No Ordinary Love III

Декабрь 1999 года, Аляска, США

«Кто бы это мог быть?» — удивилась Наташа, услышав из гостиной настойчивую трель видеодомофона.

Молодая женщина недовольно поерзала в мягком кресле, и, положив себе на колени декоративную подушечку, обтянутую пятнистой телячьей кожей, еще сильнее укуталась в теплый шерстяной плед и несколько секунд, не моргая, смотрела на ярко-оранжевый огонь в большом, облицованном диким камнем, камине. Затем она прикрыла свои глаза, поудобнее пристраивая голову на высокую спинку кресла, и тихо проворчала без особых эмоций: «Идите все к черту. Не буду никому открывать».

В дверь вновь позвонили, еще более настойчиво, чем в первый раз. Наташа со вздохом открыла глаза, и, пару раз чертыхнувшись для порядка, пошла в огромный, светлый холл, к видеодомофону.

Поравнявшись с висевшим на стене серебристо-белым аппаратом, она нажала на кнопку «Изображение», и электронное устройство тут же ожило, издавая при этом тихий, шелестящий треск и выдавая на быстро светлеющем экране темные полосы видео помех. Женщина внимательно вгляделась в появившееся на небольшом мониторе черно-белое изображение, которое было весьма далеким от идеального: за высоким забором ее дома стоял молодой парень в шапке с логотипом одного из популярных американских почтовых сервисов и держал в руках что-то довольно большое по размерам.

Наташа нажала пальцем на кнопку «Разговор», продолжая придирчиво изучать лицо незнакомца:

— Да.

— Служба доставки, мэм. Добрый день. У меня посылка для вас.

— Хорошо. Открываю, — женщина убрала палец с кнопки «Разговор» и тут же нажала на кнопку «Открыть дверь».

Ждать ей пришлось недолго: очень скоро у высокого деревянного крыльца дома послышались торопливые шаги, и Наташа широко открыла дверь, жестом приглашая парня пройти внутрь.

— От кого посылка? — первым делом поинтересовалась она.

— Просили передать, что карточка с именем отправителя находится внутри пакета, — равнодушно пожал плечами коренастый паренек, одетый в темно-синюю «Аляску» с серебристой опушкой на капюшоне.

— А это точно не бомба? — пошутила женщина, но посыльный шутку не оценил, продолжая стоять у дверей все с тем же серьезным выражением лица.

Наташа лишь иронично хмыкнула про себя, мысленно похвалив парня за невозмутимость, и спросила, где ей необходимо расписаться. Посыльный поставил упакованный в серую бумагу плоский, прямоугольный предмет на пол, предусмотрительно прислонив его к стене, и протянул женщине ручку и транспортную накладную. После того, как за парнем закрылась дверь, Наташа подняла посылку с пола и слегка повертела ее в руках. Что бы это могло быть? Судя по форме и размерам, возможно, какая-то картина.

Женщина прошла на кухню, положила загадочный предмет на огромный обеденный стол и, вернувшись к нему с небольшим ножом в руке, принялась аккуратно вскрывать упаковку. Полностью освободив предмет от плотной бумажной обертки, Наташа удовлетворенно выдохнула: это действительно была картина. Но вопреки ее ожиданиям, записки внутри не оказалось, хотя она и так, без особого труда, догадалась, кто ей послал сей неожиданный презент.

Когда-то, несколько лет назад, они обсуждали с ним эту самую картину турецкого художника Гюрбюза Догана. Возможно, «таинственный» отправитель использовал само художественное полотно в качестве своего послания? Наташа перевернула картину обратной стороной к себе и сразу же увидела в левом нижнем углу надпись, нанесенную знакомым, неровным почерком:

Спасибо за все.
Навеки твой.
М.Д.

Женщина внесла картину в зал, где хранился еще целый ряд художественных полотен различных стилистических направлений, и бережно поставила ее на большой деревянный мольберт. Затем она села в кресло напротив и долго смотрела на изображение двух белых птиц над синим морем, тоскливо думая о чем-то своем.

Картина, которая стояла на мольберте перед ней, несла очень глубокий философский смысл и имела огромное, тайное значение для них с Майклом. Две птицы, одна из которых заперта в металлической клетке. Другая — свободна, но перед ней стоял невероятно трудный выбор: если она улетит, спасая свою собственную жизнь, тогда первая птица, та, что заперта, упадет в море и неминуемо погибнет; если же она останется, и продолжит сидеть на своем месте, не давая клетке с другой птицей опрокинуться, то рано или поздно погибнут обе, и не важно, от чего — от полуденной жары, мучительной жажды или от элементарного голода. Или же им остается надеяться на чудо, которое неожиданно придет извне и спасет их обоих.

