Язык любви

Сессия началась слишком быстро, и готовиться я решила у нас с Алиной дома, потому что, в противном случае, нормально выучить билеты у меня бы не вышло. Попутно я всё думала, как поговорить со Свиридовой. Она пока не говорила, собирается ли покидать нашу с ней общую обитель. К тому же, за январь мы проплатили нашей хозяйке, и, в целом, с ней тоже нужно обговорить как можно скорее.

Вновь переезжать к кому-то было немножечко страшно, даже зная, что этот кто-то Юлий. С Алинкой мы сосуществовали комфортно. Ну ругались иногда из-за ванной, но это мелочи, в остальном наш быт был налажен. А вот у него. Но засыпать и просыпаться каждый день с ним — это отдельное блаженство. Новогодние каникулы слишком быстро пролетели...

Когда первый экзамен был сдан, мы с Алиной сделали один день передышки, потому что следующий был всего через три дня. Забабахали себе типа спа, намазав на себя хренову тучу масок и кремов, включили недавно вышедший сериал и заказали роллы. Под «Гараж» то, что доктор прописал.

— Алин, — я решилась начать разговор про квартиру, чтобы уже перестать себя есть. — Вы уже решили с Костей, как будете жить, когда он приедет?

— Да, вот, кстати, об этом, Поль, — Свиридова стушевалась, заламывая руки. — Он, оказывается, проплатил ту квартиру, в которой мы жили в ноябре. Во-от. Но мы поговорили, и, если тебе пока не удобно подыскивать что-то другое, мы поможем с этой квартирой. Я просто долго собиралась с мыслями, как тебе сказать, прости, пожалуйста.

— А я долго собиралась с мыслями сказать, что Юлий предложил переехать к нему и мучалась, думая, как мне тут тебя оставлять, в случае чего, — мы посмотрели друг на дружку и рассмеялись. Обе две, блин.

— Как камень с души, Юлик просто мой герой! Когда же он предложил?

— После твоего звонка на Новый год, — я вытянулась, поправляя тканевую маску. — Знаешь, как сказал? «Ну теперь и я могу своё предложение озвучить». Я там чуть не откинулась, особенно на фоне вашей помолвки и знакомства с его родителями.

— Хе-е, —Алина заулыбалась. — Я думаю, когда он соберётся, сделает это по-особенному.

— Главное, чтобы не в ближайшее время, — я немного сникла. После того секса пока «вестей» не было. И всё что я делала в свободное от зубрежки время — это волновалась.

— В смысле? — Подруге я подробности ещё не рассказывала.

— Ну-у мы слегка напортачили, когда гостили у его друзей, теперь я как на иголках жду месячные. Ну или...

— Молодцы. Про резинки вам неизвестно, да? — Я посмотрела на неё. Кто бы, блять, говорил!

— Сказала та, кто считает, что ппа — это способ контрацепции, — закатив глаза, я стянула с себя маску, протирая остатками шею и руки. Не пропадать же добру.

— Ой, блять. В меня хотя бы не кончают, — я запустила в неё подушку. — И чё делать будешь, если не пронесло?

— Не знаю, — вздохнув, закусила губу. — Хочешь, честно? — Алина кивнула. — Я не совсем уверена, что хочу детей. В принципе.

— Вы на эту тему говорили?

— Нет, но я знаю, что Юлий хочет их в будущем, и даже, если это произойдет сейчас, он спокойно к этому отнесется.

— Конечно. Ему нечего боятся. Он уже привык к ответственности и спокойно может обеспечивать семью. А почему ты не хочешь? — Алина придвинулась ближе, также снимая свою маску.

— А вдруг я не смогу полюбить этого ребенка и потом буду тихо его ненавидеть? Или какая-нибудь депрессия будет, из-за которой я сделаю что-то с собой или с ним? Я насиделась с Тоней в своё время, и мне кажется, не справлюсь морально.

— Поль, твои родители, честно, очень по-ублюдски поступили и поступают, но это не значит, что ты тоже будешь плохой матерью. Мне кажется, ты, наоборот, будешь давать слишком много, потому что сама этого не получила.

— Боюсь об этом думать. Очень надеюсь, что пронесло. Если бы регулярно всё шло, можно было бы хоть как-то отследить овуляцию.

— Сходи к врачу. К нормальному. Это же не дело, что цикл такой. Плюс, попросишь таблетки подобрать.

