Дух за Завесой

«Гиланнайн всегда была самой нежной из них. Покровительницей, защитницей, Матерью Галл, как они её называли. А теперь её "любовь" жрёт деревни заживо. Вы всё ещё хотите звать её богиней? Тогда молитесь крепче. Может, она вас оставит на десерт.» — Морриган в письме адресованному главе клана долийских эльфов.

Лёгкий шаг и элувиан остался позади нас. Его поверхность блеснула, как вода на ветру, и исчезла. Мы с Белларой и Тааш оказались среди деревьев и каких-то руин, в нескольких шагах от нас слышались голоса, словно от какого-то лагеря. Воздух был влажным, пах мхом, костром и чем-то ещё. Я не успела задуматься, как Беллара уже побежала вперёд.

— Они здесь! Я слышу их! — крикнула она через плечо, и голос её дрожал от радости.

Я шла следом, а Тааш, молча и настороженно, замкнула наш строй. Мы вышли на небольшую террасу, вырубленную в склоне холма и поднялись по лестнице, которая вела в раскинутый лагерь: шатры, натянутые между деревьями, костры, за которыми толпились люди. Слишком много людей.

Беллара резко замедлила шаг.

— Это не... слишком много людей. — она обернулась и осмотрелась вокруг. — Здесь беженцы.

Подойдя ближе мы заметили на их лицах усталость. Кто-то лежал на земле и сжимал раны, кто-то стонал от боли, вокруг были раненые. Одиннадцать. Именно столько по словам женщины с тёмными волосами, зачесанными назад, находилось тут. Она говорила это не мне, а скорее себе, запоминая и прикидывая, кого из них можно поднять на ноги. Кожаная броня, жёсткая осанка и складка между бровями — она выглядела, как тот, кто держит лагерь, пока командир занят другим.

Беллара, едва ступив на твёрдую землю, резко свернула с дороги.

— Страйф! — её голос сорвался почти в крик, и я увидела, как она бросилась к высокому эльфу с сединой на висках, который на секунду застыл, а потом обнял её крепко, молча, будто не верил, что она жива.

Затем он поднял голову и увидел нас.

— Кто это с тобой? — спросил он резко, уже в боевом тоне.

— Это... — Беллара запнулась, и на её лице на миг мелькнуло чувство вины. — Это Рук и Тааш. Мы пришли сюда через элувиан и... просто мы подумал, что надо сообщить о скверне, которая появилась тут впервые, и ... Мы пришли, чтобы помочь. — наконец выдохнула Беллара.

Он бросил на меня быстрый и тяжёлый взгляд, не враждебный, но с тем напряжением, которое бывает у тех, кто держится из последних сил и больше не доверяет внезапно появившимся чужакам. Затем его взгляд скользнул к моему плечу и спустился ниже — к бедру, где рана снова начала сочиться. Он вздохнул и жестом подозвал эльфийку, что уже несла в руках бинты и бутылочку с настойкой.

— Садись, — коротко сказала она, присев передо мной. — Будет жечь.

Я кивнула, стиснула зубы и позволила ей снять экипировку и поднять ткань. Когда она коснулась раны, хлынула не только боль, но и воспоминания — я будто сорвалась внутрь себя, и это была не я, не Рук... а Серин.

*******

Я ехала верхом на лошади, с рассветом за спиной, дорога казалась свободной, и в какой-то момент мне даже показалось, что я уже на границе, что вот-вот окажусь в лесу Бресиалиан, исчезну в его чащобах и больше никто не найдёт меня. Но когда дорога свернула, я увидела троих храмовников у холма возле леса. Один держал амулет, сверяясь с ним, другой стоял, прислушиваясь к воздуху, а третий доставал лук из-за спины. Я не знала, как они нашли меня и почувствовали ли они пульс моей магии, но их взгляды уже метнулись в мою сторону.

Дёрнув поводья, я попытаясь увести лошадь в сторону, но было поздно — кто-то крикнул:

— Там!

Стрела просвистела рядом, срезав воздух у самого уха, и лошадь в панике поднялась на дыбы. Я не удержалась на ней и в следующее мгновение земля ударила в спину, воздух вышибло из груди, а копыта уже били по пустоте где-то рядом.

