No Ordinary Love III

О чем с тобой говорить, потеряли нить.
Быть не собой перестать и дома спать.
Нас не измерить на глаз, а сейчас
Зачем мы давим на тормоз, не на газ?

Вопрос извечный: «Зачем да почему?»
Я понемногу с ума, ты не сама.
А эти ночи в К...у теперь кому?
Я если встречу, потом передам ему.

.......

Давай вот так просидим до утра.
«Не уходи, погоди!», но «Мне пора».
И если выход один впереди,
То почему мы, то холод, то жара?

Раскладывать по местам я устал.
И поворачивать вспять, ну вот опять.
Прикосновения плавили мой металл.
Ты элемент номер пять - ни дать ни взять.

Попробуем все подшить, не ворошить.
Мобильные номера постирать.
А уходить не спросив - нету сил!
Давай попробуем заново все собрать.

Вахтёрам. - Бумбокс*

***

Тик-так... Тик-так... Тик-так...

Размеренный ход часов просто выносил ее бедный, воспаленный мозг и рвал в клочья нежные барабанные перепонки. В роскошной, со вкусом обставленной комнате, словно смог от сигаретного дыма, повисло густое, удушающее молчание. Мужчина и женщина стояли на расстоянии вытянутой руки друг от друга, и каждый из них пристально вглядывался в глаза своего визави, думая при этом о чем-то своем.

Вдох-выдох... Вдох-выдох...

Любовь, которая когда-то разгоняла кровь до 200 км/ч, заставляя задыхаться от страсти и экстаза, яркими брызгами фейерверков рассыпаясь по усталым, натруженным венам, отчаянно пыталась пробиться сквозь каменную стену, так тщательно выстроенную разумом, обидой и острым желанием забыть всё, что было между ними, раз и навсегда. Зачем ворошить давно уснувшие мертвым сном такие сладкие и такие греховные чувства? Они остались в далеком-далеком прошлом и не должны беспокоить их настоящее.

Так думала Наташа. Но думал ли так же Зафар?

Он-то как раз таки хотел воскресить все то, что было между ними, все те сильные, глубокие эмоции, которые они испытывали друг к другу когда-то. Он страстно желал вывести ее из этого эмоционального анабиоза и напомнить, кем он был для нее и кем останется уже навсегда.

Мужчина остро ощущал мучительные колебания в ее душе, словно матерый хищник, почуявший первобытный страх своей потенциальной жертвы. Она явно была в чем-то не уверена, она, определенно, еще что-то чувствовала к нему, и для него это был очень хороший знак.

Но, нацепив непроницаемую маску пренебрежительного безразличия, Зафар ни единым жестом, ни единым вздохом не выдал того, что на самом деле творилось в его сердце и мыслях.

Любовь, пожалуй, самое глупое чувство, которое выдумали идиоты, оправдывая тем самым элементарную базовую потребность в спаривании и свою боязнь остаться в одиночестве. Любовь - это то, что делает человека слабее, сентиментальнее, уязвимее. Человек, окутанный своими страстями, словно паутиной, потерявший голову от примитивных желаний и вожделения, становился легкой добычей для таких людей, как Зафар. Этот божественно красивый молодой мужчина, по сути, был смертельно опасным хищником, питающимся чужими страхами и слабостями, словно мистический вампир - кровью своих прелестных, юных жертв.

И Наташа прекрасно знала все это. Знала всех его демонов, которые так ужасающе некстати явились ей в ту злополучную ночь.

При воспоминании о том, как мужчина, которого она любила так безрассудно, так трепетно и так слепо, в одночасье превратился в зловещее исчадие ада, внутри у девушки все похолодело и с противным предсмертным писком оборвалось, словно туго натянутая гитарная струна. Зачем она здесь? Зачем она вообще пришла к нему сегодня? Он ничего не расскажет ей. Не ответит ни на один интересующий ее вопрос. Надо просто найти в себе смелость сказать: «Извини, что побеспокоила», вежливо попрощаться и уйти, не оглядываясь, тем самым признавая полное свое поражение.

Но какая-то неведомая сила удерживала ее на месте, в этой комнате, рядом с этим человеком. Что-то по-прежнему было в этом мужчине, что притягивало ее словно магнит.

