Глава 2. Сто шагов назад
Они без конца спорили…
И редко соглашались…
И вечно ссорились.
Они терзали друг друга каждый день.
Но их объединяло одно —
они с ума сходили друг по другу.
«Дневник памяти». Николас Спаркс
***
С момента печальных событий, которые чуть не привели к окончательному разрыву между Майклом и Наташей, прошло достаточно много времени.
За эти полтора года их жизнь из «Американских горок» превратилась в другой, более спокойный, но не менее увлекательный аттракцион. Наташе дали длительный отпуск на работе, Майкл на время «забил» на подготовку своего нового студийного альбома, и они просто наслаждались обществом друг друга.
«Мы как два дзен буддиста. Плывем себе по течению, мирно созерцая проплывающие мимо берега, и не думаем о том, куда нас вынесет течение». Они весело смеялись над этим его изречением, но оба понимали, что это спокойствие — мнимое. Что жизнь благосклонно дала им эту небольшую передышку прежде, чем снова бросить в крутой водоворот событий.
Они оба знали, что размеренная жизнь, без потрясений и сильных эмоций, это абсолютно не их стиль. Что они быстро заскучают, Майкл начнет брюзжать и станет абсолютно невыносим, а Наташа непременно будет искать способ получить, так необходимый ей, адреналин.
Они по-прежнему не жили вместе и виделись далеко не каждый день. Но это лишь еще больше подогревало их интерес друг к другу.
Майкл чувствовал себя мальчишкой, который тайком от родителей бегает на свидания к понравившейся ему девочке.
В их отношениях не было понятия рутины, быта и всего прочего из того, обо что обычно разбивались хлипкие лодки людского семейного счастья. У них всё было по-другому, у них все было нестандартно и, наверное, даже неправильно, но… Это был их выбор, это были их отношения, и им было комфортно в них.
В этих отношениях постоянно присутствовали элементы риска, приключений и романтики. А каким восхитительным был у них секс! Они каждый раз испытывали такой невероятный трепет, словно прикасались друг к другу впервые. В тоже время они прекрасно изучили себя в постели и научились доставлять друг другу неземное наслаждение.
Их отношения, по-прежнему, мало укладывались в рамки привычных представлений о нормальной супружеской жизни, впрочем, представления о нормальности у каждого свои. Загнать Майкла Джексона в рамки чего-то традиционного, обыденного и понятного людям, всегда было непосильной задачей для кого-либо. И спутницу он выбрал себе под стать. «Два сапога — пара, — говорила про них Элизабет Тейлор, — только модели сапог разные».
Лиз считала, что они абсолютно непохожи, но тем и прекрасен был их союз. «Кто-то из них двоих должен уметь трезво мыслить и действовать хладнокровно. Майкл —это чувства, Наташа — разум, и вместе они гармоничный, а главное, полноценный и слаженный организм», — часто говорила про них актриса.
Элизабет и Наташа за это время заметно сблизились и очень быстро подружились. Наташа и Майкл теперь были частыми гостями в доме у актрисы. Иногда они жили у Тейлор по несколько дней подряд, и Элизабет нравилось наблюдать за ними.
Ей нравилось, как они относятся друг к другу, каким сильным чувством горят их глаза. Ей нравилось видеть ее любимого Майкла таким счастливым.
Майкл и Наташа никогда не разговаривали о том, что случилось тогда, в одном из отелей Хьюстона, и о том, что певец после этого пытался покончить с собой. Он ни разу не поднимал тему ее изнасилования, предпочитая все забыть, как самый страшный, кошмарный сон. И лишь шрам на ее спине напоминал ему о том, что тогда случилось, и то, что это не было его очередным ночным «ужастиком».
