Дух за Завесой

«Он не молился своим богам. Он пытался их забыть. Но лес помнит имена всех, кто звал их в последний раз.» — из уст Завесных Странников.

Каринус, или, как теперь называли его официально, Вентус — встретил нас с грохотом рынков, криками торговцев, запахом соли, жареной рыбы и перемолотых пряностей. Ветер с пролива Вентосус был мокрым, резким, нес в себе гортанный гул корабельных рогов и всплески десятков лодок, снующих между пирсами. Всё вокруг жило и кричало. И всё же... что-то в этом шуме было не таким. Как будто слишком громким, будто желающим заглушить что-то иное — нежеланное.

— Каринус, — выдохнул Варрик. — Или как они теперь его зовут... Вентус. Не могу привыкнуть.

— Большинство и не привыкли, — заметил Дориан, подходя ближе. — Но те, кто был на Сегероне, не забыли, как трудно его отвоёвывали. В проливе до сих пор гниют корабли. Один из наших семейных имений находится к югу отсюда, — добавил он почти небрежно. — Дом Павус в своё время сделал ставку на правильную сторону. Почти.

Он говорил с иронией, но во взгляде промелькнула усталость. Этот город для него был не просто точкой на карте.

Я стояла у борта, пока Думат неспешно, с достоинством, как подобает древнему существу, вплывал в порт. Доски пирсов скрипели под шагами рыбаков, дети сновали между ящиками, перекликались портовые стражники, а фрукты перекатывались из тележек прямо на прилавки. Всё было привычным... и всё казалось чуть-чуть слишком.

— Какое... живое место, — пробормотала Хардинг, но в голосе была тревога. — Только вот ветер... не оттуда, откуда должен быть.

Я кивнула. Где-то за каменными стенами города дух внутри меня замер, будто чувствовал, что совсем рядом — рваная нить, откуда некогда сорвался шов Завесы.

— Она здесь была, — прошептала я. — Рева.

Хардинг пригляделась к моему лицу, словно хотела спросить откуда я это знаю, но ничего не сказала.

Думат коснулся пристани и весь мир дрогнул, будто вспомнил нечто забытое.

— Проклятье, — выдохнула Хардинг. — А ведь сегодня рыночный день. Попробуем пройти незаметно?

— Мы уже привлекли внимание, Хардинг, — сказала я. — Прятаться поздно.

*******

Корабль пришвартовался, трап опустили, и наши шаги коснулись земли Тевинтера — древнего, с виду шумного, но изнутри настороженного. Камень под ногами был мокрым и тёплым от солнца, улицы полны движения, запаха прибрежной жизни, ржавых цепей и сдобы, которую продавали у трактира на углу. И всё же... взгляды.

Я сразу почувствовала их. Стража на углу задержала взгляд чуть дольше, чем стоило бы. Торговцы притихали, когда я проходила мимо. Не резко, не открыто — почти вежливо, почти привычно. Эльфийка с оружием, с командой, с чужим для этих мест лицом и без валласлина, что непривычно для эльфов в городе у Арлатанского Леса. В Каринусе знали, как смотреть, не задавая вопросов.

Но когда в их поле зрения попала Тааш — эти взгляды перестали быть сдержанными и они не пытались спрятать презрение. Один из солдат на дозорной точке сжал рукоять меча, женщина у прилавка — плюнула себе под ноги. И хотя Тааш молчала, хотя не отвела взгляда от дороги, её рука легла ближе к мечу, будто неосознанно, как рефлекс, выученный годами.

— Не нравится мне это, — тихо бросил Варрик, перехватывая арбалет. — Слишком много глаз.

— Это Каринус, — отозвался Дориан. — Или Вентус, как его теперь называют, чтобы больше не быть созвучными с... кунари. Но в сердцах местных он так и остался Каринусом — городом, который отобрали у них, и который они потом вырвали обратно. — пожав плечами добавил он.

Изабелла осталась на борту — Думат нуждался в защите. Кальперния двигалась с отстранённой грацией, как всегда, а я шла в центре группы и чувствовала, как внутри меня дышит тревога. Глубокая, чужая и своя одновременно.