Как же, по мнению зрителя, поступит свободная птица? Для Наташи ответ всегда был очевиден: крылья свободной птицы спокойно сложены, значит она никуда не собирается улетать.

О чем эта картина, если не о самопожертвовании?

Так и они с Майклом уже столько долгих лет словно эти две красивые и благородные птицы опасно балансируют на шаткой, деревянной доске своей любви над глубоким, синим морем жизненных страстей, периодически меняясь местами: то он, то она, оказываются в наглухо запертой клетке, из которой нет абсолютно никакого выхода. Иногда, почти отчаявшись, тот, кто оказывается на свободе, страстно желает улететь, но в последний момент понимает, что если он сделает это, то другой просто-напросто погибнет, сорвавшись вниз, в морскую пучину.

Наташа перевела взгляд на большое, во всю стену, панорамное окно. За ним виднелись снежные шапки величественных гор и густой смешанный лес, который так сильно напоминал ей о Родине. Женщина прекрасно уловила скрытый смысл послания Джексона и снова понимала, что он прав. Сколько бы они ни бегали друг от друга, чтобы ни происходило с ними и в их жизнях, они навечно связаны, словно этих два белых голубя на шаткой доске над бескрайним морем.

Женщина еще долго думала о чем-то, печальным взглядом изучая красивый горный пейзаж за окном. Ей вновь предстояло сделать выбор: сохранить это хрупкое равновесие или, поддавшись эмоциям, наконец-то решиться и все изменить, раз и навсегда. Она протянула руку куда-то в сторону и на ощупь нашла свой сотовый телефон.

— Алло, Дерек? Я звоню, чтобы сказать… Майкл Джексон нашел меня.

***

Мудрецы говорят: спешат лишь дураки.
Но я не могу не любить тебя.
Если я останусь, будет ли это грехом?
Ведь я не могу не любить тебя.

Как река непременно впадает в море,
Любимая, некоторым вещам суждено быть.
Возьми мою руку, возьми и всю мою жизнь,
Потому что я не могу не любить тебя.

Can’t Help Falling in Love. — Elvis Presley

Бретт-Ливингстон Стронг с протяжным стоном разлепил свои глаза и затуманенным взором огляделся по сторонам, силясь понять, где он, собственно говоря, находится. После нескольких секунд такой пытки, он, с не менее страдальческим стоном, закрыл свои глаза обратно, так как даже малейшие движения глазными яблоками заставляли его морщиться от нестерпимой боли.

С закрытыми веками, правда, было ничуть не легче: каждый, даже маломальский поворот головы сопровождался болезненными и яркими вспышками молний в его страдающем от обильных алкогольных возлияний мозгу. В районе воображаемой переносицы медленно плавали отвратительные коричневые пятна со светящимися зелеными краями, которые затем быстро растекались в разные стороны, словно жидкость на бумажной салфетке, превращаясь в безобразные, тошнотворные кляксы.

И да, Стронга действительно сильно и мучительно тошнило. Это было худшим похмельем из всех, которое он когда-либо испытывал в своей жизни. Лишь одно его утешало: если ему сейчас так плохо, значит, вечеринка удалась на славу.

Впрочем, а когда у него бывало по-другому?

Мужчина попытался ухмыльнуться, но сразу же об этом пожалел. Ему показалось, что лицо вот-вот треснет напополам от такой незатейливой и такой, казалось бы, обыденной мимики.

Бретт еще раз застонал, но теперь уже мысленно, стараясь не тревожить мышцы своего неприятно отекшего лица, и попытался вспомнить, что же происходило сегодня ночью.

Первое же отчетливое воспоминание было о том, как ближе к полуночи его большой и с любовью обставленный дом начали заполнять красиво одетые и благоухающие элитным парфюмом дамы и кавалеры. Со всех сторон были слышны негромкие мужские приветствия, нежный женский смех, волнующий звон бокалов и звуки романтической музыки. Это в Золушке с двенадцатым ударом часов всё магическим образом превращалось в звездную пыль. В придуманной им гламурной сказке в это самое время все только начиналось.

Свою богемную вечеринку, которую он устраивал раз в сезон, то есть четыре раза в год, сам Стронг называл «Ночью пожирателей текилы», поскольку счет выпитого гостями во время увеселительного мероприятия популярного алкогольного напитка шел на ящики.

