Глава 1 Еви
Я не была здесь уже шесть лет. Честно говоря, я скучала по этому месту. Больше всего мне было дорого море, которое омывало деревню. В мегаполисе с родителями мы почти никуда не ездили — они постоянно работали. Иногда меня отправляли в морские лагеря, но всё равно именно эта деревня была мне роднее всего.
Поезд медленно мчался, а за окном мелькали леса и редкие кусочки моря, едва заметные вдалеке. Родители долго не пускали меня сюда. Когда мне исполнилось двенадцать, меня внезапно забрали от бабушки, к которой я приезжала каждое лето, зиму, весну и осень. Я обожала это место. Но в один момент они просто сказали, что я больше не смогу видеться с бабушкой без их присутствия. Тогда я даже не поняла, в чём дело.
Позже мне объяснили, что у бабушки сосудистая деменция. Они говорили об этом уже после того, как меня забрали, но тогда я не имела ни малейшего понятия, что это значит. Сосудистая деменция возникает из-за проблем с сосудами мозга, и бабушка стала более забывчивая, дезориентированная. Главная причина, почему меня от неё забрали, — вспышки раздражительности и агрессии, которые появлялись в самые неожиданные моменты. Родители решили, что ребёнку будет небезопасно находиться рядом с эмоционально нестабильным человеком.
Через полчаса поезд уже должен прибыть на станцию, и я, наконец, увижу бабушку. Надеюсь, что встречу и своего друга детства — Даню. По нему, наверное, я скучала даже больше, чем по бабушке. Мы провели вместе всё детство, он был моим первым, лучшим и, наверное, единственным настоящим другом. С другими у меня никогда не получалось завести близкую дружбу. Конечно, мы могли куда-то сходить, погулять, но не было той душевной связи, которая была с Даней.
Он старше меня на два года, и когда я уехала, я даже не смогла попрощаться с ним. Позже я пыталась найти его в соцсетях и по телефону. Когда же мне наконец удалось выйти на него через нашу общую подругу, она сказала, что Даня не хочет ни видеть меня, ни слышать, ни знать о моём существовании. Я плакала всю ночь, не понимая, почему он мог такое сказать.
Я не знала, встречу ли его, но очень хотела. Приехала всего на неделю — учеба скоро начнётся, а отец отпустил меня ненадолго. Несмотря на то что я работаю в его компании, отпуск он даёт редко.
До восемнадцати лет родители запрещали мне приезжать сюда, а теперь, когда я совершеннолетняя, они не могут мне сказать «нет». Мне не важно, какая у бабушки болезнь — я просто хочу её увидеть. Мы были в разлуке шесть лет. Я скучаю по морю, по нему, по всему, что связано с этой деревней.
Как только поезд остановился на станции, я сразу вышла. За спиной висела гитара, в одной руке — доска для сёрфинга, в другой — огромный чемодан. Я выглядела, как муравей, пытающийся унести груз, в несколько раз превышающий его собственный вес.
Я направилась по главной дороге села, проходя мимо знакомых домиков и людей. Взоры встречались с моими, но казалось, что меня никто не узнаёт. И это одновременно радовало и расстраивало. Проходя мимо домика Дани, я решила, что обязательно зайду к нему позже. Больше всего я боялась, что он мог переехать, и тогда наша встреча могла бы никогда не состояться.
Когда я подошла к дому бабушки, он стоял прямо у края леса, а за ним простиралось море, по которому я так скучала. Бабушка сразу вышла из-за ворот, едва я подошла. Я поставила гитару и доску на лавочку рядом с забором, чемодан оставила там же, а сама бросилась к ней и обняла. Она поцеловала меня в щёку.
— Эви, как же долго я тебя не видела. Шесть лет прошло, а ты так выросла. Как я рада тебя видеть.
— Бабушка, я так рада тебя видеть. Я соскучилась. Столько лет мы с тобой не виделись. Как твоё здоровье?
Бабушка улыбнулась мне, и её голос, такой же мягкий и тёплый, как тогда, когда она читала мне сказки в детстве, согрел меня.
— Потихоньку, внучка. Я очень рада, что ты приехала. Пойдём в дом, небось, голодная с дороги.
Я взяла свои вещи, и мы зашли во двор. Я так скучала по этому месту. Всё выглядело так же, как в моём детстве: небольшой ухоженный двор, вокруг которого бегали курочки, а по углам росли любимые бабушкины пионы.
Казалось, я вернулась назад во время. Но, несмотря на то что прошло всего шесть лет, бабушка заметно постарела. Больно видеть, как близкие люди становятся старше. Я не любила об этом думать, но мысли появлялись сами по себе, не спрашивая, хочу я их или нет.