Зато руководство ФБР после этого вопиющего случая оказалось в двояком и весьма щекотливом положении. С одной стороны, пострадал их высококвалифицированный сотрудник, с другой, этот арабский миллиардер был крупным деловым партнером страны и знал пару неприглядных тайн американского правительства. В итоге сошлись на том, что этот «арабский друг» официально принес свои извинения и пополнил швейцарский счет Наташи до неприличия кругленькой суммой.
— Пусть он свои извинения знаешь куда засунет, Дерек?! — Наташа была вне себя от гнева. — Я, мать его, для чего своей жизнью рисковала?! Чтобы вместо благодарности получить шрам во всю спину и на одну ночь стать игрушкой для секса в руках одного из самых влиятельных и богатейших людей мира?!
— Но ты же приняла его деньги, — спокойно парировал Дерек ее гневную тираду.
— От него не убудет, но лично мне его подачки не нужны! Я отдам все деньги на благотворительность. Перечислю в один из фондов Майкла.
— Ты хорошо подумала? Если Джексон узнает, откуда эти деньги…
— Он не узнает, можешь быть в этом уверен.
И Майкл, конечно, не узнал, зато с помощью этих денег была спасена не одна детская жизнь.
***
Взяв совсем короткую передышку после мирового турне, которое прошло с оглушительным успехом, Майкл Джексон все-таки приступил к работе над своим новым студийным альбомом.
Наташа знала, что некоторые песни, которые войдут в альбом, певец написал о ней. В частности, одну из них, которую Майкл сочинил, когда думал, что она — элитная проститутка и спит с его лучшим другом.
Певец старался никогда и никому не показывать сырой материал своих произведений, но для Наташи он сделал исключение. Они только что прослушали демо-версию его «Who is it?», и девушке очень понравилась песня.
— Майкл, я понятия не имела, что ты так сильно переживал тогда. Недаром говорят, что гений должен страдать, чтобы писать великие произведения. Эта песня — шедевр. Ни убавить, ни прибавить.
Они сидели прямо на полу в огромной светлой гостиной. Их босые ноги с блаженством утопали в невероятно мягком длинноворсовом ковре нежно-сиреневого оттенка. Рядом с ними, на небольшом серебряном подносе, стояла стеклянная ваза с фруктами, десертная фарфоровая тарелка с нарезанным тонкими ломтиками швейцарским сыром и бутылка белого французского вина.
Майкл был одет в свободные белые брюки и светлую хлопковую рубашку, которая была расстегнута на все пуговицы. Он сидел, облокотившись спиной о диван, а Наташа расположилась между его расставленных в стороны ног, положив голову на мужское плечо и тесно прижимаясь спиной к оголенной мужской груди. На ней были белые льняные брюки и блузка «на одно плечо» из нежно- голубого хлопка в тонкую белую полоску и пышным широким воланом вдоль выреза. Девушка буквально лежала на певце, ощущая всем своим телом такое родное и умиротворяющее тепло любимого мужчины.
Майкл нежно провел рукой по ее распущенным волосам и коротко поцеловал в макушку.
— Знаешь, о чем я часто думаю?
— Мм..?
— Что, если бы мы не встретились с тобой тогда? Или ты осталась бы с Полом, а не со мной? Или предпочла этого Андреаса… И что было бы с нами, не повстречай я тебя случайно на улице, и если бы ты меня не простила?
— Ох, сколько «или» и «если бы»… Майкл, иногда, чтобы понять твой ли это человек, надо просто его отпустить. Если он вернется к тебе, значит это твой человек. Если нет, значит он твоим никогда и не был. То, что мы встретились тогда, была не случайность. Считай, что это судьба. И знаешь, Майкл, ты слишком много думаешь…
— Я искал бы тебя. Обязательно бы искал. Я бы весь мир перевернул кверху дном… — печально произнес мужчина, обнимая девушку и еще теснее прижимая к себе.
В ответ Наташа лишь закрыла глаза и тихо вздохнула.
— Я назову новый альбом в твою честь, — вдруг произнес он, нежно целуя ее обнаженное плечо.