— А сама чё таблетки не пьёшь?

Свиридова пожала плечами.

— Да вроде пока без осечек.

Спорить с этой курочкой было бесполезно. Без осечек у них.

Мы ещё немного поболтали на сопутствующие настроению темы, и я ушла к себе. Диван, после кровати Юлия, был ужасно не удобным а также жутко одиноким. Соскучилась уже до невозможности, но сама настояла на том, чтобы пока без встреч. График экзаменов довольно плотный, и объём подготовки очень большой, малейшее отвлечение с моей стороны и всё, я забью. Благо, что хоть всего три предмета сдавать, один из которых уже отмучен на четверку. Всё остальное прошло зачетами.

Я тихонько вздохнула, обнимая вторую подушку. На мне была футболка Юлия, и лёгкий отголосок его запаха присутствовал, но уже еле заметный. Я натянула ворот на нос, пытаясь выжать максимум. Боже. Как же Алина выдерживает? Тут всего несколько дней, а уже на стенку лезть хочется, потому что не хватает его очень сильно.

Задумавшись над тем, с какой силой буду обнимать и целовать своего любимого, когда я сдам последний экзамен, провалилась в сон.

***

В утро последнего экзамена проснулась больше от ноющей боли в низу живота, чем от будильника, и сразу же выдохнула. Пронесло! С такой силой я ещё ничему не радовалась.

Быстренько, пока не проснулась Свиридова, заняла ванную и пошла готовить нам завтрак. Алинка подтянулась минут через двадцать, зевая и невдупляя в этот день.

— Я не сдам эту поеботу, — она села, медленно моргая.

— Сдашь. На три точно сдашь, — я поставила перед ней тарелку с сырниками и кофе. — Можешь меня поздравить, я не беременна.

— Замечательно. Только Юлику не так сообщай, вдруг расстроится, — я закатила глаза. Хотя, возможно, и такой вариант может быть. — А я вам уже список имен приготовила, которые с его отчеством будут неплохо смотреться, скинуть на будущее?

Я смерила её взглядом.

— Себе лучше такой сделай.

— Так я уже.

За завтраком мы ещё немного пробежались по билетам, дополняя друг друга, а потом пошли собираться. Экзамен должен был начаться в двенадцать. И он был одним из сложных.

По итогу, вернулись мы обратно домой с выстраданными четверками. На две недели можно было забыть про учебу.

Юлий сказал, что приедет за мной сразу после работы, поэтому я его ожидала не раньше семи, но в домофон позвонили в полшестого. Предчувствие подсказывало, что это он. Как только дверцы лифта скрипнули, я чуть ли не запрыгала в нетерпении в прихожей. Дверь раскрылась, и я сразу же кинулась ему в объятия, стискивая руками.

— Полечка, как же я скучал. Котёнок мой, — нежный шепот вперемешку с поцелуями по шее. — Твоя сессия была адом.

— Я тоже безумно соскучилась, — аромат его парфюма будто обволакивал меня, и я медленно растекалась в его руках.

— «...я ем разбитое стекло, а ты боишься крови...», — Пропела где-то сзади Свиридова. — Слабочки. Вот попробуйте два месяца воздержания и разлуки, тогда и поговорим, — она усмехнулась, театрально показывая, будто чистит ногти.

— Не, спасибо, мне недели хватило, — Юлий покачал головой, но меня ещё не отпустил. Да я и не хотела. — Ну всё, в принципе, всё что нужно, уже у меня в руках, можно идти.

Я засмеялась, стискивая его ещё сильнее.

— Ладно, я не успела кое-что собрать, дай мне пять минуточек, — поцеловав его в нос, я выскользнула из объятий и прошла в свою комнату.

Коротко о чём-то переговорив с Алиной, Юлий зашёл ко мне, прикрывая дверь. Я как раз сохраняла документ на ноуте, чтобы выключить его, когда он вновь обнял меня со спины, зарываясь носом в волосы.

— Я от тебя сегодня не смогу оторваться.

— И не надо.

Развернувшись, просунула руку под расстегнутое пальто и уткнулась в его грудь, слыша ускоренный темп сердца.

— Когда тебя можно будет забрать насовсем? — Он провёл по моей спине, вжимая меня ещё ближе к себе.

— Я думаю, в выходные можно будет всё собрать, — у меня так-то не очень много вещей было, но всё равно, потрудиться придётся.