Я резко вскочила, не давая себе время на передышку, боль была терпимой — пока. Лес был уже близко, я видела его тёмную кромку впереди, как спасение, как укрытие, как то, во что можно исчезнуть. Хромая, я сорвалась с места, не давая себе времени на боль, только вперёд, через жар в ноге, через пульсирующую вспышку в плече от удара о землю.

Но стоило мне дойти до самой границы деревьев, как за спиной раздался тяжёлый топот. Один из храмовников оказался быстрее остальных. Он догнал меня у самого края и, прежде чем успела повернуться, я ощутила удар. Меч полоснул по плечу, не глубоко, но достаточно, чтобы осечь дыхание и заставить меня вскрикнуть. Боль вспыхнула, как пламя, под кожей жгло.

Инстинкт сработал быстрее мысли, я развернулась и, вытянув руку, выпустила порыв магии, хриплый и резкий, он сорвался, как крик. Храмовника швырнуло в ствол дерева, с глухим хрустом, он даже не вскрикнул, просто рухнул без сознания.

Но сзади уже слышались голоса оставшихся храмовников.

Я зажала рану, кровь тёплая и липкая сразу пропитала ладонь. И снова пустилась в бег. Сквозь ветви, сквозь кустарник, цеплявшийся за одежду, за волосы, за кожу. Я не различала дороги, просто бежала туда, где, как мне казалось, они не посмеют последовать. Я не знала, спасусь ли, не знала, сколько крови уже потеряла, но лес вокруг меня дышал и пытался... спрятать? Тень под деревьями, как завеса, сомкнулась за мной и я упала, споткнувшись о корень. Тяжело выдохнув, я попыталась встать на ноги, но слух уловил абсолютную тишину вокруг. Только биение сердца и шорох ветра. Только...

*******

— Не двигайся, — мягко, но жёстко проговорила эльфийка. — Если не хочешь, чтобы я сделала рану ещё глубже. Мне надо её зашить.

Я резко дернулась и только тогда поняла, что не лежу в лесу Бресиалиан, а сижу здесь, в лагере, у костра.

Острая боль пронзила плечо, как вспышка молнии, игла прошла под кожей, будто выдёргивая из прошлого обратно в настоящее. Я шумно выдохнула, в горле встал ком, но промолчала.

Трава сменилась пыльной тканью, ветви — навесом, лица храмовников — лицом эльфийки, строгим и внимательным. Я всё ещё дрожала, но теперь от холода. Или оттого, что в памяти остался яд.

— Страйф, — перебил мои мысли эльф, подходя ближе. — Командую этим лагерем. Хотя сейчас... — его губы дёрнулись, но до улыбки не дотянули, — скорее, это больше похоже на лазарет.

Он кивнул в сторону женщины, что бережно затягивала повязку на моём плече.

— Ирлен. Следит, чтобы никто не умер случайно. А если умирает, то с честью.

— Вы появились неожиданно, — сказала она медленно, окончив зашивать мою рану на плече и перешла к бедру. — Мы не получали известий. Даже от тебя, Беллара. — Последние слова были произнесены не с упрёком, а с беспокойством.

— Я... — Беллара осеклась. — Простите. Я должна была. Но я...

— Потом, — оборвал её Страйф и повернулся к Ирлен: — Докладывай.

— Переправа Д'Мета, — чётко произнесла та, обвязав бинтом бедро и смывая с рук мою кровь. — Четыре дня назад поступил сигнал из деревни. Староста сообщил, что появился древний артефакт. Мы отправили туда двух Завесных Странников, но никто из них не вернулся. Сейчас, когда скверна стала заполнять деревни, я боюсь, что...

Она замолчала. В лагере что-то загрохотало — кто-то уронил щит и оружие с оружейной стойки, но Страйф даже не обернулся.

— Мы не можем ждать от них известий, — добавила Беллара, шагнув ближе ко мне. — Если там ещё есть кто-то живой...

Я встретила взгляд Страйфа.

