Глава первая: Пока ночь на разлучит нас.
2017 год.
Город живет своей жизнью: машины проносятся мимо, кто-то спешит домой, кто-то не спешит вообще. На автобусной остановке сидят двое подростка — брат и сестра. Под ногами Сахо ее скейт, рядом с Джисоном — велосипед.
Сахо в свои четырнадцать лет болеет апофенией. Она видит смысл во всем: в узорах трещин на асфальте, в счете проезжающих машин, в том, что автобус задерживается ровно на семь минут. Для нее мир — это зашифрованное послание, и она отчаянно пытается его разгадать.
Джисон, шестнадцатилетний, болен иначе. Его болезнь не ищет смыслов, она просто делает свое дело. Разъедает легкие, заполняет горло кровью. Когда-нибудь он просто не сможет вдохнуть.
Они сироты. Двое подростков, которым осталось совсем немного. Они знают об этом, но не говорят вслух. Зато говорят о другом — о жаре, о том, каково это ехать по ночному городу, чувствуя свободу под ногами.
Сахо наклоняется вперед, наблюдает за миром, который для нее — сплошная загадка. Джисон закидывает голову назад, будто пытается запомнить вкус воздуха.
Они не знают, сколько им осталось, но знают главное: пока-что нужно наслаждаться жизнью, а не сидеть, сложа руки и ждать когда ты наконец сдохнешь.
Сахо шлепнула ладонью по ноге Джисона и повернула голову на него.
—Пошли кататься пока есть время.
Это звучало не как вопрос. а как самое уверенное утверждение, которое когда-либо слышал Хан старший.
—А ты таблетки выпила, прежде чем гонять? — Джисон встал со скамьи, не отрывая взгляд от Сахо.
Та отвела взгляд в сторону. Перед ее разноцветными глазами виднелось чистое и ровное поле. Солнце ярко освещивало его. На этом поле росли подсолнухи, которые качались из стороны в сторону от теплого ветра.
—...Да, — соврала Сахо.
Хан младшая не пила таблетки. И не собиралась. В этом поле она видела счастливых родителей. Мама, одетая в длинное белое платье, бегала босиком по траве. Далеко. Где не растет ничего. Кроме ровной травы. Папа, посмеиваясь с нее, бежал за ней с венком на голове, который сделала мама. Они счастливы. В галлюцинациях Хан.
Сахо помотала головой и снова взглянула в даль поля — никого.
Родители давно бросили своих детей. Еще в утробе, заставив Сахо и Джисон поселиться в приюте. Хо верила. Верила в то, что когда-нибудь родители вспомнят о своих детях и заберут их к себе, а Джисон... Он вырос с этого периода. Он больше не верит и не хочет верить, что родители когда-то придут к ним и заберут их, плача в плечо подросткам и моля о прощении. Он знал, что Сахо очень верит в это все и видит из-за своей болезни счастливых родителей и постоянно напоминает сестре пить таблетки, а она ему частенько врет. Сахо просто хочет увидеть родителей. Или хотя-бы видеть их с размытыми лицами, но счастливыми.
—Не ври, — фыркнул Джисон и начал рыться в сумке Хан младшой. Он оттуда достал таблетки от галлюцинаций. — Пей, — брат протянул эти таблетки и бутылку воды.
Сахо медленно и лениво подняла глаза на Джисона и взгрустнув, приняла таблетки, выпив сразу две капсулы для быстрого действия.
—Пошли, — проглотив таблетки, проговорила грустно Сахо, вставая со скамьи и не поднимая глаза на брата.
Она подняла свой скейтборд и, выйдя на дорогу, разогналась. Отпустив скейт на дорогу, она прыгнула на него и с ветерком разгоняла скорость колес. Волосы от большого потока ветра разлетались в разные стороны и иногда щекотали лицо Сахо. Та умилялась этому и чуть улыбалась, оголяя свои зубы.
К ней преуспел Джисон. Тот со всей силы и со всей скорости крутил педали велосипеда. Чуть преподнявшись с сидушки, он радостно улыбнулся, наслаждаясь жизнью и летом, но потом сел обратно и опять начал крутить педали, потому-что чуть не потерял равновесие.
Вдруг по совершенной случайности Джисону стало очень плохо и он упал с велосипеда на траву, харкая в сторону кровью. Он лег на землю, тяжело дыша.
—Джисон! — Хан младшая подбежала к своему брату, кинув скейтборд недалеко от Джисона.
—Знаешь... — вдруг говорит Джисон, не глядя на сестру. — я думаю, это все... какая-то шутка. Бог... — Хан вздыхает. —Бог просто проверяет, сколько мы выдержим.
Сахо фыркает, но не смеется.
—Если это шутка, то она не смешная.
Она закидывает голову назад, смотрит на голубое небо, вдыхает медленно. В груди что-то застревает, и она уже знает, чем это закончится.