Но девушка упрямо смотрела в его бездонные черные глаза с напускным равнодушием, несмотря на то, что внутри все болезненно сжималось и металось в агонии противоречивых чувств и мыслей. Для чего он, спустя столько долгих лет, вновь объявился в ее жизни? Кто он ей теперь? Бывший любовник? Могущественный союзник? Заклятый враг? Что, черт побери, он хочет от нее? Ее бросало то в жар, то в холод от его серьезного, но, вместе с тем, такого проникновенного взгляда, и она, наконец, решила, что их с Зафаром молчание до неприличия затянулось.

- Зафар, я спросила, зачем ты убил Салливана? - Ее голос прозвучал абсолютно спокойно и даже слегка безразлично, словно она задала свой вопрос исключительно из вежливости, и ей все равно, каким будет его ответ.

- Вопрос извечный «Зачем да почему?», да, Романова? - Его насмешливые черные глаза, казалось, прожигали ее насквозь; ядовитая усмешка не сходила с его идеально красивого лица; рука элегантно поставила бутылку с элитным алкоголем на деревянный винтажный столик; сколько грации и изящества в каждом жесте и движении. - Зачем солнце светит? Зачем трава зеленая? Зачем я - мужчина, а ты - женщина. Зачем, скажи мне?

- Зафар, прекрати нести этот бред... - прошипела она, понимая, что мужчина попросту ломает комедию, и ей так и придется уйти от него ни с чем. - Мне кажется, ты слишком много выпил.

«О Боже, как оригинально», - Наташа мысленно неприятно поразилась своей собственной глупости, и мужчина, конечно же, не преминул этим воспользоваться.

- Когда кажется, Романова, креститься надо, - хмыкнул он, заправляя руки в карманы брюк, тем самым невольно привлекая ее внимание к области своих бедер.

- Смешно слышать такое от безбожника и убежденного атеиста, - натянуто улыбнулась она, и ее взгляд скользнул-таки вниз по красивому мужскому телу.

Его охватило что-то похожее на внутреннее ликование, когда он понял, куда она смотрит, но при этом ни один мускул не дрогнул на его жестком, властном лице. Алкоголь, щедро разлитый в его организме, уже давал о себе знать, и его порядком достало с ней церемониться. Куда лучше по-хозяйски опрокинуть на этот гребаный стол XVIII века, разорвать одежду прямо на ней и трахать до тех пор, пока она не потеряет сознание от собственных громких криков и чувственного наслаждения.

Когда их взгляды снова встретились, ее окатило удушливой, жаркой волной от того, какими глазами он на нее смотрел.

- Может быть, дама желает выпить? - Мужчина сделал театральный жест в сторону бутылки с алкоголем. - А то как-то неприлично бухать в одиночку.

- Я, пожалуй, откажусь, Зафар, - тихо произнесла Наташа и недовольно добавила про себя: «Я сюда с тобой не на брудершафт пить приехала».

- Так прямо и скажи: «Зафар, иди к черту», к чему весь этот великосветский этикет? - Он криво улыбнулся, довольно тонко уловив ход ее мыслей. - Мы в конце концов не на торжественном приеме у Ее Величества Королевы Англии. Впрочем, как знаешь, Романова. А я, пожалуй, плесну себе еще колдовства в хрустальный мрак бокала.

Он сделал вид, что направляется к невысокому столику возле кровати: именно на нем стояла откупоренная бутылка элитного виски, которое, в силу своей заоблачной цены, было недоступным для большинства простых смертных. Зафар всегда отличался поистине королевскими замашками и, более того, мог себе это позволить, совершенно при этом не напрягаясь.

Двигаясь нарочито медленно, мужчина осторожно косил глазом в ее сторону. С ювелирной точностью выбрав подходящий момент, когда девушка ожидала этого меньше всего, он с ловкостью и быстротой дикого гепарда бросился к ней и, крепко прижав спиной к себе, грубо пережал ее горло своим предплечьем.

Наташа сдавленно вскрикнула от неожиданности и рефлекторно вцепилась обеими руками в руку мужчины в надежде ослабить его стальную хватку. Но у нее ничего не вышло, и она быстро оставила свои попытки бороться с ним, полностью сосредоточив силы своего организма на возможности хотя бы мало-мальски нормально дышать.

Получалось плохо: мужчина, жарко дыша ей в ухо, все сильнее сдавливал горло и, казалось, наслаждался ее покорностью и слабыми хрипами, периодически слетавшими с полуоткрытых губ его жертвы. Он любил насилие, и никогда этого не скрывал. Насилие - эмоциональное и физическое - было смыслом его жизни. Он с маниакальным любопытством препарировал людей, словно ученый-биолог своих подопытных лягушек, и цели его манипуляций были совершенно различными.

