часть 2
Зарастро неожиданно сказал,-
Все складывается к лучшему для нас,
Я все давно предвидел, только ждал.
Скоро наступит наш расплаты час».
Он камня вновь рукою прикоснулся,
Свечение пропало, камень погас.
Тамино как от сна очнулся,
Вновь поразившись, как уже не раз.
«Каких гостей ты ждешь? - Зарастро он спросил, -
К чему нам всем готовым быть?
И хватит ли нам наших сил
Отпор достойный дать и победить?».
«Бой предстоит нам не на ратном поле, -
Ему волшебник отвечает,-
А подчинить врага должны мы нашей воле,
Но от того еще не знает».
«Мне не понятны мысли и слова твои,
Привык на поле брани я сражаться».
«Мы победим его силой любви
И в этом можешь ты не сомневаться».
В глазах Зарастро появился яркий блеск,
Словно победу он уже вкушал.
И можно было в них прочесть -
Все получилось так, как он и ожидал.
«Странно все это слышать от тебя, -
Ему Тамино отвечает.
Так, видимо, пришли сюда мы зря,
Коль помощь нашу ты не принимаешь».
«Вскоре ты все и сам поймешь»,-
Проговорил Зарастро и заторопился.
Оставив на лице Тамино немой вопрос,
Он не, прощаясь, удалился.
«Что это значит, любовью победить, -
Тамино ничего не понимает,-
Врага можно мечом сразить,
Но чувствами словами, такого он не знает».
Сидел он долго, размышлял,
мечтам и грезам предавался
И образ милый представлял.
Вдруг незнакомец рядом оказался.
51
И так же, как и в первый раз,
Он с незнакомцем по ходам плутал
Тот, дав ему очередной наказ,
Остановился и на выход указал.
Тамино оказался во дворе,
Еще был день, и солнце высоко стояло.
Но где ж друзья, не видно их нигде.
Не уж то с ними что- то сталось?
Он пересек широкий двор,
Возле знакомой башни оказался,
Как вдруг услышал разговор,
Что из конюшен раздавался.
Он поспешил скорей туда,
Надеясь встретить там своих друзей,
Но, к удивлению увидел там шута,
Тот, громко возмущаясь, поил коней.
«Что привело его сюда?-
Проговорил Тамино и подошел по ближе.
Чтоб разговор с собою вел, не замечал я никогда,
И, судя по всему, уж больно чем- то он обижен».
А шут и вправду душу изливал
И сетовал на жизнь свою,
И что его никто и никогда не понимал,
И то, что он обижен на свою судьбу.
Решил Тамино к нему участье проявить
Ободрить словом добрым.
В ответ шут начал лишь дерзить,
Окинув его взглядом злобным.
Тамино пожал плечами удивленно,
Чем заслужил он отношение такое?
И глянув на шута настороженно,
Решил оставить он его в покое.
Не стал с шутом он разбираться
Не до него ему сейчас
И здесь нет смысла оставаться,
бывает странным шут подчас.
Конюшни, молча, он покинул
Вновь к башенке знакомой подошел,
Еще раз взором площадь всю окинул,
Дверь отворил и вверх по лестнице пошел.
52
К его большому удивленью
Друзья его на месте оказались.
Они о чем-то спорили, были в хорошем настроенье,
Казалось, что его не замечали.
Тамино, сняв свои доспехи,
Молча, опустился на скамью.
И утомленно смежив веки,
Вдруг вспомнил про семью свою.
Как при прощанье отец наказ ему давал,
Себя беречь и невредимым воротиться.
Ох, если бы он только знал,
Какое чудо с сыном может приключиться!
И образ матери перед глазами встал,
Как, с ним прощаясь, его нежно обнимает,
Как ей вернуться обещал
И как она слезу стирает.
И братьев вспомнил он своих
Как те в дорогу снаряжали,
И как себя в краю чужом должно вести
Его, по-братски, наставляли.
Хотелось бы ему быть снова там,
В доме родном, среди родных ему людей,
Беспечным предаваться снам,
Но долг зовет, сейчас он здесь нужней.
