/3/
Пиратский корабль... Эти слова эхом отдавались в сознании девушки, вызывая тревожное чувство дежавю. Как она могла оказаться на борту пиратского судна?
— Что? — переспросила она, пытаясь осмыслить происходящее.
— Да-да, — подтвердил собеседник. — Пиратский корабль «Андромеда» под командованием капитана Драко Малфоя.
Драко Малфой... Имя показалось знакомым, но не вызвало ярких воспоминаний. Гермиона никогда не сталкивалась с реальными пиратами, лишь изучала их в книгах и исторических хрониках. В полумраке она не сразу поняла, куда попала. Флага на мачте не было, но позже выяснилось, что его спускают при входе в торговые порты, за исключением Тортуги.
Что теперь делать? Ждать, пока корабль достигнет ближайшего порта, и попытаться сбежать? А до этого момента притворяться мужчиной? Страшно представить, что могут сделать с ней матросы, многие из которых давно не видели женщин. А капитан? Вдруг он решит избавиться от неё, выбросив за борт на корм акулам?
— Не бойся, — успокоил её Уизли, пряча платье под старые тряпки. — Продержишься до ближайшего порта, а потом — на все четыре стороны. Голос сделай чуть грубее и не трясись как осиновый лист, а то вмиг раскусят.
Прошло три дня, и Гермиона, теперь известная как Генри, успешно интегрировалась в пиратскую жизнь. Она драила палубу, училась вязать морские узлы и осваивалась на корабле. Её исполнительность и серьёзность не вызывали подозрений у надсмотрщиков. Однако Джинни Уизли, старший помощник капитана, относилась к ней с недоверием. Её интуиция подсказывала, что под слоем грязи скрывается аристократка, а не мужчина. Но она не высказывала своих подозрений вслух.
Среди матросов начали распространяться слухи о том, что путешествие может быть опасным. «Старые волки» утверждали, что это путь в один конец, так как источник молодости далёк и путь к нему тернист. Капитан не появлялся, и многие предположили, что ими может управлять старпом, Джинни Уизли. Однако ни один уважающий себя пират не стал бы подчиняться женщине.
Гермиона старалась избегать этих слухов и не участвовать в дискуссиях. Она с нетерпением ждала момента, когда сможет сойти на берег и скрыться из этого места.
Морская жизнь начала приносить ей удовольствие, но работа на палубе имела свои издержки. Грудь болела от частых перетягиваний, а пальцы начали огрубевать от тяжёлой работы. Под ногти забивалась грязь и мусор. Де Дорси иногда вычищала сор иголкой, что было довольно опасно, но действенно.
Туалет на корабле не устраивал девушку. Антисанитария вызывала тошноту. Она ходила в ведро и выливала содержимое за борт, в отличие от остальных. На носу корабля было отверстие для справления нужды. Пираты пользовались им и подтирались куском верёвки, которая свисала рядом специально для этого. Мерзость. Одной и той же верёвкой.
После жизни на корабле легенды о пиратах уже не казались такими сказочными.
Еда была скудной, но терпимой. Сначала у Гермионы болел желудок, но потом она привыкла. Зато вода была вкусной — её набирали из источников и хранили в трюме в бочках. Вода была прохладной и кристально чистой. Девушка не пила ром, чтобы не раскрыть свою сущность. А после того как попробовала его однажды, считала пойлом для бедняков. Хотя, возможно, просто ром был плохого качества.
***
На нижней палубе корабля, среди пиратов, сидевших в тени надстройки, Гермиона де Дорси, Поттер и Уизли обсуждали сложившуюся ситуацию. Один из пиратов, вероятно, испытывая фрустрацию от неопределенности и отсутствия четкого руководства, начал высказывать свои сомнения относительно капитана Драко Малфоя, который, по его словам, должен был стать их лидером.