—У нас, наверное, красивые болезни, — продолжает Сахо. — Я вижу знаки там, где их нет. А ты кашляешь кровью, как герой дурацкого фильма.
—У тебя не только апофения, но и гетерохромия есть, — Джисон усмехнулся. — Так что ты уникальна в два раза больше, чем раньше.
Она наклоняется вперед, щурится из-за яркого и жаркого соднца, глядя на лежачего Джисона, который смотрел в голубое небо, чуть прикрыв глаза и бегал зрачками, будто искал ответы на вопросы по поводу своего здоровья в небе.
—Думаешь, нас кто-то запомнит?
—По крайней мере, ты точно.
Она улыбается и ложиться на землю рядом с ним. Джисон не двигается, только слушает ее дыхание, ровное, как качели, которые еще не остановились.
С самого дня, до темной и глубокой ночи два подростка беспрерывно веселились на улице; бегали по полю, делали венки из разных красивых цветочков, катались по городу.
Жили эту жизнь. Им ничего не мешало это делать.
Приют встречает их тишиной.
Скрипит старая калитка, будто ворчит на них за позднее возвращение. Сахо первым делом наклоняется, снимает скейт с земли, сдувает пыль с носка кеда. Джисон опирает велосипед на стену, проводит рукой по раме, как по ребрам старого друга.
—Думаешь, нас спросят, где мы были? — шепчет Сахо, бросая взгляд на темные окна.
—Думаю, всем плевать, — Джисон усмехается, но без злости.
Внутри пахнет застоявшимся воздухом, вареной капустой из столовой и чем-то неуловимо знакомым — то ли старым деревом, то ли чужими снами. Коридор пуст, только свет дежурной лампы делает их тени длинными и тонкими, как если бы они уже были призраками.
Сахо разувается, бережно ставит кеды у кровати. Джисон плюхается на свою, не раздеваясь, запрокидывает руку за голову.
—Как думаешь, если бы у нас было время… — начинает она, но замирает, не договорив.
Джисон не отвечает сразу. В комнате тихо, только за окном стрекочут цикады.
—Время — штука бесполезная, если не знаешь, что с ним делать, — говорит он наконец. — Мы знаем.
Сахо улыбается в темноте, прикрывает глаза.
Они заснут быстро, крепко. Завтра будет еще один день. Один из последних.
***
Утро начинается с того, как воспитатель громко и грозно отчитывает Джисона и Сахо за отсутствие в приюте.
—Здесь даже хуже, чем жизнь... — прошептала самой себе Сахо.
—Что ты там вякнула? — злобно спросил воспитатель поворачиваясь на Сахо. — «Здесь даже хуже, чем жизнь»?! Так, может, ты жить не хочешь? А ну показывай ляшки и закатывай рукава кофты! — Сахо, не успев моргнуть, стояла уже с закатанным рукавом с помощью воспитателя. На запястья виднелись почти зажившие шрамы, которые уже стали частью никчемной жизни Сахо.
Воспитатель ошарашенно открыл рот и медленно подняла взгляд на шатенку. Сама того не понимая, женщина дала пощечину девушке.
Сахо опустила рукав и голову в пол.
—Сахо?... — аккуратно спросил Джисон, будто боялся сказать что-то лишнее. Он не знал, что когда-то его сестра резала себе руки, да и в принципе она ничего не рассказывала. Всегда улыбалась, веселилась... Не показывала настоящую себя.
Девочка, в последний раз взглянув на воспитательницу, резко развернулась и, схватив скейт, выпрыгнула в окно и побежала в неизвестную ей сторону.
—Сахо! — выкрикнул Джисон, что есть мочи и, тоже выпрыгнув в окно, побежал за своей сестрой со слезами на глазах.
Он боялся потерять ее. Он не знал о ее проблемах. Он не знал о ней ничего. Ничего, ничего, нмчего, ничего, ничего, ничего. Она ничего никогда не говорила. А вдруг она завтра умрет или вскроется? Он должен быть рядом с ней и, в случае чего, остановить ее.
Выбегая на трассу, Джисон обернулся вокруг себя, оглядев всю территорию и увидел какого-то паренька с короткими небрежнно уложенными черными волосами, с пухлыми губами и выразительными карими глазами, что-то увлеченно листал в телефоне, сидя на траве и куря сигарету.
Джисон подбежал к нему.
Парень поднял на него глаза.
—Привет.. — начал диалог запыхавшийся Джисон. — Ты девочку лет четырнадцати не видел? Такая шатенка с короткими волосами, разноцветными глазами. У нее еще пухлые щечки как у меня и пухлые губы.
—Ну... По-моему видел, — Ответил невозмутимо парень. — А что?
—Куда она побежала? — спросил Хан, харкнув в сторону.
—Точно не помню, — брюнет выкинул окурок и, встав посмотрел в левую сторону. — Туда убежала. Пошли вместе поищем?