— Конюшня вон там, — сказала Хардинг и махнула рукой на переулок.

Она уже всё уладила. Владелец сначала хотел отказаться, но, узнав сколько будет заплачено, замолчал и вывел семерых жеребцов и одну кобылу. Четверо — глянцево-чёрных, мускулистых, с выправкой боевых скакунов, два — пепельно-серых, с бурыми отметинами, один — белоснежный, как снег в Морозных Горах, и последняя — с гривой цвета молнии. Она подошла ко мне первой. Не фыркнула и не дрогнула от моего прикосновения, просто встала рядом, будто ждала.

— Эта твоя, — тихо сказала Хардинг. — Меня предупредили, что она... с характером. Так что будь аккуратна.

Я провела рукой по шее кобылы. Она была горячей и напряжённой, как струна, но одновременно с этим спокойной. А глаза... отражение моих собственных.

*******

Когда мы выехали из города, Каринус всё ещё шумел за спиной, но стоило свернуть на старую дорогу к лесу и город замер. Как будто вычеркнул нас из памяти. Не из страха, а из нежелания нас запоминать.

Дорога петляла между холмами, поросшими сухой травой, словно время само иссушило землю, вытянув из неё цвета. Слева виднелись обломки старых статуй, стёртых дождями до безликих силуэтов, справа — рассыпающиеся мостки, ведущие в озёра, в которых отражалась не небо, а Завеса — тонким мерцанием, заметным только мне.

Кони не спешили, будто чувствовали, что торопиться к этому лесу не стоит. Но моя лошадь... не замедляла шаг. Не озиралась, не нервничала, только держалась рядом, точно зная, где я, когда мы останавливались оглядеть местность, куда смотрю, когда обойти камень раньше, чем я его замечу. Ни повод, ни нога в стремени не связывали нас, только ритм. Не выученный, не натренированный, а... отклик. Будто под моей кожей дрожала та же самая нота, что звучала в её спине. Не повиновение, нет... Признание.

Когда дорога сузилась, она обогнала остальных — не рывком, а тихим упрёком: как можно идти медленно, если путь уже зовёт? И я отпустила поводья, позволила ей вести, не указывая, не направляя, только держась, чтобы не мешать.

Под копытами шуршала галька, воздух становился гуще, словно сам лес ещё не решил, впустит ли нас, а кобыла всё шла, будто не спрашивала разрешения, а напоминала: она — часть этого пути, как и я. Она не боялась Завесы. Может быть, потому что тоже слышала её. Или потому что когда-то уже шла по такой дороге. В прошлой жизни. Или в моей.

Ветер поднимался всё чаще, и в его завываниях мне чудилось имя. Не моё — другое. То, что я слышала однажды, давно. Или недавно. Завеса не знает времени.

Он звал меня.

— Всё в порядке? — спросила Нэв, подъезжая ближе. Её конь нервно фыркал, хотя взгляд был спокойным.

— Да, — соврала я.

На самом деле всё было не в порядке. Ветер становился голосом, трава — венами, а перед глазами вспыхивали фрагменты.

... круг из тел...

... кинжал, опущенный в грудь...

... кровь, текущая по резьбе камня...

... и в центре — сфера, пульсирующая, как сердце, но не бьющееся, а тянущее... в себя...

— Рук! — на этот раз ко мне обратился Варрик, и голос его был резче. — Ты в седле, но взгляд у тебя как у тех, кто уже находится в Тени.

Я моргнула и образы исчезли.

— Видения, — сказала я коротко. — Он... показывает, как всё было.

— Он? — Кальперния прищурилась, не поворачивая головы. — Опять он?

Я кивнула.

— Он не пытается взять контроль... он скорее боится. Слишком многое зависит от того, дойдём ли мы вовремя.

Хардинг молчала, только рука легла на колчан.

— Это правда? — спросила Нэв негромко. — То, что ты видела?

