Ариэлла

Нам с братом ты очень- очень нужна.

Прости, что часто бываешь одна,

Но знаем, что дома нас ты ждешь

И тем силы в пути нам придаешь.

И просим об одном – береги себя,

Не представляем мы жизнь без тебя».

Мать с одного на другого взгляд переводит:

«К чему Икрам этот разговор подводит?

Что пытается ей рассказать

И что еще следует ожидать?»

Чувствует мать, пришли не зря,

Но молчит, что дальше скажут ей сыновья.

Но оба, как онемев, не могут решиться

И перед матерью открыться.

«Мы с братом решили, - набрался духу Икрам, -

Негоже так долго сидеть дома нам.

Чтобы дальше торговлю вести,

Необходимо товары новые приобрести.

Вот и подумали мы, пора бы решиться

И с новым караваном в путь пуститься.

И, согласись, без сомненья

Сейчас это самое лучшее решенье». –

Произнес Икрам и на мать посмотрел,

словно поддержки от нее хотел.

Как же она сына понимает,

Видит, как мучается и страдает.

Какую же силу духа и волю надо иметь,

Чтобы так над чувствами своими владеть!

Не до забав ему, не до утех,

Делает то, что лучше для всех.

Но прежде всего, мать это знает,

Он Ариэлу оберегает.

Жаль ей сына, но не в жалости дело,

В пути пусть забудет он Ариэлу.

«А, пока он будет в пути,

Постараюсь невесту ему найти.

Ариэла, что ж позабочусь о ней,

Достойного мужа подберу и ей.

Есть на примете один молодец,

Сам молод еще, но тоже вдовец.

У нее будет сын, у него есть дочь,

Устроить их счастье смогу я помочь». –

Так мысленно мать рассуждала,

Сыновьям же своим сказала:

«С вами не хочется мне расставаться,

Но и не буду просить вас остаться.

Как никто я вас понимаю

И ваше решенье одобряю.

Причина такого решенья ясна

И знаю это не я лишь одна.

Очень мудро вы поступили,

Тем самым большую проблему решили.

Длинный путь вас ждет впереди,

А значит, есть время, чтоб ясность внести,

Чего на самом деле хотите,

Но только, прошу вас, не грустите.

Время лечит, поверьте дети,

А я люблю вас больше всех на свете.

И я, как всегда, буду вас ожидать,

За вас молиться и к Аллаху взывать».

Мать детей своих к себе прижала

И беззвучно зарыдала.

Готово сердечко ее разорваться,

Только нужно ей сильной остаться.

Надеется мать - сыновья очнутся

Все поймут и другими вернутся.

Боялась она меж ними вражды,

Все время жила в ожиданье беды.

Что бы там дальше ни случилось,

Пока все к лучшему сложилось.

Тихо в саду, ни дуновенья, ни ветерка,

Словно и на природу легла тоска.

Тяжело сыновьям, матери тяжело,

Но принято решенье и оно верно.

Хорошо им втроем, но пора возвращаться,

У каждого есть теперь чем заняться.

Матери подняться они помогли,

Взяли корзину и за нею пошли.

До самого дома все трое молчали.

Да о чем говорить, они всё понимали.

А, Ариэла? Как всегда

в своей комнате совершенно одна.

Общенье с матерью из головы не выходит.

«Зачем разговор этот снова и снова заводит?

Давно я уже со всем смирилась,

И со счастьем несбыточным простилась.

Стараюсь незаметной быть,

Ни с кем не встречаться, не говорить.

В одиночестве дни свои провожу,

Никто и не знает, как я грущу.

Не с кем мне даже поделиться

И никому нельзя открыться». –

Так сама с собой Ариэла рассуждала,

Как в комнату Гаада вбежала.

Была она необычно бледна

И готова расплакаться была.

«Что случилось, в чем же дело? –

Спросила участливо Ариэла. –

На тебе ведь нет лица,

А бледна - то, как бледна!»

