Том 1. Глава 8. Этот ученик оплошал.
Дощатый домик с покатой крышей, освещенный вечерним солнцем, был наполнен шкафами. Через окно с деревянной решеткой в помещение проникали пыльные лучи, освещая сотни книг с ветхими, местами порванными обложками. Лепестки азалии, подхватываемые ветром с высоких кустов, растущих поблизости, падали на пол, словно снег, сквозь открытую дверь, у которой сидел рыжий пёс.
— Апчхи! — Мо Ланьлин вытащил очередную книгу, покрытую слоем пыли. — «Руководство по поимке духов», — прочитал он, проводя указательным пальцем по названию.
Этот домик, расположенный во внешнем дворе, был своеобразным архивом семьи Мо. Когда-то он служил жилищем для прислуги, но со временем Мо Вэйго пришлось перенести сюда домашнюю библиотеку из кабинета, чтобы освободить место для полок с рабочими отчетами. Вскоре здесь, помимо нескольких шкафов с книгами, появился еще один — с бухгалтерскими документами. С тех пор сюда свозили всё, что было жалко выбросить. Мо Шидун, живущий в отдельной резиденции за городом, также привозил в архив огромные стопки документов.
В этом месте можно было найти всё: от отчетов отца по торговле с другими государствами пятилетней давности до списков учащихся и исключенных из Мяохуа. То, что не умещалось на полках, лежало на полу, образуя горы, достающие до потолка. Удивительно, но входить сюда было запрещено, хотя, казалось, всё, что теснилось в этих четырёх стенах, не имело особой ценности.
Помещение не отапливалось, а крыша уже прохудилась, так что зимой отсыревшая бумага покрывалась инеем, а с приходом тепла начинала гнить. Искать что-то в этом бардаке было невозможно: куча выпавших выцветших страниц из каких-то книг и сшитых нитками стопок, которые обрывались на полуслове.
Мо Ланьлин, перебрав почти три сотни книг, так и не смог отыскать ничего о учителе Хуне. Однако некоторые истории всё же привлекли его внимание. Юноша наткнулся на стопку скрепленных между собой листов. Некоторые из них были оторваны, а тушь на других размазалась от влаги. По обрывкам он понял, что эти страницы рассказывают о жизни учителя, погибшего десять лет назад. Именно тогда ко двору школы вернулся Хун Сяосюнь.
Записи были бесстрастны и рассказывали о жизни мужчины: место рождения неизвестно, посредственный ученик в Мяохуа, участвовал в битве с нечистью во времена Прорыва грани, получил духовное оружие, обучал одного ребёнка и, наконец, умер. «Сгорел заживо при пожаре в публичном доме», — несколько раз перечитав эту строку, Мо Ланьлин задумался. Судьба этого человека была незавидной. Несмотря на многочисленные подвиги в истории Мяохуа, его имя, казалось, было забыто и стало синонимом позора.
Юноша повертел в руках потрепанный документ и прочитал: «Властелин Пламени». Это уже что-то!
Зачем школе, которая гордится своими прославленными выпускниками, скрывать такие истории? Не может же всё оставаться безупречным всегда. Неужели слава, идущая рядом с Мяохуа уже не одно десятилетие, будет омрачена такой печальной кончиной? Если, конечно, за этой историей не кроется нечто большее, чем просто написанное на бумаге.
Второй документ представлял собой отчёт о битве у горы Яотянь, которая также произошла во время Прорыва грани.
Прорыв грани — это столкновение мира живых с миром мёртвых, о котором в учебниках рассказывали как о страшном периоде для всей империи. Некий демон прорвал барьеры, отделяющие два мира, и голодные духи, мертвецы и демоны заполонили деревни и города, сея разрушения.
Школа Мяохуа активно участвовала в изгнании нечисти, создав более двадцати отрядов, которые были отправлены в каждый уголок Шанцзюя. Прорыв грани унёс множество жизней местных жителей и совершенствующихся, но самой большой потерей стала смерть главы школы — Мяо Хаоюя.