— Ты назовешь свой новый альбом «Наташа Романова»? — Она вопросительно вскинула бровь и хитро улыбнулась.
— Я назову его «Опасная». Ведь ты самое опасное существо из всех, кого я знаю.
— Тогда лучше посвяти его своему менеджменту. Они еще тот клубок алчных, ядовитых змей…
Майкл лишь тихо рассмеялся в ответ.
Он аккуратно задрал вверх край ее хлопковой блузки и принялся медленно чертить указательным пальцем круги вокруг женского пупка. Наташа повернула голову на него и, обнимая одной рукой за шею, коротко и нежно поцеловала в губы, на которых тихо таял вкус изысканного вина и сочной клубники. Девушка еще крепче обняла Майкла за шею, и вновь коснулась его губ, с каждой секундой углубляя свой поцелуй.
— Мм… Какой ты все-таки невероятно сладкий мальчик… — томным голосом произнесла Наташа, глядя в его смеющиеся карие глаза.
Он медленно очертил указательным пальцем контур ее соблазнительных губ. Она поймала его палец и слегка прикусила, одновременно лаская его языком.
— Я обожаю твои губы, детка. Они просто созданы для поцелуев. Для моих поцелуев, — хрипловато произнес певец, бережно опуская ее спиной на пушистый ковер…
Она нежно обхватила ладонями его лицо, требовательно притягивая к себе. В приглушенном свете люстр на безымянном пальце ее правой руки переливался огромный, эксклюзивный бриллиант. Это было то самое кольцо, которое Майкл подарил Наташе перед началом своего Бэд тура.
В последнее время девушка носила это кольцо постоянно, подчеркивая тайный статус возлюбленной поп-короля, но в окружении Джексона об их безумном романе знали лишь единицы.
Семья певца пребывала в абсолютном неведении относительно Наташи, впрочем, как и шумные итальянцы Касио. «Твоя итальянская семья» или «Твоя вторая семья» — так в шутку называла их девушка. Хотя иногда ей казалось, что именно Касио и есть настоящая семья Майкла, а не та, которая считается таковой по праву кровного родства с ним.
Его «Страна вечного детства» находилась на завершающем этапе строительства, и они часто ездили на ранчо и просто гуляли там, постоянно держась за руки. Она больше не появлялась в его поместье, которое он решил не продавать, пока не закончит свой Неверлэнд. Впрочем, и сам Майкл был в нем редким гостем в последнее время.
После окончания мирового тура, истерия вокруг имени певца достигла своего апогея. Фаны, медиа и критики, казалось, просто посходили с ума — что бы он ни делал, куда бы ни направлялся, люди повсюду следовали за ним. Телохранители Джексона едва сдерживали толпу поклонников, чтобы дать певцу возможность элементарно добраться до своей машины.
Фанаты днем и ночью дежурили у ворот его шикарного поместья, караулили в городе его легкоузнаваемый лимузин, слонялись возле студии звукозаписи и тех мест, где певец появлялся хотя бы однажды. Пару раз, кто-то из его поклонников видел, как он входил на территорию шикарной виллы в испанском стиле в престижном районе Лос-Анджелеса, и тут же толпа фанатов начала поджидать его и там.
Не желая рисковать их с Наташей приватной жизнью, Майкл купил роскошную двухуровневую квартиру, о которой никто не знал, даже члены его семьи и вездесущие менеджеры певца.
В интерьере квартиры не было той вычурности, которую так любил Майкл. Лаконичные белые кожаные диваны, ковры с высоким ворсом, в котором так приятно утопала нога, система современного освещения и картины Энди Уорхола на стенах.
Их маленький, уютный мирок размером в двести квадратных метров, принадлежавший только им двоим. Они называли ее «наше секретное место» или «наша берлога».
