Том 1. Глава 1. Убийство.
На закате по дороге, петляющей среди бамбуковых зарослей, неторопливо катилась повозка из красного дерева. В упряжи, измученные дорогой, брели две лошади, чьи покрытые пылью гривы сливались с вечерним небом.
Впереди повозки, на облучке, сидел худощавый и жилистый слуга. Его мозолистые руки крепко держали поводья, а лицо, испещренное морщинами, напоминало цветом высохшую землю. За повозкой, на перекладине, расположились ещё двое слуг, которые дремали, прислонившись друг к другу. Их плотные одеяния казались тяжёлыми от дорожной пыли и брызг из-под колёс.
Внутри повозки, на шёлковых подушках, восседал господин в чёрном с белым халате. Драконы, вышитые золотыми нитями, извивались по его одежде как живые. В правой руке он сжимал курительную трубку, из которой струился ароматный дым, а левой тянулся к тарелке с засахаренными фруктами. Он ел их с таким наслаждением, что от звуков чавканья у слуги, ведущего лошадей, текли слюнки.
Этот господин был не просто путником, а ближайшим советником главы школы Мяохуа. Его визит был важным и долгожданным. Он направлялся в школу, чтобы передать известие, которое могло изменить судьбы многих учеников.
Школа совершенствования духа и тела на пике Линьшань, основанная двумя прославленными героями — Мяо Хаоюем и Мо Шидуном, — была известна далеко за пределами государства Шанцзюй. Её слава гремела, как весенний гром, привлекая учеников со всех уголков страны.
Господин Мяо, обладая глубокими познаниями в даосизме, оставил после себя наследие, которое до сих пор звучало в стенах школы. Однако его бессмертие не спасло от искажения ци, и он покинул этот мир, оставив школу на попечение своего боевого товарища.
Мо Шидун, верный памяти о добром друге, сделал всё возможное, чтобы слава школы продолжала звучать на всю страну. Сам император Мин Лицзюнь признавал его мудрость и назначал лучших учителей в наставники своим сыновьям. Школа Мяохуа, некогда состоявшая из пары учебных залов и десятка комнат для учеников, разрослась на весь пик Линьшань. Она принимала всех талантливых детей, независимо от их статуса. Здесь мог учиться любой, кто обладал даром и жаждой знаний. Но если судьба не наделяла человека талантом, то за хорошую плату школа открывала свои двери и для него.
Последние десять лет здесь проходили ежегодные состязания. Победитель получал уникальную возможность учиться у самого господина Мо Шидуна лично в его поместье. Это было величайшей честью и привилегией. И вот теперь советник спешил сообщить о предстоящем отборочном этапе, который должен был стать началом нового пути для многих юных дарований.
Внезапно ледяная полоса, возникшая прямо перед колёсами, словно выросла из ниоткуда, преграждая путь. Слуга резко натянул поводья, и лошади встали на дыбы, что мужчина с трудом удержался на облучке. Опрокинутая тарелка с фруктами разлетелась по дощатому полу.
Из повозки донёсся голос господина, который, казалось, был готов обрушить свой гнев разом на Три мира. Он начал кричать, обвиняя всех и вся в своих бедах, его голос эхом разносился по окрестностям.
Дверь повозки со скрипом отворилась, и из-за узорчатых парчовых занавесок выглянула злобная гримаса.
— Кто посмел? — прорычал советник.
Слуга, присевший на корточки у ледяной полосы, поднял голову и ответил дрожащим голосом:
— Мой господин, здесь лёд!
Двое других слуг, потеряв дар речи, лишь указывали на повозку, их лица были бледны от страха.
— Что там? Разучились говорить?
Советник, пошатываясь, выбрался наружу и, подняв голову, увидел на крыше фигуру, облачённую в тёмные одежды. Верхнюю часть лица незнакомца скрывала широкополая соломенная шляпа, но даже сквозь неё можно было разглядеть серьгу в правом ухе, украшенную золотой кисточкой. Нефритовые глаза незнакомца сверкали холодным блеском.