Бретт так же прекрасно помнил все эти высокопарные разговоры о современном искусстве, которые велись под звуки самой лучшей оперной музыки, заедались превосходными легкими закусками и запивались самой лучшей мексиканской текилой. Помнил, как гости благодарили его за гостеприимство, за то, что вновь у него все просто великолепно и выше всяких похвал. Мужчины делились с хозяином дома идеями совместных и невероятно прибыльных бизнес-проектов, женщины откровенно флиртовали и просили написать их портрет или художественное полотно с их изображением в стиле «ню». Бретт делал вид, что сильно смущается от таких предложений, но на самом деле «обнаженную натуру» именитый художник писал с завидной регулярностью и ничего постыдного в этом не видел. Ему было весело в компании обеспеченных и деловых мужчин, приятно в окружении красивых и ухоженных дам, но вместе с тем складывалось неприятное ощущение, что для полного счастья все же чего-то остро не хватало.

Или кого-то.

Бретт смутно помнил, что очень ждал какого-то человека, но, судя по быстро поднимающейся изнутри волны злости и негодования, так его и не дождался. Но кто бы это мог быть? Сейчас это был невероятно сложный вопрос для его угнетенного алкоголем мозга, и Бретт решил оставить выяснение личности этого «Мистера Х» на потом.

«Полцарства за глоток воды», — простонал Стронг, кое-как поднимая себя с узкого дивана эпохи Ренессанса, что давалось ему, надо признать, с большим трудом, так как каждое малейшее движение вызывало неприятную ноющую боль в мышцах, а тошнота и головокружение при этом лишь усиливались. Но он просто умирал от жажды, и с этим надо было срочно что-то делать. Он посидел пару минут на диване с закрытыми глазами, мерно раскачиваясь из стороны в сторону, словно сумасшедший на больничной койке, после чего, вновь мучительно вздохнул, пошатываясь, встал с дивана и весьма нетвердой походкой направился в сторону кухни.

«Пардон», — тихо произнес он, когда, сделав всего пару шагов вперед, споткнулся об чье-то лежащее на полу полуголое тело.

Художник несколько секунд вглядывался в молодого человека, который мирно спал, уютно свернувшись калачиком прямо на пушистом персидском ковре, но так и не понял, кто это.

«Пардоньте еще раз», — произнес Бретт, аккуратно перешагивая через крепко спящего паренька, и продолжил свой нелегкий путь на кухню.

Стронга продолжало мучить дичайшее похмелье: в голове гудел мини-конвейер по сборке автомобилей, а во рту была такая чудовищная сушь, словно сама пустыня Сахара волшебным образом рассыпала свои знойные пески в его теле.

Наконец, он забрел на просторную кухню, оформленную в классическом итальянском стиле и, опираясь одной рукой о стену, покрытую декоративной рельефной штукатуркой, очень плавно, без резких движений начал осматриваться по сторонам.

- О Боги, спасибо! — простонал он, еле шевеля языком, когда его взгляд зацепился за стоявшую прямо посередине кухонного стола закрытую полуторалитровую бутылку минеральной воды.

Бретт с радостью бросился к ней, наплевав на тошноту и головокружение, одним резким, нервным движением скрутил пластиковую пробку и, припав к горлышку, принялся пить большими, жадными глотками. Он пил, пил и пил, но все никак не мог утолить своей чудовищной жажды.

Вдоволь напившись, мужчина, со смачным и громким выдохом облегчения, отлип от бутылки, предварительно осушив ее почти до дна и довольно крякнув, вылил остатки воды прямо себе на голову. Стало немного легче в физическом плане, но его паршивое настроение не улучшилось при этом ни на миллилитр. Он по-прежнему ненавидел весь мир и, в особенности, одного человека.

Джексон, чтоб ему пусто было!

Теперь он вспомнил, что ждал поп-короля всю ночь, но тот так и не соизволил появиться. И именно из-за него он так сильно напился, чтобы не слышать больше нескончаемых вопросов Лизы Марии Пресли «А где Джексон?», «А когда он уже приедет?» и ее просьб еще разок ему позвонить.

Да уж, неудобно вышло перед девушкой. Абсолютно не комильфо. Бретт клятвенно пообещал Лизе по телефону, что Майкл обязательно будет на его вечеринке, и она примчалась к нему домой, бросив все свои дела, только ради этой встречи со знаменитым певцом.

Она, как и обещала, привезла с собой демо-кассету с набросками своих песен и невероятно волновалась по поводу того, что же скажет самый титулованный певец современности о ее скромном музыкальном творчестве. Пресли даже не забыла принарядиться по такому знаменательному случаю. Стронг давно привык к тому, что Лиза любила одеваться просто и демократично, словно девочка-тинэйджер, а тут. Элегантный брючный костюм оттенка топленого молока, классические туфли-лодочки в тон, серьги с небольшими бриллиантами, прическа и макияж, над которыми явно потрудились стилисты.

