.༄ВЕЧНАЯ БОЛЬ༄.
Билл изо всех сил старался понравиться будущим родственникам - только поглядите, какой прелестный, за что ни возьмётся, все моментально делается! Просто чудо!
Он даже несколько раз выпил с будущим свекром так, что тот после совместного пьянства даже поблагодарил, а ведь всем на свете известно, что нет ничего хуже чем молчать когда пьешь. Отмахиваясь от всяких ненужных мыслей, Билл опрокидывал к себе в пасть сто граммовый стаканчик один за другим...
Ножки уже не держали и фигура стала валиться во все возможные стороны, и вид выходил: неряшливый...очень неопрятный, а состояние: как будто он вдруг внезапно стал животным у какого клочками с мясом выдрали шерсть и оставили подыхать на жаре.
Ещё, Сайфер пытался понравится друзьям своего избранника и их жёнам - окозалось, Агмэн женился один из последних.
Его друзья приняли Билла сразу, кроме, пожалуй, закадычного на тот момент друга - Кадоу Демидреко, с которым Саввулиди когда-то служил в Великой армии LNDINGILIZO.
Тот, - Кадоу Дервиль Демидреко, все фыркал, отворачивался, косился и даже сказал Агмэну, что Билл ему «не пара» и в браке он никогда не обретут счастья...
Риверсон отмахнулся, а Сайфер сильно обиделся, но ненадолго.
Он вообще не умел и не любил сердиться подолгу, особенно всерьёз.
Умудренные опытом семейной жизни девицы остальных пришедших, говорили немного ревниво, что надо посмотреть, что будет через лет так двести...Поначалу у всех любовь до гробовой доски, как бы потом сами друг друга не угробили, всякое бывает...Жизнь штука такая, в ней не закажешь.
Но Билл примирительно ответил, что убивать он никого не собирается и драться они не будут, никогда и ни за что.
Картинки, нарисованные его фантазией, были так прекрасны, так заманчивы и так отчётливы, что он не сомневался - все сбудется, и именно так, как он нарисовал...
Вот счастливый близняшки у его обожаемого на руках, большие лодони уверенно держут пухлые детские нижние грани.
Вот утренник в школе или, может, в детском саду, и они оба любуются бабочками или какими-нибудь жучками, скачущими или летающими в самом центре визжащего, веселого, счастливого детского круга малышей фигурок.
Вот кровавое море до горизонта.
Алое небо - да алое моря...
Песок до воды.
В воде волны, тёмные, непроглядные, и там, в черноте, как будто в счастливом сне, стремительно и неслышно плывёт под белым парусом яхта.
На песке сидит тёмно-лиловый треугольник, он счастливо щурится, и солнце с луной отблёскивают на его кожице будто тот металлическая пластина, и самое главное - это любимый.
Всё открыто, понятно и ясно, любовь «навсегда», что бы ни случилось и как бы ни повернулась жизнь!..
Билл Сайфер знал совершенно точно - если сильно чего-нибудь захотеть, это обязательно сбудется. По крайней мере, в детстве, когда Лиам читал ему сказки на ночь - там говорилось именно так.
Самое главное - желать правильно.
Из того, о чём ему мечталось когда-то, сбылось почти всё - пикники на природе, собственное дельце, небольшое, но свое, доход не «великие Окружности» весть какой, но на все хватало. Даже на излишки.
Детей, своих, правда, завести не получалось никак, но дом малютки тоже был неплохой вариант и ведь главное, его «Агги» был безумно счастлив узнав что Билл не против взять чужих ребятишек себе, а не заводить собственных.
Агмэну Риверсону Саввулиди всю жизнь так хотелось заниматься машинами - вот он и в своей автомастерской, где всё как у нормальных - и гараж, и мойка, и хорошие мастера из абсолютно разных уголков Флатландии...К нему записывались в очередь на год вперёд, и вообще в их городке «муж Сайфера» - был не последний Флатландец.
Когда Билл так думал про Агмэна - ‹не последний, мол, Флатландец› - ему становилось очень смешно.
Ну, надо же, до чего дошло дело, он думает, как какая-то шкура из кино про провинциальную жизнь...Лежит с утра пораньше в объятиях любимого супруга и размышляет - всерьез! - о том, что его Агги занимает «известное положение», и сам он от этого в восторге.
- Милый,- позвал он тихонько и засмеялся.
Биллу очень хотелось, чтобы тот проснулся.