Вот и сейчас он не знал, что им движет в большей степени: любовь или ненависть к ней. Да, пожалуй, он больше ненавидел ее в данный момент, чем любил. Ненавидел за то, что она вновь напомнила ему о том, что у него есть сердце. Сердце, способное испытывать сильные переживания и эмоции, способное безоговорочно любить и мстить за любимого человека.

- А твой Джексон смог бы так? - прошипел он сквозь стиснутые зубы, наблюдая за одинокой крупной слезинкой, которая медленно катилась вниз по ее щеке. - Смог бы физически уничтожить человека, который почти сутки избивал и насиловал его любимую женщину? Конечно же нет! Нет!! - От ярости его хватка стала еще жестче. - Он же у нас святой! Ангел небесный! Второе пришествие Христа! Убийства и прочая мерзость - все это не по его части! Он же несет людям только доброе, светлое и вечное. Интересно, с тобой в постели он тоже думает исключительно о судьбах голодающих и бездомных всего мира?

Наташа прохрипела в ответ что-то невнятное и вновь предприняла отчаянную попытку вырваться из его рук. Она знала, что тем самым, еще сильнее разозлит его, но другого выхода у нее не было: воздух в ее легких заканчивался катастрофически быстро, и слезы градом катились по ее щекам. Она чувствовала, как в груди все горит нестерпимым пламенем, а перед глазами плывут черные круги от острой нехватки воздуха.

«Это же так просто: свернуть ей шею и разом прекратить все мои мучения. Как говорится, нет человека - нет проблемы. Увидеть, как прекрасно ее бездыханное тело, а после приказать своим парням спрятать труп подальше в лесу». Зафар с новой силой надавил ей на горло, окончательно лишая девушку способности нормально дышать.

Но уже в следующее мгновение он ужаснулся своим жестоким, убийственным, во всех смыслах, мыслям, слегка ослабил свою крепкую хватку, и Наташа незамедлительно воспользовалась этим: она сделала жадный, глубокий вдох, и воздух со свистом ворвался в ее истерзанные, изголодавшиеся легкие.

- Зафар, отпусти, мне нечем дышать... - хрипло прошептала она.

Мужчина утвердительно кивнул, тут же отпустил ее и, сев на кровать, принялся внимательно разглядывать кисти своих рук.

- Я уверен, что когда этот ублюдок издевался над тобой, ты не молила его о пощаде, не плакала и не унижалась перед ним, - тихим, печальным голосом начал он. Затем он усмехнулся, и продолжил уже более громким и презрительным тоном. - Зато он еще как унижался, ползая передо мной на брюхе и умоляя сохранить его жалкую, никчемную жизнь. До сих пор перед моими глазами стоит его зареванная, сопливая рожа! Если ты мужик, так и сдохни мужиком, а не как паршивая скотина!

Наташа с ужасом смотрела на него, не отнимая руки от болезненно поврежденного горла, и продолжала часто и поверхностно дышать. Ей абсолютно нечего было вставить в его яростный, эмоциональный монолог, и она решила дать Зафару редкую возможность просто выговориться.

- Я прикончил бы его и раньше, если бы только знал, что этот урод с тобой сотворил, - его лицо вновь привратилось в непроницаемую, холодную маску, но за секунду до этого она увидела, как в его черных глазах отразилась сильнейшая душевная боль. - Материалы твоего дела попались мне на глаза совсем недавно и копия чека на сумму, которой этот мерзавец откупился за свое преступление. Все в этом мире имеет свою цену, правда, Романова?

К ее горлу вновь подступил противный, саднящий ком: новый приступ удушья, но уже исключительно на нервной почве. На какие-то доли секунды до этого, ей показалось, что Зафар испытывает сочувствие и сострадание к ней, но теперь она с горечью понимала, что он попросту издевается над ней, желая задеть посильнее.

А бить по болевым точкам Зафар умел виртуозно: он словно рентгеновский луч видел все слабые, уязвимые, гнилые места в каждом человеке и неизменно этим пользовался в своих корыстных целях. Но самое противное заключалось в том, что он тоже ее не понимал. Так же, как и Майкл. Не понимал того, как отчаянно ей хотелось жить тогда. Жить, чтобы иметь возможность видеть любимые карие глаза и самую красивую в мире улыбку. Зафар прав, ее купили. Эта мысль давно уже преследовала ее, но она отчаянно боялась произнести ее вслух. Он же, словно опытный хирург, мгновенно вскрыл этот нарыв и... Странно, но она испытала огромное облегчение.