— Ты точно этого хочешь? Если согласилась только, чтобы мне угодить, то не надо. Я потерплю, главное, чтобы тебе было комфортно, — я проверила свои ощущения, и — нет. Это было не потому что я хочу кому-то угодить.

— Точно хочу.

Юлий погладил мою щеку большим пальцем и с улыбкой поцеловал, подминая губы. Я раскрыла их, позволяя его языку проникнуть внутрь. От мягких касаний всё внутри завязалось в узел, и еле слышный стон пропал в сплетении наших языков.

— Люблю тебя, — его слова импульсом отдались во мне, открывая несдержанный поток чувств, которые способны затопить полностью.

— А я люблю тебя, — и ещё один поцелуй.

Быстро собрав нужные вещи, хотя большая часть уже жила у него, я переоделась, и мы попрощались с Алинкой. Пока ехали, точнее стояли в пробке, пришлось подробно рассказывать, как меня мучали на экзаменах. Опять шёл снег, превращая дороги в кашу, потому что температура не спешила уходить в минус и держалась уже какой день на нуле.

Мой телефон маякнул уведомлением, и, когда увидела контакт, моему удивлению не было предела.

«Тоня»

Приветик, сестрёнка! Приглашаю тебя на свой

день рождения в субботу. Очень надеюсь, что ты приедешь)

Я усмехнулась. Чтобы бы Тоня написала мне сама и при этом пригласила на свой день рождения. Это что-то из разряда фантастики.

— Ты чего, котёнок? — Юлий свернул налево на перекрестке и погладил мою коленку.

— Сестра пригласила на свой день рождения в субботу. Даже не знаю, что ответить.

— Почему не знаешь? Это же хорошо.

— Ну-у, это первый раз, когда она это делает.

— Тогда давай съездим, — от этой перспективы я ужаснулась. Пока не очень представляла, как буду знакомить Юлия со своей семейкой. Это будет катастрофа.

— Я, наверно, если и поеду, то поеду одна.

— Почему? — Что-то похожее на обиду прозвучало в его голосе.

— Не думай, что я не хочу тебя с ними познакомить, точнее, да, я не хочу, но это не из-за тебя. — Я вздохнула. — Как же это объяснить, чтобы прозвучало нормально?

— Словами, полагаю, — он невесело усмехнулся.

— Короче. Я волнуюсь, что они могут, точнее, скажут что-то лишнее и всё испортят.

— Я не думаю, что они способны что-то между нами испортить, — его ладонь сжала мою. — Но, если ты так сильно переживаешь, то ладно. Будет ещё возможность.

— Ну если они не выкинут какую-нибудь хрень, то да, — а они могли. Я чувствовала. — Меня очень настораживает это приглашение. Они пишут и звонят, только если нужно.

— А может, всё-таки, хотят всё исправить?

— Ты слышишь что-нибудь? — Я приложила ладонь к уху.

— Что? — Недоумевающий взгляд был совершенно неподдельным.

— Ну может только я не слышу, как на горе свистит рак, — Юлий закатил глаза и рассмеялся. — Ты просто не представляешь, сколько было лучших возможностей всё исправить. День рождения Тони вообще не попадает в эту категорию.

— Тебе не кажется, что ты слегка утрируешь?

— О, нет. Поверь, не кажется.

На этом я свернула разговор. Отвечать сразу на сообщение не стала. Мне нужно было подумать. Не раз уже зарекалась не ездить к родителям с сестрой, потому что каждый мой приезд заканчивался одинаково. И, почему-то, мне кажется, что и этот раз будет таким же. Дать ещё один самый последний шанс? Как вариант. Но я уже не в том возрасте, чтобы верить в чудо. Оно в нашей семье точно не произойдёт. Мне это чудо нужно было в юности, когда очень не хватало родительского внимания и заботы. Сейчас же такой нужды нет. Хорошо бы, конечно, но плакать не буду, если всё пройдет как обычно. Привычка — сильная вещь.

Свой ответ я дала сестре только через пару дней, когда точно для себя решила, что это последний шанс на более-менее нормальные отношения с семьёй. Если нет, то в следующий раз я не поведусь ни на какие слова.

Юлий предпринял ещё пару попыток на совместную поездку, но я осталась непреклонна. Не нужно ему это всё видеть. Пока точно нет.