Не думал, не гадал, свою судьбу не выбирал,
Все как то само собою получилось.
Если б за призраком ночным не поскакал,
Возможно, ничего б и не случилось.
Он бы остался тем, кем был,
Тем молодцем, что жаждал приключений,
Кто просто славным малым слыл,
Искал с друзьями новых увлечений.
Но жизнь его переменилась вмиг
Он стал серьезней и взрослей
И жизненную мудрость он постиг,
И мысли стали чище и светлей.
Впервые он любовь познал,
То чувство, что давало силу жить.
Он с именем любимой ложился и вставал
И для нее готов был подвиг совершить.
53
Теперь он знает, есть чудеса на свете,
Но далеко не каждому дано увидеть их,
Чтобы познать мир в совершенно новом свете,
Не нужно злобных чар и колдовских.
Нужно сердца свои открыть
И в них впустить любовь,
Что даст возможность чудеса творить,
Не проливая в битвах кровь.
Каким прекрасным стал бы мир,
Если б любовь свои права вершила.
Светило б солнце, раздавались звуки лир
И не было бы места темным силам.
Толи по велению богов или судьбы
Но он, Тамино, воином светлой рати стал,
Познал теперь кто друг, а кто враги,
Клятву на верность светлой силе дал.
Пред ним стоит задача не простая,
Как должен все друзьям он объяснить,
Они ведь ни о чем не ведают, не знают,
Да и нельзя пока всю тайну им открыть.
Решил Тамино разговор издалека начать,
Он расспросил друзей, чем занимались,
И обо всем, что видели отчет подробный дать,
И знать хотел, довольны ли они прогулкою остались.
Друзья наперебой стали докладывать ему,
Где были, что слышали, видали,
Что поднимались на высокую стену,
Оттуда местность всю обозревали.
Но только странно, что весь день,
Никто из воинов на глаза не попадался,
Лишь незнакомец, словно тень
Был неустанно с ними, никуда не отлучался.
«А что же шут, он тоже с вами был?-
Тамино неожиданно спросил,-
Что с ним случилось, почему он так дерзил,
Когда участие свое ему я предложил?»
Переглянулись, замолчали вдруг друзья
Где шут все время пропадал, они не знали,
Он не был с ними и это неспроста,
За ним давно уж странность наблюдали.
54
Вот и сейчас его здесь с ними нет,
А дело к вечеру идет.
И перед кем держать ответ,
Коль что с ним да произойдет?
Вдруг звук шагов их опасения прервал,
Дверь потихоньку отворилась,
Степенно, вроде и не пропадал,
Шута знакомая фигурка появилась.
Все настороженно смотрели на него,
Ждали слов сожаленья, объясненья.
Он взгляд отвел, им не ответил ничего
И не пустился ни в какие откровения.
Друзья вздохнули облегченно,
Все снова вместе, ненужно волноваться,
Стали впечатлениями дня делиться возбужденно
И беззаботно обо всем судить, смеяться.
Шут также прибаутками делился,
Рассказывал истории про то, про это
И делал видимость, что также веселился,
Но взгляд его холодным был при этом.
За ужином и вовсе бодрым был,
И всем вина в бокалы подливал,
Но свой едва лишь пригубил,
Зорко за всеми наблюдал.
И в молодой беспечности никто и не заметил,
Как шут зелье сонное в вино добавил,
И как услужлив, весел был весь вечер,
И как все ловко он обставил.
Вот, наконец, всех сон сморил,
Один лишь шут бодрым остался.
Глаза свои он чуть прикрыл,
Лежал, едва дыша, и ночи дожидался.
Все стихло, ни шагов, ни звуков.
Ночь темная в свои права вступила.
Он слышал только сердца стуки
И видел, как ночная мгла все окружила.
Шут осторожно, бесшумно встал
И к, спящему, Тамино подошел,
Кольцо с камнем с его пальца снял,
И, прихватив маску свою и оперенье, покинул зал.
Прикрыв дверь за собою, немного постоял
Затем на цыпочках по лестнице спустился,
Выйдя во двор, еще немного подождал
И в ночном мраке растворился.
