Фальшивая Нота
Глава 5
Концерт в Денвере должен был стать глотком воздуха. Новый город, огромная арена, битком набитая восторженными фанатами. Энергия толпы обычно заряжала его, как батарейку, заставляя забыть обо всем, кроме музыки и софитов. Сегодня эта энергия была похожа на удары тока – болезненные, оглушающие.
Джейден стоял за кулисами, слушая рёв толпы, и пытался заглушить какофонию в собственной голове. Вина. Страх. Молчание Элис. Знающий взгляд Куинси. И постоянное, навязчивое ощущение, что все вокруг *знают*. Звукорежиссер, поправляющий ему наушник? Его взгляд кажется слишком пристальным. Техник, подающий бутылку воды? Улыбка слишком сочувствующая. Даже фанатки, чьи крики сливались в единый восторженный вой, казалось, кричали не его имя, а *"Предатель!"*.
Он вытер ладони о чертные джинсы. Они были ледяными и липкими от пота одновременно. Сердце колотилось где-то в горле, мешая дышать. *"Просто выйди и пой. Как всегда. Сыграй роль"*, – приказал он себе. Но роль "Джейдена Хосслера" – уверенного, пылающего страстью артиста – трещала по швам. Под ней был только дрожащий, запутавшийся врунишка.
Первые аккорды. Выход. Оглушительный рёв. Ослепляющий свет. Он поднес микрофон ко рту, открыл рот... и почувствовал, как голосовая связка предательски дрогнула. Первая же нота сорвалась, превратившись в хриплый кашель. Он попытался выправить, заставил себя улыбнуться, сделать пару привычных движений по сцене. Фанаты не заметили – или сделали вид. Но он слышал. Слышал эту фальшь в собственном голосе. Как будто он пел сквозь слой ваты и стыда.
Песни о любви, которые он писал для Элис, о верности и тоске, обрели зловещий, издевательский подтекст. Каждое слово "Я скучаю по тебе каждую секунду" резало его изнутри, как нож. *Лжец. Предатель.* Он ловил себя на том, что отводит взгляд от первых рядов, где обычно сидели самые преданные фанатки, боясь встретиться с чьим-то осуждающим взглядом. Его движения стали резкими, угловатыми, лишенными привычной пластики. Он пропустил куплет. Забыл текст припева, стоял несколько секунд в оглушительной тишине, пока Куинси не подхватил, спасая момент. Его взгляд, брошенный в сторону Джейдена, был не вопросом, а констатацией: *"Ты облажался. Совсем."*
Перерыв между песнями. Он подошел к краю сцены, сделать глоток воды. Рука дрожала так, что он расплескал половину. Шепот за кулисами – реальный или показавшийся? *"С Хосслером что-то не так..." "Он пьян?" "Или под кайфом?"* Его тошнило.
И тут он увидел *ее*. Николь. Она стояла в технической зоне за левым краем сцены, прислонившись к стойке с аппаратурой. В черной кожаной куртке, с пропуском на шее. Смотрела прямо на него. Не с восхищением, как в баре. С холодным, оценивающим интересом. Как зритель на гладиаторских играх, ожидающий смертельного удара. Ее губы тронула едва заметная улыбка. Она подняла руку, небрежно помахала ему двумя пальцами. Привет. Напоминание. *Я здесь. Я вижу твой крах.*
Паника, острая и слепая, сжала горло. Он отшатнулся от края сцены, как от пропасти. Музыка следующей песни уже начиналась. Он опоздал на вход. Схватил микрофон, начал орать текст, пытаясь заглушить внутренний крик. Голос сорвался на крик, на визгливую фальшь. Он пел не для фанатов. Он пел *против* Николь. Против своего страха. Против вины. Он выплескивал в микрофон всю свою ярость, отчаяние и саморазрушение. Это было не пение. Это был вопль загнанного зверя.
Фанаты затихли на секунду, ошеломленные. Потом кто-то снова закричал, приняв это за новый уровень экспрессии. Но атмосфера была сломана. Магия концерта испарилась. Остался только изможденный парень на сцене, который кричал свою боль в микрофон, не в силах ее контролировать.
Финал. Последний аккорд. Джейден стоял, согнувшись, опираясь руками на колени, задыхаясь. Аплодисменты звучали вежливо, но без прежнего безумия. Он не поклонился. Просто развернулся и почти побежал за кулисы, срывая с себя гитарный ремень, не глядя ни на кого.
В гримерке он захлопнул дверь и прислонился к ней спиной, закрыв глаза. В ушах звенело. Тело трясло. Он чувствовал вкус крови на губах – прикусил их во время крика. Провал. Полный, унизительный провал. И Николь видела все.
В дверь постучали. Резко. «Джейден! Открой!» – голос Брайана, менеджера, был как наждак.