В субботу я проводила Юлия на работу, немного помаялась дома, собралась и поехала на вокзал, чтобы доехать до родного города на электричке. Так было чуть быстрее, правда, расписание на сегодня не особо удобное: либо рано с утра, в чём не было смысла, либо почти вечером. Ну и плюс, был час в пути на размышления. Правда, меня больше увлекла новая книга, чем эти пустые думы. Уже надумалась.

Перрон был почти пустой. Я неспешно поползла на выход, попутно вызывая такси. И вновь приехал болтливый мужичок. Мне на таких постоянно везет.

До родительского дома доехали быстро: город небольшой, тут не разгуляешься. Знакомый двор не всколыхнул никаких эмоций, потому что гулять мне особо не давали. Сначала была слишком маленькая, чтобы ходить одной, а потом нужно было помогать присматривать за сестрой. Поэтому, пока все во дворе играли и жили, я сидела дома.

Недалеко от нашей старенькой пятиэтажки вырос рынок, в котором я нашла ларёк с цветами. Решила, что сама начну правильно этот приезд, возможно, воздастся. Второй подход к подъезду встретил меня знакомым соседским лицом.

— Батюшки, Полина! — Валентина Александровна — милая старушка, с которой меня часто оставляли в детстве, улыбнулась и приобняла меня за плечи. — Сто лет тебя не видела! Совсем к родителям не заглядываешь.

— Добрый день, — я смущенно замялась. — Учеба не отпускает, поэтому да, нечасто.

— Тоньку что-ли приехала поздравлять? — Я кивнула, а соседка, в свою очередь, головой покачала. — Совсем девка от рук отбилась. Гуляет допоздна, родителям твоим грубит. Ты бы хоть с ней поговорила. Нельзя же так. Ей в жопу дуют, а она хвостом вертит. Ты такой не была. Не знаю, где Марина с Егором её упустили. Дальше ведь хуже будет.

— Меня точно слушать не будут, тёть Валь, — даже не представляю в какой Вселенной такое может произойти.

Мы зашли в подъезд, и Валентина Александровна, почти сразу, скрылась за дверью своей квартиры на первом этаже, пожелав мне всего самого хорошего. Я же поднялась на четвертый этаж и позвонила в квартиру. Через несколько секунд дверь открылась, и на пороге меня встретила улыбающаяся Тоня.

— Привет. С днём рождения! — Я шагнула в прихожую, и сестра меня обняла. В последний раз она сама меня обнимала, когда ей было пять.

— Спасибо! — Отпустив меня, Тоня приняла цветы, к бумаге которых был прикреплен конвертик с сертификатом в косметический магазин. Попросила в цветочном приделать его, чтобы сразу всё подарить.

Родители пока не показывались.

— А чего ты одна? Мы думали: ты со своим парнем приедешь, познакомишь — пока я разувалась и раздевалась, сестра не отходила от меня. Её вопрос меня слегка насторожил.

— У него работа.

— Сегодня же суббота, — непонимание в глазах Тони было очень выразительным.

— У многих нет выходных, — лишь ответила я.

Мы с сестрой прошли в зал, где уже были родители. На удивление опять, мама меня обняла.

— Как хорошо, что ты приехала! — Потом обнял и папа и тут я совсем растерялась.

— Спасибо, что пригласили, — я осторожно села на диван, куда сразу же тоже плюхнулась Антонина.

— Мы уже с папой слышали, что твой молодой человек не смог. Очень жаль, надеюсь, в следующий раз ты, всё же, нас познакомишь, — я кивнула. Если он, конечно, будет этот следующий раз. — Ну, теперь вся семья в сборе, поэтому можно, наконец-то, нормально сесть за стол.

Следующие полтора часа прошли в разговорах. Точнее, в рассказах. Папа говорил, как дела на работе, Тоня хвасталась своими успехами, мама делилась последними сплетнями о знакомых и родственниках, а из меня пытались вытянуть подробности личной жизни. Я отвечала, строго фильтруя информацию. Что-то они уже знали по соцсетям. Видимо, Тоня вела своё расследование по нашим отношениям.

— Ну мы с мамой очень рады, что у тебя появился нормальный жених. Тот доходяга вообще нам не нравился, — я чуть на засмеялась с папиных слов. Кто-то меня убеждал, что Слава лучшее, что могло со мной случиться, а теперь он, конечно, уже «нам не нравился». — Он хоть серьёзно настроен? — Беспокойство отца было ново для меня, как и весь сегодняшний вечер.