— Мы отправимся туда, — произнесла я, затягивая вновь ремни экипировки, чувствуя, как кожа под доспехами ноет от каждой раны. — Если есть хоть какая-то возможность кого-то спасти, то мы идём туда. — добавила я и подняла с земли посох и кинжалы.

Он медленно кивнул и впервые посмотрел в мои глаза с уважением.

— Лодка стоит у причала внизу. Будьте осторожны.

*******

Лес шумел листвой, в ветвях перекликались птицы, свет играл бликами на воде. Воздух был свежим, не как после шторма, а как перед прогулкой. Почти хотелось забыть, зачем мы здесь.

Лодка ждала нас у причала. Простая, деревянная, с выщербленным бортом и едва слышным поскрипыванием на воде. Беллара уже стояла рядом с ней, ладонью касаясь кромки, как будто хотела почувствовать пульс озера.

— Место выглядит спокойно, — тихо сказала она. — Даже не верится, что сюда может добраться скверна... Что она вообще есть в лесу. Такого никогда не было. Завесным Странникам попадались странные артефакты, но ни один из них не вызывал скверну.

Я посмотрела на Тааш, та молча перебросила топор за спину и шагнула в лодку.

— Кстати, Беллара, кто такие Завесные Странники? — произнесла я, перебрасывая ногу через борт лодки.

Тааш молча взялась за весло, оттолкнулась от причала, и мы начали скользить вглубь озера.

— Исследователи, — отозвалась Беллара. — В основном эльфы, иногда — те, кому не чужда магия и любопытство. Мы специализируемся на изучении Завесы и древних эльфийских руин, особенно в лесу Арлатан. Наша цель — восстановить и понять утерянные знания эльфийской цивилизации, а также исследовать магические аномалии, связанные с Завесой.

Она коснулась медальона на груди, и в её голосе мелькнула гордость:

— Мы не магистры из Тевинтера, но мы знаем, как читать след магии в воздухе. И чувствуем, когда Завеса шепчет. И когда что-то старое шевелится в тенях — это мы, обычно, идём смотреть первыми.

Тааш фыркнула и тихо добавила:

— А потом зовёте нас, чтобы разбираться с последствиями.

Беллара улыбнулась, не оборачиваясь:

— Иногда. Но чаще — чтобы вас остановить. Вы всё крушите.

Я откинулась на борт лодки, глядя в гладь озера:

— Справедливо. Если что-то древнее лежало тихо тысячу лет, и внезапно взорвалось то, скорее всего, это была Тааш. Или я. Но я хотя бы предупреждаю.

Тааш даже не обернулась:

— Такое было всего один раз.

— Но уверена, что это было очень громко, — ухмыльнулась я.

*******

Сначала всё было так же, как и возле причала. Лодка скользила по воде, ветер мягко касался щёк, и лишь плеск вёсел нарушал тишину. Но чем дальше мы продвигались вперёд, тем гуще становился воздух. Туман поднимался не с озера, а будто сжимался вокруг нас, затягивая пространство. Шёпот птиц исчез, вода стала тёмной, даже солнце не отражалось в ней. Словно озеро забыло, как быть живым.

— Что-то тут не так, — сказала я.

Тааш лишь кивнула, а Беллара уже смотрела вперёд, поджав губы в тонкую линию.

Берег словно появился внезапно — тени домов, накренившихся под странным углом, застывшие плетни, поваленные бочки. Причал выглядел покинутым. Не старым, не сломанным, а просто... покинутым. Как если бы люди ушли в спешке, но ничего не взяли с собой.

— Здесь... сегодня должен быть рыночный день, — прошептала Беллара, не отрывая взгляда. — Здесь должны быть торговцы, рыбаки, бегать дети... должен звучать смех. А сейчас...

— Сейчас здесь только скверна, — закончила я за неё, чувствуя уже привычный зов. — И мы.

Лодка пристала к берегу, я первой ступила на доски причала и почувствовала, как под подошвой что-то хрустнуло. Сначала мне показалось, что это просто щепки, но присмотревшись, я поняла, что это была детская игрушка.