— Ты! — дрожащим пальцем указал на него мужчина.
Неизвестный, стоя на крыше, произнёс спокойным, но властным голосом:
— Бери.
В тот же миг среди бамбука раздался шёпот горной реки. Из ниоткуда возник поток воды, который стремительно набирал силу, превращаясь в огромного дракона с раскрытой пастью. Не успел господин испугаться, как водный зверь заледенел и разбился на тысячи осколков.
Лицо советника побледнело, а тело сотрясала дрожь. Он попытался отступить, но споткнулся о собственную ногу и упал, закрыв лицо руками.
— Спаси... спасите... — пробормотал мужчина.
Трое слуг, охваченные страхом, разбежались кто куда, исчезая в густом лесу. Они словно растворились в тени, оставив господина наедине с неизвестностью.
Из ниоткуда выскочил ещё один человек, одетый в чёрные одеяния, но с ярко-жёлтой накидкой, развевающейся на ветру. Его лицо скрывала деревянная маска, изображающая владыку вод — Гунгуна, могущественного бога, повелевающего стихиями и несущего разрушения.
— Сюэ Линь! — крикнул неизвестный, и его голос эхом разнёсся по округе.
Разрезав рукой воздух, он открыл портал, в котором в мгновение ока исчез, оставив после себя лишь лёгкое дуновение ветра.
Советник, дрожа от страха, поднял голову и посмотрел на незнакомца в шляпе. На лице мужчины блестели слёзы, а голос прерывался, когда он говорил:
— Прошу... прошу... Сам господин Мо даст за меня солидный выкуп... Только не убивайте...
Таинственный человек извлёк из своих одеяний соцветие лотоса, с которого ещё стекала вода. Он протянул его советнику, словно даруя ему последний шанс на спасение. Советник принял его с дрожью в руках, не решаясь подняться на ноги.
Цзинь-цзинь-цзинь — из густых зарослей на дорогу вышел третий незнакомец. Его серебристые волосы были растрёпаны, а яшмовые серьги покачивались в такт шагам, словно маятник, отсчитывающий последние мгновения. Белые одеяния, украшенные меховым воротником, искрились снежинками, которые таяли в закатных лучах.
— Поторопись, — прошептал человек в шляпе.
Советник почувствовал, как под ним начала образовываться воронка, засасывающая его в бездну, из которой тянулась бледная ледяная рука, готовая утащить его в неизвестность. Он закричал, цепляясь за одежду незнакомца в чёрном, но тот лишь со всей силы ударил его сапогом по руке, словно отсекая последнюю нить надежды.
Вдруг он вытянул руки вперёд, и в них появился мерцающий лук, украшенный застывшими в янтаре перьями. Незнакомец в шляпе направил магическую стрелу на приближающуюся фигуру в белом. Однако последний не спешил вступать в схватку. Надев точно такую же маску Гунгуна, как и его предшественник, он приложил два пальца ко рту и произнёс:
— Рассеивание!
Советник, почти полностью погрузившийся в портал, едва слышно прошептал:
— Помогите!
Однако воронка исчезла, будто её и не было. Вокруг головы появился красный след, который быстро впитался в сухую землю. Незнакомец в белом растворился в воздухе с такой же стремительностью, с какой ранее возник в бамбуковой роще.
Лучник подошёл к голове и легонько толкнул её сапогом. Она упала набок и откатилась. Из неё торчали кости, а вытекающая полупрозрачная жидкость смешивалась с кровью.
— Мерзость, — произнёс он, шмыгнув носом, и заглянул внутрь повозки. На столике среди обилия угощений лежал запечатанный свиток, с которым неизвестный благополучно скрылся в лесной чаще.
***
На следующее утро к воротам школы Мяохуа подбежал запыхавшийся слуга. Его одежда была разорвана и испачкана. Двое учеников, которые несли дежурство, остановили его, с недоверием глядя на нежданного гостя.