- У меня были веские причины не мстить ему, - произнесла она, аккуратно присаживаясь на кровать рядом с ним.

- Джексон, - понимающе хмыкнул Зафар, продолжая смотреть прямо перед собой. - Вот она, та самая, веская причина. А я всегда говорил тебе, что любовь - непозволительная роскошь для таких, как мы. Это сомнительное чувство - удел лишь дураков и слабаков.

- Только не говори мне, что никогда и никого не любил в своей жизни. - Она печально покачала головой в ответ.

- Конечно любил, - почти сразу же произнес он, и в его голосе ей послышалась улыбка. - В детстве у меня был золотистый ретривер по кличке Гибралтар. И я его любил, очень, как самого лучшего и преданного друга. А потом я понял, что все умирают. Рано или поздно. И такой преданности, как у того пса, я больше не встречал ни у кого. Люди предают, а близкие люди предают чаще всего, ты знала об этом?

Наташа невольно улыбнулась, представив Зафара маленьким мальчиком. Наверное уже тогда он был чертовски обаятелен, красив и не по годам умен.

Она не смогла перебороть в себе желание дотронуться до него, и ее пальцы нежно коснулись колючей растительности на его подбородке.

- Решил отрастить бородку и усы. Тебе идет. - Она мягко улыбнулась, продолжая гладить его по щеке.

- Тебе правда нравится? - хмыкнул он, мгновенно понимая, что еще немного и замурлычет, словно мартовский кот, от ее робких прикосновений.

- Нравится, но разве тебя когда-либо волновало чужое мнение? - Она убрала руку, продолжая скользить взглядом по его идеальному, мужественному профилю.

- Ну, если бы ты сказала, что мой новый имидж так себе, я уже завтра все сбрил бы к чертовой матери. - Он повернулся к ней лицом, и она заметила, что наконец-то он улыбается.

Следом мужчина тихо рассмеялся и придвинулся чуть ближе. От него шел едва уловимый запах крепкого алкоголя вперемежку с дорогим элитным парфюмом, а в красивых глазах бушевало пламя, вот только чего? Ненависти? Страсти? Зафар умел виртуозно скрывать свои чувства, и Наташа не могла понять, пламя гнева или вожделения горит сейчас в его темноглазом взгляде.

Ее губы... так близко... как же хочется коснуться их жарким поцелуем... «Проклятье...» - Зафар резко отстранился от нее и, закусив нижнюю губу, вперил взгляд в противоположную стену.

- Как ты получил доступ к тем документам? - вкрадчивым голосом спросила она. - У них же самый высокий десятый уровень секретности? Как ты сумел подобраться к самому Салливану, когда это практически невозможно?

- Ну брось, Романова! Прекрати играть со мной в эти игры! - Мужчина внезапно вспылил и резко вскочил с кровати.

На самом деле, для него это было всего лишь удачно подвернувшимся поводом отойти от нее как можно дальше, в противном случае, он за себя просто не отвечал. Он вернулся за ней, неужели она этого не видит и не понимает?

Зафар обеими руками нервно взъерошил свои густые, непослушные волосы и устало провел руками по лицу.

- Ты же прекрасно знаешь, кто я! Ведь знаешь? - Он вновь посмотрел на нее в упор все тем же серьезным, холодным взглядом. - Конечно знаешь... Ты видела всех моих демонов, и они оказались слишком ужасными даже для тебя. Для меня не существует таких понятий, как секретно, недоступно, невозможно, невыполнимо. Все эти ограничения придумали для других, не для таких, как Зафар Хариф. И ты наверняка давно уже в курсе, что я никогда и никого не убиваю сам, ну за очень редким исключением. Для этого у меня есть целый штат специально обученных этому ремеслу людей. Но для такой мрази, как Салливан, я как раз таки сделал то самое исключение. Я прикончил его лично, вот этими самыми руками.

- В ФБР думают, что это я его убила. Месть спустя годы, так сказать, - печально вздохнула Наташа, продолжая следить за ним взглядом.