Воздух больше не дышал. Он будто стоял, как гниль в закрытой комнате.

— Идём, — сказала я. — Только осторожно и смотрите по сторонам.

Деревня начиналась сразу на выходи с причала. Мы шли медленно, и даже не из-за страха, а из-за чего-то... липкого и невидимого, что оседало в воздухе. Каждый шаг был как движение сквозь паутину, что-то цеплялось за кожу, за разум. Скверна ещё не касалась нас напрямую, но она уже наблюдала. Я чувствовала это в позвоночнике.

Перед нами выросла баррикада. Доски, мебель, сломанные телеги, двери, балки, даже... детские кроватки. Всё это срослось в кривую стену, закрывающую вход в деревню. Эти стены были построены изнутри.

— Мне кажется эти баррикады не для того, чтобы защититься, — сказала я. — Скорее, чтобы... не выпустить.

Беллара побледнела. Она провела пальцами по древесине, будто не верила глазам.

— Зачем? Кто...

Мы молча перелезли через баррикаду и только дыхание, шаги, и влажное скольжение пальцев по перекладинам были слышны в этом гниющем воздухе.

Оказавшись на той стороне баррикады, мы остановились там, где ступили наши первые шаги. Сначала промелькнула мысль о том, что здесь никто не выжил. Вторая мысль — может и выжили, но стали чем-то другим. Третья — надеюсь, я найду тех, кто это сделал и при этом мы все останемся живы.

Всё было поглощено скверной. Земля была вспухшая, почерневшая, растрескавшаяся, как кожа старого трупа. Корни виднелись словно вены, извивающиеся по улицам. Дома стояли закрытые, перекошенные, как если бы их пытались вырвать из самой земли.

А затем мы увидели людей. Те, кто ещё дышал, стояли, как марионетки, связанные невидимыми нитями. Лица были пусты, рты — приоткрытые, кто-то из них тихо шептал:

— Староста сказал... староста сказал... не выпускать... не выпускать...

— Они... Это скверна? — прошептала Беллара. — Или магия крови?

Я подошла ближе к одному из горожан. Юноша, едва ли старше двадцати, глаза сухие, а на коже — чёрные трещины.

— Мы... держим... деревню, — шепнул он. — Мы не должны... уйти...

— Он уже мёртв, — глухо сказала Тааш.

— Ещё нет, — ответила я. — Но скверна до него доберётся. Думаю их держит магия крови, пока скверна не поглотит окончательно.

Вдалеке, за покосившимися крышами, мы увидели огненный свет. Из той же стороны донёсся рёв — низкий, звериный, чуждый этому миру. Он ударил в грудь, как волна, а следом задрожала земля, будто сам воздух содрогнулся от приближающегося кошмара.

— Туда, — выдохнула я. — Куда же ещё? Если где-то ревёт неизвестная тварь, много скверны и трясётся земля — это точно наше направление. Обожаю, когда маршрут сам нас выбирает.

Мы шли медленно, почти на цыпочках, как будто каждый шаг мог разбудить нечто под землёй. Тишина здесь была неестественной, только редкое постукивание капель скверны, как кровь со сводов, нарушала эту тишину.

И вдруг Беллара резко остановилась, словно врезалась во что-то невидимое.

— Нет... — прошептала она, и в её голосе звучал не только страх, но и отчаяние.

Я подошла ближе и увидела тело. У стены старого амбара лежала эльфийка в красной накидке Завесных Странников. Светлые волосы спутаны и запачканы, лицо... нетронуто, она словно просто спала. Но грудная клетка была разорвана, и из-под рёбер выходили корни скверны, как будто она сама теперь была почвой для заразы.

— Милве... — выдохнула Беллара, опускаясь на колени. — Нет, нет, ты же... только недавно стала одной из нас...— голос её дрогнул. — Я должна была быть рядом...

Мы молча наблюдали за тем, как Беллара произнесла эльфийскую молитву над Милве и взяв её кулон, поднялась на ноги, развернувшись в сторону, откуда ранее доносился рёв. Лицо её уже не дрожало, но было как камень, а пальцы пылали магией.