— Мы шли к капитану Драко Малфою, — начал пират, — морскому волку, выдающемуся пирату. И что мы имеем? Находимся под прицелом девки старпома.
Рон закатил глаза, не проявляя особого интереса к дискуссии. Тем не менее, темнокожий пират Блейз высказал предположение о возможной фальсификации информации о капитане.
— Может, вообще никакого капитана Малфоя нет, — предположил он.
Гермиона, обладая аналитическим складом ума, с интересом наблюдала за дискуссией. Она размышляла о том, как социальный статус человека может изменяться в зависимости от контекста: на суше он может быть рабом, а на море — свободным членом экипажа.
Гарри, обеспокоенный возможностью обмана, прошептал:
— Если это правда, нас обманули?
Кок Грюм, известный под прозвищем Грозный глаз, вмешался в разговор, добавив авторитетности своим словам.
— Так и есть, сынок. Если бы это был корабль «Андромеды», мы бы давно увидели капитана. Но мы в пути уже пять недель, и ничего. Лишь сестрица Уизли нами командует.
Рон, не выдержав давления, отбросил ложку с явным раздражением.
— Да хватит уже. Вы словно меня попрекаете ею. Мы не общались год, сейчас мы словно чужие люди.
Матросы, уловив недовольство Рона, фыркнули, но продолжили обсуждение.
Спустя час группа заговорщиков, к которой Гермиона не относила себя, решила поднять бунт и захватить корабль.
Пираты, вооружившись подручными средствами, напали на надсмотрщиков, завязалась драка. На шум выбежала Джинни, которая, обладая опытом и верными людьми, пыталась подавить бунт.
Гермиона, находясь на нижней палубе, предпочла не вмешиваться, опасаясь возможных последствий. Однако любопытство взяло верх, и она поднялась наверх, остановившись в углу, чтобы наблюдать за происходящим.
Внезапно корабль задрожал, словно от вибраций, и дернулся. Пираты попадали на палубу, а по доскам раздались громкие шаги. Ветер затих, и двери капитанской каюты открылись. Из неё вышел молодой человек.
Гермиона, увидев его, замерла. Светлые волосы, белая кожа, которая, казалось, редко подвергалась воздействию солнечных лучей, выдавали его склонность к уединению. Капитанский сюртук сидел на нем идеально, а шпага, висевшая на бедре, имела рукоятку, вырезанную из кости.
В условиях внезапно установившейся гнетущей тишины, нарушаемой лишь едва уловимым шепотом, пираты начали медленно подниматься на ноги. Никто из них не ожидал, что среди них окажется капитан, чья фигура, словно призрак из прошлого, вынырнула из тени бунта и хаоса.
— Что происходит? — его голос, подобно холодному лезвию, разрезал воздух. В его интонации чувствовалась стальная властность, вызывающая у слушателей непроизвольную дрожь. Холодный взгляд, в котором читалась смесь недовольства и чего-то зловещего, сканировал мятежников, оценивая ситуацию с хирургической точностью.
— Это бунт, капитан, — раздался голос Джинни, вынувшей шпагу из мертвого тела бунтовщика. Ее слова прозвучали как приговор.
Уголок его губ слегка приподнялся, а бровь изогнулась в выражении, которое можно было интерпретировать как смесь раздражения и острого интереса.
— Бунт? — повторил он, его голос звучал как сухой шелест пергамента.
— Да, капитан, — подтвердила она, ее голос был тверд, как сталь.
Гермиона, наблюдая за Драко, ощущала нарастающее напряжение. Она понимала, что этот момент станет поворотным. Его реакция не будет нейтральной, и последствия будут необратимыми. Повернувшись к Гарри и Рону, она увидела на их лицах спокойствие, почти невозмутимость. Они не участвовали в бунте, и, следовательно, не несли за это ответственности. С облегчением выдохнув, Гермиона вновь перевела взгляд на капитана, чьи глаза, казалось, проникали в самую глубину ее души.