый аромат выпечки так и тянулся к яниному носу, напоминая ей о чувстве голода.

Три коротких стука известили о том, что на крыльце кто-то есть. Яна решила, что Нина забыла рассказать ей о чём-то ещё, и крикнула:

— Проходите, открыто.

Порог мгновенно переступила молодая рыжеволосая девушка. Её медные пряди были небрежно собраны на затылке яркой пластмассовой заколкой. Худые голые ноги утопали в вишневых резиновых сапогах с широким голенищем, а плечи укрывала наспех накинутая шерстяная кофта с большими круглыми пуговицами.

— Привет. Я — Лида, твоя соседка. Ну, практически соседка. Мой дом через три от тебя в сторону к библиотеке. Может, видела, у меня качели на крыльце, — девушка говорила быстро и мелодично. Не видя её, можно было бы решить, что обладательнице голоса не больше двенадцати лет.

— Яна, — представилась хозяйка дома, с сомнением наблюдая за незваной гостьей.

— Что ты готовишь? — скинув сапоги у двери, Лида прошла в комнату и остановилась напротив плиты.

— Картофельный пирог, — растерянно отозвалась Яна.

— Угостишь? С утра ничего не ела. Я сделаю чай, ты же не против? — не дожидаясь ответа, рыжеволосая уверенно потянулась к одной из полок, снимая жестяную коробочку с надписью «чай». — У тебя есть молоко? Я обычно с молоком пью.

Лида грациозно обернулась к плите, поставила чайник на огонь, подпрыгнув, дотянулась до кружек, щедро насыпала сухую заварку и распахнула холодильник, внимательно уставившись внутрь. Молоко нашлось на средней полке в компании банки брусничного варенья и сыра.

— Ребята говорили, что сегодня появится новенькая. Когда я увидела в окно, что ты идешь чуть ли не в соседний дом, едва дождалась, пока Нина закончит наставления. Тут со свежей кровью негусто. Особенно с молодой свежей кровью. Но я тебя познакомлю со своими друзьями. Я уверена, они тебе понравятся. Сейчас поедим и пойдём, — щебетала Лида, накладывая варенье в голубую керамическую креманку.

— Честно говоря, я планировала сегодня пройтись по территории, а потом как следует выспаться перед...первым рабочим днём, — приподняв бровь, возразила Яна. Она подошла к плите и извлекла из духовки покрывшийся румяной корочкой пирог.

— А ты помнишь, что устала, серьезно? — хмыкнула Лида, раскладывая на столе столовые приборы. — Территорию мы тебе с удовольствием покажем. А чтобы выспаться, у тебя будет еще очень много времени. Здесь, знаешь ли, рабочий день ненормированный. Главное, успевай писать истории в срок.

— Ты давно здесь? — спросила Яна, выкладывая на тарелку гостьи увесистый кусок пирога.

— По человеческим меркам, полагаю, около пяти лет, — Лида уже успела наполнить рот сырно-картофельной начинкой и говорила не вполне разборчиво. — О боже, это невероятно вкусно.

— А ты что-нибудь помнишь о том, что было до... — на секунду Яна замешкалась, пробуя на ощупь знакомое слово в непривычном контексте, — ...Круга?

— Нет. Никто не помнит. И, отвечая на твой следующий вопрос, никто не знает, было ли что-то вообще. И будет ли дальше.

— Но сочинители стареют? В смысле, ты меняешься с возрастом?

— О Господи, ну конечно, меняюсь. Знаешь, каким я хомяком сюда приехала? Здесь раза в три похудела.

- Видимо, потому что ешь первый раз с момента прибытия сюда, — тихо усмехнулась Яна, наблюдая, как гостья кладет себе в тарелку четвертый кусок пирога.

— Я просто не люблю готовить, — развела руками Лида и широко улыбнулась. — Хорошо, что ты здесь поселилась.

— А если серьезно, здесь стареют?

— Пытаешься узнать, не умерла ли ты в прошлой жизни и не попала ли в рай? — со знанием дела уточнила рыжеволосая девушка. — Так вот, никто не знает этого точно. Ну, кроме, разве что, Совета. И то не факт. Аответить на твой вопрос у меня вряд ли получится. Я здесь не так давно, чтобыделать выводы.
— Круг можно покинуть?