Гаада к груди Ариэлы припала

И горько, горько зарыдала.

Сквозь слезы пыталась что-то сказать,

Ариэла ж ничего не могла разобрать.

«Гаада, успокойся, вытри глаза,

Что привело тебя сюда?

Какая беда с тобой приключилась

и тяжестью на сердце твое навалилась?»

Во дворе, в беседке и убирала,

И разговор братьев услыхала.

Говорили они о долгом пути,

Что караван должен прийти,

И что времени мало осталось.

И как мне показалось,

Собрались и они с караваном идти,

Чтоб товары новые привезти».

Ничего не ответила Ариэла,

Только больше прежнего побледнела,

Успокоить Гааду пыталась,

А сердце ее болезненно сжалось.

«Успокойся, Гаада, плакать не надо,

Твоя любовь тебе награда.

Вытри слезы, угомонись,

Лучше солнышку улыбнись.

Уйдут с караваном, ну, что за дела,

Такая ведь у мужчин судьба.

За дом, за жену, за детей в ответе

И это везде, на всем белом свете.

А участь женщины, терпеливой быть,

Очаг домашний свой хранить.

Не плакать, не унывать,

А ежечасно мужчин своих ждать,

Молиться за них и Бога просить,

Желать им здоровья и верными быть.

Пример тому наша мать,

Кому, как не ей все это знать.

Смолоду мужа своего провожала

И в путь опасный собирала.

Сыновья подросли, взрослыми стали

И снова в заботах она и печали.

Так жизнь устроена, смирись.

Я ведь права, Гаада, согласись.

Вытерла слезы Гаада:

«Не смирюсь я, наверное, никогда.

Хорошо говорить тебе, что ты знаешь?

Как же меня ты не понимаешь,

Если бы ты кого – то любила,

Сразу по-другому бы заговорила». –

Всхлипывая, проговорила Гаада. –

Я так за него боюсь всегда».

С трудом удалось Ариэле слезы сдержать:

«Где уж мне, Гаада , тебя понять!» -

с грустью думала Ариэла,

И сердечко ее вновь заболело.

«Если б могла я тебе открыться,

Болью своею поделиться!

Как беспощадна ко мне судьба,

Не нужно даже иметь врага».

Горько вздохнула Ариэла,

Впервые себя она пожалела.

Вся жизнь ее, вдруг, пред ней пронеслась

И искоркой яркой в сознанье зажглась.

Какой бы счастливой могла она быть

И с мужем любимым сына растить!

Каким же уютным был ее дом,

Сколько смеха и счастья было в нем!

Все в прошлом осталось, а что впереди?

Чего ожидать ей, куда ей идти?

Что ж так несправедлива к ней судьба,

Никому не хотела она ведь зла.

За что же жестоко ее так карает,

Все, что мило и дорого ей, отнимает.

Да что горевать, нужно дальше жить

И постараться все позабыть.

Жизнь новая ее скоро ждет

И нужно смотреть только вперед.

Если не даст Господь доли другой,

Придется смириться и с такой.

Все в Его власти и милость, и гнев,

А если любовь, то хватит на всех.

И просит Всевышнего дать ей терпенья,

Силу и волю, превозмочь все лишенья.

Ушла вся в мысли свои Ариэла,

Забыв, что рядом Гаада сидела.

А, Гаада за ней наблюдает.

«Отчего же Ариэла так страдает?

Изменилась в лице, побледнела.

Какое же ей до всего дело?

Радоваться надо, что Икрам уйдет

И вновь покой она свой обретет.

Не нужно будет никого бояться

И жизнью вновь сможет наслаждаться.

Другое дело, сама Гаада,

Все знают, Карима любит она.

Оттого то и плачет она и страдает.

Неужели Ариэла этого не понимает?

Пытается все меня успокоить,

а сама свою жизнь не может устроить, -

Обиженно думала Гаада, -

Не смогу понять ее никогда».