Когда он ехал после утомительной работы в студии или офисе в эту квартиру в одном из элитных жилых небоскребов в престижном спальном районе города, он чувствовал себя по-настоящему семейным человеком. Он спешил туда, где его ждали приятная атмосфера, вкусный ужин и любимая женщина. Он ехал туда, где ждали и любили не Майкла Джексона — поп-короля, а Майкла Джексона — реального, земного человека.
Майкл и Наташа редко разговаривали о его работе и о том, что, возможно, после выпуска альбома ему снова придется ехать в грандиозный мировой тур. Лишь однажды девушка спросила певца, о чем будет его новый альбом.
— О страсти, — уклончиво ответил тот и загадочно улыбнулся.
Наташа не стала расспрашивать дальше, а он не хотел раскрывать сразу все секреты и рассказывать о том, что такие песни, как Give in to me, In the closet, Dangerous, Who is it? и, особенно, Will you be there, которые войдут в альбом, он написал про нее и для нее. Will you be there — это даже была не песня, это была своего рода его клятва:
Обещая новое завтра,
Я никогда не отпущу тебя,
Ведь ты навсегда в моем сердце…
Это была его боль:
Я устал…
Скажи, ты обнимешь меня?
Будешь ли ругать, если ошибусь?
Найдешь ли, если потеряюсь?
Мне сказали,
Что нужно быть преданным,
Идти вперед, даже если не будет сил,
И бороться до конца,
Но я всего лишь человек…
Все меня контролируют.
Такое ощущение, что мир
Заготовил для меня некую роль.
Я так растерян…
Ты покажешь мне,
Что будешь рядом
И что, любя, сможешь меня выносить?
Это была его святая молитва, его отчаянная просьба, его мольба к ней:
В наш самый трудный час,
В минуту моего глубокого отчаяния,
Ты будешь любить меня по-прежнему?
Ты будешь рядом
Во времена испытаний
И невзгод,
Вопреки сомнениям
И разочарованиям,
В минуты ожесточенности
И беспокойства,
В моменты страха
И признаний,
Среди мук и боли,
В радости и в печали?
Когда Наташа впервые услышала эту песню, она не смогла сдержать слез. Ей эта песня напомнила клятвы, которыми будущие супруги обмениваются перед алтарем.
Наташа рассказала о своих ощущениях, и Майкл ответил, что так оно и есть. Что это и есть его клятва, и они еще долго сидели в тишине, крепко обнявшись, вслушиваясь в тихое дыхание и сердцебиение друг друга.
То, что они с Наташей так и не поженились, перестало иметь для Майкла какое-либо значение. Вдоволь насмотревшись на то, как рушатся семьи его друзей, знакомых и близких, певец окончательно разочаровался в институте брака. Он знал, что многие мужья изменяют своим женам, а жены, в свою очередь, выносят своим мужьям мозг, заставляя последних глушить водку или принимать что-нибудь от сердца.
А что творилось в семьях его родных братьев…
В отличии от них, Майкл был абсолютно счастлив. Наташа носила его кольцо, и этого было для него более чем достаточно. Она стала еще одной тайной певца, которую он тщательно оберегал от посторонних глаз.
Но, чего уж греха таить, иногда ему хотелось громко кричать о ней на весь мир, кричать о том, как он счастлив с ней, как безумно влюблен в самую прекрасную женщину на Земле! Ему хотелось прийти на вручение очередной музыкальной награды и с гордостью произнести со сцены: «А эту победу я посвящаю своей горячо любимой и обожаемой жене».
Именно гордость, вот что он испытывал по отношению к ней. Гордость и бесконечную любовь. Он любил Наташу всем сердцем, доверял ее как никому другому и смело делился с ней своими планами на будущее.
В один из теплых, уютных вечеров, который они как всегда проводили в своей «секретной берлоге», Майкл прямо на полу гостиной расстелил огромные цветные чертежи ранчо Неверлэнд.