— Помощники иногда ездят в город, чтобы купить всякие вещи. Сама понимаешь, мы не все здесь производим. Но остальным этого делать категорически нельзя. По-моему, никто и не пробовал. У большинства, особенно у тех, кто постарше, даже мыслей таких не возникает. Хотя иногда кто-то из местных просто исчезает. Но это случается редко. На моей памяти - ни разу.

— Что значит «писать судьбы»? Как это? — Яна совершенно не обращала внимания на дымящийся пирог с мягкой бесформенной начинкой, на алое варенье с засахаренными ягодами, на сладкий чай. В отличие от вдумчивой хитрой Нины, Лида совершенно не подбирала слова. Девушка произносила вслух все, что только приходило ей в голову, не предпринимая ни малейших попыток утаить от новой знакомой какую-либо информацию. К сожалению хозяйки дома, ничего, представляющего практическую пользу, узнать все равно не удавалось.

— Это интересно, — Лида слизнула варенье с кончика чайной ложки. — Почти как заводить новых знакомых. Или питомцев. Ты узнаешь все о другом человеке. Цвет волос, глаз, рост, вес, привычки, болезни, страхи, мечты. Но, кроме того, можешь влиять на его решения, выбирать одежду, друзей, хобби, работу. Одним словом, сочинять всё, что вздумается. Проживать не одну жизнь за раз, а десятки, сотни жизней.

— Но что будет, если ты сделаешь ошибку? Заставишь выбрать не ту профессию? Познакомишь не с тем человеком?

— Каждый год нам меняют подопечных. Во-первых, если кто-то из новичков что-то сделает не так, старшие смогут все исправить. Во-вторых, так исключают фактор привязанности. Ну, знаешь, если ты пишешь об одном человеке много лет, можешь заиграться и ощутить себя ангелом-хранителем. Например, игнорировать указания Совета из жалости к подопечному или давать ему необоснованно много благ. Штуки вроде истинной любви и наследства от дядюшки миллиардера описываются только в том случае, если есть установка Совета.

— Но что произойдёт, если не писать человеку его судьбу?

— Что-то плохое, очевидно. Иначе, зачем мы здесь? — Лида промокнула губы салфеткой и поднялась со стула. — Идём, прогуляемся.

— Я бы хотела убрать со стола, — Яна поставила свою тарелку в раковину, но Лида, закатив глаза, схватила новую знакомую за руку и решительно потащила к двери.

— А какие судьбы у местных? — медленно спросила новая сочинительница, когда девушки уже брели по аллее в сторону одного из указателей. К вечеру на улице похолодало, и теперь Яна жалела, что не успела схватить с крючка свою куртку. — В смысле, есть ли здесь больница, школа? Здесь принято вступать в брак, рожать детей? Можно ли перестать быть сочинителем и устроиться работать, например, помощником?

— Помощники — это те, кто не смогли справиться с сочинительством. Не хватило фантазии, например. Через три месяца у тебя будет аттестация, так что есть все шансы пополнить их ряды, — Лида хмыкнула. — Шучу. Тебе это не грозит. К Нине только самые способные попадают. Сегодня познакомишься с ещё одним её протеже. Что там дальше в твоём списке вопросов?

— Больница? Школа?

— Больницу покажу попозже. Но воздух здесь свежий, продукты натуральные, физическая активность у большинства высокая, так что болеем мы реже, чем горожане. Школы нет, потому что нет детей. В Кругу нет понятия института брака и, насколько я знаю, никому ещё не удавалось зачать ребенка.

— А привязанности? Друзья, симпатия, любовь?

— Этого добра здесь хоть отбавляй. У меня, например, есть стойкое чувство, что мы с тобой станем лучшими подругами. А вообще, знаешь, в чем наше главное преимущество перед горожанами? — на короткое мгновение взгляд Лиды утратил обычную безмятежность, и рыжеволосая девушка посмотрела на свою собеседницу внимательно и серьезно. — Мы — сами творцы своей судьбы.