21.04.2030
- Возможно, - только и ответил врач, сосредоточенно высматривая что-то в мониторе.
- Что значит «возможно»? Медицина – точная наука, разве не так? – я начинал терять терпение.
Лиза с виду была совершенно спокойна. Она не заглядывала в глаза врачу, не смотрела на меня, не реагировала на детские крики, доносившиеся из открытого окна. Она просто смотрела перед собой, куда-то в сторону кушетки, на которой только что лежала, а ее длинные пальцы без остановки крутили у мочки уха длинную прядь медных волос. Именно эти ее пальцы, это бессознательное движение блестящей спирали волос вдоль тонкого пальчика с аккуратным маникюром свидетельствовали о том, как она взволнована. Это было бы не заметно никому вокруг – любой незнакомец мог подумать, что девушка перед ним просто немного задумалась. И только я мог понять, как сильно она нервничала. Я был как будто физиком или инженером, который видит малейшие изменения в механизме вверенной ему машины в то время, как остальные ничего не поймут, пока из выхлопной трубы не вырвется огонь.
- «Возможно» - потому что данная терапия пока новая, она только тестируется. Я не могу дать вам гарантий, – непроницаемо ровно ответил врач, выглядывая на меня из-под очков. – И все же, поскольку у вас была неделя на размышления, я должен узнать ваше решение, - он повернулся к Лизе, застыв в ожидании, словно удав.
«Чертов врач, похож на рептилию».
- Да, я согласна, - ответила Лиза. Я обернулся на нее. Локон на ее пальце был натянут, как тетива лука.
- А вы? – спросил врач, переводя взгляд на меня.
- Тогда я тоже, - сказал я, сжав зубы.
Она не оставила мне выбора.
- Отлично. Тогда... Вам нужно будет подписать вот этот документ, - врач вытащил стопку каких-то бумаг из ящика стола.
«Он знал, что мы согласимся, заранее распечатал» - промелькнуло у меня в голове.
Я взял у него стопку. На первом листе вверху страницы заглавными буквами значилось: «СОГЛАСИЕ НА ПРОХОЖДЕНИЕ ПАРНОЙ ТЕРАПИИ». Чуть ниже: «ПАЦИЕНТ: Елизавета Арсентьева, ПАРТНЕР: Евгений Арсентьев».
Теперь у нас есть еще один официальный документ на двоих. Только после первого такого мы принимали поздравления, а теперь придется принимать таблетки.
- Я хотела бы еще раз уточнить, насколько необходимо принимать эти лекарства Жене? Ведь он же не... - вырвалось у Лизы, как только ручка в ее руках почти коснулась поверхности бумаги. У врача вырвался громкий вдох, который он постарался сгладить спокойным выдохом.
- Как я говорил и как написано на сайте, парная терапия направлена не только на физическое исцеление пациента, но также и на нормализацию морально-психологического фона. Нет ничего хорошего в ситуации, когда испуганные родственники, увидев внешние изменения пациента от терапии, начинают еще сильнее беспокоиться, ударяться в религию и рыдать, или еще хуже - абстрагироваться. Этими реакциями они не помогают, а наоборот, задавливают больного. Он боится не только за себя, но и за родных, а это, поверьте, нисколько не способствует выздоровлению. Считайте таблетки вашего партнера как бы... Некой формой успокоительного. При полном сохранении ясности восприятия, конечно. Но, как я и говорил ранее, вы можете отказаться от этой терапии и вернуться к более традиционным препаратам.
- Но тогда и лекарство Лизы будет другое?
- Да, тогда будет использоваться лекарство предыдущего поколения.
- А если я хочу новое лекарство, но без таблеток для Жени?
- Тогда стоимость будет другой. Парная терапия позволяет вам получать новое лекарство почти бесплатно, так как Евгений по сути участвует в тестировании парной терапии и за это вам полагается скидка. Без его таблеток элемент тестирования уйдет, и новый препарат будет предложен вам по стандартной цене. Насколько я помню из нашей предыдущей встречи... вам это не подходит?
Ничего не оставалось, кроме как кивнуть.
- Ну что, значит... Все решено, - Лиза была похожа на зверька, запертого в клетке, который в порыве своих метаний уже сделал несколько попыток вырваться, но снова пришел к выводу, что это невозможно.
Она сглотнула и начала заполнять документы. Ей пришлось выпустить из рук медную прядь, и она растрепано лежала на ее плече.
Следом заполнил я, следуя за строчками, на которых тонкой рукой Лизы уже были проставлены ее подписи.
- Поздравляю. Сегодня мы оформим все в системе, а уже завтра вы сможете забрать таблетки у нас в аптеке, - с торжествующей улыбкой сказал врач и обратился только ко мне. – Кстати, напоминаю, что в рамках тестирования вы должны вести дневник и описывать все впечатления от приема.
Так у меня появились эти заметки, а у нас с Лизой по личной упаковке с пилюлями.
Что ж, в первый вечер она была веселой, вернее, хотела казаться такой. А я ужасно хотел ей верить и потому вел себя так, как будто все в норме. Это был такой спектакль на двоих – лучшие театры города могли бы предлагать нам гонорары за сценарий нашей лаконичной постановки. Вот она – выходит из ванной, срывает с головы полотенце и швыряет им в меня. Я хохочу, убираю полотенце, ловлю ее, и мы перекатываемся на другую половину кровати. Плевать, сколько ее волос осталось на том полотенце. Главное - наш спектакль.
Поздно ночью, когда онауже спит, наступает время для критики, как в театральных обозревателях. Я тупосмотрю в потолок, затем на нее. Интересно, каково соотношение любви и привычкив наших отношениях? Раньше мне казалось, 100 к нулю. Но время идет и требуетпересмотреть пропорцию. Но я ее уже не знаю. Да и пересматривать ее, наканунетакого серьезного лечения, плохая идея. Что я хочу понять? Что к любви ипривычке примешалось еще и горькое слово «долг»? Что я не люблю человека,который, лежа со мной в одной постели, мучается от болезни и будет приниматьтяжелое лекарство? И что дальше, если не люблю? Как будто, это что-то теперьпоменяет – сейчас уже слишком поздно уходить и давать заднюю. Вы, наверное,думаете: «Что за меланхоличный псих, мужики никогда так не размышляют». Нооказывается, когда все становится плохо, мы сразу начинаем думать головой.Когда все хорошо, головой обычно не пользуются.