Бабушка провела меня в дом, где уже стоял накрытый стол — готовый к моему «Большому аппетиту». Она всегда старалась накормить меня вдоволь, как и в детстве.
Дом был построен из сруба и выглядел невероятно уютным. Везде царила чистота, а воздух был пропитан ароматами булочек и свежей выпечки. Я обожала этот запах с детства, и он ничуть не изменился.
Я села за стол, а бабушка тут же стала накладывать мне еду. Как обычно, бабушка перестаралась с количеством, но я была слишком голодна после дороги, чтобы жаловаться.
В глубокой миске бурлило красное ароматное чудо — борщ, который бабушка готовила мне в детстве. С кусочками свёклы, капусты, картошки. Рядом стояла маленькая миска со сметаной — бабушка всегда говорила, что борщ без сметаны — не борщ. На столе лежали пухлые золотистые помпушки, только что вынутые из духовки, их сладко-чесночный аромат смешивался с запахом горячего хлеба. Я действительно проголодалась: вид этих блюд моментально заставил слюнки потечь.
В большой кастрюле стояло картофельное пюре, рядом тушёная капуста с морковью — чуть кисловатая, но бабушка всегда готовила её именно так. На тарелках — свежий салат из огурцов, помидоров и зелени, обильно заправленный растительным маслом. Я не любила жирное, но сейчас было всё равно: голод после дороги победил. Стояла баночка с хрустящими солёными огурчиками, квашеная капуста, немного варенья из садовой вишни. На столе была керамическая кружка с тёплым, согревающим чаем. Я чувствовала себя уютно, словно действительно была дома.
Я сразу же принялась есть всё подряд. Через полчаса трапезы я встала и направилась в комнату, которая была моей в детстве. Чтобы попасть туда, нужно было подняться по лестнице в мансарду: скошенный потолок, видные балки, неровное дерево с сучками и трещинами, деревянный пол, потертый и местами скрипучий. На потолке тянулась гирлянда с маленькими жёлтыми лампочками, давно не дававшими света и покрытая пылью. Всё вокруг было в пыли — предстояла большая уборка. Бабушка уже не могла подниматься по лестнице, поэтому комната не убиралась шесть лет. Во всех углах пауки распустили свои паутины.
Через небольшое окно я видела главную улицу деревни, а за ней — море. Стоит прибрать здесь, и я точно отправлюсь к нему. В одном из лагерей, куда отправляли родители, я научилась серфингу, поэтому взяла доску с собой. Под этим же окном стоял старый сундук. Открыв его, я нашла свои детские игрушки и дневник — обязательно прочту его позже.
Я спустилась вниз, и бабушка протянула мне постельное бельё с уютным лоскутным одеялом. Поднявшись наверх, я застелила кровать, а потом принялась за уборку: протирала пыль, мыла полы, перебирала игрушки. Комната осталась такой же, как и шесть лет назад, будто я вернулась в детство.
Я нашла фотоальбом с нашими с Даней фотографиями: мы бегали по пляжу, веселились, запускали воздушного змея, который еле взлетал, катались зимой на санках, собирали грибы в лесу. Столько воспоминаний пронеслось перед глазами. Я поняла, как сильно скучаю по нему. Интересно, каким он стал? Чем занимается?
Подойдя к зеркалу у шкафчика, специально сделанному для скошенного потолка, я рассмотрела себя. Та же девочка с светлокаштанными волосами, голубыми глазами и пухлыми розовыми губами смотрела на меня. Немного выше, но в целом — та же. Мне всегда казалось, что я выгляжу младше возраста. Несмотря на то, что мне недавно исполнилось 18, смотря в зеркало, я видела ту же маленькую 12-летнюю девочку.
Фотоальбом с Даней вернул мысли о нём: темноволосый мальчик с яркими голубыми глазами, как у меня. Интересно, насколько сильно он изменился. Смогу ли я узнать его, когда увижу?
Когда я закончила уборку, выглянула в окно и поняла, что уже вечер. Спустившись вниз, я увидела бабушку в очках в кресле-качалке, читающую журнал. Села рядом на диван:
— Ба, я так устала, там столько пыли и воспоминаний... Думаю, пойду немного прогуляюсь, хорошо?
Бабушка сняла очки, закрыла журнал и улыбнулась:
— Возле моря молодёжь построила большую деревянную беседку. По вечерам там собираются. Можешь сходить — может, встретишь Даню.
Она улыбнулась с намёком, и я поняла, что Даня всё ещё здесь. Я решила приодеться и поднялась к себе. Мне не хотелось быть белой вороной, хотя, как ни странно, весь мой гардероб состоял из светло-серой или вовсе белой одежды. Я выбрала простое платье на тонких бретельках, чуть выше колена, с лёгким подчёркиванием талии.