— Я не знаю... — выдохнула я и продолжила, — В видении было то, как он создавал Завесу. Но чтобы её создать... он использовал кровь. Эльфов. Их тела были расположены по кругу и каждое тело было соединено со статуей эльфийского пантеона. Кинжал был в руках Соласа, а кровь стекала в... сферу.

— Что за сфера? — Луканис обернулся, нахмурившись. — Артефакт?

— Не знаю... — выдохнула я. — Она... как живое существо.

Все обернулись на меня. Даже ветер, казалось, стих.

— Это не просто сосуд и не просто магия. Она впитывает души. Превращает кровь в силу, вплетает жизнь в ткань мира. Тогда, когда Завеса только рождалась, она насыщалась и шила её, стежок за стежком, делая реальность толще, крепче, непрозрачной.

Я замолчала на миг, прислушиваясь к пульсу духа внутри себя — он знал.

— Но если насытить её снова... — продолжила я тише, — если отдать ей слишком много... она не укрепит Завесу. Она её разорвёт. Как плоть, натянутая до предела. Как нить, в которую вложили слишком много боли. И тогда всё, что было по ту сторону, окажется здесь.

— Чёрт возьми... — выдохнул Варрик.

— Постой, — Дориан медленно обернулся к нему и прищурился. — Это же звучит... чертовски знакомо.

Они переглянулись и между ними мелькнуло молчаливое согласие, как у людей, которые уже видели нечто подобное.

— В Храме Священного Праха, — сказал хмурясь Варрик. — Та, с помощью которой Корифей хотел разрушить Завесу, помнишь?

— Как не помнить? Битву с драконом и осквернённым магистром запоминаешь на всю жизнь, Варрик. — ответил Дориан.

— Ага. Мы тогда только что успели выбить эту штуку из рук полубога и решили, что если Сфера развалилась — значит, всё под контролем. Гениально, правда? А теперь у нас есть ты — ходячее послесловие к той истории. — добавил глянув на меня Варрик.

— Или мы уничтожили только... оболочку, — немного помолчав, добавил Дориан. — А сама суть — уцелела. Или пробудилась.

— Ты хочешь сказать, — Кальперния заговорила впервые за долгое время, — что он использует тот же механизм, что когда-то создал Завесу, чтобы теперь её уничтожить?

Я кивнула.

— Он уже начал ритуал. Я это чувствую. Завеса дрожит.

Мы не стали больше говорить, только ускорили лошадей. Лес был уже близко и вместе с ним росло напряжение. Дух внутри меня пульсировал, как магия в разломе. Он больше не шептал, только ждал.

Мы спешились только тогда, когда дорога окончательно растаяла, распавшись на звериные тропы, едва различимые в мягкой подстилке леса. Здесь начинался Арлатан — не с деревьев, а с тишины. Она окутывала нас липкой пеленой, будто сама Завеса спустилась до уровня земли и дышала между ветвями. Ни птиц, ни жужжания насекомых, только вкрадчивый скрежет ветра, застревающего в кронах деревьев.

— Остановитесь, — подняв руку тихо сказала Хардинг. Она спешилась первой, присела к земле и коснулась её пальцами, как к вене, в которой ещё теплится след.

Мы приблизились к ней и огляделись. Земля была примята, влажный мох оттоптан, местами — с точечными пятнами крови.

— Здесь был лагерь, — пробормотала Хардинг. — Не больше суток назад.

Я медленно оглянула пространство вокруг нас. Место почти не скрывали, словно времени на это не было. Камни у потухшего костра ещё хранили слабое тепло, в золе — куски несгоревшей ткани. Рядом разрезанная верёвка и обрывок кожаного ремешка, слишком длинного — словно связаны были не по одному, а... вместе.

— Здесь было... человек двенадцать? — Варрик присвистнул. — Или больше. Но двигались как одна группа.

Я медленно кивнула. Пятна крови, отпечатки ног... и кто-то был ранен, но недостаточно сильно, чтобы умереть.

— Это были эльфы, — произнёс Дориан. — Видите шаг? Вот эти лёгкие, а рядом следы более тяжёлых сапог.