— Более чем. Я скоро переду к нему, — не хотела говорить, как-то само вырвалось.

— Ох, — мама приложила руки к груди. — Как замечательно! Тонечка показывала нам фотокарточки из интернета, у него же свой дом?

— Да.

— А родители чем занимаются?

— Ну папа Юлия — бывший летчик, сейчас занимается своим делом, что-то с грузоперевозками, а мама — учительница по химии в школе.

— Как же тебе повезло, Поленька, — мама приторно улыбалась. Ну да, для неё благосостояние потенциального мужа дочери самое главное.

— Будет очень классно, когда я к вам перееду, — мечтательно протянула Тоня, а я подумала, что ослышалась.

— Что прости? — Повернувшись к сестре, я захлопала глазами.

— Тоня будет поступать в медицинский колледж и с осени будет жить с тобой. Ну точнее с вами, — было сказано так, будто это уже всё решено и запротоколированно.

— Нет.

— Как это нет? — Тут уже вступил папа. — У вас дом, думаю, комната для родной сестры найдется. Не будет же она в общежитии жить.

А мне было можно жить в общаге с тараканами и перебоями воды в общем душе.

— Во-первых, не у нас, а у Юлия. Это не мой дом, чтобы решать такие вопросы, — я сжала край своего свитера. — Во-вторых, я не собираюсь следить за ней и нести ответственность. В-третьих, просто нет. У вас есть тётя Маша с трехкомнатной квартирой в центре.

Тоня резко вскочила с дивана и всхлипнула.

— Вечно ты мне всё всегда портишь! Ненавижу тебя! — И унеслась в свою комнату, надрывая голос.

— Да уж, не думали, что ты можешь быть такой жестокой, — отец поднялся со стула и пошёл за Тоней. Мать же испепеляла меня взглядом.

— Не смотри так на меня. Я не собираюсь подтирать ей сопли и биться, когда она забьёт на учебу. А Тоня это сделает. За меня никто не просил, когда я уезжала учиться. Жила в общаге, хотя та же тётя Маша в тот год уезжала в Казань и сдавала свою квартиру.

— И в кого ты такая злопамятная? Тебе всегда всего было жалко для сестры. Ты её со свету сживала постоянно, — голос матери уже не был радостным и заискивающим.

— Я? У меня не было этого «всего», мам. Вы сначала от меня отмахивались, а потом совсем забили, переключая всё свое внимание на Тоню. Я вам была не нужна, а тут резко, когда прознали про мою личную жизнь, захотели поиграть в семью. Только поздно уже. Надо было раньше, — на удивление даже не расстроилась. Именно этого я и ожидала.

— Да нет. Раньше надо было, как я и хотела, аборт сделать. А теперь уже поздно, — фраза прозвучала, как пощечина. В её глазах не было ни капли сожаления за сказанные слова.

Я посмотрела на свои дрожащие руки, кивнула, а потом встала с дивана.

— Не поздно. Можешь считать, что сделала.

Не говоря больше ничего, вышла в прихожую, сразу надевая куртку. Из комнаты доносились слезные причитания сестры и утешающие слова отца. Ой, нет, простите, теперь незнакомых мне людей. Обувшись, подхватила рюкзак с вещами, который оставляла на тумбе, провернула защелку замка и вышла в подъезд, захлопывая дверь. В голове и в душе была пустота.

Выйдя на улицу, я вдохнула ледяной воздух и села на корточки около стены дома. Мороза почти не чувствовала, хотя он, в последние пару дней, долбанул знатно, скатывая температуру в лютый минус. Я достала телефон и вызвала такси до знакомой гостиницы, в которой уже довелось останавливаться позапрошлым летом.

Пока ждала машину, руки закоченели, но я будто этого не чувствовала. Просто всё так же сидела и смотрела в одну точку. Из прострации меня вывел звук уведомления. Я подняла голову и увидела подъехавший черный «логан». Только в машине я поняла, что очень сильно замерзла. Шарф и шапку так и не надела. Да и куртку не застегнула.

— Девушка, с вами всё в порядке? — Молодой парень насторожено поглядывал в зеркало заднего вида, оценивая моё состояние.

— Да, всё в порядке.