— Я разорву того, кто это сделал с ней. — слишком спокойно произнесла Беллара. В голосе не было больше той жизнерадостности, которой она озаряла весь Маяк.

— Беллара, — сказала я тихо и замолчала.

Что я могла сказать? Только помочь отомстить.

— Идём. — выдохнула я и опередив её, направилась вглубь деревни.

Мы прошли через тесный проход между стенами скверны, и там, в самом центре, увидели самый большой сгусток мерзости, который нам встречался за эти дни. Земля была изломана, как будто что-то вырвалось из-под неё, оставив зияющий кратер, вокруг гигантские чёрные корни, однако те, что были в самом центре... двигались. И внутри был эльф. Тело его было обмотано щупальцами скверны, которые словно питались его кровью. Он был ещё жив, но не пытался выбраться из этого капкана.

— Джахел... — прошептала Беллара.

Он поднял голову на звук её голоса, его лицо было измождённым, кожа — полупрозрачной, на висках пульсировала чернота.

— Они... — выдохнул он. — Эльфийские... боги. Эванурис... Гиланнайн... она... сделала это. Архидемон... наша... кровь...

В этот момент скверна сомкнулась вокруг Джахела сильнее, его грудь хрустнула и кровь эльфа вытекла в почву по щупальцам скверны.

Беллара и я рванулись к Джахелу, но земля под нами содрогнулась, будто под ней что-то пробудилось — неразумное, древнее, голодное, и мы едва смогли удержаться на ногах. Тьма в разломе вспыхнула огненно-красным светом, ослепительно, как пламя кузни, где закаляют клинки для богов.

Но сквозь грохот я услышала человеческий крик. Не из бездны, а с другой стороны этой скверны, через просвет, что вёл к выезду из деревни. Кто-то звал на помощь.

— Туда! — рванула Беллара вперёд, и я за ней.

Пробираясь сквозь вьющееся черно-красное месиво корней, мы вышли к дороге, что ещё освещалась солнцем, будто позади нас остался ад, а здесь начиналась жизнь. Вдали виднелся старый замок, словно память о том, что жизнь ещё в этом мире существует.

Перевернутая повозка, разорванные мешки с золотыми монетами, блестящими даже среди корней и щупалец, а рядом с этим мужчина, опутанный скверной, как второй кожей. Он дёргался, пытался вырваться, но корни не выпускали его, а наоборот ещё туже сжимали.

Но то, что вылетело из расщелины заставило нас отвести взгляд от мужчины. Чёрно-красные крылья, как рваная завеса, глаза — горящие багровым светом, что прожигал реальность. Его пасть разверзлась, и с ней пришёл запах пустоты.

Архидемон.

Он приземлился рядом со старостой с таким грохотом, что воздух дрогнул. Один удар когтей и тот был бы мёртв.

— Нет! — крикнула я и выступила вперёд, рукой останавливая Тааш и Беллару сзади.

Голова зверя повернулась и он увидел меня.

Отвлечь архидемона от закуски? Сделано. Что дальше, Рук? Укусишь его за крыло?

В его взгляде не было ярости, только покой и ожидание, как будто он... ждал приказа.

И тогда я услышала его.

— Разикаль, иди ко мне, дитя. Моё самое прекрасное творение... — неизвестный голос пронёсся в воздухе, как шелест листьев над водой. — Возвращайся. Я призываю тебя.

Архидемон оторвался от земли, медленно, будто неохотно, но послушно, и приземлился на замок, испустив столп огня и рыка, что сотряс всю землю, а затем взвился вновь ввысь и исчез за горизонтом.

Мужчина выдохнул, повиснув в корнях. И тогда я увидела, как Беллара застыла. Лицо её изменилось, на нём проявились ужас, понимание и отвращение.

— Это он, — прошептала она. — Это... староста деревни. Юлий. Я знала его с детства. Он всегда... он всегда заботился о людях. Или делал вид. — Она покачала головой, будто всё ещё не верила. — Он же обещал... Он поклялся... защищать деревню.

Её голос сорвался.

— Он отдал её. Всех. Милве... Джахела... он заманил их сюда. Он знал, что делает.