Кальперния молча стояла в стороне, взгляд её был устремлён не на следы, а чуть дальше — туда, где тропа исчезала в темноте леса. Она, казалось, что-то уже поняла, но не спешила говорить.

Среди обломков дерева я заметила тонкую нить, в которой запуталась серебряная бусина. Обычный эльфийский амулет, такой носят на удачу или в память о доме.

— И они ушли дальше, — сказала я, поднимаясь. — В сердце Арлатана.

И перед глазами снова возник образ.

... эльфийка с серебристыми глазами, дрожащая рука касается ткани рваного платья...

... кинжал, что был вонзён в её грудь...

... и кровь, впитываемая в землю...

Я пошатнулась и схватилась за ближайшее дерево.

— Рук! — Варрик подхватил меня под локоть. — Ты что-то увидела?!

Я сжала зубы и прошипела.

— Ритуал уже начался.

Тишина упала вновь, но на этот раз — не природная. Это была та тишина, которая предшествует катастрофе. Впереди, за деревьями, вспыхнул слабый свет — не дневной, а скорее магический. Я указала в сторону света рукой.

— Там... барьер.

— Какой барьер? — Кальперния нахмурилась. — Я не вижу ничего.

— Потому что он не обычный, — прошептала я. — Он древний. Его не разглядеть глазами, только... почувствовать. Он скрывает храм Фен'Харела.

— Очень удобно, магичка. — пробубнил Варрик, который всё еще поддерживал меня за локоть.

Я сделала шаг вперёд, будто не слышала выпада Варрика, к месту, где воздух словно дрожал, как поверхность воды.

— Я... знаю, как пройти, — добавила я, когда голос внутри подсказал забытые слова.

Барьер был почти неощутим, если не знать, что искать. Легчайшее искажение пространства, как дыхание Завесы, нарушенное магией, слишком древней, чтобы поддаваться анализу. Он больше не отражал свет, не искривлял воздух. Он просто... был. Глухой, тихий, спящий — и всё же не впускающий.

— Ты точно уверена? — переспросила Кальперния, тихо, но в голосе звучала тревога.

Я кивнула. Дух внутри дрогнул, как бы напоминая слова. И я вспомнила. Слова на языке, которому меня не учили. Язык, который шёл из самой Завесы, из того, что было до Зова и до моей памяти.

Я подняла руку и прошептала:

— Eiranan'thil. Da'vel sa harn...

Барьер вспыхнул и его свет не был светом — он был узором, рунным дыханием, что проступило в воздухе. Слова вспыхнули, словно на стекле, и треснули.

Ветер ударил в лицо, словно сам лес выдохнул. Перед нами открылся проход и за ним виднелся храм.

Покрытые корнями руины, статуи, у которых одновременно и были лица, и отсутствовали. Колонны, что держались лишь на воле прошлого. Но всё это не было мертвым и забытым. Магия текла здесь, как кровь под кожей — затаённая и живая.

— Арлатан... — прошептал Дориан. — Настоящий Арлатан.

— Смотри! — Нэв указала ввысь.

Над руинами Завеса трепетала. Не рвалась — изгибалась. Будто кто-то уже пробовал её коснуться. И этот кто-то был здесь.

*******

Мы бежали к месту, где Завеса уже начинала стонать от боли, которая разрывала мои мысли, заставляя дух метаться в отчаянии. Но, несмотря на это, он всё еще направлял меня туда, где происходил ритуал.

Когда мы почти достигли начала руин некогда величественного храма, Завеса дала первую трещину. Она ещё не исчезла... но умирала. Из этой трещины один за одним стали появляться демоны, которые расползались во все стороны, как скверна по телу.

— Демоны! — голос Дориана разорвал тишину, как удар молнии, и в тот же миг он шагнул вперёд, уже поднимая руку — магия вспыхнула в ладони, охватывая его, будто плащ бури, пальцы двигались быстро, почти танцуя, и воздух рядом с ним начал искажаться, как перед грозой.