Он открыл. Брайан ворвался, лицо пунцовое от гнева. «Что это было, Хосслер? Концерт? Это был позор! Ты забыл слова, орал как резаный, выглядел как наркоман в ломке! Пресса тут как тут! Через полчаса уже будут мемы с твоим кривлянием! Объяснись! Сейчас!»
Джейден отступил под натиском крика. Его собственная ярость, выплеснутая на сцене, сменилась ледяной апатией. «Я… плохо себя чувствую. Горло. Устал», – пробормотал он, глядя куда-то мимо Брайана.
«Устал? Горло? – Брайан фыркнул с презрением. – Не пудри мне мозги! Я не слепой! Ты или бухал вчера с той… Николь, как тебя угораздило, или у тебя проблемы посерьезнее. Но запомни: твой срыв – это срыв всего тура! Ты подвел команду! Подвел меня! Выше головы, Хосслер! Следующий город – через два дня. Приведи себя в порядок. Или контракты начнут рваться. Понял?»
Он не дождался ответа, развернулся и вышел, хлопнув дверью. Джейден остался один в тишине, нарушаемой лишь его собственным прерывистым дыханием. Угроза Брайана висела в воздухе. Карьера. Еще одна вещь, которую он ставил на кон своей глупостью.
В кармане завибрировал телефон. Он вздрогнул. *Элис?* Сердце бешено заколотилось. Он выхватил телефон. Не Элис. Николь.
> **Николь:** Жесткий сет. Но мощно. Видела огонь. Ты нуждаешься в разгрузке. Мой номер – 512 в этом отеле. Бар здесь отстой. Приходи. Без лишних глаз.
Он уставился на сообщение. "Видела огонь". Она видела его падение, его унижение, и называла это "мощно"? "Ты нуждаешься в разгрузке". После прошлого раза? Это было издевательство. Или… предложение? Искушение снова убежать, спрятаться в забытьи? Но после прошлого раза он знал – забытья не будет. Будет только грязь и стыд глубже.
Он судорожно набрал ответ, пальцы дрожали:
> **Джейден:** Не приду. Не пиши больше. Это ошибка. ВСЁ.
Он нажал "отправить" и тут же заблокировал ее номер. Резко, как отрубая щупальце. Страх перед ней, перед ее знанием, перед тем, что она может сделать (написать Элис? рассказать прессе?), был сильнее любого мимолетного искушения. Она была воплощением его падения.
Дверь гримерки приоткрылась. Вошел Куинси. Он выглядел серьезным, без обычной ухмылки. «Чувак, – он тихо закрыл дверь. – Ты в порядке? Там Брайан пылает, как вулкан».
Джейден отвернулся, делая вид, что копается в своем рюкзаке. «Жив-здоров. Просто... не мой день».
«Не мой день? – Куинси подошел ближе. – Джейд, это был не просто "не твой день". Это был... ад. Ты чуть не разорвал связки. Что происходит? Это из-за Элис? Из-за... Николь?» Он произнес имя Николь осторожно, но оно прозвучало как выстрел.
Джейден резко обернулся. «Я сказал, оставь это! – его голос сорвался на визг. – Ничего не происходит! Просто устал! У всех бывает! И хватит тыкать в меня своим... своим любопытством!» Он видел, как Куинси сжал губы, как в его глазах мелькнуло разочарование и что-то похожее на жалость.
«Ладно, – Куинси поднял руки. – Как скажешь. Но если тебе нужна помощь... или просто выговориться...»
«Не нужна!» – отрезал Джейден. Помощь? Выговориться? И признаться во всем? Ни за что. Ложь была его крепостью. Хлипкой, шаткой, но единственной защитой от полного уничтожения. «Просто... оставь меня одного. Пожалуйста».
Куинси молча кивнул и вышел. Джейден снова остался один. Тишина гримерки давила. Он подошел к зеркалу. Лицо под смытым наполовину гримом было серым, осунувшимся. Глаза – запавшими, с безумным блеском. Он не узнавал себя. Кто этот человек? Лгун. Трус. Плохой артист. Плохой парень.
Он достал телефон. Снова открыл чат с Элис. Его сообщение все еще висело там: *"Я люблю тебя. Больше всего на свете."* Ложь. И ее статус: "Прочитано". Без ответа. Молчание было хуже любой ругани. Оно говорило о потере доверия, о боли, которую он причинил, о пропасти между ними.
Он уронил телефон на диван, схватился за голову. Внутри все кричало. Кричало правду. О предательстве. О страхе. О любви, которую он, возможно, потерял навсегда. Но вырваться наружу этот крик мог только в искаженном виде – как фальшивая нота на сцене, как злая отповедь Брайану, как истеричный отказ Куинси. Истина была заперта глубоко внутри, отравляя его с каждым часом. Он был заложником собственной лжи. И следующая остановка в этом туре казалась не новым городом, а новой ступенью вниз, в бездну. Автобус ждал. И он должен был снова сесть в него. Играть роль. Улыбаться. Лгать. Потому что остановиться он уже не мог.