—Ну... Пошли... — неуверенно ответил Джисон.
Подростки быстрым шагом зашагали в ту сторону, куда указал, на вид, шеснадцатилетний парень.
—А кто она тебе? — кареглазый чуть глянул на испуганного бельчонка.
—...Сестра она мне, — кратко ответил Джисон. — Сбежала из... Дома... И мне пришлось ее искать.
Хан не хотел говорить незнакомому человеку о том, что он живет вместе с сестрой в приюте и поэтому соврал, что живет дома.
—Я, кстати, Хенджин. Хван Хенджин.
—Я Джисон.
—Приятно познакомиться, — Хен мягко ухмыльнулся, прикрыв немного глаза, показывая ямочки.
—Взаимно, — ответил Джисон.
Шли они долго, пока не забрели в лес.
—Сука... — выразился еще мягко Хан.
—Замолкни, я что-то слышу.. — Хенджин прикрыл ладонью рот Джисона, но он все равно слышал дыхание брата Сахо. — Не дыши, дай сконцентрироваться на звуке.
Хен сам старался не дышать. Ему нужна полная гробовая тишина.
И вдруг...
Оба подростка слышат плач Сахо. Будто близко где-то сидела и плакала.
—Сахо! — закричал на весь лес Джисон.
—Х-хан?... Хан! — закричала в ответ Сахо где-то.
—В правой стороне ее слышу! — сказал Хван.
—А я в левой! — ответил Хену Хан.
—Давай разделимся!
И они разделились. Кто куда. Хенджин побежал в правую сторону, а Джисон в левую и так они кричали во все горло в поисках Сахо, пока Хен не увидел, как кто-то сидит на траве у дерева, поджав под себя колени. Ее руки легли поверх, а голова уткнулась в оставшееся пространство. Маленькая девочка всхлипывала, слушая крики брата по всему лесу.
—Сахо? Это ты? — тихо спросил Хенджин, медленно подходя к девочке.
Та подняла свои заплаканные красные глаза на парня.
—О-откуда ты знаешь мое имя?..
—Фух ты ж е... Джисон, она здесь! — крикнул Хен.
Из какого-то куста выпрыгнул Джисон.
—Сахо! — Джисон подбежал к сестре и крепко-крепко обнял ее.
—Джисон! — та приняла его объятья и заплакала еще сильнее, а футболка брата принимала ее слезы.
Брат и сестра плакали друг другу в плечо, а Хенджин, как третий лишний, любовался ими с глазами по пять тысяч рублей.
—Я, конечно, в шоке, но вы хоть помните где вы находитесь? — спросил чуть сарказмом брюнет, сложив руки на груди.
Хан младшая и старший отстранились.
—А ты кто?... — спросила Сахо, оглядывая Хвана с ног до головы.
—А... Э... Я..? Я Х-хван Хенджин... — смущенно ответил парень и отвернулся, думая у себя в голове: «Черт, Хен, что ты несешь?...». — Кхм... Ну, раз все нашлись, все рады, все счастливы, то я пошел.
—Стой, — произнес Джисон. — Может с нами погуляешь? Поближе познакомимся зато.
Кареглазый повернул голову на подростков и виновато улыбнулся.
—А можно?... Кхм, в смысле... — оговорился Хван. — В смысле, пошлите.
Они гуляли с ночи до утра и узнали о друг друге много чего нового. Луна ярко освещала дорогу. Редко, но мелькали машины и велосипедисты, которые быстро проезжали по дороге, когда даже подростки не успевали моргнуть.
Вскоре, а точнее под утро, Хан и Сахо проводили Хенджина домой, потому-что если его родители узнают, что он ночью гулял с какими-то ребятами — ему бошку открутят и на гриль положат жарить, как приговорил Хен.
Брат и сестра сидели во дворе приюта в беседке, ничего не говоря. Каждый думал о своем.
—Почему... — начал Джисон. — Почему ты мне раньше не говорила, что режешься?..
—... — Сахо находила слова. — Подумала, что тебе не будет дело до меня и решила молчать о своих "вечных" проблемах.
—Ты дура или как, скажи мне пожалуйста? — Джисон подошел к девушке поближе и дал ей легонько пощечину. — Ты мне роднее всех на свете, Хо. Я готов тебя хоть до своей смерти слушать твои проблемы, только говори мне где у тебя болит, что у тебя на душе и так далее... Не надо уродовать себя, я тебя умоляю.
Сахо посмотрела пару секунд, а потом набросилась на брата с объятиями, которые тот, в свою очередь, моментальной их принял.
___________________________________________
Мораль этой главы:
Иногда жизнь слишком коротка, чтобы просто ждать. Важно не только бороться за нее, но и уметь жить — даже если впереди темнота, даже если кажется, что времени мало. Истинная ценность не в количестве дней, а в том, как ты их прожил, и с кем делил свои моменты.