C трудом он отыскал ту дверь,
Через которую бесшумно в зал проник,
Как же открыть её теперь.
На миг задумался он, сник.
Вскрывать тайком чужую дверь
Ему не приходилось отродясь.
Решенье принято, нельзя же отступать теперь.
Он потянул за ручку, дверь, тихо скрипнув, поддалась.
Шут ликовал и восхвалял себя,
Когда в заветном зале очутился.
Оказывается, совсем не зря
На шаг рискованный пустился.
Он осторожно, в полной темноте
К гирлянде каменных цветов подкрался,
На ощупь отыскал тот самый на стене,
И, повернув его, вновь в подземелье оказался.
Волнение теснило его грудь,
И страх ему на пятки наступал.
Он утешал себя: «Ну, потерпи чуть – чуть!»
Хотя его звук собственных шагов пугал.
Шел осторожно, то и дело озирался.
Мерцали тускло факелов огни.
Ему почудилось, что кто- то за ним гнался,
А, оказалось, испугался собственной тени.
Вот, наконец, заветный камень, он его нашел.
За малым дело теперь стало,
Рукой погладив, выемку для перстня он нашел,
Торопится, ведь времени осталось мало.
Дрожащими руками он перстень приложил.
Как по команде камень задрожал
И, повернувшись, вход открыл.
Со страху шут чуть не упал.
Еще не сделав даже шаг,
Почувствовал, что с головы до ног дрожит
И с места сдвинуться не может он никак,
Пред ним чудовище как статуя стоит.
56
Мгновение глядели друг на друга,
Во взгляде их и страх и ужас отражались.
И, закричав истошно от испуга,
По разны стороны вдруг разбежались.
Не помнит шут, как снова в зале оказался.
Без сил возле стены присел,
Закрыв глаза, немного отдышался,
Тело не слушалось, он, словно оцепенел.
Шатаясь, шут на ноги поднялся,
Стараясь не шуметь, покинул зал
И под покровом темноты вновь возле башни оказался,
Вошел, и подниматься вверх тихонько стал.
Все спали, все было так, как он ушел.
Его отсутствия никто заметить не успел.
К Тамино шут трусливый осторожно подошел
Ему на палец кольцо волшебное надел.
Из сил последних к ложу своему добрался,
Улегся, с головой укрылся,
Долго не мог уснуть, все позабыть старался,
В конце концов, глубоким сном забылся.
«И снится ему жуткий сон.
Он во дворце вновь оказался,
Держать ответ перед царицей должен он,
Но слова толком вымолвить не мог, все заикался.
Смотрит с презрением царица на него,
В неверной службе упрекает
И скрыть не может гнева своего,
От ярости её глаза сверкают.
Он, шут, пред нею на колени пал,
И о пощаде к ней взывает.
Исправить все ошибки обещал,
Лишь пощадит пусть, доверие её он оправдает.
«Презренный трус! – царица говорит,-
И головы тебе уж больше не сносить».
И палача позвать велит:
«Я прикажу тебя тот час казнить!»
Затрясся шут всем телом, закричал
И в ужасе проснулся,
Увидел, что на ложе он лежал,
Вздохнул свободно и даже улыбнулся.
57
«Что, шут, приснился страшный сон?»-
Услышав крик его, друзья незлобно рассмеялись,
Всем, что пережил во сне, был не на шутку потрясен.
Друзья ж над ним все дальше насмехались.
Задумался шут крепко над своей судьбой.
Сон этот должен он всерьез принять.
Ведь недоволен он и сам собой,
Но как же быть, как жуткий страх унять.
Ночной кошмар пронесся пред глазами еще раз.
Сон может вещим оказаться,
Коль не исполнит царицы он наказ,
Назад он может больше и не возвращаться.
Друзья, казалось, уж забыли про него
И, находясь в веселом настроении,
Решили вдруг, прекрасен день и отчего
Не посвятить его любимым развлеченьям.
Хотелось им окрестность замка осмотреть
И на конях лихих промчаться.
Без дела надоело им сидеть,
Пора уже меч в руки взять, поупражняться.