Лиза Мария Пресли определенно хотела произвести впечатление на кое-кого. А этот кое-кто снова (благополучно забил огромный хер) не соизволил заскочить в гости к старому закадычному другу на пару рюмок текилы, хотя и нещадно божился по телефону, что обязательно приедет!

Бретт постоял на кухне еще пару минут, судорожно что-то обдумывая, после чего решительно ринулся в свой кабинет. Он незамедлительно должен высказать этому звездному (мудаку) чудаку Джексону все, что он про него думает!

***

Седовласый мужчина в потертой ковбойской шляпе был психологически готов к тому, что в салоне въехавшей в его забор машины он может увидеть весьма и весьма ужасающую картину. Совершив резкий и глубокий вдох, тем самым придавая себе решимости, он аккуратно положил пальцы на ручку двери со стороны водителя и приготовился с силой ее дернуть, так как был почти уверен, что от удара ее переклинило.

Каково же было его удивление, когда после тихого щелчка дверь с легкостью открылась.

«Видимо, действительно очень хорошая машина. Возможно, что и внутри никто серьезно не пострадал», — с надеждой подумал он и рывком раскрыл дверь настежь.

За рулем находилась женщина. Ее голова лежала на рулевом колесе, и разметавшиеся в разные стороны длинные волосы полностью скрывали женское лицо. Но судя по нежной и гладкой коже на ее левой руке, которая сейчас безжизненно свисала вниз вдоль тела, женщина была достаточно молодой. Обручальное кольцо отсутствовало, и, скорее всего, она была даже не замужем.

Мужчина аккуратно убрал пряди волос от ее шеи и, приложив два пальца к сонной артерии, принялся определять пульс, который, к его разочарованию, едва-едва теплился. Незнакомка была жива, но насколько серьезные физические повреждения она получила в результате столкновения, он не знал.

Мужчина приподнялся на цыпочки и заглянул через спинку водительского кресла на заднее сиденье. Пусто. Кроме самого водителя в машине больше никого не было. Мужчина осторожно протянул руку и вытащил ключи из замка зажигания: огромный внедорожник, который до этого продолжал тихо работать на холостых оборотах, еле заметно дернулся и тут же затих.

В следующее мгновение у него появился сильный соблазн приподнять женщину и бережно откинуть на спинку сидения, но он вовремя вспомнил, что этого категорически нельзя делать: возможны сложные травмы позвоночника и перемещение тела может лишь усугубить ситуацию. Оставалось только одно — бежать в дом и звонить в 911.

Мужчина уже собирался именно это и сделать, как вдруг женщина пошевелилась и следом резко выпрямилась в кресле, совершив при этом глубокий, шумный вдох, и широко распахнула свои глаза. В первую секунду мужчина в ужасе отпрянул от двери: внезапное пробуждение водителя оказалось для него весьма неожиданным событием.

— Живая! — непроизвольно вырвалось у «ковбоя» на шумном выдохе невероятного облегчения.

— Живая, — механически подтвердила женщина и посмотрела на него своими ярко-зелеными глазами.

— Милая, с тобой все в порядке? — он с тревогой заглянул в ее слегка затуманенный взгляд.

— Кажется... да, — отозвалась та, но в ее голосе прозвучала некая неуверенность.

— Сама выйти из машины сможешь? —  снова спросил мужчина, уже готовясь прийти к ней на помощь.

— Смогу, — теперь ее ответ прозвучал более твердо.

Женщина выбралась с водительского сидения на свежий воздух очень уверенно, после чего мужчина внимательно осмотрел и ощупал пальцами ее лицо, методично поворачивая его к солнечному свету то одной, то другой стороной. К его огромному удивлению на женском лице он не обнаружил ни единой царапины. И даже ни малейшего намека на гематому от удара об руль.

«Чудеса, да и только», — мысленно развел руками «ковбой».

Он немного постоял на месте, изучая со спины походку и жесты пострадавшей, и удовлетворенно кивнув самому себе, пошел следом за ней: ничто в ней не выдавало каких-либо серьезных травм или увечий.

— К счастью с тобой и машиной полный порядок, — произнес он, когда они, обогнув внедорожник по левому борту, остановились как раз напротив его переднего бампера.

— Чего не скажешь о вашем заборе, — женщина сокрушенно покачала головой, изучая масштаб причиненных ею разрушений.

— Забор — ерунда, — беззаботно отмахнулся от нее мужчина. — Его уже давно надо было переделать, да все руки никак не доходили. Ну, вот теперь точно дойдут.