Чувства будто выключили. Ни слёз, ни эмоций. Я предполагала, что такой вариант у них был. И может лучше бы и сделали. Я не просила меня рожать, чтобы всю жизнь чувствовать себя ненужной.

Гостиница встретила скошенной вывеской и разбитой плиткой на входе, но это было лучшее место из всего ассортимента города. Колокольчик звякнул над моей головой, и девушка у стойки подняла голову.

— Здравствуйте, у вас есть свободные номера? — Надо было бы забронировать пока ехала, но не подумала об этом.

— Здравствуйте. Не бронировали? — Я покачала головой, и девушка нехотя встала и заглянула в компьютер. — Остался только полулюкс, пойдёт? — Она смерила меня взглядом, а я очень сомневалась, что все номера тут были раскуплены.

— Пойдёт, — я достала паспорт и кошелёк, вспоминая, что на карте почти ничего не осталось после праздников, а ни зарплата, ни стипендия ещё не подоспели. Оставалась только карта Юлия. Вот она и мифическая беда.

После регистрации и оплаты мне отдали ключ и объяснили, как пройти к номеру. Уже внутри я отметила, что хоть и не была в полулюксах, но это вряд ли был он. Верхняя одежда отправилась на одинокое кресло, а я в чём была забралась на кровать, ложась на спину.

Я ждала истерику или хоть что-то, но ничего не было. Просто апатия.

В заднем кармане джинс зазвонил телефон. Я прикрыла глаза, точно зная, кто мне звонит. Вызов прекратился, но за ним последовал ещё один и так несколько раз. Мне очень хотелось побыть одной, ничего и никому не объясняя. Но очередной вызов я, всё же, приняла.

— Поль, что случилось?

— Ничего такого, чего бы я не ожидала. Мне нужно побыть одной.

— Я переживаю, Поль, скажи мне.

— Пожалуйста, дай мне время.

— Хотя бы в двух словах, Поль.

— Оставь меня в покое! — Юлий вздохнул.

— Без проблем, — вызов прекратился.

Я отпихнула телефон и перевернулась на бок, поджимая колени к груди. Знаю, что не должна была срываться на него, но. Что нужно было сказать? Что я осиротела из-за своего отказа принять жить сестру? Ой, простите, незнакомую наглую девушку с высоким ЧСВ.

Говорила же, что они всё испортят.

Всю ночь я не сомкнула глаз, вспоминая детство и юность. Ни бабушки, ни дедушки также ко мне нормально не относились, считая, что я причина загубленных карьер родителей и обуза. Все ближайшие родственники всегда чего-то ждали от меня, и, когда я это делала, следовали упреки, что не так, и можно было лучше. Как «так» и как «лучше» никто никогда не объяснял.

Рано утром я приняла быстрый душ, намереваясь первой же электричкой уехать обратно и больше никогда не возвращаться сюда. Девушка на ресепшене поменялась, но была такой же угрюмой, как и первая. Сдав ключи, вышла на ещё темную и морозную улицу. Для семи утра воскресенья было даже слишком тихо. Эту тишину прерывала только стоящая рядом с отелем заведённая машина своим рокотом. Я застопорилась, отмечая, что автомобиль мне слишком знаком. В этот момент, водительская дверь открылась, выпуская хмурого Юлия наружу.

Он без приветствий подошел ко мне, стаскивая с моего плеча рюкзак. После открыл мне дверь и также молча сел сам. Ни слова, ни звука.

Первые полчаса дороги оба молчали. Он ни о чём не спрашивал, а я ничего не говорила. Просто ощущала, что он злится. То как он хмурился и сжимал руль, говорило только об этом.

— Я не просила приезжать, сама бы доехала.

— А я не спрашивал разрешения, чтобы приехать, — наверное, так он разговаривал только на работе. Очень холодно и неприветливо. — Мне вчера волнения хватило, пока ты не брала трубку, а потом, когда взяла, не стала ничего объяснять. Сегодня решил себя поберечь от него.

— Так ты злишься на это? — Я закусила щеку изнутри и уставилась в окно.

— Да, на это. Думаю, можно было в двух словах прояснить мне ситуацию.

— М, — пожала плечами, будто данная ситуация обыденная. — Извини, не знаю, как в двух словах объяснить, что родная мать жалеет, что не сделала аборт.

Юлий шумно выдохнул и замедлил ход, останавливаясь на обочине.

— Поль.