Когда силы смертных были на исходе, в битву вмешались Небеса. Союз Четверых спустился к людям, чтобы дать отпор демонам. Мир вновь воцарился на залитых кровью землях, навсегда изменив уклад жизни, ведь равновесие пяти сторон света было нарушено.
Битва при Яотянь стала причиной потери алтаря владыки востока. Трое бессмертных разбили его, высвободив частичку божественной энергии, что выиграло время для Высшей Догмы — генерала Байхэ. Одним из троих был дядя Мо Ланьлина — Мо Дайяо, который удостоился встречи с небожителем. Когда он рассказывал ученикам о том дне, то никогда не упоминал двух других бессмертных. Так и в найденном документе имена были замазаны густым слоем туши. Мо Ланьлин поднёс лист к свету, надеясь разглядеть очертания иероглифов. Но ничего не увидел.
Юноша вышел на крыльцо и, остановившись, взглянул на Дашаня, мирно дремавшего на ступеньках.
— Безрезультатно, — с грустью произнес он.
Пес, услышав голос хозяина, повел ухом и открыл глаза.
«Шуцзу, несомненно, хранил документы здесь... — молодой человек опустил голову. — Отец говорил, что личные дела наставников не должны попасть в чужие руки». С этими мыслями он медленно спустился по ступеням и уселся рядом с Дашанем.
Шуцзу — 叔祖 [shūzǔ] обращение к двоюродному дедушке в Китае.
— Гав, — с пониманием посмотрел пес на своего хозяина.
Внезапно из-за декоративных сосен и кустов азалии появилась женщина в белых одеждах, держа в руках небольшой закрытый зонтик от солнца.
— Вы только посмотрите на него! А разрешение у отца ты спросил? — воскликнула госпожа, подбегая к домику. — И слова не сказал родной матери!
Юноша замер на месте, а Дашань аккуратно сполз со ступени и спрятался за крыльцом.
— Почему я только сейчас узнаю, что творится в твоей школе? — указала женщина зонтиком на сына.
— Я думал, все об этом знают... — промямлил он.
Смерть советника наделала много шума как на пике Линьшань, так и за его пределами.
— Твой дядя и два ученика бесследно пропали, а тебе хоть бы что! Какой ужас! — госпожа Мо театрально вытерла невидимые слезы. — Ты подумал о чувствах матери? Ох, получишь от отца, как он узнает!
Мо Ланьлин чуть не упал на месте:
— Дядя? Когда пропали?
— Не строй из себя дурака! — не замечая ужаса в лице сына, женщина начала осматривать его. — С моим мальчиком всё хорошо, ты не пострадал? Что за разброд у вас в школе?
Но Мо Ланьлин уже не слушал мать. Он бросился к поместью, чуть не сбив с ног нескольких стражников. Дашань понесся за хозяином, своим лаем распугивая оставшуюся прислугу.
Забежав в покои, юноша начал собирать свои вещи впопыхах, как вдруг пес схватил его за полы одежды и потянул на себя.
— Не мешай! — воскликнул Мо Ланьлин, но Дашань не отпускал. Пес взволнованно залаял, подбежал к столику, на котором лежали книги, и начал скидывать их на пол.
— Дашань! — юный господин недовольно посмотрел на собаку и сел на кровать. — Ты прав.
Эта новость на мгновение заставила Мо Ланьлина забыть о цели своего визита в родной дом. Однако теперь медлить было нельзя.
Отец находился на службе, и его кабинет был пуст. А ведь там могли храниться важные документы! Шуцзу поддерживал хорошие отношения только с отцом Мо Ланьлина, поэтому в кабинете могли быть бумаги и главы школы.
Мо Шидун часто посещал семейную резиденцию: останавливался здесь перед встречей с императором Мином, беседовал с Мо Вэйго или привозил и увозил важные отчеты в архив.
Юноша вышел из своих покоев в коридор и направился в сторону кабинета.