- Серьезно? В ФБР вообще много чего думают, - цинично хмыкнул он, вновь заправляя руки в карманы брюк. - Можешь не беспокоиться, это убийство они не смогут привязать к тебе, даже если сильно захотят. Я с легкостью решу эту проблему.

Он вновь пристально посмотрел на нее, словно ожидая чего-то. Может быть, стоит сказать ему спасибо?

- Ты даже не представляешь, как сильно я переживал, когда ты сбежала от меня, -неожиданно произнес он, и в его голосе было столько боли и отчаяния, что сердце девушки, пропустив пару ударов, бешено запульсировало где-то в висках.

- Я не сбежала. Я ушла от тебя, Зафар, - тихо возразила она, вновь забывая, как дышать.

- Уходят тогда, когда сначала дают возможность объясниться, привести доводы, оправдать мотивы своих поступков, а уже потом принимают решение покончить с прошлым и с человеком, с которым это самое прошлое связанно, - своими словами он дал ясно понять, что не был согласен с поступком, который она совершила много лет назад.

- Я ушла по-английски, не прощаясь. Думала, что так будет лучше для нас обоих.

- Зачем... почему ты тогда сбежала от меня? - он словно и не слышал ее, продолжая рассуждать сам с собой. - Сначала я подумал, что это все из-за того, что ты застала меня в нашей с тобой спальне с той смазливой японской шлюхой. Но один из моих парней позже рассказал мне, что в ту проклятую ночь ты была там и все видела. В ту ночь ты увидела мое истинное лицо и испугалась, почему? Ты сама далеко не ангел, но зверь, живущий внутри меня, оказался настоящим чудовищем, да?

- Я была наивной семнадцатилетней девчонкой, Зафар, - печально вздохнув, начала она, - а ты был моим первым серьезным боевым заданием, и...

- О, да! - с наигранным воодушевлением он перебил ее, не дав договорить. - Я помню, как рвал и метал, решив, что в ФБР попросту решили грохнуть меня, прислав на подмогу красивую, но неопытную в военном деле соплячку. Но ты оказалась не такой уж и наивной, а в своей профессии могла бы дать фору многим моим парням. И я не лгал. Я был действительно очарован тобой тогда. Прости, что вот так жестоко разбил твои розовые мечты об идеальном прекрасном принце. Но видит Бог, я не хотел этого. Ну зачем той ночью ты пришла туда?

- Это судьба, Зафар. - Ее голос прозвучал как-то сдавленно и обреченно.

- Судьба? - Его лицо вновь исказила циничная усмешка. - Ты прекрасно знаешь, что я думаю по поводу судьбы. Я сам и есть судьба, и только я решаю - кто, когда и при каких обстоятельствах. И за Салливана тоже решил я... И, кстати, как поживает то самое поместье во Франции, которое я тебе подарил за неоценимую помощь в спасении моей жизни?

«Что за резкие повороты в разговоре? Почему Зафар то и дело возвращается к нашим прошлым отношениям? Он ведь ничего не говорит и не делает просто так». - Она не знала, что и думать обо всем этом.

- Я видела его только на фотографиях, Зафар, и никогда там не бывала, - Наташа поднялась с кровати и, пройдя совсем близко от него, остановилась возле окна.

- Тебе настолько неприятно все, что связано со мной? - печально вздохнул он.

- Не в этом дело. Просто как-то не было туда дороги. - Она безразлично пожала плечами и отвернулась к окну.

- Для высококлассного снайпера ты ведешь себя крайне непрофессионально. Не боишься, что кто-нибудь из моих парней пристрелит тебя через окно? - Его насмешливый голос прозвучал почти над ее правым ухом.

- Нет, не боюсь, Зафар. Ты не убьешь меня, я в этом уверена, - произнесла девушка, трагично обнимая себя за плечи.

Мужчина болезненно поморщился, вспоминая, как еще совсем недавно мечтал отправить ее на тот свет.

- Я устал, Наташа, я слишком пьян и ужасно хочу спать. И ты знаешь, что я вижу тебя насквозь, поэтому давай уже прекратим ходить вокруг да около. - Его голос прозвучал крайне раздраженно, что заставило ее повернуться к нему лицом. - Убийство Салливана всего лишь предлог, и ты пришла ко мне не за этим. Ты печешься о судьбе Джексона, я угадал? Хочешь знать, что у меня есть к нему и на него, но я тебе этого не скажу. Нет абсолютно безгрешных людей, у каждого есть свои мрачные, неприглядные тайны. И в моей новой, гениальной шахматной партии Джексон - ключевая фигура. Это все, что тебе необходимо знать на данный момент.