Я медленно повернулась к скрюченному телу, захваченному скверной, к лицу, что уже не было лицом, а маской страха.

— Я... я не знал... — прохрипел он. — Они... околдовали меня... Обещали... золото... власть... — он захрипел, кровь со скверны стекала на землю. — Я... я хотел... всё исправить...

Я посмотрела на него, оглянулась на золото, на кровь, на то, как легко он променял жизни тех, кто ему доверял.

— Ты сам впустил их сюда? Ты заманил Завесных Странников? Всё ради золота?

— Они сказали, что эльфы увидят величие Гиланнайн! Как она восстанет и одарит нас своими дарами! — заорал Юлий.

Я вновь оглянулась назад. Скверна пульсировала повсюду, как сердце мёртвого зверя, дома... пустые, чёрные и безжизненные, отпечатались в моих глазах на всю жизнь. Жители этой деревни, если и выжили, уже не были собой. Лечить было некого. И я знала, что даже если призову всю силу духа, даже если он ответит, как тогда с Лисом, я не исцелю это. Это не Зов. Это прах после смерти.

Медленно подойдя ближе к лицу Юлия, я выплюнула слова:

— Ты не сгорел вместе с ними. Значит, сгоришь теперь.

Мой голос не дрожал, в нём не было гнева, только тишина, обострённая до резкости. Как будто не я говорила, а сама Завеса прошептала сквозь меня. Не кара — приговор. Не злость — справедливость.

Тааш бросила на меня взгляд, в котором мелькнуло сомнение, но Беллара мягко коснулась её плеча. Они обе промолчали. Им не нужно было одобрять, только понять: решение уже принято.

И я отвернулась, направляясь в сторону причала. Только его отчаянный и последний выдох прозвучал в моей голове, когда скверна сдавила его так же, как ещё недавно сдавила Джахела.

Беллара, застыв рядом, кивнула, будто одобряя моё решение, но Тааш стояла в стороне, губы её были сжаты и она всё же приняла решение сказать то, что думала.

— Ты бы могла его спасти, — сказала она хрипло.

— Могла. Но не должна, — отозвалась я и пролезла сквозь скверну обратно в деревню. Вернее то, что от неё осталось.

Скверна трепетала в моём сознании, но больше не звала.

*******

Мы вернулись в лагерь под вечер. Солнце скользило меж верхушек деревьев, красным подкрашивая листву, словно природа тоже знала, что по ту сторону озера осталась кровь и смерть.

Беллара шла первой. Её шаги были быстрыми, но в них не было силы, только отголосок гнева и боли. Тааш шла позади меня, как тень, а я между ними. С раной на ноге и на плече, с остатками скверны под ногтями и пеплом в мыслях.

Я не могла спасти эту деревню. Даже дух, с его силой, не смог бы вытянуть скверну из того, что уже было мертво. Она съедает душу не сразу, но в Переправе Д'Мета она уже доела до костей. А магия крови... она оставила тела, но выжгла внутри всё остальное. Люди там не жили, они были лишь оболочкой. И староста... он знал, он отдал их этой поехавшей богине, и заманил Завесных Странников, чтобы... Могла ли их кровь помочь Гиланнайн освободить архидемона? Вина Юлия была реальна. Но кто я, чтобы вершить суд? Правильное ли это было решение? Или просто единственное, на которое у меня хватило сил?

В лагере нас заметили мгновенно. Кто-то бросился на встречу Белларе, кто-то застыл, а Страйф вышел сам. Он ничего не спросил, только внимательно посмотрел на Беллару.

— Все мертвы, — выдохнула она. — Милве мертва. Джахел тоже. Юлий... — она замолчала. — Он заманил их. Ради золота. Ради власти. Гиланнайн... она теперь владеет архидемоном. Мы видели его.

Слова Беллары повисли в воздухе, как снег, что никогда не растает.

— Магия крови держит тех, кто ещё жив, но... разума там нет. Деревня поглощена скверной, и она продолжит расти, если не остановить Эванурис. — добавила я, сдерживая дрожь.