Озадаченные услышанной историей, юноши бросили жребий прямо на глазах у измученного мужчины. Стоять на одном месте до полудня было невыносимо, а тут появилась возможность ненадолго отлучиться, чтобы добраться до главного зала и передать новость старейшинам.
— Небеса тебя любят, — усмехнулся проигравший.
Юноша, пожав плечами, легко взбежал по ступеням, ведущим к учебным залам. Его движения были стремительными и уверенными. Но стоило ему скрыться за поворотом, как его шаги стали медленными и размеренными. Он не спешил, наслаждаясь тишиной и уединением.
Внезапно из кустов выскочил ещё один ученик. Его синие одеяния были подпоясаны белой лентой, на которую крепилось множество кисточек и инструментов. Волосы были собраны в неаккуратный хвост, и несколько прядей выбивались, падая на озорные глаза лошади.
— Су Хэ, ты куда? — окликнул он, догоняя товарища.
Тот обернулся и ответил с лёгкой улыбкой:
— Иду к старейшине Мэю. А тебя учитель послал на пробежку?
Е Чаншэн с гордостью вытащил из кармана серебряные наручи и продемонстрировал их:
— Смотри! Я нашёл их в ручье, ниже по склону.
Су Хэ нахмурился, внимательно разглядывая находку:
— Опять отходишь от маршрута? — сказал он с лёгким укором. — Учитель же запретил тебе, Е Чаншэн. Если отойдёшь хотя бы на пару чжан, встреча с сяньли тебе обеспечена.
Чжан — китайская мера длины, 3,3 м.
Сяньли — старые кошки из китайской мифологии, после смерти получающие демонические силы.
Ученик рассмеялся, его смех был звонким и беззаботным:
— Ну и что? Я просто хотел посмотреть, что там за ручьём. К тому же, наручи такие красивые!
Юноша покачал головой, но в его глазах мелькнула благосклонность. Он знал, что Е Чаншэн не успокоится, пока не найдёт приключений.
Су Хэ, известный также как Су Чжунцин, был прилежным учеником в тройке, обучаемой у прославленного бессмертного из семьи Мо, которая занимала главенствующее положение в школе. Юноша обладал миловидным лицом с блестящими глазами, напоминающими кошачьи и излучающими радость. В правом углу под нижней губой красовалась небольшая родинка, придающая ему особую индивидуальность. Его передние пряди были аккуратно собраны в пучок, перевязанный белой лентой, а распущенные волосы и нежно-зеленые одеяния создавали утонченный образ одного из лучших совершенствующихся Мяохуа.
Когда они подошли к главному залу, их пути разошлись. Су Чжунцин отправился к старейшинам, а Е Чаншэн скрылся в кустах. Вскоре была созвана комиссия, которая больше напоминала допрос для несчастного слуги, не успевшего сделать и глотка воды.
— Почему ты не защитил своего господина? — раздался голос старца с длинной козлиной бородкой, как раскат грома. Его бровь приподнялась, словно он уже знал ответ.
— Я... я должен был доложить... — запнулся мужчина, и его слова повисли в воздухе.
— Где двое других? — вмешался один из наставников.
— Не знаю... Появился демон... Весь в черном, а глаза... глаза нефритовые, ненастоящие...
— Нефритовые? — учитель в черно-белых одеяниях резко оторвал взгляд от окна, за которым мелькали двое его учеников.
Пятеро старейшин переглянулись и зашептались.
Слугу долго не выпускали из зала, и когда он наконец выскочил во двор, двери за ним захлопнулись. Несколько учителей отправились к месту убийства и передали оторванную голову наставнику Мэю — старейшине, занимающемуся лекарским делом. Он определил, что причиной смерти стала демоническая техника, от которой остались сгустки инь.
Двое других слуг так и не были найдены. Среди учеников поползли слухи, что несчастные исчезли под землёй и их отсечённые головы спрятаны где-то в недрах горы. Но более вероятно, что мужчины стали жертвами диких зверей или упали в мрачные пещеры, где тьма поглотила их навсегда.