Наташа неспешно потягивала восхитительное вино, в то время как Майкл с упоением рассказывал ей, где в его Королевстве будет располагаться зоопарк, парк аттракционов, большой искусственный пруд и даже железнодорожная станция.
Они несколько раз до этого ездили вместе на ранчо, смотреть, как продвигается строительство, и Наташа иногда вносила в планы застройки и свои коррективы. Ей очень нравилось топиарное искусство, и Майкл пообещал, что в Неверлэнде будет очень много декоративных кустов и деревьев, подстриженных в форме разных причудливых животных и сказочных героев. Еще она попросила переделать мост, который вел к центральному дому, сделав его более в духе каменных мостов старой Праги.
— Майкл, цветочные часы где будут? Вот здесь? Тогда в этом месте неплохо будет смотреться большой фонтан с подсветкой. — Наташа на четвереньках ползала по огромному чертежу и плавно водила по нему пальчиком.
Ее короткое легкомысленное платьице самым бесстыжим образом задралось вверх, обнажая красивые стройные ноги почти до самой попы. Глядя на это зрелище, Майкл судорожно сглотнул, почувствовав, как возбуждение от планов на грандиозное строительство переходит в возбуждение совершенно другого рода.
Девушка чутко уловила напряженное молчание за своей спиной.
— Майкл? Ты вообще меня слушаешь? — Наташа обернулась и пристально посмотрела через плечо на мужчину. — Джексон, с тобой все в порядке? Ты какой-то… странный.
Певец несколько секунд изучал ее раскрасневшееся лицо и в беспорядке растрепавшиеся волосы. Затем шумно выдохнув, он схватил ее за руку и рывком усадил к себе на колени, прижимая спиной к своей груди.
— Как скажешь, детка, большой, так большой, — прохрипел он, рывком стаскивая вниз тоненькие бретельки с ее покрытых красивым загаром плеч.
— Ты сейчас о чем? — рассмеялась Наташа, еще теснее прижимаясь к нему и подставляя свою шею под его страстные поцелуи.
— О чертовом фонтане…
Он осторожно прикусил зубами ее плечо, одновременно играя пальцами с аккуратными, заострившимися сосками. Переместив одну руку ей на спину, он провел пальцами вдоль позвоночника, заставляя ее тело покрыться чувственными мурашками. Его язык повторил путь пальцев, оставляя влажную дорожку на пылающей от возбуждения коже. Он снова привлек ее к себе, страстно сжимая ладонями обе ее груди. Затем отодвинул в сторону кружева женских трусиков и принялся ласкать пальцами ее изнывающую от острого желания плоть.
С его губ сорвался громкий стон, когда он мягко и не спеша овладел ею. Его тонкие пальцы больно впились в ее бедра, когда девушка начала двигаться на нем, руками притягивая его за шею к себе. Мужчина, прикрыв глаза, осыпал беспорядочными, влажными поцелуями ее шею и плечи и с ликованием в сердце вслушивался в ее сдавленные стоны, которые с каждым его движением становились все громче и громче.
Не в силах больше выдерживать напряжение в своем теле, Наташа подалась вперед и уперлась ладонями прямо в лежащий на полу чертеж.
— Майкл, мои руки сейчас находятся как раз в районе твоего парка аттракционов, — игриво улыбнулась она, припоминая, что первую попытку ее соблазнить певец предпринял именно на детской карусели, и тут же прикрыла глаза и громко застонала, ощущая скорое наступление оргазма…
На слове «аттракционы» Майкла пронзило воспоминание: стена дождя, французская карусель, сползающий с женской груди легкий шелк и то, что произошло дальше. Это воспоминание молнией сверкнуло в его мозгу так ярко, что он еще крепче зажмурился и до боли стиснул зубы.
Когда она была уже на грани, он вдруг резко отстранил ее от себя и опрокинул спиной прямо на расстеленные на полу чертежи ранчо. Он быстро стащил с девушки нижнее белье, рывком раздвинул ее ноги в стороны и, навалившись всем своим весом, вошел так мощно и глубоко, что Наташа, выгнувшись в спине, начала судорожно хватать ртом воздух.