И в эту тишину, что наступила после, в этот выдох всего лагеря, влетел ворон. Он пронзил воздух и опустился на край расставленных ящиков. Чёрный, как ночь, и слишком знакомый. Я замерла и сердце пропустило удар.

Это он?

Нет. Через миг ворон вытянулся, и его перья стали тканью, когти — пальцами, а глаза — золотыми. Ноги легко переступили с ящика на землю, будто это была лестница в Зимнем Дворце.

Морриган.

— Значит, слухи были правдой, — проговорила она, вальяжно проходя между нами. — Скверна в Арлатане. А теперь появился архидемон управляемый Гиланнайн. — Она скользнула взглядом по Белларе и Тааш, а затем остановилась на мне. — Ты, как всегда, в самом центре катастрофы, Рук.

Я поджала губы. В груди всё ещё пульсировал отголосок шока от появления ворона.

Но где МОЙ ворон?

— Если оставить Гиланнайн и Эльгарнана на свободе, конец придёт всему Тедасу. Возможно, даже Фен'Харел делал ошибки, но в одном он был прав — им нельзя дать заполнить мир скверной.

— Как их победить? — спросила я.

— Откажись от веры, — ответила Морриган. — От древних историй, что рассказывали тебе родители и долийские эльфы. Прими истину: они — могущественные маги, а не боги. А маги — смертны.

Я кивнула, будто принимая это за истину. Отказаться от веры и древних историй про богов, для меня было легче, чем убедить Варрика не называть меня «магичкой». Возможно для Серин они и имели значение, но мне же это было чуждо. Я верила...

А во что я верила?

— Где вы были? — продолжила она, перебив мои мысли. — Изабелла вернулась в Орлей и била тревогу. Из города было видно, что над Арлатанским Лесом творился ад, но когда всё стихло и она отправилась туда с матросами корабля, обнаружила лишь тишину и отсутствие любого напоминания о вашем присутствии. Когда она рассказала об этом Леди Инквизитор, я как раз получила известия от Страйфа о скверне в лесу. Решила проверить это сама.

— Мы сорвали ритуал Соласа, но... Тем самым выпустили из тюрьмы богов Эльгарнана и Гиланнайн, а самого Соласа затянуло в Тень. Хардинг обнаружила элувиан и только благодаря этому мы спаслись. Он перенёс нас на... Маяк. И Беллара смогла починить элувиан, через который мы оказались возле лагеря Завесных Странников. Изначально он вёл только обратно на место ритуала.

Морриган усмехнулась.

— Ах, да, легендарное убежище Ужасного Волка. Говорят, его элувиан, Ви'Ревас, соединяется с любым другим элувианом. И я удивлена, что Ужасный Волк ещё не смог выбраться из Тени. Но уверена, он уже продумывает как это сделать.

Она медленно повернулась ко мне.

— Я передам Леди Инквизитор, что вы живы. И Изабелле тоже.

Я ничего не сказала, слова застряли на грани усталости и горечи.

— Но помни, — добавила она, — в битве с теми, кто мнит себя богами, даже Фен'Харел может быть союзником... или врагом. Он всё же бог обмана, Рук. Не забывай этого. Даже если ты — Страж самой Завесы.

Я встретила её взгляд и она его не отвела.

— Я не позволю ей пасть. Ни от Соласа, ни от других безумцев, что называют себя богами.

Морриган, почти с одобрением, улыбнулась.

— Воистину. Готовьтесь тщательно и обдумывайте все свои решения. В такие времена рождаются легенды... или погибают.

*******

Мы вернулись к элувиану молча. Тааш только кивнула, когда Беллара подала ей руку, я подняла капюшон, словно закрываясь от взгляда Морриган, который не хотел меня отпускать. Возвращение не всегда означает покой.

Переход через элувиан был резким, как вдох, который сопровождается болью в боку.

Маяк встретил нас тишиной. Мои шаги эхом отозвались в коридоре. Беллара ушла к себе, Тааш направилась к выходу из главного здания, на воздух, а я направилась в свою комнату и рухнула на кровать, на которой, впервые за весь длинный день, закрыла глаза.