- А если ты ошибаешься? А если Джексон на самом деле и есть невинный ангел, и за ним ничего такого нет?

- Хм... Ничего такого нет, говоришь... А покупка каталога песен «Битлз», к примеру? Думаю у несчастного Пола Маккартни до сих пор кровоточит вероломно разбито сердце. Еще бы! Поделился со скромным, порядочным другом своей самой заветной мечтой, а тот возьми, да и обойди его на крутом повороте. И, вуаля, каталог песен у Джексона, а Маккартни литрами глушит корвалол, запивая крепленными алкогольными напитками. Ну это если вкратце, без всей этой философской ботвы про истинную мужскую дружбу.

- Это всего лишь бизнес, Зафар, а в бизнесе, как ты знаешь, друзей не бывает, - спокойно ответила девушка, хотя внутри у нее неприятно кольнуло: ведь именно тот самый неоднозначный эпизод с покупкой каталога, который она считала весьма некрасивым поступком со стороны Джексона, и привел ее к поп-королю.

- Ну хорошо, допустим. А его проблемы с таблетками до и во время Бэд тура тоже, твою мать, бизнес? - Зафар вновь начинал злиться, сердито поглядывая на нее.

Услышав его вопрос, Наташа внезапно и резко побледнела, а снисходительная улыбка мгновенно слетела с ее лица. «Для меня нет понятия секретно. Нет. понятия. секретно», - ей казалось, что у нее в голове заработал отбойный молоток, высекая каждое слово Зафара где-то на подкорке. «Что он еще может знать о Джексоне, чего, возможно, не знаю даже я?» - ее пальцы до белых костяшек вцепились в край стола, а глаза лихорадочно заблестели от леденящего душу страха.

- Зафар, я очень тебя прошу, просто оставь его в покое. - В горле мгновенно пересохло, и каждое слово давалось ей с большим трудом. - За что ты так жесток к нему? Ведь вы с ним даже незнакомы... - Наташа прекрасно знала, что давить на жалость бесполезно, но она должна была попробовать все возможные варианты. - Объясни мне, что происходит? Тебе внезапно стало скучно и ты просто решил поиграть с ним, словно маленький мальчик с новенькой игрушечной машинкой? Зафар, прошу тебя, не делай этого. Не порти его жизнь и карьеру лишь потому, что тебя в нем ненароком что-то задело или тебе просто нечем себя развлечь.

Мужчина, демонстративно отвернувшись от нее, напряженно молчал, всем своим видом давая понять, что все ее просьбы к нему тщетны, и он уже не отступит. Наташа видела, как перекатываются его напряженные мышцы под тонкой тканью шелковой рубашки. Зафар определенно испытывал ненависть: это чувство буквально сочилось из каждой его поры, но она не могла понять, на кого оно направленно - на нее или на Майкла.

- Зафар, за что ты его так ненавидишь?

- А разве ты не знаешь? - Его ответ вопросом на вопрос был мгновенным.

Она почувствовала, как все ее тело разом оцепенело от дикого, животного ужаса, а разум свело резкой, противной судорогой подступающей паники. То, как он смотрел на нее, что и как говорил ей. «Разве ты не знаешь?» Она не могла даже представить, что все это Зафар затеял из-за нее. Что он до сих пор считает ее своей женщиной, и, как истинный альфа-самец, не намерен уступать ее никому другому. А что, если это на самом деле так?

- Хотя, ты знаешь, - внезапно заговорил он подозрительно вкрадчивым тоном и расслабленно опустился в стоявшее рядом с ним кресло, - каждое судьбоносное решение имеет свою немалую, но вполне подъемную цену. И я, пожалуй, соглашусь на сделку, если меня устроят абсолютно все ее условия. Романова, у тебя есть, что предложить мне взамен на его жизнь и свободу? - теперь он говорил, как настоящий, матерый бизнесмен - коротко, жестко и сугубо по делу, и Наташа в очередной раз поразилась, сколько много лиц у этого страшного и коварного человека.

Она стояла, прижавшись спиной к стене, и смотрела на него, пытаясь прочитать скрытые причины его поведения, ход его мыслей, хоть какие-то намеки. Сделка. Он согласен на сделку? Но что, черт побери, конкретно он имеет в виду?

- Романова. Я спрашиваю еще раз, что ты можешь предложить мне в обмен на него?