Решением своим довольны все остались
И начали было уж собираться,
С приходом незнакомца, внезапно планы их прервались, Просил он их на месте быть и никуда не отлучаться.
Часть третья
Все были ошеломлены, в недоумении,
Недаром незнакомец объявился.
«Я передал Зарастро просьбу и решенье». –
Сказал он им и удалился.
Сердце шута вновь бешено забилось,
Вновь страх его всего сковал.
Всем интересно, что ж все - таки случилось?
Лишь шут их слушал и молчал.
Стали друзья догадки строить;
Возможно, час настал, возможно, в бой,
Возможно, наконец,
Зарастро их вниманьем удостоит
И поведет в сраженье за собой?
58За размышленьями прошел час и другой,
Никто не приходил и ими не интересовался.
Возможно, незнакомца розыгрыш то злой
И шуткою своей он упивался?
И кто позволил с ними так шутить?
Друзья негодовали, возмущались.
Тамино их пытался усмирить,
Да лишь они все больше распалялись.
В разгар такого негодованья,
Дверь тихо отворилась и все, застыв на полуслове,
Как по команде, всё свое вниманье
Обратили на него и взоры.
Пред ними оказался сам волшебник,
Он подошел, на всех сурово посмотрел.
Под взглядом его шут весь съежился и сник,
Уставился в пол, и взгляд поднять не смел.
«Мне очень неприятно, - начал он свой разговор,-
Но должен вам я сообщить,
Что среди вас находится предатель, вор
И от него вас должен защитить.
В замке своем я вас приветил,
Гостеприимство и почести вам оказал,
Но должен вам заметить,
Что, видно, зря я так вам доверял».
Все в замешательстве, что это было?
Тамино больше всех расстроен и смущен.
Что подозреньем послужило?
В своих друзьях уверен он.
«Тебя мы просим объяснить, -
К волшебнику Тамино обратился,-
Что дало повод так о нас судить
И в чем один из нас так сильно провинился?»
«Лично тебя, Тамино, не подозреваю,
Но вот с друзьями мне придется разобраться,
Я ни о них, ни о шуте почти ничто не знаю.
Кого- то одного из них нам нужно опасаться».
Окинув взглядом всех, Зарастро замолчал,
Затем он из кармана что-то вынул
И, к удивленью всех, перо им показал.
Шут от волненья, страха рот разинул.
59
Кому принадлежит перо, все знают,
Платье шута из оперенья состояло,
Но все ж никто не понимает,
Как это перо в руках Зарастро оказалось.
«Под замком тайный ход есть.
Кроме Тамино о нем никто не знал.
Ему, как гостю оказал я честь,
И ход подземный показал.
Но кто-то хитростью своей нас обошел,
И в подземелье тайком проник.
То, что искал он, видно, не нашел,
Слуга услышал ночью громкий крик».
«Я думаю, пора настала признаваться, -
Сказал Тамино, смерив шута презренным взглядом,-
Иль нам с тобой придется попрощаться,
Предателей таких мы не потерпим рядом».
Шут на колени пал, и о пощаде стал просить.
Готов покаяться и правду рассказать.
Приказ царицы был, за всем следить,
Из виду ничего не упускать.
Пришлось шуту во всем признаться,
Как за Тамино и Зарастро он следил,
И в подземелье смог пробраться,
Все тайны для себя открыл.
И то, что крепким зельем сонным
за ужином всех напоил,
украв кольцо и нарядившись в перья, ночью темной
спустился в подземелье и каменную дверь открыл.
«Теперь все ясно мне,- сказал, задумавшись Зарастро,
Как на неё это похоже,
К хитростям таким она и раньше прибегала часто,
Всегда быть с нею нужно было настороже».
«И как теперь с шутом нам поступить?
Доверья больше нет к нему, - в ответ друзья,-
Или дадим вину возможность искупить?
Он слишком много знает, и отпускать его нельзя».
«Решайте сами,- Зарастро им ответил,-
Вас всех хочу я в тайну посвятить.
Настало время путь открыть, что светел
И двери к правде отворить.