Сайфер повернулся, подпёр верхнюю часть грани рукой и уставился на Агмэна - вдруг тот просто так возьмёт и встанет, но он, конечно же и не собирался.
Поняв это, Билл легко дунул на него и ресницы последнего затрепетали, и загнулись вверх сильнее. Риверсон рыкнул, как потревоженный дикий зверь, но веки не разнял.
Билл знал, что Саввулиди уже не спит. Он был уверен в этом, на все сто процентов.
И все это была просто игра, и ему всегда очень нравилось в неё играть...
Сделав вид, что совсем уже собирается вылезти из постели, Сайфер неожиданно прыгнул на Риверсона сверху и примостился на того кирпичный рисунок.
Какое-то время тот крепился, а потом все же расхохотался, и из-под одеяла высунулись руки и утянули Билла туда, где было очень горячо, приятно и даже щекотно.
Некоторое время они целовались, а потом Билл вынырнул, чтобы перевести дыхание и тут вдруг...
- МАМА! ПАПА!
Они замерли, как школьники, застигнутые родителями на ковровом диване.
- Твою ж м-..!
Сайфер быстро зажал Агмэну глаз ручкой и шепнул:
- Если лежать тихо и признаков жизни не подавать, может, ещё и...
- Мама! Мам, вставай!- топот продолжался, он будто звучал бесконечно. Но в их комнате всё никто не появлялся...
- Да что это такое?! Чего она поднялась ни свет ни заря?!
Билл вздохнул.
Ничего не выйдет, это уже ясно как «день...настал», ничего не поделать.
/Лучше бы ещё хоть немножко он не наставал, честное слово!../
- У Беллы сегодня утренник. Вчера она никак не могла уснуть от волнения, а теперь вот видишь...готово дело!- радостно начал Билл, щёлкнув любимого по верхним ресницам и чмокнув.
- Вижу. Ага,- вид у Саввулиди был сердитый, как обычно по утрам, и Сайфер, просто ради того чтобы его утешить, хитро прошептал:
- Ничего, мы вечером все успеем. Да, милый?~
Риверсон пожал руками и зевнул, широко, во всю зубастую пасть.
У него были великолепные мелкие, острые, белые зубы, как у молодого хищного зверя.- А ты на утренник Изабеллы приедешь, папочка?~
Саввулиди захлопнул пасть так, что зубы клацнули. Он любил когда Сайфер вёл себя с ним так раскрепощенно.
- Как получится, Карамелька. Пока не знаю. Ты с ней поезжай, а я потом присоединись. Дела...ох...
Дверь скрипнула, и Билл буквально нырнул под одеяло - где-то там осталась его скомканная ночная рубашка. В дверном проеме показалась растрепанная Белла, которая сказала громким шепотом, со смешным негодованием:
- Мама! Ну, мама же!
- Белла, сколько раз мы с папой говорили, что в нашу спальню без предупреждения врываться нельзя! Сначала нужно постучать, потом подождать, когда мы ответим, и только потом мож-…
- Да-а-а, потом!..Пока я буду стучать, мы на праздник опоздаем, я же в первой паре, с Салиилом, он паук! А если я опоздаю, с пауком поставят Лию Фильст!
- Не поставят.- лучезарно сощурился Билл.
- Поставят!- нахмурилась малышка треугольничек.
- Белла, выйди сейчас же!- рявкнул Агмэн внушительно, и Беллу как ветром сдуло.
Своего «отца» они с Бэнди побаивались немного, но Билл считал, что это даже хорошо - раз побаиваются, то уважают, а авторитет в семейной паре при роли отца его детишек как нельзя лучше. Воспитание это ведь самое главное...
- Аннабелль! Цветочек, я иду! И не беспокойся, никуда мы не опоздаем! Обещаю!..
* * *
Пока закипал чайник, Билл взболтал омлет в большой керамической миске - внутри посуды были нарисованы цветы и угловатые птицы, ему они очень нравились.
Все-таки, когда-то, ещё очень давно ведь он рисовал, и Грейвс Мэнтифольт, учитель, говорил, что он «подаёт надежды».
Цветы и угловатые птицы были куплены на рынке у грустной пожилой фигуры, которая была уверяла что такими узорами расписывают посуду Венерийские гончары.
Биллу понравилась сначала посудка, а потом и то, что та фигура рассказала ему о красавцах Венерийцах, и теперь омлет у демона получался какой-то особенный, может быть, отчасти «Венерийский», хотите верьте, хотите нет...