— Ты, — он указал на женщину, которая чистила большую расписную фарфоровую вазу на тумбе, — принеси мне ключ от кабинета моего отца.
Старая женщина молча кивнула и ушла в противоположную сторону.
Когда Мо Ланьлин подошёл к двери отцовского кабинета, он с удивлением заметил, что она не заперта. Это было странно. Может быть, Мо Вэйго вернулся со службы раньше или заходил, чтобы забрать какие-то бумаги?
Юноша вошёл в кабинет и огляделся. Круглый ореховый стол стоял на изумрудном ковре, под ним были задвинуты три резных табурета. Широкие шкафы, заполненные статуэтками — подарками отцу от сослуживцев, высились вдоль стен. На полках ровными рядами лежали свитки, а на нижних — разнообразные шкатулки, в которых господин Мо хранил мелочи.
Около окна, под которым раскинулись кусты жасмина, наполняя кабинет своим ароматом, стоял низкий квадратный столик, заваленный пачками документов. На нём лежала кисть для туши, кончик которой ещё был мокрым.
Мо Ланьлин подошёл к шкафу и начал открывать одну шкатулку за другой. Он даже не представлял, что его отец хранит так много вещей! Наконец, юноша добрался до высокой красной шкатулки с изображением журавлей, прогуливающихся среди сосен. Над простым замочком тонкой кистью была выведена надпись: «С благословением Байхэ ребёнок коснётся небес».
Мо Ланьлин помнил эту шкатулку с детства — её подарил матери шуцзу в честь его рождения. Мо Шанси любила всякие безделушки, и в её спальне было много игрушек, фигурок и механизмов, но эта шкатулка была для неё особенно ценной. Увы, хранить её в своих покоях было невозможно, потому что маленький сын постоянно пытался достать всё, что попадалось ему на глаза.
Сначала госпожа клала шкатулку на высокие полки, но сяо-Би лез к ней, несмотря на препятствия. Однажды он даже свалил шкаф. Тогда мать решила отнести ценный подарок в кабинет мужа, куда не мог попасть не только ребёнок, но и она сама без разрешения Мо Вэйго.
Открыв крышку, Мо Ланьлин увидел множество разнообразных игрушек: целый ансамбль щетинистых кукол, деревянных и глиняных зверей, а также парочку кунчжу с порванными верёвками. Ниже лежали детские рисунки: тигр, больше похожий на полосатого кота, журавль на коротких лапах и собака, нарисованная почти на весь лист с аккуратной подписью: «Большой веер».
Мо Ланьлин с теплотой вспомнил, как, будучи ещё маленьким мальчиком, он подбежал к отцу, который в своём кабинете занимался документами, и показал ему рисунок. Отец взял листок и долго рассматривал большое животное с одним глазом — возможно, второй размазался или же сын забыл его дорисовать. Вдобавок у него было три хвоста. Мо Вэйго, озадаченный, уточнил: «Это хуань?», на что мальчик с восторгом воскликнул: «Дашань!» Отец рассмеялся и спросил: «А почему тогда три хвоста?», сын ответил: «Это один хвост, просто он машет им».
Господин Мо взял кисть и, обмакнув её в тушь, написал на рисунке несколько иероглифов. Затем он отдал его сыну и сказал: «Машет как веером, верно?»
Кунчжу — это древнекитайская игрушка, которая является прототипом современного йо-йо и представляет собой ось с двумя колёсами и несколькими отверстиями по боку, издающими звук при прохождении через них воздуха. К оси присоединяется длинная верёвка с двумя палочками, которыми управляют игрушкой, натягивая верёвку и поднимая кунчжу в воздух.
Хуань — волшебная одноглазая лисица из китайской мифологии с тремя хвостами, является предвестником засухи.
Дашань — «большой веер», дело в том, что «шань» помимо горы имеет созвучное 扇 shan веер, слова отличаются по написанию иероглифов и тонами в произношении, но в устах маленького ребенка звучат схоже.