Тааш встала рядом, извлекая меч и топор с таким звуком, будто металл вспомнил своё предназначение, и её тело словно срослось с землёй, мощное, не сдвинуть, не пробить, она не собиралась отступать, потому что отступление не было вариантом.

Но первым к ним шагнул Луканис. Его шаг был медленным, но каждое движение несло в себе сдерживаемую силу, как если бы под кожей жил вулкан, и когда за его спиной вспыхнули крылья — пурпурные, мерцающие, словно живые, в каждом изгибе которых таилась магия, боль и решимость, я почувствовала, как пространство сжалось, будто само время решило затаить дыхание. Его глаза полыхнули и это уже были не его глаза. Это был демон.

— Я останусь здесь и прикрою твою спину, — произнёс он тихо, но в этом тихом голосе было больше, чем в крике. — Иди. Делай, что должна.

Наши взгляды на мгновение пересеклись и я не увидела в его глазах страха. Не было никаких сомнений, только бесконечная, невыносимо личная тишина, как будто он уже знал, что я скажу, и принял решение за нас обоих.

— Варрик... — я обернулась, едва выдыхая его имя.

— Там он, — сказал Варрик и перехватил Бьянку с привычным, усталым движением, будто возвращался не в бой, а к разговору, который слишком долго откладывал. — И я должен его увидеть.

Я хотела возразить, хотела уберечь его, но поняла: он уже сделал выбор. Как и остальные.

— Нэв, Хардинг, Кальперния, — выдохнула я, чувствуя, как рвётся сама магия, — за мной. Остальные держите демонов подальше от нас.

*******

Внутри не было стен, только обломки камня, стертые веками колонны и воздушные арки, застывшие в недостроенной молитве. Это было не святилище, а останки места, где время остановилось, чтобы не забыть.

Мы вошли на уступ, откуда открывался вид на разрушенный храм, и, в первый миг, казалось, будто всё было неподвижно, но воздух вокруг дрожал, не от ветра, а от магии. Завеса, хоть ещё и держалась, но уже истончилась до предела: по ней шли трещины, как по стеклу, и из каждой тянулось что-то едва зримое, но невообразимо древнее.

Солас стоял в центре круга, под его ногами были символы, сияющие лириумом. Два тела уже лежали у подножий статуй эльфийских богов и лица их были обращены к камню, будто они сами выбрали, кому принадлежать в смерти. Их кровь текла по вырезанным в камне канавкам и стекала к сердцу алтаря, туда, где пульсировала сфера. Она будто жила и дышала, переливалась цветами магии, впитывая каждую каплю крови.

Всего статуй было семь и у каждой должен был быть тот, кто станет жертвой. Третий эльф уже стоял на коленях, у ног очередной статуи, и шептал молитву. Его голос был слаб, но слова звучали... искренне? Солас направился к нему, подняв кинжал.

— Смеюн! — выдохнул Варрик, шагнув из-за колонны.

Он шагнул один, рука сжимала Бьянку, но не угрожающе, а скорее как рефлекс. Варрик шёл по ступеням, ведущим к алтарю, прямо к другу, что стал богом.

Моя рука дернулась вперёд, хватая воздух там, где только что стоял Варрик, но он не обернулся и не колебался.

— Он — мой друг, — сказал Варрик, и голос его не дрожал. — Если есть шанс, что он ещё... я должен попытаться.

— Варрик... — выдохнула я. — Это Ужасный Волк, не Солас. Не надо. Я не могу потерять тебя... — мои слова прозвучали почти как мольба.

Но он шагнул туда, где находился его друг и лишь бросил мне тихо:

— Позаботься о команде, магичка. Я в тебя верю.

Я отвернулась резко, почти болезненно, словно само движение могло вырвать из меня страх, сжечь подступающую панику, разорвать ту тонкую грань между надеждой и пониманием. За моей спиной Хардинг, Нэв и Кальперния всё ещё смотрели на него с тем взглядом, которое цепляется за последнюю искру, когда сердце не готово отпустить в явную опасность. Но я... я уже чувствовала то, что приходит следом. То, что всегда идёт за надеждой, когда та погаснет. И имя ей — неизбежность.