Совершив несколько грубых, резких движений, он внезапно вышел из нее, заставляя разочарованно выдохнуть. Девушка судорожно схватила его за плечи, в стремлении прижать обратно к себе, но он не подчинился.
Наташа распахнула глаза и принялась изучать его лицо, в попытке понять, какую игру он затеял на этот раз. С легкой ухмылкой на губах он ласково провел пальцами по ее щеке, спускаясь все ниже, и, глядя в ее прекрасные изумрудные глаза, начал говорить проникновенным голосом, не прекращая небрежно водить по ее разгоряченному телу своими изящными пальцами:
— Я так хотел тебя тогда, на карусели… — его указательный палец плавно обвел темную ареолу женского соска.
— Я так хотел тебя всю… А ты… — его пальцы пробежались по ложбинке между ее вздымающихся от учащенного дыхания грудей. — Ты раздраконила меня… Ты завела меня так, как никто и никогда прежде… — своей широкой ладонью он болезненно сжал ее правую грудь, а затем подушечкой большого пальца потерся о возбужденный до предела сосок, срывая с женских губ сдавленный стон.
— Довела меня до предела, до сумасшествия и цинично бросила, как желторотого юнца, — мужская ладонь заскользила ниже по ее горячему, обнаженному телу.
Все ее мысли и чувства следовали за его рукой, предвкушая ласки там, где она больше всего их хотела.
Но вместо этого, он внезапно схватил ее одной рукой за горло и снова резко вошел, заставляя ее тело вздрогнуть, а саму ее негромко вскрикнуть от неожиданности. Его невероятно возбудил звук, сорвавшийся с женских губ. Он понял, что застал Наташу врасплох, и усмехнулся своей догадке.
Мужчина снова начал говорить, лениво двигая при этом своими бедрами, и в его голосе были отчетливо слышны властные, агрессивные нотки:
— Но теперь держись, детка, — злобно цедил он сквозь зубы. — Тебе не будет пощады от меня. Я отымею тебя на каждом аттракционе в Неверлэнде, на каждой карусели, в каждой комнате и в каждой машине. Я…
Он склонился ближе к ней, продолжая беспощадно наращивать темп, и принялся в красках рассказывать, что и как он будет с ней делать на ранчо.
У Наташи голова шла кругом от его откровенных и весьма развратных описаний, движений его горячего, внушительных размеров члена внутри нее и чувства легкого удушения, когда его рука чуть сильнее сжимала ее горло. Что-то первобытно-дикое поднималась откуда-то изнутри, накрывая с головой их обоих. Она отчетливо ощущала, как под тяжестью их тел сминаются, жалобно поскрипывая, плотные листы ватмана.
— Джексон, ты порвешь свои чертежи к чертовой матери…
— Лучше беспокойся о том, чтобы я тебя не порвал, — прошипел он, убирая руку от ее горла и продолжая входить в нее быстро, резко и грубо. — Я знаю, что тебе нравится, когда я делаю это жестко. И я готов сполна дать тебе то, чего ты так сильно жаждешь.
Он рычал, как хищное животное, всё сильнее вдавливая ее в пол своим напором. Наташа смотрела в его пылающие, почерневшие от страсти глаза и в очередной раз удивлялась, как быстро этот мужчина способен проходить путь от божественного ангела до не менее прекрасного демона.
Накрывший девушку оргазм был настолько сильным и продолжительным, что она до судорог в пальцах вцепилась в его плечи, практически теряя сознание и ощущая, как он продолжает двигаться в ней, но уже более плавно и размеренно. Еще пара толчков, и он догнал ее, срываясь на крик и конвульсивно содрогаясь всем телом.
