1 глава
Звук разбившегося стекла резанул тишину, как лезвие по коже. Осколки пролетели в опасной близости от лица Олега — лишь чудом ни один не задел. Воздух в комнате будто сгустился, напряжение стало осязаемым. Перед ним стоял отец, качающийся от алкоголя, и в мутных, потухших глазах плясала ярость. Он с трудом сфокусировал взгляд, наконец поймав серые, полные слёз и гнева, глаза сына.
— Из-за каких-то проклятых денег ты готов убить собственного сына?! — выкрикнул Олег, голос его сорвался, а сердце грохотало в груди.
Лицо отца залилось багровым, дыхание стало частым и тяжёлым, руки сжались в кулаки.
— Я не хотел такого сына! Вора! — прорычал он, делая шаг вперёд.
— Я бы и не воровал, если бы вы не пропивали всё до последней копейки, как свиньи! — бросил Олег, едва сдерживая дрожь.
Следующее произошло за секунду: сухой звук удара, резкая боль, ослепляющая вспышка перед глазами. Олег пошатнулся, ухватился за край стола, чтобы не упасть. Щека пульсировала, горела, будто внутри вспыхнул огонь. Он несколько раз моргнул, пытаясь прийти в себя, и, не глядя на отца, опустил взгляд в пол.
— Меня радует только одно... — прошептал он. — Через два месяца я уеду в Москву. И больше никогда не увижу вас.
Он развернулся и выбежал в подъезд, хлопнув дверью так, что по стенам пошла глухая дрожь. Эти зеленые, облупленные стены раздражали не меньше родителей. Каждая деталь вокруг казалась враждебной, уродливой. Всё надоело. Всё — до тошноты. Он ударил кулаком в стену, почувствовал резкую боль в пальцах, и зашипел сквозь зубы. Ноги сами понесли его вниз по старым ступенькам, которые скрипели, как будто жаловались на жизнь не меньше него.
У подъезда его встретил северный ветер — холодный, пронизывающий, но в этой колкости была какая-то отрезвляющая честность. Он трепал густые, чёрные как ночь волосы парня, шевелил полы куртки, будто обнимал. Старые кеды шлёпали по лужам, оставляя за собой следы, которые вмиг исчезали. Петербург, как всегда, был промозглым и скупым на тепло. Но и безумно красивым — настолько, что иногда боль отступала.
Олег любил этот город. Не за погоду, не за людей. А за крыши. За рассветы, которые плавно обнимали серые здания, превращая их в мираж. За закаты, когда небо становилось розово-огненным, и ветер будто пел.
Он не заметил, как оказался на одной из таких крыш — его любимой. Ноги привели его туда, куда всегда хотелось убежать. С высоты город казался иным. Тише. Честнее. Свободнее.
Вдалеке играла чья-то музыка. Едва различимая, приглушённая, словно бы шепот Вселенной. Парень медленно опустился на колени. Рядом на бетонной плите лежал белый мел. Он взял его и, словно по наитию, стал писать на шершавой поверхности:
«Не изменяй и не теряй себя...»
Он задержал взгляд на этих словах, будто в них заключался ответ на все вопросы.
— Не предавай мечты ради любви. Ради страха. Ради чужих ожиданий. Даже если любишь. Даже если не можешь дышать без этого человека... — прошептал он себе под нос.
Пальцы продолжили чертить линии, а в голове рождались мысли:
Ты приходишь в этот мир один. И уходишь тоже один.
И в последние минуты жизни... что ты почувствуешь? Гордость или горечь?
Не окажется ли так, что ты прожил не свою жизнь?
Олег провёл ладонью по глазам, в которых застыли слёзы. Не слабость. Очищение. 17 лет боли, унижений, голода и одиночества — и всё это под маской семьи. Родители, которые лишь называли себя такими. Люди, которые пили, дрались, били его, а потом требовали уважения. Они и правда не понимали, почему он крадёт у них деньги. Не понимали, что он просто хотел есть. Хотел не замерзнуть. Хотел выжить.
А им было важнее купить очередную бутылку.
Олег поднял голову. Закат окрасил небо в невероятные оттенки: розовый, оранжевый, фиолетовый. Казалось, будто сам мир решил утешить его, обнять светом, напомнить, что всё ещё впереди. Он сел на край крыши, отпустив ноги вниз. Где-то внизу жизнь продолжалась — люди спешили по делам, машины гудели, фонари зажигались один за другим.
Он улыбнулся. Впервые за долгое время. Небольшая, почти неуловимая улыбка, но настоящая.
Он прикрыл глаза. Ветер уносил злость, страх, усталость. На душе стало по-настоящему спокойно. Словно кто-то сказал ему: "Ты всё правильно делаешь. Осталось совсем немного."
Да, впереди общага. Новая жизнь. Может, сложная. Но своя.
И главное — там не будет боли.
А крыши... они всегда будут ждать его.