— Ну привет, Смеюн, — голос Варрика раздался глухо, почти хрипло, словно рождён был не горлом, а чем-то глубже.

Солас медленно обернулся и в его взгляде не было ни презрения, ни злобы, только отголосок прошлого. Что-то невысказанное, тронувшее поверхность, как рябь на воде. Я почувствовала, как всё замерло, даже воздух.

— Варрик... — сказал он почти шёпотом. Так, как вспоминают имя друга, которого не звали слишком долго.

Но этот миг прошёл. Взгляд стал твёрдым, а в голосе не было и намёка на колебание.

— Ты не сможешь меня остановить, Варрик. Я исправляю свою же ошибку. Завесу, которую я создал... я же сам обрёк эльфов на рабство. У них остались лишь крохи той силы, что была до того, как я... подвёл их. Это был выбор от отчаяния и теперь я выбираю иначе.

Варрик медленно поднимался по лестнице, не опуская арбалет, но и не поднимая. Его лицо было напряжено, но в глазах — не ненависть, а только боль.

— Всегда есть другой выход, Смеюн. — сказал он. — Мы находили его. Снова и снова. И ты был с нами. Видел, что мир можно менять не разрушая его до основания.

— Я всё предусмотрел, — отрезал Солас так, будто всё давно решено. — Погибнут тысячи, но миллионы выживут. И эльфы вернут себе то, что было отнято. Настоящую магию. Свободу. Достоинство.

— Ты не слышишь себя, — Варрик покачал головой. — Ты говоришь, как Бог! Убить тысячу, чтобы спасти остальных — это выбор, которого не имеет право делать никто. Уже сейчас демоны рвут Тедас на части. Уже гибнут люди. Здесь. Сейчас.

— Я НЕ БОГ! — прорвал саму Завесу крик Соласа.

Он на миг замолчал и это молчание было страшнее слов, а потом сдержанно, почти холодно, продолжил:

— Тебе не понять. Ты слишком молод, Варрик. Ты не помнишь истоков. Ты не видел мира, в котором эльфы были... бессмертны. Ты не знаешь, что уже было принесено в жертву. И что всё это — ничто, по сравнению с тем, что нужно спасти.

И в этот момент я почувствовала, как сзади сдвинулась тень. Рука легла на рукоять кинжала и рядом напряглась Хардинг. Кальперния метнула взгляд в сторону колонн.

Рева. Она вышла, как занавес перед последним актом, и демоны были за её спиной готовые сорваться на нас в любой момент. Бой был неизбежен. Но Варрик всё ещё стоял между нами и им. И в его спине было что-то... до безумия упрямое. Как тогда, в деревне, когда он сказал, что я должна идти с ним. Что-то, что не позволит ему уйти... пока он не закончит разговор.

Кальперния шагнула вперёд к Реве, и в её голосе зазвенела сталь:

— Ты убила моих людей.

— Они мешали, — отозвалась Рева с пугающим спокойствием. — Ты мешаешь тоже.

— Тогда давай решим эту проблему, — прошипела Кальперния и вытащила посох.

Демоны, как по приказу, хлынули вперёд, и воздух разорвался криком. Рева рванулась к Кальпернии, как кинжал, вылетевший из ножен — прямая, быстрая, смертельная. Металл посоха вспыхнул в её руке, будто чувствовал магию, которая только и ждала, чтобы взорваться.

— С ней я разберусь! — крикнула Кальперния, — Разберись с ритуалом, Рук!

Нэв тоже шагнула вперёд, её пальцы уже плели заклинание — не из учебников, не из храмовых свитков, а из ярости и решимости. Магия не просто вспыхивала — она резала. Один из демонов метнулся к ней, но в тот же миг его разорвало на части вспышкой синего света.

— С дороги, — бросила она в сторону второго демона. — У меня нет на вас времени.