Ей казалось, что его мощная разрядка пронзила ее насквозь, и она снова зашлась в крике, инстинктивно пытаясь выползти из-под него. Но новая волна болезненных оргазменных судорог сковала ее тело, лишая возможности двигаться.
Внезапно Наташа поняла, что теряет способность нормально дышать. Ей показалось, что стены комнаты разом обрушились на нее, погребая под своими завалами заживо. На самом деле это Майкл беспардонно завалился сверху, так же как и она, пытаясь прийти в себя.
— Детка, прости… Я не знаю, что на меня нашло. Я сделал тебе не слишком больно? — дрожащим голосом произнес он, с тревогой заглядывая в ее глаза.
— Всё было прекрасно, пока ты не начал извиняться. Вот умеешь ты, Джексон, всё испортить, — недовольно проворчала Наташа.
Они несколько секунд смотрели друг на друга, а затем звонко, в унисон рассмеялись. Майкл обнял ее за плечи и откинулся на спину, увлекая за собой. Девушка положила голову ему на грудь, одной рукой обняла за талию и закинула на него ногу.
— Я хочу, чтобы ты полностью легла на меня сверху, — прошептал мужчина, целуя ее волосы.
Наташа мгновенно оказалась на нем и, поставив локти ему на грудь, подперла щеки ладонями.
«Какой же ты очаровательный, Джексон, после секса. Впрочем, как и во время секса и даже просто в предвкушении оного», — думала девушка, с улыбкой разглядывая его раскрасневшееся, с мелкими капельками пота лицо, божественные, с чувственным блеском глаза, соблазнительный рот, черные кудри, беспорядочно налипшие на взмокший лоб.
— Ну и правильно, что не дала мне тогда, — мелодично рассмеялся певец и осторожно щелкнул ее по носу. — Тогда бы я решил, что ты очень легкая добыча.
Она придвинулась к нему ближе и потерлась щекой о его щеку.
— Ты даже не представляешь, как сильно я хотела тебе отдаться на той чертовой карусели…
От этих слов он мгновенно ощутил новый прилив сексуального возбуждения. Желание вновь обладать ею было настолько сильным, что мужчина впился пальцами в ее нежную кожу и тихо застонал.
— Вот же ты чертовка… — прошипел он и быстро перевернулся вместе с ней, оказавшись сверху.
Она хотела еще что-то сказать, но он запечатал ее рот жадным поцелуем, проворно забираясь пальцами под подол ее нещадно перекрутившегося вокруг талии платья.
— Майкл.
— Т-ш-ш-ш, детка… Я еще не до конца отомстил тебе за карусель…
***
После они лежали, обнявшись, на большом белом диване в гостиной, и Майкл в который раз настаивал на том, чтобы в Неверлэнде девушка жила вместе с ним в центральном доме, и чтобы у них была одна спальня на двоих, но Наташа снова наотрез отказалась от этой идеи.
— Джексон, ты теперь у нас Король! А во все времена у короля и королевы были свои, отдельные спальни. Некоторые, правда, соединялись специальными секретными проходами, по которым Его Величество мог незаметно шастать по ночам к своей венценосной супруге.
Майклу пришел в дикий восторг от идеи с тайным проходом. Это попахивало весельем и приключениями, а он любил и то и другое.
Эта идея так захватила его, что он устроил в Неверлэнде еще несколько тайных комнат и переходов, про которые знал только сам хозяин. Когда Наташа выбрала себе одно из гостевых бунгало, он приказал строителям соединить его подземным тоннелем с центральным зданием.
Обнаружить вход в тоннель было практически невозможно и о нем знали всего несколько человек. И поэтому частенько, когда все думали, что Майкл у себя, на самом деле, он был совершенно в другом месте.
— Ого! Майкл! Это просто какое-то средневековье. — Наташа благоговейно провела пальцами по каменной кладке.
В тоннеле абсолютно все — стены, пол, потолок — были выполнены из натурального булыжника.