Пик Линьшань был печально известен своими крутыми обрывами, которые скрывались в густых зарослях. Ручьи, словно серебряные нити, овивали горный хребет, создавая причудливую паутину, то исчезающую в оврагах, то сверкающую на солнце. Неприметные пещеры, разбросанные по склонам, хранили свои тайны. В их мрачных глубинах таились хищные звери, чьи горящие глаза следили за каждым движением, готовясь к охоте.
Здесь каждый шаг мог стать последним, а каждый шорох — предупреждением о приближении неведомого.
Вскоре весть об инциденте достигла самого главы школы — Мо Шидуна. Он отдал приказ немедленно разыскать виновных и доставить их ко двору. Учителя получили указание выделить по одному ученику для формирования поискового отряда.
Вечером, когда солнце уже готовилось скрыться за горизонтом, освещая горные вершины, в беседке со сводчатой крышей сидели трое юношей, отдыхая после насыщенного дня. Помимо практики с учителем, каждый ученик был обязан посещать лекции старейшин — мастеров в одной из пяти областей знаний. Лекции включали в себя изучение грамоты и правил благопристойности, овладение техникой меча и обрядами по изгнанию духов, а также лекарские практики, которые многие совершенствующиеся недолюбливали.
Кроме того, ученики должны были соблюдать устав школы, убирать территорию и ежедневно дежурить: от охраны ворот до помощи на кухне.
— Нефритовые глаза... — произнес юноша в черно-белых одеждах. — И что с того?
— Мо Ланьлин, подумай еще раз, — прошептал Су Чжунцин.
Мо Ланьлин приходился двоюродным внуком главе семьи Мо, однако тот, казалось, не замечал его. Каждый раз, когда Мо Шидун посещал школу, он даже не пытался найти время для общения с мальчиком, что очень расстраивало последнего.
Юноша был одного роста с Су Чжунцином, хотя и младше на год. Он был статным молодым человеком с аккуратно собранными волосами, украшенными фагуанем со шпилькой, на которой при каждом движении звенели красные бусины. Мо Ланьлин носил фамильные одеяния, но по-своему: отпоров рукава от черного нижнего платья, ученик покрывал голые плечи белой накидкой, которая часто сползала набок. Этот наряд приводил в ужас всю семью Мо. Однако никто не мог переубедить юного господина, известного своим дурным характером, кроме его дяди, который не особо стремился противоречить племяннику.
— Неважно, — сказал Мо Ланьлин, не желая углубляться в детали. — Как вы думаете, кто из нас отправится с поисковым отрядом завтра? Е Чаншэна мы исключаем, значит, либо я, либо шисюн.
Фагуань — 发冠 [fāguān] — это украшение для волос, которое фиксирует причёску. Обычно оно состоит из широкого кольца, надеваемого на пучок, и иглы-заколки (шпильки), которая закрепляет его.
Шисюн — 师兄 [shīxiōng] — это обращение к старшему соученику, которое переводится как «брат-наставник».
Шиди — 师弟 [shīdì] — обращение к младшему соученику, один из вариантов перевода «братец».
— Шиди мы тоже не рассматриваем, — передразнил Су Чжунцин, — никто не решится отправить наследника на опасное задание.
Порывшись в рукавах, он достал шарик танъюань, завернутый в рисовую бумагу, и начал осторожно разворачивать его.
— Иначе уже наш учитель лишится головы.
— Почему вы не берёте меня в расчёт? — возмутился Е Чаншэн, поправляя повязку на голове, на которой были закреплены отмычки и ключи, непонятно для чего и от чего.
— Тысячелистник не нужно раскладывать, чтобы понять, что учитель тебя не выберет! — рассмеялся Мо Ланьлин, звякнув шпилькой. — Со своими щетинными человечками ты будешь сидеть в кустах, пока все делом занимаются!
В поисках одобрения он перевёл взгляд на Су Чжунцина, который в это время наслаждался рисовым шариком.