Я вышла из дома, и бабушка подмигнула мне — это слегка смутило. В детстве я тысячу раз говорила, что Даня мне не нравится, и столько же раз врала об этом. Чем ближе я подходила к пляжу, тем сильнее обдувал ветер и развевал волосы. Я снова слышала запах моря — знакомый и родной, по которому так скучала все эти годы. Оно не было типичным, как на обложках журналов: почти весь пляж был каменистый, песка не было. Но если идти осторожно, можно было добраться до воды и даже поплавать. Чуть дальше по каменистому берегу виднелись рыбацкие станы и причалы, где оставляли лодки местные рыбаки.
Вдалеке я заметила беседку и направилась к ней. Там собиралась компания подростков. Чем ближе я подходила, тем больше видела знакомых лиц, и тем острее ощущала взгляды на себе. Внезапно я осознала, насколько выделяюсь. Среди почти всех девушек, одетых в простые деревенские сарафаны, моё белое платье совсем не вписывалось. На ногах у большинства были тапочки или сандалии, а я — в белых кроссовках. Я хотела слиться с толпой, но понимала, что вышло наоборот.
Взглядом я сразу начала искать Даню, но нигде его не видела. В деревне почти все подростки уже уехали, когда достигли совершеннолетия.
Я зашла в беседку. Никто не здоровался, но все прожигали меня взглядом, и от этого становилось неуютно. На столе стояла мутная жидкость, я понюхала и поняла: это алкоголь. Стала искать что-то вроде сока и нашла вишнёвый компот. Налила его в пластиковый стаканчик, и немного пригубила.
Прислонившись спиной к дереву рядом с беседкой, я наблюдала за людьми вокруг. И вдруг увидела парня. Он был чуть выше меня, примерно на голову. Я осмотрела его. Майка чёрного цвета обтягивала его плечи и мускулистые руки. Шорты и сандалии того же оттенка завершали образ. А волосы, собранные в хвостик сзади, были тёмные, как ночь.
Он заметил меня, остановился и просто смотрел. Глядя на него, я почувствовала странное, острое ощущение — будто меня прожигает взглядом. Другие люди тоже смотрели, но это было обычное любопытство. А его взгляд заставил меня хотеть провалиться сквозь землю и скрыться. Я поняла, что не выдержу этого внимания, и растворилась в толпе.
Буквально через несколько минут я заметила, как толпа собралась вокруг чего-то, и я сама пошла следом. Люди столпились в круге, и в центре оказался он — парень, который прожигал меня взглядом. Сейчас на нём уже не было майки, а сам он яростно избивал какого-то человека, сидя сверху. Другие парни пытались ухватить его за руки и оттащить, но он лишь вырывался, как зверь.
И тут я заметила деталь, от которой внутри всё похолодело: на его рёбрах, с правой стороны, был шрам. Такой же, как у меня — только у меня он с левой.
Сердце стукнуло в груди.
В детстве мы с Даней постоянно лазили по скалам у моря, и в один из таких разов я сорвалась. Он зачем-то прыгнул следом и крепко обнял меня, будто надеялся удержать. Вместе мы ударились рёбрами об острый выступ, а потом рухнули в воду. С тех пор у нас остался этот парный шрам. Я всегда стеснялась его и избегала одежды, где он мог быть виден.
Теперь же именно этот след выдал мне его.
Я вгляделась внимательнее и заметила знакомые черты — родинки, форму губ, глаза. И поняла: это он. Это Даня.
Я застыла на месте, не в силах ни подойти, ни отвести взгляд.
Парниц наконец-то оттащили его от того, кого он избивал. Даня резко поднялся, натянул на себя майку и, даже не глядя на толпу, направился к рыбацкому стану. Я, всё ещё словно загипнотизированная, смотрела ему вслед, а потом пошла за ним.
Он стоял на деревянных досках, и от него исходил лёгкий дым. Только подойдя ближе, я поняла: Даня курил. Этот образ казался мне чужим — раньше я не видела его таким. Я остановилась за его спиной, всматриваясь, пытаясь найти в этом взрослом, мрачном парне того мальчишку, которого я знала. Но он и вправду изменился. Стал выше, сильнее, мужественнее... и, похоже, намного агрессивнее.
— Почему ты избил его? — спросила я, осторожно подходя ближе и становясь рядом.
Я повернула голову и встретила его взгляд. Его глаза. Всё те же голубые, как и мои. Говорят, человек может вырасти, измениться, стать совсем другим, но глаза остаются прежними.