Рядом Хардинг уже стояла на колене, лук в руках, как продолжение воли, стрела — выдох, выстрел — смерть. Её глаза не метались по сторонам, она стреляла точно, быстро, будто ещё с холмов наблюдала за этим моментом и выжидала.

— Было бы неплохо, чтобы их стало меньше, — пробормотала она, натягивая новую стрелу. — Или я начну злиться.

Паника поднималась в груди, словно вода в затопленном коридоре. Варрик всё ещё говорил с Соласом, я слышала его голос, глухой, натянутый, как струна. Он пытался убедить, удержать или хотя бы затормозить ритуал.

Но мой взгляд переместился на статуи эльфийских богов. Семь каменных изваяний, которые окружали храм, как лепестки, что уже напитались кровью. Под ногами я почувствовала дрожь — ритуал шёл, жизнь вытягивалась из воздуха, из земли, из самих воспоминаний. До эльфов я не доберусь — глифы сверкали над их телами, как щиты. А Солас... он увидит, если я хотя бы шагну ближе и сможет навредить Варрику.

Однако мой взгляд уже зацепился за подпорки. Деревянные балки, тщательно установленные и обвязанные верёвками. Кто-то явно хотел отреставрировать статуи и не позволить им рухнуть, пока не будет решено, как их сохранить. Аккуратные, заботливые подпорки. Но всё, что нужно было мне — это позаботиться об их разрушении.

Если я сломаю одну балку... Если одна статуя сорвётся со своего места, врежется в соседнюю, та — в следующую... Они сложатся, как кости в руке у костяного игральщика.

И если это круг... если Соласу для ритуала необходимо соблюдать целостность круга, а воспоминания эльфийки показывали, что так оно и было, то разрушение одной точки может обрушить всю цепь. Может. Я не была уверена. Но это был мой единственный шанс.

Я сделала шаг, но не к демонам и не к команде, а к подножию статуй.

— Рук! — голос Нэв разорвал воздух, как удар.

Я не ответила.

— Хардинг, прикрывай Варрика! — крикнула она, будто понимала, что мне нельзя уходить одной, и уже бежала ко мне, посох в руках, гнев и решимость в плечах.

Я не обернулась, просто продолжила идти. Потому что иногда для того, чтобы спасти всех, надо сделать то, чего никто не ждёт. Но не успела Нэв меня догнать, как я услышала крик, который разорвал воздух — не обычный, не воинственный, а тот, который режет само сердце. Он был яростным... но в этой ярости было что-то финальное. Как в последнем вздохе.

Я резко обернулась.

Кальперния стояла и дрожала. Из её рта струилась кровь, алая, как молодое вино. Кинжал, до боли знакомый, до невозможности чужой, был воткнут ей в живот, глубоко, намертво. Рука Ревы была пуста, но ещё миг назад в ней был тот самый кинжал.

А сама она... оседала. Как кукла, у которой оборвали все нити. Из глаз и ушей текла кровь, магия сожгла её изнутри, выжгла каждый нерв, каждый синапс. В её лице застыла не боль, а опустошение. Как будто она успела понять, что проиграла, но уже не могла с этим ничего поделать.

— Нет! — сорвалось у меня с губ.

Я рванулась вперёд, к смерти, к тому, что ещё можно было бы удержать, хоть на миг, но Нэв перехватила меня за руку. Её хватка была крепче, чем связь души Кальпернии с этим миром.

— Рук. — Её голос не дрожал. — Ей уже не помочь.

— Отпусти... — Я попыталась вырваться, я должна была быть рядом, должна была помочь.

— Посмотри. — Она кивнула в сторону статуи. — Подпорки. Если мы разрушим их — ритуал будет сорван. Сейчас у нас есть шанс, пока Варрик отвлекает Соласа. Потом его не будет.

Мои глаза всё ещё смотрели на Кальпернию. Она смотрела в небо, в пустоту, в нас... и не видела. Жизнь уходила, тихо, как будто это была не смерть, а забвение.

Я не знаю, как отвернулась. Я не знаю, как заставила себя сделать шаг. Но я должна была это остановить.