— Не надо меня жалеть. Всё нормально. Это было ожидаемо, — я не поворачивалась к нему, но почувствовала его руку на своём бедре. — Если до этого я была сиротой мысленно, то теперь и впрямь. Всё. Нет у меня семьи. Ни одного сообщения не прочитаю, ни одного звонка не приму. Точка поставлена.

— Из-за чего? — Я всё-таки дала взять себя за руку. От его прикосновения стало немножко легче.

— Они с чего-то решили, не спрашивая меня, что как только Тоня пойдёт осенью учиться в колледж, она будет жить со мной. Точнее, они обо всём разузнали, — я вздохнула. — Что ты хорошо зарабатываешь, что у тебя дом. И из этого сделали вывод, что это идеальный вариант. Не будет же их любимая дочурка жить в общаге.

— Ну так-то мы могли бы отдать гостевую и.

— Нет! — Я сразу повернулась к нему. — Ты просто не знаешь, как это будет. Просветить? Во-первых, она ничего делать не будет, за ней надо будет убирать и, конечно же, готовить. Ведь у неё нет рук, потому что Марина с Егором, — я впервые назвала этих людей просто по имени, — Дорастили её уже до шестнадцати лет полностью бытовым инвалидом. Во-вторых, первый месяц она, может, сделает видимость, что учится, а потом просто забьёт, ведь матери больше нет, следить никто не будет. Она дорвется до окончательной свободы и будет только гулять и развлекаться. А потом, это, кстати, в-третьих, когда они будут приезжать проверять Тоню, не предупреждая никого о своём приезде, они будут выливать на меня ушат говна, что я за ней не слежу, и она от рук отбилась. До этого Тонечка же была золотым ребенком, и это я её испортила. Вот как это будет. И я не собираюсь в этом участвовать. Есть общага, вот пусть и живет. Незабываемый опыт.

Юлий потянулся меня обнять, но я отодвинулась.

— Нет. Давай ещё один вопрос сразу же обговорим. Он важен, — я на секунду прикрыла глаза, тяжело вздыхая. — Тоня родилась, когда мне было семь, и через три года Марина вышла из декрета. В десять лет, я должна была приходить со школы, делать все свои задания, а потом идти за ней в садик. Уже дома Тоню надо было переодеть, накормить и развлекать её вплоть до прихода родителей. После, меня ещё и отчитывали, потому что я всегда делала что-то не так. И таким был каждый день. Садик сменился школой, но обязанности не изменились. Я могла выдохнуть только на выходных, потому что была предоставлена сама себе, мне не нужно было ни за кем следить, и меня не трогали, потому что посвящали всё своё внимание исключительно ей. И это ещё одна из причин, по которой я не особо хочу иметь своих детей.

Я специально не стала отворачиваться, чтобы увидеть его реакцию на мои слова. Юлий сглотнул и отвел взгляд. Но руку мою не отпустил.

— Полин, это все можно проработать, и, к тому же, я же тебя не заставляю именно сейчас рожать нам детей, — меня порадовало, что он хотя бы сказал «нам», а не «мне».

— Я помню понедельник, когда сказала тебе, что не беременна. Ты расстроился.

— Я не расстроился, — он потёр свободной рукой лоб, всё так же не смотря мне в глаза. — Просто уже немного представил, как это будет, если «да».

— Вот видишь. А я была безумно рада, что «нет». И я не знаю, можно ли это проработать. И самое главное, хочу ли это сделать, — а вот сейчас на душе стало очень тяжело. Этот разговор может поставить точку и на нас.

Юлий долго молчал, продолжая стискивать мою руку.

— Это неважно. Да, я бы желал, чтобы мы в будущем стали родителями, но если этого не произойдет — ладно. Я люблю тебя не только поэтому, — я видела, как тяжело дались ему эти слова.

— Я не хочу, чтобы ты был несчастен из-за этого. Ты ещё можешь встретить человека, для которого это не будет проблемой, — сама говорила, а сама безумно боялась, что он согласится с моими словами.

Но Юлий покачал головой.

— Мне ты нужна. Другой человек уже не подойдёт, котёнок.

— Не думаю, что заслуживаю твоей любви, — он притянул меня к себе, целуя открытый участок шеи.

— Заслуживаешь, — его дыхание щекотало кожу, заставляя появиться мурашкам. — Я буду твоей семьёй, котёнок. И ты совсем справишься, я помогу. Мы вместе со всем справимся.