— Его ещё самого придётся спасать, — усмехнулся товарищ, протягивая им надкусанное угощение.
Е Чаншэн с радостью принял сладость, в то время как Мо Ланьлин, поморщившись, отвёл глаза и заметил приближающегося учителя.
— Дядя!
Мо Дайяо, дядя Мо Ланьлина по отцовской линии, был худощавым мужчиной невысокого роста, так что его повзрослевшие ученики ему дышали в затылок. Он был одет в чёрное одеяние, поверх которого на одно плечо свисало белое, повязанное вокруг пояса за рукав. Было очевидно, с кого племянник брал пример.
Господин Мо носил необычную причёску, которую с небольшими изменениями перенёс и Су Чжунцин: передние пряди спадали на плечи, а пучок, прилегающий к распущенным, местами выгоревшим волосам, был закреплён фамильным фагуанем с изящной шпилькой. В левом ухе красовалась серьга-кисточка из зелёного нефрита.
— Я думаю, вы уже слышали о распоряжении комиссии, — мягко произнёс учитель, подойдя к беседке, но не заходя внутрь.
Трое юношей с надеждой в глазах смотрели на мужчину. Такая возможность проявить себя в юном возрасте — редкая удача! Каждый ученик желает как можно раньше вступить в настоящий бой с врагами, призраками и демонами, отстоять честь своей школы и доказать, что именно он имеет право учиться здесь.
— В отряд вступает Су Чжунцин, — Мо Дайяо подкинул бронзовый цянь и тут же поймал его ладонью, взглянув на юношу, который в спешке жевал. Пока блеск в глазах двух других учеников сменялся печалью, он продолжил: — Мо Ланьлин, ты... твой отец... — мужчина замялся, не в силах подобрать нужные слова.
Е Чаншэн, с трудом сдерживая смех, подмигнул юному господину.
— А ты, — учитель тяжело вздохнул, — ты там убьёшься и без посторонней помощи.
Мо Ланьлин мгновенно повеселел и залился смехом.
— Су Чжунцин, зайди ко мне перед отбоем, — Мо Дайяо развернулся и, ступив на тропинку, добавил: — Жевать при разговоре с учителем — это нарушение устава школы! — Он неторопливо направился к главному залу.
А Су Хэ получил свою порцию насмешек.
Танъюань — популярный традиционный китайский десерт. Это блюдо состоит из двух основных частей: сладкого супа, обычно представляющего собой сахарный отвар с имбирем или жидкую, слегка подслащенную кашу из красных бобов, и танъюань — шариков из муки клейкого риса, наполненных различными жидкими или полужидкими начинками, такими как красные бобы, толченый арахис, клубничный или черничный джем и многие другие.
Шарики танъюань являются неотъемлемой частью блюда, поэтому то, что Су Чжунцин ел их отдельно от супа, подобно тому, как если бы он ел клецки без супа.
Гадание на тысячелистнике — это один из самых древних способов гадания, который использовался в Древнем Китае. Для этого гадания использовались высушенные стебли тысячелистника длиной 30–50 сантиметров в количестве 50 штук, которые служили в качестве гадательных бирок.
Щетинные человечки — фигурки, изготовленные из глины и ткани, которые изображают героев легенд или бессмертных. К опоре фигурки приклеивается свиная щетина ворсом вниз. Когда фигурки ставят на медное блюдо и ударяют по краю, они начинают двигаться, создавая впечатление, будто они танцуют.
Цянь — 錢(钱) [qián; jiǎn] название китайской мелкой монеты. Выпускались преимущественно в виде круглой бронзовой монеты с отверстием в центре.
Пояснение об именах.
Детское имя — 名[míng], имя, даваемое ребенку при рождении. После 20 лет(достижения совершеннолетия) китаец получает второе имя, а обращаться по «детскому» имени становится невежливо(можно только родственникам и близким друзьям).
Второе имя или имя в быту — 字[zì], официальное имя, используемое при общении неблизких людей или людей разных возрастов.