Он вынул сигарету изо рта, выдохнул дым в сторону и только тогда повернулся ко мне.
— Тебе не кажется, что это не твоё дело?
У меня приоткрылся рот, но слов не находилось. Я ожидала чего угодно — что он улыбнётся, что узнает меня, что обнимет... но только не этого холодного отстранённого тона.
— Решила заявиться спустя шесть лет. С чего вдруг? — продолжил он, и от его голоса по коже побежали мурашки.
— Дань... я... — начала я, но он тут же оборвал меня.
Он бросил сигарету на доски и раздавил её подошвой.
— Не ходи за мной. То, что было шесть лет назад, пусть там и остаётся. А сейчас... чёрт, просто проваливай. Я не в настроении.
— Дань, но я хотела... — я попыталась что-то сказать, но он уже шёл прочь.
Неожиданно он развернулся, и в его глазах вспыхнул гнев.
— Что, ты думала, вернёшься просто так, будто ничего не случилось? Будто не уехала шесть лет назад, не сказав ни слова?
Я подошла ближе и коснулась его предплечья.
— Дань, выслушай меня, пожалуйста. Я понимаю, что для тебя это выглядит так, будто я просто исчезла. Но меня забрали родители. Сказали, что я больше не смогу сюда приезжать, и...
Он дёрнул мою руку, перебивая.
— Дурацкое оправдание. Захотела бы — хотя бы написала. А ты просто уехала. Забыть решила обо мне, да? А теперь вернулась и чего ждёшь? Улыбки? Объятий?
— Дань, прости... я пыталась. Я нашла нашу общую подругу в соцсетях и просила у неё твой номер. Но она сказала, что ты не хочешь меня видеть...
Кажется, я только ещё больше разозлила его.
— Не хотел тебя видеть?! Ты была единственным другом в моём грёбаном детстве! А потом просто исчезла, будто я ничего не значил! Прямо на моё день рождения! Я ждал тебя больше всех! Но ты не пришла, уехала... А теперь приезжаешь и думаешь... что? Что мы снова будем друзьями?
Я глубоко вздохнула и собралась с силами.
— Дань, я уехала не потому, что сама этого захотела, а потому что так решили мои родители. Я хотела вернуться сюда, но они мне запрещали.
Даня нахмурился, сжал кулаки, будто слова ударили его больно.
— И чего это они вдруг тебе решили запрещать сюда приезжать? Столько лет приезжала, а теперь внезапно нельзя?
Я опустила взгляд на свои руки, стараясь удержать дрожь.
— У моей бабушки развилась болезнь — сосудистая деменция. Родители решили, что мне небезопасно находиться рядом с ней. Поэтому они забрали меня отсюда и больше не пускали. Каждый год обещали, что мы приедем хотя бы на пару дней, ведь я скучала по бабушке... и по тебе скучала, Дань.
Он приподнял голову, посмотрел на меня прямо, и во взгляде мелькнула растерянность.
— Но каждый раз они говорили, что у них работа. В итоге мы так и не приезжали. А как только мне исполнилось восемнадцать, я сразу вернулась. Я приехала, потому что хотела увидеть тебя!
Даня опустил плечи, глаза стали мягче, но всё ещё оставалась лёгкая тень боли. Он молчал, и это молчание давило на меня сильнее любых слов.
Он шагнул назад и отпустил мою руку.
— Я не знаю, как к тебе относиться... Но, Мармеладка, я тоже скучал.
От прозвища внутри всё сжалось. Он бросил его почти небрежно и вернулся в беседку. Я осталась стоять на рыбацком стане, чувствуя, как ноги налились тяжестью.
Мармеладка... Это прозвище он придумал в детстве, когда я привозила ему сладости. Он больше всего любил мармелад, поэтому я всегда покупала его специально для него. Я надеялась, что это хороший знак. Что он перестанет злиться. Но сейчас ясно: лучше его не трогать.
Я вдохнула солёный морской воздух, задержалась ещё на мгновение и направилась домой к бабушке.
В доме горел свет. Бабушка встретила меня в дверях и, слегка прищурившись, заглянула в лицо.
— Ну как там? Встретила Даню?
Я тяжело выдохнула.
— Встретила... Он злится на меня за то, что я тогда уехала. Но я думаю, наша привязанность сильнее этой его обиды. Я поговорю с ним ещё.
Бабушка усмехнулась мягко, с лёгкой хитринкой в глазах.
— Ой, да куда он денется? Конечно, скучал за тобой, как кот за молоком. Не переживай, чуть остынет — и всё у вас будет хорошо.
Я кивнула, цепляясь за её уверенность, и подумала: что ж... я тоже на это надеюсь. Потом поднялась к себе в комнату.