Девушка подняла руку высоко вверх и дотронулась рукой до низкого сводчатого потолка. Тоннель был настолько узкий, что едва можно было идти вдвоем. В пол, вдоль стен, на определенном расстоянии друг от друга были вмонтированы точечные светильники, в тусклом свете которых, каменный коридор выглядел слегка жутковато.
— Майкл тебе еще рабов и камеру пыток и вообще будет зашибись! — съязвила Наташа, еще раз оглядываясь по сторонам.
Ее взгляд невольно задержался на Майкле. Он смотрел на нее с хладнокровной ухмылкой. В его взгляде было что-то такое, от чего по ее спине мгновенно пробежали мурашки. Она обожала, когда он так на нее смотрел: обычно это предвещало дикий, животный секс.
— Майкл, хорош строить из себя Влада Цепеша, — не выдержав его взгляда, хихикнула Наташа.
— Боишься, что я тебя покусаю?
— Боюсь, что мои бастионы падут, и мое Королевство пополнит список завоеванных тобою земель.
Она хотела убежать от него, но он в два счета ее догнал. Ловко схватив за локоть и резко развернув на себя, он буквально впечатал ее спиной в холодную каменную стену. Она почувствовала, как горячие пальцы скользят по ее ногам, задирая подол платья все выше и выше.
— Не бойтесь, Королева! Я буду справедливым правителем, — прошептал Майкл, когда ее первый чувственный стон эхом отразился от мрачных каменных стен.
***
Выбрав для себя один из гостевых домиков в Неверлэнде, Наташа сама полностью продумала его интерьер.
— Мне очень нравится у тебя. Ты так все здорово придумала, — многократно восхищался Майкл, каждый раз замечая все новые и новые детали.
Он вновь пробрался к ней в бунгало через потайной тоннель и они лежали, обнявшись, на невероятно пушистом молочного цвета ковре и слушали уютный треск поленьев в камине.
Они вновь рассуждали о любви и о том, как часто нужно выражать ее словами. Они часто спорили на эту тему и редко соглашались друг с другом, оставаясь каждый при своем мнении. Майкл по-прежнему ждал этих заветных слов от Наташи, а она все не торопилась их произносить. Иногда он злился или расстраивался, но его плохое настроение, как правило, длилось недолго.
— Майкл, неужели ты и правда думаешь, что все люди, которые говорят тебе, что любят, на самом деле эту любовь испытывают? — в который раз объясняла ему Наташа.
Майкл напряженно молчал, понимая, что она как всегда права. Сколько раз люди, которые клялись ему в дружбе и любви до гроба, предавали его самым вероломным образом.
Мужчина тяжело вздохнул, перевернулся на бок, лицом к ней и устроился поудобнее, подпирая голову рукой.
— Что лучше говорит о человеке — его слова или его поступки? — Наташа смотрела в его красивые карие глаза. — Что лучше говорит о моем отношении к тебе?
— Поступки, — ласково произнес мужчина, касаясь пальцами ее щеки. — Твои поступки, эмоции, то, как ты на меня смотришь, твое отношение ко мне, реакция твоего тела на мои прикосновения — все это говорит о твоей любви красноречивее всяких слов. Ты научила меня ценить наши отношения, относится к ним с трепетом и с большой ответственностью, не заморачиваться на всякого рода условности и чувствовать себя абсолютно счастливым.
— Майкл, ты же знаешь, что я умру за тебя, если будет надо. Так что же еще?
— Всего лишь вот это.
Он приблизился к ней и нежно коснулся своими губами ее губ.
***
Итак, 1991 год…
Дорогие читатели! Большая просьба от меня. Отмечайте главы звездочками или пишите комментарии, а то я не понимаю, есть интерес к работе или нет. Смотрю, что никакой движухи, а потом выясняется, что вы ждете продолжения. Надеюсь на понимание. Добра и мира всем!