Ариэлла

После завтрака взялись за дело

И работа у них закипела.

Нужно выбить, почистить ковры,

Чтоб чистотой засверкали они.

Окна помыть, пол подмести,

Порядок в доме во всем навести.

Посуду, что из меди и серебра

Так натереть, чтоб сверкала она,

Чтобы на солнце она искрилась

И чтобы как в зеркале все отразилось.

Во время работы Ариэла пела

И все в руках у них просто горело.

Славно втроем они потрудились

И, конечно же, утомились.

Решили в беседке прилечь, отдохнуть,

А может быть и немножко вздремнуть.

Хозяйка тем временем в дом пошла,

Хлеба, фруктов, вина принесла.

Усевшись удобнее за столом,

Каждая думала лишь об одном;

Когда ж, наконец, караван придет?

Каждая ответа ждет.

Мать с нетерпеньем ждет сыновей своих,

Как же давно не видела их.

В пути повзрослели, мужчинами стали,

И многое там, вдали, повидали.

Ариэла же с тревогой в груди.

Представить не может, какие они.

Возможно, разгневаются и не простят мать,

За то, что осмелилась ее принять.

А может, обрадуются и поймут

А также сестрой ее назовут.

О сыне младшем думает Гаада,

Давно о нем тоскует она.

Сама не знает, как случилось.

Еще девчушкой в него влюбилась.

За столиком, молча, втроем сидели,

Вино пили, хлеб, фрукты ели.

Вдруг, слышат голоса у ворот:

«Выходите скорее, караван идет!»

Не веря ушам своим, все трое вскочили

И за ворота поспешили.

Весь город ликует, гудит

И к площади базарной бежит.

Нет, это не сон и не обман,

Столь долгожданный идет караван.

Собрались на площади и стар, и млад

И каждый ждет, и каждый рад.

Расступись, расступись, народ,

Вот он наш караван идет!

Вереницей, друг за другом верблюды идут.

А люди все машут, родных своих ждут.

Кто мужа, кто брата, кто сына ждет,

а кто просто так, любопытство берет.

В толпе раздаются и слезы и смех,

И как бы там ни было, это радость для всех.

Мужчины важно на верблюдах восседают,

Жадно смотрят в толпу, кто же их встречает.

И каждый ищет лишь одно –

Родное, знакомое лицо.

И видно, что очень устали они,

Одежда и лица – всё в пыли.

И вот после стольких дней

мать видит своих родных сыновей.

Как же красивы они, повзрослели

За эти долгие месяцы и недели.

И как к лицу им белая шаль

И с нитью серебряною игаль.

Глазами мать ищут, глаза сияют,

На смуглых лицах улыбки играют.

Видят, в толпе стоит она,

Но кто рядом с ней, она не одна?

За руку девушку держит мать.

Глаз от красоты такой не оторвать.

Братья друг с другом переглянулись

И удивленно улыбнулись.

Вот и мать уж навстречу идет,

и красавицу за собою ведет.

Братья верблюдов своих посадили,

Навстречу матери поспешили.

Мать руки к сыновьям своим простирает

И крепко, крепко их обнимает.

Дождалась, наконец, детей своих,

Ведь мысли были только о них.

Хорошо знает мать, как страшно в пустыне.

Так было с давних пор и поныне.

Теперь облегченно можно вздохнуть,

Ведь позади опасный путь

И сыновья рядом с ней опять,

И не надо ей больше горевать.

Ариэла в сторонке стоит, молчит

И только испуганно глядит.

«Что ж будет, как примут ее сыновья,

А повернуться и уйти нельзя.

Очень не хочет обидеть мать,

Придется ей просто подождать.

Как Богу угодно, так и сложиться,

Ей нужно ждать и со всем смириться».

Наконец мать от сыновей оторваться смогла

И к Ариэле их подвела.

«Хочу познакомить вас с девушкой этой,

Она сирота, никого нет на свете.

Потеряла в пустыне мужа, мать и отца,

На всем белом свете осталась одна.

В пустыне той много людей полегло,

Из рода ее уж нет никого.

Недавно в нашем доме живет.

Каждый из вас, надеюсь, поймет.

Ариэлой зовут, чужеземка она,

Кров дала ей и я не одна.

Я назвала её дочкой своей

И с днем каждым она мне родней и милей.

Хочу, чтоб смогли вы ее принять

И сестрою своею назвать».

В ответ сыновья ничего не сказали,

Лишь только крепче мать обняли.

С ног до головы Ариэлу оглядели,

Словно прицениться хотели.

Ариэла стоит, ни жива, ни мертва,

Сейчас решается ее судьба.

Но оба брата, не сказав ни слова,

Взяли верблюдов своих за повод

И, не спеша, отправились к дому

По дороге им столь знакомой.

Ариэла и мать тоже рядом идут

И никак в толк не возьмут.

Что бы все могло это значить

В злобе сыновья не иначе.

Обе идут, потупив глаза,

Как бы, не разразилась в доме гроза.

А Гаада все в толпе стояла,

Чтоб милый заметил ее, ожидала.

Но напрасно, ее не заметил

Ни жестом, ни взглядом не ответил.

В сердцах вздохнула Гаада

И следом за всеми молча пошла.

Вот и к дому все подошли

И верблюдов во двор завели.

Вьюки тюки все разгрузили,

животных уставших напоили и накормили,

затем все товары в дом занесли,

а женщины к тенистой беседке пошли.

Взбили подушки, стали стол накрывать.

Яства различные подавать.

Все лучшее для дорогих гостей,

Дороже нет сегодня людей.

Мать суетится, нужно спешить,

Хочет сыночкам своим угодить.

Долгожданных гостей женщины привечают

И в беседку войти предлагают.

Гости на мягких подушках сидят,

На мать свою с нежностью глядят.

Стало больше седин в ее волосах.

Но тот же отблеск добрый в глазах.

Сколько же раз она их выручала,

Своими молитвами им помогала.

Сыновья поели, попили,

За угощенье поблагодарили.

Затем завели разговор о том,

Где были, что видели вдвоем.

В каких местах только не бывали!

Диковинок разных там повидали.

Как ловко торговлю они вели

И сколько товара с собой привезли.

С восторгом мать смотрит на сыновей,

Нет ближе ей никого и родней.

Ариэля с Гаадой в сторонке сидят

Слушают все, о чем говорят.

Им интересен сыновей рассказ,

Но вспомнят ли они о нас?

От младшего сына Гаада не отводит глаза,

У Ариэлы по щекам от страха слеза.

Ее не удостоили даже взглядом,

Хотя сидит она совсем рядом.

Тесно ей здесь, неуютно стало,

Сердце сжимается, словно воздуха мало.

Но тут промолвил старший сын, Икрам:

«Мы долго, долго спешили к вам.

Не только товары мы везли,

Но и подарки всем привезли.

Для тебя, наша мама родная,

Вот эта красивая шаль, расписная,

Она из тончайшего льна

И очень к лицу тебе она».

Затем обратился к Гааде:

« Вот эти пестрые бусы тебе.

Носи их и не снимай,

Мы ценим тебя, не забывай».

На Ариэлу перевел тяжелый взгляд,

Гостье своей он совсем не рад.

Откуда родом и кто она

И зачем чужеземка в доме нужна?

Но его младший брат, Карим,

Добрым взглядом ее одарил:

«Для гостьи нашей ничего не жаль,

Вот из тончайшего шелка вуаль.

Ты не стесняйся, подойди, возьми,

К платью лучшему ее носи».

Поблагодарив за подарки, женщины ушли,

А путники наши отдохнуть прилегли.