— Я заплачу, только скажите, сколько я вам должна? — женщина была явно расстроена, и ее голос предательски дрогнул.

— Да разве в деньгах счастье, милая? —  «ковбой» изучающе прищурил глаза на нее. —  Главное, что все живы и здоровы, я надеюсь. Пойдем-ка лучше в дом. Я как раз собирался варить себе кофе.

Женщина тепло улыбнулась в ответ и утвердительно кивнула.

***

— Джексон! Ну и как же, твою мать, прикажешь это понимать? — гремел в трубке хрипловатый, похмельный голос Бретта-Ливингстона.

— Чего именно, Бретт, ты не понимаешь? — с иронией в голосе протянул певец, автоматически накручивая телефонный провод на указательный палец.

— Я ждал тебя практически всю ночь у себя дома, а ты так и не соизволил появиться, зазвездившаяся твоя задница! —  мужчина был явно зол на него и не собирался этого скрывать.

— Прости меня, мой милый друг, — Майкл как можно правдоподобнее изобразил голосом глубокое сожаление и раскаяние, хотя, ни тем, ни другим там и в помине не пахло. — Я очень хотел приехать, но так сильно устал накануне, что прилег на минутку и случайно вырубился.

— А я подозреваю, что ты просто решил забить на меня и забухать в одного! — не унимался Бретт, пытаясь его посильнее подколоть. — Уж я-то знаю, что где-то в недрах твоего сказочного Неверлэнда спрятан не менее сказочный коньяк «Луи 13-тый» столетней выдержки и стоимостью тридцать четыре тысячи гребаных американских долларов!

— Ты не поверишь, Бретт, — заговорил Майкл, пытаясь придать своему голосу вселенскую загадочность, — но с некоторых пор в моей коллекции есть и более дорогой коньяк. Я говорю про «Beaute du Siecle» компании Remy Martin. — Майкл довольно рассмеялся, услышав на том конце благоговейный вздох и следом тихое: «Вот же ты звездная сволочь с понтами», после чего серьезным тоном продолжил:

— Но уверяю тебя, Бретт, я вчера не пил. Я просто спал, честно.

— Надеюсь, один? — проворчал Стронг в трубку, все еще пытаясь переварить услышанное: для него, как для коллекционера эксклюзивного крепкого алкоголя, «Beaute du Siecle» был просто ударом под дых.

— А вот это, мой дорогой друг, тебя уже абсолютно не касается! — улыбнулся Майкл, но внутри у него все неприятно сжалось. Ах, если бы, Бретт, ах, если бы…

— Вот я так и знал, что ты вновь променял доброго, старого друга на очередную длинноногую красотку! В общем, ты меня сильно подвел, дружище, даже не представляешь, как! Лиза мне весь мозг вынесла, постоянно спрашивая про тебя.

— Какая еще Лиза? — искренне не понял Майкл, и его голос заметно напрягся.

— Какая, какая, — злобно передразнил его Ливингстон. — Лиза. Пресли. Я обещал ей, что ты приедешь, и вы всё обсудите насчет ее демо-записей при личной встрече. Ее, видите ли, устраивает только этот вариант: личная встреча с тобой, и никак по-другому!

— Вот что я скажу тебе, Бретт. Я Лизу. Марию. Пресли, — певец отчеканил каждое слово в женском имени, — в глаза не видел и ничего такого ей не обещал. А если ты что-то там наплел ей про меня, то это, как говорится, уже не мои проблемы, дружище!

— Джексон, ты занудное кудрявое чудовище! — от полного бессилия хоть как-то сломать собеседника выпалил Стронг.

— Да, да, Бретт, я в курсе, — беззлобно рассмеялся певец в ответ.

— Короче, помни, Джексон, что ты теперь мой вечный должник, и в следующий раз тебе уж точно будет не отвертеться!

— Хорошо, Бретт, договорились. И в качестве компенсации за твои моральные страдания, ввиду моего отсутствия на твоей улетной вечеринке, я пришлю тебе домой пару бутылок элитного коньяка из моей обширной коллекции.

Этот оригинальный разговор с Бреттом несколько улучшил настроение Майкла. Лиза Пресли всю ночь ждала его? Забавно. Конечно, это не могло не польстить его огромному мужскому самолюбию, и певец незаметно для самого себя игриво заулыбался, представляя себе эту развеселую картину.

Отпахав в танцевальном зале два с лишним часа без остановки, певец вновь принял бодрящий душ, переоделся во все свежее, перекусил легким овощным салатом с креветками и отправился в сад, ожидать скорого приезда своих друзей-мальчишек.