— Вот именно. Ты всегда помогаешь и всё для меня делаешь. А я, такое чувство, что не делаю ничего. Только грублю, когда ты переживаешь за меня. Извини за это.

— Всё нормально. Теперь я понимаю твою реакцию, — Юлий погладил мою щеку. — Ты делаешь меня счастливым. Это главное. С тобой, котёнок, я очень и очень счастлив. Спокоен. Моя жизнь «до» была однообразной. Дом-работа-дом. По одному сценарию. Появилась ты, и я начал дышать. Появился вкус, новые ощущения, которые стали намного чувственнее и острее, чем когда-то с другими. Так что не думай, что ты ничего не делаешь. Ты, наоборот, делаешь многое.

— Конечно, как тут не появятся новые ощущения, когда приходиться решать столько моих проблем, — я усмехнулась, хотя была очень растроганна его словами.

— Зато как интересно, каждый раз новые, — он улыбнулся и чмокнул меня в угол губ. Потом ещё раз, в другой, а потом накрыл мягким поцелуем губы.

Я подалась вперёд, обнимая его шею. Огонь потихоньку стал разгораться где-то внутри, а поцелуй становился всё глубже и глубже. Его рука скользнула под мой свитер, и я тихонько охнула ему в рот, ощутив пальцы, которые еле касаясь, пробежали вдоль позвоночника. Я и сама уже пробралась под его толстовку, чувствуя жар его тела. Он всегда был таким горячим, как печка. Зато с ним всегда было тепло.

Громкий стук в окно нарушил момент и заставил в спешке отпрянуть друг от друга. Юлий сразу опустил окно.

— Старший лейтенант Ковальчук. Разрешите поинтересоваться, чем вы заняты почти на трассе? — Мужчина в форме был очень хмур и, видимо, не настроен на располагающий разговор.

— Товарищ старший лейтенант, это не совсем то, о чём вы подумали. Мы просто разговаривали, — мысли явно у нас уже были не просто «говорить». — Не собирались нарушать.

— Что-то мне говорит об обратном. Документики ваши давайте, — Юлий полез в подлокотник, доставая портмоне, где у него были документы. — Девушка, у вас всё в порядке? Вас не удерживают силой?

— Что? Нет. Меня никто не удерживает, — я медленно заморгала. Хреновая ситуация. Очень хреновая.

— У вас просто вид заторможенный и вы бледная, — старший лейтенант перевел взгляд на Юлия. — Она хоть совершеннолетняя?

— Мне паспорт показать? — Вступилась уже сама.

— Покажите, — документы Юлию он пока не возвращал. Только глазками бегал с меня на него.

Я полезла за рюкзаком, отыскивая паспорт, который как назло сунула не в маленький кармашек, где он обычно лежит, а просто в одну кучу в вещи. Но, победив борьбу, достала искомое и сразу же протянула ожидающему гайцу. Он просканировал взглядом сначала страницу документа, а потом меня. Дёрнул же черт, когда ходила фоткаться, накраситься так, что визажисты нервно курят в сторонке. Там будто другой человек.

— Я просто без макияжа, — старший лейтенант вздернул брови, но протянул мой паспорт обратно.

— Ну что же, Юлий Васильевич, удачного пути, — права и СТС-ка тоже перекочевали в руки к владельцу, и мужчина сразу отошел от машины.

Юлий закрыл окно, выключил аварийку и, дождавшись, пока проедет последний автомобиль, заехал на дорогу, тут же набирая скорость. А потом рассмеялся.

— О-ой, буквально пять минут и нас бы точно спалили. Я хотел съехать на грунт и заехать в лесок.

Я таже расхохоталась.

— Я ему чуть не сказала, что просто ночь не спала, поэтому торможу. Что бы подумал? А фотка? — Я открыла свой паспорт, который всё ещё был в моих руках. — Я сама не всегда верю, что это мои документы. И насколько бы мы попали, если бы нас спалили за делом?

— Официально или нет? — Он улыбнулся.

— Если нет, этот мог бы легко и ещё про взятку что-то сказать.

— Этот, думаю, да. Дотошный. Обошлось, да и ладно, не поймали же, — Юлий перетянул мою ладошку к себе, устраивая на своём бедре. — Домой, котёнок?

Я глянула на этого замечательного мужчину, который непонятно каким чудом мне достался, и кивнула.

— Домой.