Мо Ланьлин, высыпав содержимое шкатулки на ковёр, обратил внимание на небольшое отверстие в её углу. Он осторожно подцепил его ногтем и потянул. Оказалось, что шкатулка имеет двойное дно, и там лежал серебряный браслет с гравировкой «любимой женушке Ху». Мо Ланьлин покрутил украшение в руках и нахмурился. «Что это за женушка Ху?» — подумал он. «Неужели у отца появилась любовница?» Хотя Мо Вэйго, погруженный в работу, не всегда находил время для семьи, появление любовницы в его плотном графике казалось маловероятным.
Только он начал собирать вещи обратно в шкатулку, как в коридоре раздались твёрдые шаги, направляющиеся к кабинету. В растерянности юный господин сунул браслет в карман и, оглядевшись, решился бежать через окно. Поставив ногу на столик, он оттолкнулся и, наступив на что-то твёрдое, почувствовал, как это что-то с грохотом упало на пол. Мо Ланьлин прыгнул прямо в кусты жасмина, и бабочки, сидевшие на нежных цветах, испуганно разлетелись в разные стороны.
Именно тогда среди листвы он увидел госпожу Мо, стоявшую во дворе, а вокруг неё вился Дашань. Учуяв запах своего хозяина, пёс бросился в жасмин, за ним поспешила женщина, придерживая подол длинного платья.
— Глупая собака! Вылезай оттуда! Ты всё испортишь! — восклицала госпожа Мо, пытаясь схватить пса за хвост.
— Уходи, — прошептал Мо Ланьлин Дашаню, который осторожно пробирался через кусты. Пёс лизнул юношу в щёку и спокойно вышел из своего укрытия. В это время из окна кабинета кто-то выглянул.
— Госпожа, что-то случилось? — раздался сладострастный голос над Мо Ланьлином, который старался даже не дышать.
— Старший господин Мо, — женщина поклонилась, — собака моего сына полезла в жасмин. Этот негодяй уже испортил сад, перекопав там всё!
— Так почему бы вам не выкинуть его за ворота? — спросил мужчина.
— Я не могу! — вздохнула она. — Пусть сяо-Би редко нас навещает, но он любит эту собаку.
— Истинная материнская любовь, — заметил мужчина.
— Мо Ланьлин куда-то убежал, и я не могу его найти. Вы с ним не сталкивались? — госпожа Мо заглянула через окно в кабинет и выдохнула, не обнаружив сына в запретной комнате.
— Если увижу его, то передам, чтобы не мучил свою мать.
— Что у Вас с руками? — удивилась женщина.
— Моя невнимательность, — Мо Шидун показал разбитую тушечницу: — оставил на столе и сам же завалил бумагами.
Он начал разматывать испачканный тушью лоскут ткани, опоясывающий его левую руку.
— Я всё уберу, Мо Вэйго даже не заметит.
Госпожа поклонилась и ушла со двора вместе с псом, который пустился за ней вприпрыжку.
— Что здесь делает юный господин? — с лёгкой насмешкой в голосе спросил Мо Шидун.
Мо Ланьлин почувствовал, как сердце забилось быстрее, а ладони вспотели.
— Здравствуйте, шуцзу, — нервно сглотнув, произнёс он, поднимая глаза.
На него смотрел мужчина, который выглядел чуть моложе тридцати. У него были аккуратные черты лица и голубые, словно небо, глаза волка. Его короткие волосы были небрежно уложены, закрывая шею, а белоснежные одежды были скрыты под чёрной парчовой накидкой, к рукавам которой крепилось по небольшому золотому кольцу.
— Спи, — господин Мо высунулся из окна и коснулся ладонью головы юноши.
Внезапно в глазах Мо Ланьлина потемнело, его тело словно налилось свинцом, и он провалился в беспамятство.
— Юный господин, вот ключ, — раздался голос служанки.
— Ох, спасибо, — Мо Шидун отошел от окна, — надо закрыть дверь, а то мало ли кто зайдет.