- Я могу предложить только себя. - Она не узнала свой голос, который прозвучал слишком глухо и отдаленно.

Его красивое лицо перекосила сардоническая усмешка. Медленно, с грацией дикой пантеры, он поднялся из кресла, неторопливой, слегка небрежной походкой подошел к ней и, встав почти вплотную, взялся пальцами за ее подбородок.

- Предлагаешь себя? - Его черные глаза буквально гипнотизировали ее, а жаркое дыхание обжигало нежную кожу губ. - И что мне прикажешь с тобой делать?

Этот голос, низкий и глубокий, с властными нотками, заставил ее тело вспыхнуть от желания совершенно против ее воли.

- Все, что захочешь, Зафар, только оставь его в покое...

Его откровенный, обжигающий взгляд скользнул ниже, к ее груди, и Наташа непроизвольно затаила дыхание, когда Зафар принялся медленно, одна за одной, расстегивать пуговицы ее классического синего жакета. Справившись со всеми пуговицами, он плавно развел полочки жакета в стороны.

Несколько секунд мужчина просто смотрел, а затем также медленно принялся расстегивать свою рубашку из дорогого египетского шелка. Он специально тянул время, заставляя ее все острее чувствовать вину за то, что она собирается сделать. Наконец покончив с рубашкой, он одним резким движением задрал ее шифоновую блузку вверх, обнажая во всей красе восхитительную женскую грудь. Нетерпеливо выдохнув, он крепко прижал девушку к себе, ощутив при этом, как твердые, упругие соски вжались в его крепкое, мускулистое тело.

- Так ты готова стать шлюхой ради него? - тихим голосом спросил он, нежно касаясь губами ее губ.

- Готова, - без колебаний ответила она, - если ты пообещаешь навсегда оставить его в покое.

Продолжая крепко прижимать одной рукой к себе, другой он чувственно провел вдоль ее позвоночника сверху вниз, одновременно касаясь губами ее шеи.

Ее тело, опьянев от его близости, бессовестно ластилось к нему, словно преданный пес, который после долгой, мучительной разлуки вновь обрел своего любимого хозяина. Когда его рука спустилась еще ниже, и мужская ладонь с силой сжала ее правую ягодицу, с губ девушки сорвался шумный выдох то ли желания, то ли отчаяния.

Она отчетливо понимала, что едва ей стоит выпустить из-под контроля свои природные инстинкты, как она сама же начнет раздевать его, страстно лаская при этом его идеальное и такое знакомое тело. «Майкл... Боже мой... Что я творю?»

- Нет... - тихо прошептала она, скорее, не ему, а самой себе, и еще сильнее зажмурила глаза.

Зафар смотрел на нее и думал о том, что почти готов принять ее предложение и оставить свои коварные планы относительно знаменитого певца. Он слишком сильно хотел целовать и ласкать ее так, как мечтал уже столько долгих, мучительных месяцев до этой самой встречи. «Совсем скоро ты снова станешь моей...» - сладострастно прошептал мужчина, пропуская пальцы через шелковый водопад ее волос.

- Зафар, - она попыталась вырваться из его крепких объятий, но в тоже мгновение он отбросил ее спиной на стену и облокотился ладонями по обе стороны от ее головы, отрезая все пути к отступлению.

- Хочешь сказать, что передумала? - недовольно прорычал он ей в лицо.

- Нет. Я всего лишь хочу напомнить, что сначала ты должен дать мне слово, что ни при каких обстоятельствах не тронешь его.

- Ты знаешь, что я за человек, и готова поверить мне на слово? - усмехнулся он, поглаживая кончиками пальцев нежную кожу на ее щеке.

- Именно потому, что я знаю какой ты человек, Зафар. Я знаю, что ты никогда не нарушаешь данных тобою обещаний.

- В нашей жизни всегда есть место исключению. - Он с легкой улыбкой смотрел ей в глаза, и она чувствовала, как сладко окутывают ее тело и разум его колдовские чары: в искусстве соблазнения ему не было равных, и очень многие женщины имели счастье в этом убедиться.

- Зафар, я жду твоего решения. - Наташа все еще была в силах сопротивляться его дьявольскому очарованию и настаивать на своем.

Он молча смотрел на нее, и его взгляд был полон чувств, которые она никак не могла разгадать. Ей казалось, что сердце остановилось.

Ну почему он так долго медлит с ответом?